Как исцелиться от обидчивости. Не застревайте в непрощении

- Андрей Владимирович, опишите явные симптомы этого расстройства.
- Классическая депрессия проявляет себя в снижении настроения, психической (замедленность всех психических процессов, трудно концентрировать внимание, принимать решения, трудно даже думать) и физической заторможенности, когда все движения и мимика замедленны. Плохой сон во второй половине ночи, раннее, в 4-5 утра, пробуждение. При нарастании заторможенности человек большую часть времени лежит в постели, не имея ни сил, ни желания что-либо делать. Настоящее, прошедшее и будущее видится «в черном цвете». Нарастает чувство безысходности и вины, появляется желание покончить с собой.

Снижение настроения проявляется в уменьшении радости от жизни, удовольствия от простых, повседневных событий - от общения, от того, что утром проснулся, вкусно поел, посмотрел хороший фильм, от погоды, от запахов и другого.

- А что означит обозначение «классическая», есть и другие?
- Депрессия многолика. Бывает атипичная депрессия, когда настроение снижено, а человек может этого не осознавать, он чувствует только физическое недомогание - усталость, разнообразные боли. Осознавать свое внутреннее состояние - это тоже способность, которая может быть хорошо или плохо развита. Когда нет аппетита, отвращение к еде, болит живот, суставы, мышцы, голова, сердце, нарастает общая слабость, человек обращается к врачам с целью обследовать разные органы. Пациент, если и отмечает снижение настроения, то считает, что оно плохое из-за болей. Рано или поздно терапевты отправляют пациента к психиатру на консультацию, тогда выясняется что, да, вначале радость пропала, а потом все физические симптомы появились. Специалист назначает антидепрессанты - улучшается настроение и проходят все боли.

- Говорят, есть болезни от естества, а есть духовные, относится ли это и к депрессии?
- Да, депрессию можно разделить на два вида. Эндогенную, связанную с нарушением обмена веществ. И невротическую, возникающую вследствие стрессов и особенностей характера, низкой стрессоустойчивости.

К эндогенным можно отнести и сезонную депрессию. У страдающих ею людей за счет особенностей биохимии мозга настроение хорошее, когда световой день длинный. Когда более короткий - настроение снижается. Мы все этому подвержены, но у некоторых это снижение происходит до такой степени, что человек не справляется с повседневными бытовыми делами - по работе и дома. И это может длиться весь осенне-зимний период. Наступает весна, настроение улучшается, и он наводит порядок во всех своих делах.

- А почему освещенность так серьезно влияет на нас?
- Наш мозг биохимически устроен достаточно сложно, многое влияет на его работу. В частности, длительность светового дня влияет на выработку мелатонина. Это вещество участвует в регуляции активности и ритмов сон-бодрствование, согласовании их с окружающей средой. У кого-то эти механизмы дают сбой, и тогда настроение слишком сильно зависит от освещенности. Но на сегодняшний день есть антидепрессанты, которые действуют именно на мелатониновую систему.

- Значит, в зимний период попил таблеток - и никакого уныния?
- Для заболевших - именно так, плюс не медикаментозные способы. Например, кому-то от депрессии может помочь терапия ярким светом. Слабость, нестабильность обмена веществ в головном мозге, по сути, носит наследственный характер. Это - слабое звено, которое при обычных, повседневных перегрузках может дать сбой. Все, вроде бы, в жизни человека прекрасно, он здоров, жизнерадостен, как вдруг… будто ручку рубильника дернули - и начинается депрессия. Это заболевание не зависит от социальных обстоятельств - просто нужно рубильник переключить в положение «включено».

- А какова невротическая депрессия?
- Если использовать аналогию с компьютером, эндогенная депрессия - это поломка «железа», механическая поломка. Причина невротической депрессии - «программные нарушения». В этом случае при здоровом обмене веществ и физически крепком организме заболевание порождают мощные внешние стрессы или низкая стрессоустойчивость личности, часто их комбинация.

- Насколько хорошо депрессия поддается лечению?
- Очень хорошо лечится, главное ее распознать, а пациенту принять реальность болезни и соблюдать схему лечения.

Можно ли сказать, что это болезнь нашего времени, современного образа жизни? Ведь согласно статистике ожидается рост количества заболеваний, несмотря на то, что депрессия легко лечится…
- Это интересный вопрос, ведь заболеваемость эндогенной депрессией практически неизменна. Нацисты в Германии физически уничтожили психически больных людей, борясь за «чистоту нации», а сегодня среди немцев количество таких пациентов такое же, как и в других странах.
А вот на невротическую депрессию влияют стрессы. Количество запредельных стрессов в нашем мире увеличивается. Можно сказать, что мир стал более интенсивным. Но человек прекрасно приспосабливается. Сравните нынешних детей с прошлыми поколениями.

Но мы более наших предков оторваны от природы, появились компьютеры с их виртуальным миром, мы живем в бетонных мегаполисах, где много замкнутых пространств…
- Если брать в целом, можно сказать, что количество внешних стрессов увеличилось, и это мало зависит от нас.

Но одновременно происходит изменение самого человека, адаптация. Стрессоустойчивость, способность адаптироваться, очень сильно зависит от нас, от воспитания. Можно об этом спорить, ломать копья, но воспитание, если судить по росту количества депрессии, становится хуже.

Что формирует стрессоустойчивость личности? Атмосфера беременности, родов, раннего детства, семьи, юности, все в возрасте до 21 года.

- Что такое - стрессоустойчивость?
- Способность адаптироваться, внутренняя гибкость, пластичность. Идеальный вариант стрессоустойчивого человека - максимальная гибкость при максимальной силе. Это нельзя сформировать через образование.

- Значит, эти качества воспитываются на основе чьего-то примера?
- Если родители гибкие и стрессоустойчивые, то они воспитывают такого же ребенка. И наоборот - негибкие воспитывают таких же детей.

- Получается цепная реакция…
- Абсолютно точно. Поколения внутренне негибких, больных людей.

- Кто-то из этой череды поколений имеет шанс все-таки улучшить свою устойчивость к стрессам?
- Конечно. Ребенок не всегда с родителями, он ходит в садик, а там может быть гибкая, гармоничная воспитательница. В школе могут быть такие же учителя. Плюс друзья, родственники. Если окружение здоровое, то за счет копирования поведения, гибкость, способность адаптироваться ребенка увеличивается.
Вопрос не в том, что мы имеем, а в том, что мы дальше делаем с тем, что имеем. В любом возрасте можно увеличить свою стрессоустройчивость, с помощью той же психотерапии. Просто возможности изменения разные. Человек с возрастом менее способен обучаться, соответственно, менее способен меняться.

- А какой возраст более подвержен депрессии?
- Как правило, это болезнь молодых - с 25 до 35 лет самый пик. Хотя она может возникнуть в любом возрасте.

Мне очень запомнилось, как один священник в ответ на чье-то горькое «я разочарован!» сказал: «Не надо очаровываться». И депрессия связана с чувством глубокого разочарования. Вы согласны?
- Взглянем шире. Можно сказать так: депрессия - это крах иллюзий. Вот человек склонен создавать и поддерживать иллюзии - его так воспитали. Но рано или поздно наступает момент, когда любые иллюзии рушатся.

Пример: жена убеждает себя, что муж у нее хороший. А он женщин меняет как перчатки, уже к себе домой приводит, все соседи знают. А жена все убеждает себя: мне показалось, он хороший, у него тяжелая работа. Но рано или поздно наступает такой момент, когда она застает его с другой. Тут уж сохранить иллюзию просто невозможно - она рассыпается. И наступает депрессия.

- А можно ли такому «иллюзионисту» открыть глаза на реальность? И каково ему тогда будет?
- Процесс психотерапии, как и процесс духовного роста, никогда не бывает легким. Эти процессы строятся на осознавании. Но одно дело, когда человек целенаправленно начинает работать над собой и предполагает, что в чем-то он не прав, тогда он готов к напряжению, готов к приятным и неприятным открытиям, к духовному поиску. И совсем другое дело, когда не готов. Ему будет во сто крат тяжелее, если иллюзия разрушится внезапно, в самый неподходящий момент. И никто не спросит - готов он к этому или нет.

Давайте затронем еще один аспект. Христос дал нам «рецепт» от всякого рода страстей: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим». Всегда ли депрессия - следствие наследственности или стресса извне? Ведь та же зависть, несбывшиеся мечты способны породить уныние, а там и депрессию.
- Что касается наследственности и воздействия внешнего стресса, то здесь все проще. Я же больше говорю о невротической депрессии, о стрессоустойчивости, как способности «держать удар». Пытаясь сопоставить душевную жизнь, психотерапию с духовной жизнью, с верой мы переходим к более сложной области.

То, что мы говорили до сих пор, - это азбука для специалистов (психологов, психиатров, психотерапевтов). А вот является ли гибкость духовным свойством? Как связаны гибкость и духовность? Не знаю, трудно сказать. А ведь чем гибче человек, тем более стрессоустойчив. На этот параметр будет влиять степень гармоничности личности. То, какие у человека ценности, насколько они согласованы друг с другом, как выстроена их иерархия.

Например, если денежное благополучие, обладание автомобилем занимают высокое место в списке ценностей, то потерять их - это сильный удар. А если нет, то и удар будет поменьше. Когда для человека высшая ценность - дети, тогда гибель ребенка - самая глубокая травма.

Но часто ценности отдельной личности бывают противоречивыми, взаимоисключающими друг друга. Например, для человека ценно быть христианином, стремиться к духовности. А с другой стороны, есть у него и гедонистические ценности (гедонизм - этическое учение, согласно которому удовольствие является главной добродетелью, высшим благом и целью жизни. - Ред.).
Стрессоустойчивость человека, который имеет только христианские ценности, и человека с чисто материальными ценностями может быть выше, чем у того, у кого присутствует то и другое, у кого есть их несогласованность.

С точки зрения христианина человек-гедонист далек от духовности. Но если у него хорошая работа, зарплата, здоровье, он получает от жизни много удовольствия, то он вполне стабилен. Но вот он пришел к вере. Начинается конфликт ценностей, и этот человек менее стабилен до тех пор, пока он их противоречие не принял и не пережил, пока не выстроилась новая иерархия ценностей.

Если человек встал на путь христианства, это увеличит его стрессоустойчивость в перспективе, но на время перемен она может снизиться из-за того, что у него есть внутренний конфликт. В духовном плане он однозначно растет, а в плане стрессоустойчивости неоднозначно. Подверженность всем видам невротических расстройств, в том числе невротической депрессии на период переживания внутреннего конфликта может увеличиться.

Когда мы говорим, что человек более духовный менее подвержен депрессии, то это относится к тому, у кого духовность устоялась, закрепилась. Это о духовно зрелом человеке, ценности которого, старые и новые, переоценены и обрели свое место.

- А разве можно согласовать, сочетать противоположности?
- Всю нашу жизнь мы свою иерархию ценностей пересматриваем и согласовываем. Расставляем в другом порядке, переживаем противоречие ценностей, их конфликт. В переживании этого состояния и состоит последующая гармонизация.

Говоря языком православия, человек после грехопадения - существо противоречивое, на языке психологии - амбивалентное. И во многом личностный рост, развитие состоит в том, чтобы переживать в себе сочетание несочетаемого, учиться принимать себя и окружающих как существ противоречивых и совершать ответственный выбор.

Если родители умели переживать любовь и ненависть в «одном флаконе», то и ребенок умеет. А когда человек с детства не умеет этого делать, то подобное противоречие вызывает у него высокое внутреннее напряжение. Я думаю, не только курс психотерапии, но и любой личностный рост, в том числе духовный, связан с принятием своей собственной амбивалентности.

Но христианин призван возлюбить ближнего, как самого себя, и не сочетать любовь с ненавистью. Вообще, есть в жизни вещи, которые негативными однозначно называет только христианство, а наука и медицина не считает так.
- Думаю, что путь христианства и путь психотерапии - это пути, которые где-то идут параллельно, а где-то расходятся. Это не одинаковые пути. И есть места в душевно-духовном пространстве, где они работают вместе. Где-то психотерапия научилась строить шестиполосные автострады, а у христианства - узкая тропиночка по кочкам. Оно тоже проводит через это болото, но дорога менее изучена. А есть места, где, наоборот, святыми отцами широкая дорога проторена, а для психотерапевтов это малоизученный маршрут.

Может, разница в том, что психотерапия нацелена на то, чтобы человеку стало жить лучше, а христианство - чтобы сделать человека лучше?
- Затрудняюсь ответить, когда мы говорим оценочно это уже относительно чего-то. Психотерапевт в любом случае транслирует клиенту свои ценности. Психотерапевт христианин - христианские. Но клиент сам решает куда он хочет двигаться, в чем ему нужна помощь. Психотерапевт так же решает будет ли он помогать этому человеку на этом его пути.

Думаю, и священник, и психотерапевт могут работать в синергии, возможна взаимопомощь, взаимопонимание и продвижение человека в одном направлении. Духовный и душевный рост личности может идти с их помощью параллельно - в разных плоскостях. Но иногда эти дороги могут расходиться и тогда это надо признавать, и выбирать…

Стоит задуматься: Согласно статистике, депрессией болеет одновременно 5% населения Земного шара. Это приблизительно 340 млн человек.

В списке болезней с особо негативными социально-экономическими последствиями депрессия занимает 4-е место. К 2020 году прогнозируется, что она переместится на 2-е место и будет уступать только ишемической болезни сердца.

Древние греки называли человека “существом общественным”. Человек реализуется как личность не сам по себе, но в общении с другими людьми. Читая Евангелие, мы можем заметить, что Христос учил людей прежде всего тому, как относиться друг к другу: большинство Его наставлений посвящено именно этому. Каждый из нас находится в общении с разными людьми – родственниками, сослуживцами, друзьями. Есть люди, с которыми нам хочется общаться, а есть те, общение с которыми нас тяготит.

Общение – это искусство, которым мы либо владеем, либо не владеем, либо владеем не в полной мере. И от того, насколько мы искусны в общении, насколько умеем или не умеем строить свои отношения с людьми, насколько мы внимательны к людям, зависит очень многое в жизни каждого из нас. Сегодня я хотел бы поговорить с вами о некоторых весьма простых вещах, относящихся к искусству общения, о которых, может быть, и вовсе не стоило бы говорить, если бы мы о них не забывали так часто именно потому, что они настолько очевидны.

В общении человек должен быть абсолютно правдивым перед людьми и перед самим собой. Это первый и основной ключ к искусству общения. Как только в нашем общении с кем-либо появляется фальшь, как только мы надеваем маску, как только начинаем говорить человеку не то, что мы чувствуем, но то, что, нам кажется, он должен от нас услышать, как только мы становимся в позу – общение сразу же обесценивается: та встреча между двумя сердцами, между двумя душами, которая могла бы произойти, если бы наше общение было искренним и правдивым, не происходит. Надо стараться быть самими собой во всех ситуациях.

Случается видеть человека, который разговаривает с людьми так, будто стоит на театральной сцене. Бывает даже, что священнослужитель, вполне нормальный и здравый в обычном общении, выйдя на амвон, превращается в актера, начинает говорить с какими-то искусственными интонациями, подбирать искусственные слова, идущие не от сердца. Многие из нас оказываются в ситуациях, когда приходится говорить, что называется, с кафедры. Но очень важно, чтобы наличие большой аудитории не заставляло нас актерствовать. Будьте всегда и везде самими собой – это первый и ключевой момент.

Второй момент. Общение предполагает способность собеседников слышать друг друга. Мы часто общаемся с людьми лишь потому, что нам нужно выговориться, и тогда диалог превращается в монолог. Более того, мы нередко общаемся с людьми как бы и не ожидая от них ответа: нам кажется, что самое важное – успеть высказаться самим. Мне часто приходится встречаться с людьми, которых интересуют исключительно они сами, их собственный мир, из которого они, как из скорлупы, не могут выбраться. Такие люди встречаются с вами только для того, чтобы вам что-то рассказать, но не для того, чтобы услышать ваш ответ. Они настолько переполнены своими собственными чувствами, эмоциями, мыслями, переживаниями, что говорят только с самими собой, подобно глухарям, которые, токуя, не слышат, что происходит вокруг. Даже если вы скажете что-нибудь таким людям, они часто слышат совсем не то, что вы имели ввиду, так как не способны воспринять ничего, кроме самих себя.

Третий момент. Когда мы общаемся с человеком, надеясь получить от него ответ на наши вопрошания или реакцию на сказанное нами, мы должны быть готовы к тому, что услышим от него не то, что хотели бы услышать. Нужно уметь воспринимать позицию собеседника, относиться к ней с максимальным вниманием. Общаясь с людьми, нужно помнить, что каждый человек – существо свободное, он имеет право на свои мысли, чувства, взгляды, на свою жизненную позицию. Вступая в общение с человеком, мы не должны стремиться во что бы то ни стало склонить его к нашему видению и пониманию. У каждого человека есть свой собственный жизненный опыт, своя жизненная позиция, которые нужно уважать.

Очень важно в общении с людьми избегать многословия. Нужно учиться выражать мысль сжато и емко. Весь подготовительный процесс должен происходить у нас внутри: не следует обдумывать мысли вслух. Если мы научимся сначала думать, а потом говорить (как это просто и как это сложно!), тогда количество произносимых слов будет более или менее соответствовать количеству стоящих за ними мыслей. Тяжело и скучно бывает слушать людей, у которых количество слов во много раз превышает необходимость, так что крупицы смысла приходится выискивать в кучах словесного мусора. Надо учиться выражать мысли адекватно и не прибегать к тому, что Набоков называл “сорными словами”, “бедными родственниками настоящих слов, произносимыми для того, чтобы заполнить пустоту”.

Вспомним, как говорил Христос. Увидев учеников и народ, Он взошел на гору и сказал: “Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное”. Никаких вступительных слов, никаких пояснений. Проповедь начинается с самой сердцевины, с самого существа дела. И это относится к любой притче, ко всякому слову Христа. Мы не найдем здесь ни одного лишнего слова, – ни одного слова, которое можно было бы изъять без ущерба для смысла. Христос – величайший пример того, как надо распоряжаться словом. Слово – это не просто звук. За каждым словом должно что-то стоять, оно должно иметь вес, смысл, силу. “Слово ваше да будет с солью”, – говорил Христос. Итак, воспользуемся временем Великого поста, чтобы научиться поменьше говорить и побольше думать.

Общаясь с людьми, важно учитывать и особенности собеседника – его культурный уровень, возраст, пол и т. д. Невозможно общаться одинаково с людьми разных культур. Общение с людьми иной культуры, – это особое искусство, которому тоже нужно учиться. Многие воспринимают собственную культуру так, будто она должна распространяться на все человечество. И, встречаясь с иной культурой, испытывают “культурный шок”, когда вдруг замечают, что люди реагируют на их слова и действия иначе, чем это происходит в привычной для них культурной среде.

Приведу пример из собственной жизни. Когда я преподавал в духовной семинарии на Аляске, моими учениками были в основном местные жители, эскимосы. Однажды один из них пришел ко мне на урок, я с ним беседовал, что-то ему объяснял, после чего он сказал мне: “Спасибо, до свидания”, – встал и ушел. Естественно, я подумал, что чем-то его обидел, потому что люди просто так не встают и не уходят ни с того, ни с сего. Однако очень скоро я обнаружил, что и другие студенты ведут себя точно так же в подобных ситуациях. Если эскимос говорит “спасибо”, значит, он благодарен, а сказав “до свидания”, тотчас уходит. Вот и все.

В нашей культуре дело обстоит иначе. Мы никогда не говорим “спасибо” один раз. Представим себе следующую ситуацию. Вы просили кого-то одолжить вам денег, вам деньги дали. Вы их берете, говорите “спасибо” и уходите. Возможно ли такое? Нет, конечно же вы скажете: “Огромное Вам спасибо”. Это первое “спасибо”. “Я вам очень признателен” – второе “спасибо”. “Я не знаю, что бы я делал, если бы не Вы” – это третье “спасибо” и т. д.

Мы никогда не говорим “до свидания” один раз. Просидев несколько часов в гостях и почувствовав, что пора уходить, мы смотрим на часы и говорим: “Поздновато”. Это наше первое “до свидания”. Потом мы говорим о том, что посидели бы еще, да ехать домой далеко – это второе “до свидания”. Потом мы говорим: “Очень было приятно с Вами провести этот вечер”. Это уже третье “до свидания”. И мы не уйдем из этого дома, пока не скажем “до свидания” по крайней мере десять раз – каждый раз в разной форме.

То, что я сказал в начале беседы, – о недопустимости фальши и необходимости для каждого человека быть самим собой – относится к общению на всех уровнях. Естественно, что мы по-разному общаемся с нашими начальниками и подчиненными. В общении с начальниками нельзя опускаться до того, чтобы вести себя как известный персонаж в рассказе Чехова “Толстый и тонкий”. Но и с подчиненными нельзя вести себя, как барин с прислугой. Вообще на нашем жизненном пути могут встретиться люди богатые и влиятельные, а могут – бедные и незначительные. Нельзя забывать, что каждый из этих людей создан по образу Божию. И каждый из них – вне зависимости от социального положения и места в табели о рангах – заслуживает нашего почтения и уважения.

Особое искусство – общение с детьми. Здесь тоже недопустима фальшь. Есть люди, которые, увидев ребенка, совершенно меняются, с ними происходит нечто необъяснимое: на лице появляется какая-то противоестественная гримаса, они начинают использовать особый – якобы детский – лексикон. Не думаю, чтобы детям это нравилось. Помню, мне в детстве всегда претило, когда со мной общались в таком духе. Уверен, что с детьми, как и со взрослыми, можно общаться серьезно и глубоко.

Особого внимания требует общение с больным человеком. Больной чаще всего хочет услышать от нас слова утешения и поддержки. Но нельзя лгать больному, нельзя, например, пытаться сделать вид, что ничего страшного не происходит, когда человек лежит на смертном одре. Тяжело больной человек ловит не только слова – он обращает внимание на выражение глаз, на интонацию. И всякую фальшь он сразу же почувствует.

Мы часто думаем, что, когда мы начинаем актерствовать, фальшивить и лгать, то со стороны это не заметно. На самом же деле всякий собеседник сразу же чувствует неискренность. Если это человек деликатный, он сделает вид, что ничего не заметил, и мы можем остаться при убеждении, что роль сыграна нами с полным успехом. Но это будет большим заблуждением. Всякое актерство всегда заметно, и всякая фальшь всегда слышна.

Общение может быть полезным, нейтральным и вредным.

Общение полезно, если оно к чему-то ведет, если в нем есть положительная динамика, если оно бывает взаимно обогащающим или, по крайней мере, если одна сторона питается от другой. Такое общение может быть полезным и с духовной точки зрения, и в чисто человеческом плане.

Но бывает общение бесполезное и даже вредное. Вредное общение – то, у которого отрицательная динамика, которое наносит вред или обеим сторонам, или одной из сторон. Как поступать в этом случае? Можно пытаться общение бесполезное или вредное сделать полезным, то есть перестроить его, переориентировать таким образом, чтобы оно приносило добрые плоды. Если же этого не получается, если мы видим, что общение с человеком не приносит ничего, кроме вреда и ему, и нам, то иногда полезнее разорвать общение, чем продолжать его. Впрочем, нередко бесполезное или вредное общение происходит между людьми, которые в силу разных обстоятельств не могут разойтись, – например, между членами семьи, проживающими в одной квартире, или сотрудниками, сидящими в одном рабочем кабинете, и т. д. В таком случае это надо воспринимать как испытание, посланное нам Богом, как трудную задачу, которую необходимо решать.

Итак, общение может быть вынужденным или добровольным. Оно, кроме того, может быть поверхностным или глубоким. На это последнее я хотел бы обратить ваше внимание.

Бывает, что люди в течение многих лет встречаются, обсуждают погоду, политику, новости, но при этом их общение остается на поверхности. Такие люди могут, зная друг друга двадцать – тридцать лет, оставаться абсолютно чужими друг другу. В общении с людьми нужно стремиться к тому, чтобы не оставаться на поверхности, но выходить на глубину. Для этого есть немало способов, например, общаться с человеком один на один. Общение в группе, особенно большой, редко бывает по-настоящему глубоким. Но, разговаривая с глазу на глаз, мы сможем услышать и разглядеть в собеседнике то, что обычно бывает скрыто.

Иногда мы боимся глубокого общения. Нам кажется, что при таком общении мы можем слишком раскрыться, зайти слишком далеко, что собеседник может разбить скорлупу нашего эгоцентризма, эгоизма, в которой нам бывает так уютно и тепло. Не надо бояться риска, который заключает в себе глубокое общение. Не надо бояться, что мы потеряем что-то, поделившись этим с человеком: отдавая, мы никогда ничего не теряем. Не надо бояться, если в общении с другим человеком будут затронуты какие-то сокровенные струны, поставлены болезненные вопросы. Всякое общение, начавшись на поверхности, может постепенно сойти в глубины. Оно может перерасти в подлинную встречу двух людей. В то же время общение, которое начиналось на глубине, имеет потенциал постепенного “всплытия на поверхность”. Очень важно следить за динамикой общения – меняется ли что-то от встречи к встрече, от разговора к разговору, узнаем ли мы человека глубже, начинает ли он лучше понимать нас, или мы продолжаем оставаться чужими друг другу.

Современная цивилизация предоставляет человеку разнообразные средства общения, такие как почта, телефон и электронная почта. Общение по телефону требует особой чуткости. Далеко не все из того, что обсуждается при личной встрече, можно сказать по телефону. Но телефон и не предназначен для продолжительных задушевных бесед. Мы на протяжении многих лет жили в уникальной ситуации, когда телефонный разговор между людьми, живущими в одном городе, был бесплатным. Видимо, скоро положение изменится, а вместе с этим уйдет в прошлое словосочетание, которое существует только в русском языке, – “висеть на телефоне”. Людям на Западе такая роскошь недоступна – каждая минута разговора стоит денег. Когда мы звоним кому-то, нужно учитывать, что совсем не всегда наш абонент настроен на разговор. Телефонным звонком мы врываемся в чью-то жизнь. Наш собеседник может в этот момент оказаться совершенно не готовым к общению – он может быть занят чем-то другим. И не нужно обижаться, если он быстро “свернул” разговор. Надо понимать, что телефон создан только для того, чтобы договориться о встрече или решить какие-то неотложные вопросы. Но если мы хотим общаться с человеком серьезно и глубоко, нужна личная встреча.

Электронная почта становится все более распространенным средством общения. Оно тоже требует определенных навыков. В электронных письмах люди нередко бывают чрезмерно краткими, почти грубыми. Поэтому между людьми, которые общаются по электронной почте, нередко возникают недоразумения, так как человеку кажется, что ему ответили не очень вежливо или недостаточно подробно. Нужно все это учитывать и помнить, что электронная почта не может заменить личное общение.

Что же касается обычной почты, то это, как известно, одна из древнейших форм общения. Эпистолярный жанр – особое искусство, которому нужно учиться. Святитель Григорий Богослов в этом смысле может служить для нас образцом. Каждое его письмо было небольшим произведением искусства. В одном из писем он рассуждает о том, как надо писать письма. Письмо, говорит он, не должно быть слишком длинным или слишком коротким, не должно быть слишком витиеватым или содержать только обрубки фраз; письмо должно быть глубоким по содержанию и изящным по форме.

Если возможно, старайтесь, чтобы каждое ваше письмо содержало что-то конкретное. В письмах, как и в личном разговоре, не следует говорить общие, ничего не значащие слова. Вспоминаю одного своего знакомого, который посылал мне письма примерно такого содержания: “Вы сейчас находитесь во Франции, там, наверное, лето, там, наверное, тепло, наверное, цветут деревья”, – и так далее. То есть человек в письме ко мне рассказывал мне то, что, как он предполагал, происходило у меня. При этом он ничего не рассказывал о себе. Конечно, ответить на такое письмо было для меня достаточно затруднительно, потому что писать ему, что “да, действительно, здесь все цветет” было бы странно. А другой человек в тех же примерно ситуациях писал мне очень коротко, но из его лаконичных писем я узнавал все, что с ним происходит. Я мог отвечать ему столь же коротко или более пространно, но это был ответ по существу. Всякий раз, садясь за письмо, мы должны задуматься о том, для чего мы пишем, какого ответа ожидаем. Письмо не должно быть просто набором ничего не значащих слов.

Если в письме содержится вопрос, мы должны ответить на него, а не посылать человеку отписку. В известном рассказе Чехова говорится: “Письма, в котором денег ты просил, я не получал”. Если у нас в письме попросили денег, мы должны либо ответить, что дадим деньги, либо что не дадим. Попытка же сделать вид, что письма не было, будет той самой фальшью, которая недопустима в общении с людьми.

Об искусстве общения можно говорить много, это тема неисчерпаемая. Общение с каждым человеком неповторимо. Не существует шаблонов, по которым можно было бы строить свое общение со всеми людьми.

Все, о чем я говорил сегодня, вы, конечно, знаете. Мне просто хотелось напомнить об этом в дни Великого поста, потому что это время, когда мы анализируем свою жизнь, всматриваемся в себя и в других людей. Это время, когда мы можем исправить ошибки. Многие вещи представляются нам обыденными и понятными, но, когда мы сталкиваемся с ними, мы вновь и вновь падаем в те же самые ямы, совершаем одни и те же ошибки. Будем помнить о том, что необходимо постоянно работать над собой, чтобы во всех отношениях быть на высоте и отвечать нашему высокому христианскому призванию.

Вопросы и ответы

– Если динамика общения отрицательная, то как лучше – поговорить, поставить точки над “i” или разойтись?

– Думаю, что возможно и то и другое. Но в некоторых случаях объясниться с человеком невозможно: накопилось слишком много того, что будет препятствовать поговорить с ним начистоту. И иногда приходится просто отходить, прекращать общение.

– А как быть, если расстаться не удается?

– Если вы чувствуете, что не можете расстаться с человеком без ущерба либо для себя, либо для него, попробуйте переориентировать общение с ним на что-то позитивное. Это непросто и требует немалых усилий. Нельзя пускать общение с человеком на самотек, а уж тем более – под откос.

– Что такое “вредное общение”?

– Приведу конкретные примеры. Ваш собеседник общается с вами для того, чтобы склонить вас к совместному распитию спиртных напитков. Или склоняет к наркотикам. Или вы видите, что человек заражен какими-то ложными учениями и пытается вам их внушить, а вы начинаете этому поддаваться. Вы начинаете с ним спорить, но он не слушает. Он имеет право думать именно так, но у него нет права вам это навязывать. Может быть, человек внушает вам какие-то ошибочные взгляды и действует, как гипнотизер, которому вы бессильны противостоять. Если общение складывается подобным образом, лучше разорвать отношения с этим человеком.

– Сколько времени нужно, чтобы общение стало глубоким?

– Иногда пять минут, а иногда много лет. Когда я говорю о краткости и о многословии, то имею в виду не время, которое вы потратите на общение, а качество общения. Вы можете говорить с человеком несколько часов, но это время окажется проведенным впустую. А можете поговорить десять минут, но сказать ему то, что перевернет всю его жизнь. Вспомните: встречи Христа с людьми были, как правило, очень краткими, так же как и Его притчи. Он умел за один миг в корне изменить жизнь человека. Вот пример: рыбак на озере ловит рыбу. Иисус проходит мимо и говорит: “Вставай, бросай лодку, сети, забудь об отце и матери, пойдем со Мной”. И человек тотчас все бросает и идет за Ним. Разумеется, мы не можем ожидать, что наше слово будет столь же эффективным, каким было слово Христа. Но мы должны заботиться о том, чтобы наше слово всегда что-то в себе несло, не было пустым звуком.

– Всегда ли разговор на серьезные темы может быть плодотворным?

– Есть культуры, в которых вообще не принято говорить на серьезные, глубокие темы. У нас принято. Почитайте Достоевского: “русские мальчики”, которые впервые видят друг друга, всю ночь напролет обсуждают ключевые вопросы – о бытии Бога, о судьбах мира и т. д. Любовь к разговорам на серьезные темы – наша национальная особенность. Но при этом нужно помнить, что подобного рода разговоры далеко не всегда ведут к реальным результатам. Мы часто говорим об очень серьезных вещах, а потом расходимся ни с чем. Сама по себе склонность человека к обсуждению серьезных и важных тем – еще не гарантия того, что общение с ним будет продуктивным и плодотворным. На какие бы темы мы ни говорили, нужно заботиться прежде всего о том, чтобы общение имело какой-то результат.

– Есть люди, которые очень много говорят, их трудно остановить. Как поступать в подобных случаях?

– Бывает, что человеку просто нужно выговориться, нужно, чтобы его выслушали. В таких случаях не следует смотреть на часы. Другое дело – когда человек говорит просто потому, что он по природе болтун, говорит, не замечая, что собеседник его не слушает, что он ему в тягость. Я где-то читал рассказ об одном английском поэте, который имел обыкновение, разговаривая с человеком, брать его за пуговицу и закрывать глаза, чтобы быть уверенным, что собеседник здесь, но в то же время, чтобы возможная реакция собеседника никак не воспрепятствовала ходу его собственных мыслей. Так вот, один человек, который очень спешил, оказавшись в такой ситуации, отрезал пуговицу и ушел. Когда он через час проходил мимо, он увидел, что поэт все еще вдохновенно разглагольствует, держа в руке пуговицу. Известен рассказ, вполне достоверный, об одном архиерее, который так долго проповедовал, что его паства этого не выдерживала. Проповедь архиерея начиналась при полном храме, но постепенно прихожане один за другим уходили, и в конце концов архиерей оставался один. Тогда сторож подходил к нему и говорил, что, мол, владыка, пока кончать, надо закрывать храм. Беда, если мы будем хоть чуточку похожи на того поэта или на этого архиерея.

О прощении сказано много христианских проповедей и написано немало книг. И все-таки вопросы у нас остаются, и каждому приходится искать на них ответы самому, пусть и прибегая порой к помощи духовно опытных людей. Всегда ли прощение означает полное восстановление прежних отношений? А если не всегда, как узнать, на пути ли мы к прощению? Совместимо ли прощение с отстаиванием своих личных границ? Как быть, если простить не можешь, не в силах? Об этом рассуждают клирик собора Святой Живоначальной Троицы лейб-гвардии Измайловского полка в Санкт-Петербурге, известный церковный публицист протоиерей Константин Пархоменко и его супруга, семейный психолог Елизавета Пархоменко.

— В Новом Завете тема прощения возникает сразу, а Ветхому она что же — чужда?

Когда в Ветхом Завете говорится око за око, зуб за зуб (Лев. 24, 20), речь не идет о прощении обидчика, но это тем не менее шаг вперед по сравнению с добиблейскими представлениями о кровной вражде — за однажды нанесенную обиду мстили долго, могли убить не только самого обидчика, но и всех членов его семьи. Так что введенный Господом в Ветхом Завете принцип равного воздаяния, конечно, ограничивал зло. Но ни о каком прощении речи не шло. О прощении первым заговорил Христос. Это одна из любимых тем Спасителя, очень много поучений Христа, в том числе притч, связаны с ней. И Христос не просто учит, Он Своим примером показывает идеал прощения. Он никогда ни на кого не держит злобы и, даже умирая на Кресте, прощает Своих мучителей и убийц: Отче, прости им, не ведают, что творят (ср.: Лк. 23, 34). А Своей крестной смертью Он всему человечеству прощает все злодеяния, совершенные ранее. Впрочем, надо пояснить, что Он не вообще всем дарует такое прощение, а тем, кто примет Его как Искупителя и Сына Божьего.

Итак, человеку дается возможность начать жизнь заново. И бесконечно прощенный христианин, начиная свою христианскую жизнь, также должен простить другим людям. Об этом говорится в молитве, которую оставил нам Сам Христос — «Отче наш»: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». В более древней версии было: «…как и мы простили должникам нашим». Древние христиане отталкивались от того, что они прощены и сами уже всем простили, что теперь они по-новому строят человеческие отношения. Но постепенно Церковь стала понимать, что, к сожалению, мы не дотягиваем до этого уровня — мы хотели бы простить, но пока только учимся прощать. Поэтому слово изменили, чтобы там отражалась вот какая мысль: «Прости нам настолько, насколько мы учимся прощать».

Когда я был мальчиком, у меня был друг, которого я очень любил. И однажды он надо мной посмеялся в присутствии компании дворовых ребят. Для меня это было ударом... Потом он много раз приходил ко мне, но я так и не смог наладить с ним общение. Я был далек от веры, и, помню, меня эта история ранила очень сильно. Мне было очень грустно, что я потерял близкого друга. Хотя, по правде говоря, потерял не по вине того мальчика, а по своей узости и неспособности простить. Теперь я иначе отношусь к подобным человеческим поступкам — прощаю людям, понимаю, что каждый может оступиться, что и сам я совершал грехи по отношению к моим ближним. Вот как в браке супруги постоянно друг перед другом бывают виноваты и постоянно друг друга прощают — и это становится полем для совместного роста. А без прощения рост невозможен.

Елизавета Пархоменко: Христос задает высокие стандарты, и без этого христианство немыслимо. И слова Христа о прощении — одни из самых ярких. Но любому из нас когда-то бывает сложно простить обидчика. Одно дело — сказать: «Я прощаю», другое дело — действительно примириться, принять. И мне бы хотелось здесь разграничить наши поступки и наши чувства. Когда Христос говорил о прощении, Он говорил именно о делах, а не о чувствах.

Мне кажется, что понимание этого снимает с человека чувство вины за «неспособность простить». Потому что одно дело — высокая планка, которая нам задана, и наши чувства в связи с этим, другое дело — понимание того, что нужно сделать вот здесь и сейчас, когда высокий идеал еще не достигнут, а на достижение этого идеала может уйти вся жизнь. И если я в ответ на сделанное мне зло не отвечаю злом, то уже выполняю заповедь Христа. А дальше я уже могу размышлять о том, что мне делать, если я человека прощаю и злом за зло ему не воздаю, но у меня остается в душе очень сильное напряжение, с которым тяжело жить. Как раз с этим люди приходят к священнику и к психологу.

Протоиерей Константин Пархоменко: Да, да. Наше прощение — как понимал его Христос — это прежде всего не психологическая перемена в нас (эмоциональное состояние не изменяется так быстро, особенно если обида нанесена сильная), а наше доброжелательное отношение к тому, кто нас обидел. То есть сначала прощение, выражающееся в нашем добром отношении к обидчику, а потом, надеемся, придет и психологическое прощение. Это как в заповеди о любви к врагам: ведь речь идет не об эмоциях, а о делах любви, о том, что мы не должны воздавать злом за зло, что мы должны делать добро в ответ на зло.

Ко мне часто приходят люди, пережившие большие жизненные потрясения. Например, женщина, над которой в детстве издевался отец — вплоть до сексуального насилия. Она разговаривает со мной, плачет, трясется, говорит, что не может этого простить. И я не могу ее за это осудить. Но я говорю ей: «Даже если Вы не можете простить отца, начните делать ему добро, начните строить с ним общение, не мстите ему тем, что порвали с ним отношения, молитесь Богу, чтобы Он дал Вам силы простить отца в сердце». Если начинает выстраиваться такой диалог, то и внутренне человек как-то меняется.

— Да, прощать необходимо, но как быть с личными границами, их ведь надо как-то защищать…

Елизавета Пархоменко: Есть несколько способов сделать так, чтобы в душу пришел мир. И, как ни странно, некоторые из них ведут в сторону, обратную от прощения. Человек задается вопросом: «Всегда ли хорошо не давать сдачи?». Думаю, что есть разные ситуации, в некоторых из них единственный способ простить — это защитить свои границы, проявить свой гнев. А гнев, как и всякое чувство, создан Богом и дан нам зачем-то, следовательно, может быть полезным. Иногда он позволяет нам сохранять себя, добиваться своих целей. Недаром у нас и агрессивность часто ассоциируется просто с жизненной позицией. Есть также выражение «здоровая агрессия». И важно понять, где проходит грань между агрессией здоровой и нездоровой. Потому что если мои границы переходят раз за разом, то, вероятно, во мне будет расти злость. Она будет расти, накапливаться до тех пор, пока не прорвется наружу, так что всем вокруг будет плохо (мы часто такое видим: человек терпит, терпит, а потом «взрывается»). Либо — другой вариант: накопленная злость выйдет из человека спустя долгое время каким-то «кривым» способом — пассивной агрессией (подсознательное желание идти против требований любых авторитетов.— Ред.). Всё это, конечно, не является прощением, хотя при этом человек может даже декларировать, что он всех простил. Поэтому, мне кажется, важно сказать, что зачастую внутренне простить — это разобраться, где и как мы можем отстоять свои границы.

Мне вспоминается история одной моей клиентки — мы работали с ней год, и она постоянно говорила, как сильно обижена на своего мужа за то, что он не хочет ехать с ней в отпуск никуда, кроме как в дом своих родителей, где нужно было все делать так, как хотят они. Наконец она заявила, что тоже имеет право отдыхать так, как ей хочется, и, если супруг не поедет с ней туда, куда хочет она, отправится отдыхать без него. Это не универсальный совет для всех, но в той ситуации муж ее услышал, сказал: «Конечно, я поеду с тобой, если ты хочешь». Но для нашей темы важно то, что изменилось и ее эмоциональное состояние — обида на мужа исчезла. А ведь сначала муж рассердился, даже стал говорить ей какие-то колкости, но она как-то сразу смогла его простить. Получается, когда человек отстаивает себя как личность, ему бывает легче прощать. Конечно, с такими крайностями, как сексуальное насилие, все гораздо сложнее, а вот в быту порой человек говорит другому: «Стоп! Здесь начинаюсь я!» — то есть проявляет себя достаточно агрессивно, но в душе его злости нет, наоборот, он успокаивается.

То есть не нужно связывать прощение с безусловным разрешением другому поступать с нами так, как он хочет. Отстаивая свои границы, можно продолжать относиться к человеку вполне доброжелательно.

— А если я не обижаюсь на человека, но избегаю с ним общения, потому что не доверяю ему, так как он может представлять для меня какую-либо опасность, значит ли это, что я его не простил?

Протоиерей Константин Пархоменко: Думаю, что нет. Дистанция — это нормально. Но самый достойный, как мне кажется, вариант — открытый, честный, когда, например, я продолжаю с человеком доброжелательно общаться, но не начинаю с ним новых совместных дел. Если человек меня раз за разом обижает, я могу общение и не поддерживать, но сохранять доброжелательное к нему отношение. Можно сказать честно: «Извини, пожалуйста, мне тяжело с тобой общаться, я что-то в себе не могу преодолеть».

Вот пример: у нас в храме был брат, алтарник, который любил тайком запускать руку в церковную кружку. Это было замечено один раз, другой, третий, ему деликатно сделали замечание, он пытался как-то выкрутиться. Все поняли, что от этого брата можно ждать подобных поступков и впредь. Однако отношение к нему не изменилось. С ним продолжали доброжелательно общаться, просто его больше не ставили в ситуацию, которая могла бы его искусить, и, так или иначе, контролировали. То есть у нас не было негатива по отношению к нему, было понимание, что все люди немощные и что вот этот наш брат не может свою немощь победить. Знаете, на радиостанции «Град Петров», куда я хожу записывать передачи, раньше висело объявление, которое мне очень нравится: «Дорогие братья и сестры! Не оставляйте вещи без присмотра, не искушайте немощных доступностью денег».

Елизавета Пархоменко: Это зависит от того, о каких людях идет речь, чего они хотят добиться. Я думаю, что простить человека так, чтобы потом еще и строить с ним отношения, можно, если человек этого прощения просит. И иногда для того, чтобы человек попросил прощения, достаточно просто сказать ему о том, что он нас обидел. Это часто происходит в семьях — я вижу это в работе с моими клиентами: иногда человеку стоит только попросить прощения, как он тут же это прощение получает.

— Но не следует ли христианину отказаться от защиты личных границ, доверив их исключительно Богу? Преподобный Серафим Саровский не только простил напавших на него разбойников, но и запретил их преследовать по закону, то есть вторгся и в юридическую область.

Протоиерей Константин Пархоменко: Думаю, что это зависит от личного решения человека в конкретной ситуации. Бывает, что возможно не одно, а несколько правильных решений. Мы знаем, что разбойники, напавшие на Серафима Саровского, покаялись. Может быть, это Господь святому открыл, что их не нужно преследовать. А какие-то другие могли не покаяться — их бы отпустили, а они пошли бы и кого-то другого ограбили или зарезали. Так что история с Серафимом Саровским — это исключительный случай, возможный, в первую очередь, со святым человеком. Ее ни в коем случае нельзя возводить в общее правило. Нельзя не давать вершиться правосудию, которое ограничивает распространение зла.

— Даже и в церковной среде порой приходится слышать, что прощать мы должны только тех, кто прощения у нас просит, а если человек не просит, то какое же может быть ему от нас прощение…

Протоиерей Константин Пархоменко: Христос же не ставил никаких условий для нашего прощения. Он не говорил: «Прощайте после того, как у вас попросят прощения». Он заповедал нам любить наших врагов. Подразумевается, что враг у нас прощения не просит,— ведь если он попросит, то уже перестанет быть нам врагом.

Елизавета Пархоменко: Как ни странно, мы сами решаем, прощать или не прощать, злиться или не злиться. Часто можно услышать: «Я злюсь и ничего не могу с этим сделать». На самом деле может. И первый шаг здесь — принятие на себя ответственности за свое состояние: «На самом деле это я злюсь, это не тот другой человек отвечает за мою злость. Кнопочка включения и выключения моей злости находится не где-то там, а во мне».

— Если человек говорит: «Что мне делать? Как мне простить?» — значит он уже ищет решение. А если человек такого решения не ищет? Как подвести к мысли о необходимости прощения?

Елизавета Пархоменко: Если человек не хочет прощать и доволен этим, то, пока с ним не случится что-то, что подвигнет его именно к прощению, его невозможно заставить простить. Точно так же как алкоголика невозможно убедить в том, что ему пора бросить пить, пока у него самого не созреет такое решение. Возможно, для этого ему придется дойти до дна.

Протоиерей Константин Пархоменко: Одно дело — простить человека, который у тебя взял деньги и не отдал, другое — простить убийцу твоего ребенка. Возможно, во втором случае человек в этой жизни и не сможет простить. Но как христианин он может сделать все возможное для этого, молиться, чтобы Господь дал ему мир в душе.

Елизавета Пархоменко: Невозможность простить обидчика и отпустить ситуацию ведет к застреванию в ситуации. Именно это происходит с жертвами насилия. Они застревают и не развиваются, например не могут строить новые отношения. Поэтому у них путь к прощению лежит поначалу через какую-то злость, сильную и страшную, такую, с которой сложно соприкоснуться, но ее нельзя обойти или перепрыгнуть. Это путь от противного, и это особая проблема. Часто люди приходят на консультацию, и как только касаются определенной темы, то как будто теряют ощущение реальности. У человека есть и хорошая семья, и хорошая работа, и еще много чего, а он сидит как замороженный и злится вместо того, чтобы жить. Думаю, что, во-первых, нужно все-таки взять на себя ответственность за свою злость, а во-вторых, посмотреть за нее. За злостью всегда стоит боль. Нужно обратиться к этой боли. Потому что злость — защитная реакция, легче злиться, чем разбираться со своей болью, со своей потерей. А когда человек принимает реальность, злость уходит, в ней больше нет необходимости.

Протоиерей Константин Пархоменко: И в духовной жизни то же самое. Если человек считает себя христианином, но не прощает, то происходит остановка в духовном росте.

— А как самому себе ответить на вопрос, простил ты или нет?

Протоиерей Константин Пархоменко: Как духовник, я вижу следующее: приходят люди, что называется, «ультраправославные», соблюдающие все посты, читающие акафисты. Говорят, что всех простили и всех любят, но начинается исповедь, и из человека изливается просто поток осуждения. Вероятно, у них накопились неразрешенные проблемы, в которых они сами себе боятся признаться. Идеал прощения — это принять обидчика в его прежнем статусе. Помните, как в евангельской притче отец принимает блудного сына (см.: Лк. 15, 11-32)? Он возвращает ему все, вплоть до права опять считаться наследником своего состояния. А если так не получается, значит надо с этим работать.

Елизавета Пархоменко: Когда человек говорит, что всех простил, а на самом деле это не так, то его слова — тоже защитная реакция, которая позволяет ему не задумываться о том, что происходит в его душе. В этом смысле верующему человеку бывает сложнее, потому что ему страшно признаться себе в том, что он злится: он знает, что это грех, что он обязан простить. И если мы говорим не о первой стадии, когда нужно просто не делать обидчику зла, а о следующей — о том, чтобы внутренне отпустить ситуацию, вернуть себе душевный мир,— то мы возвращаемся к тем способам, о которых уже говорили: отстаивание своих границ, соприкосновение со своей болью или выстраивание диалога с обидчиком.

Протоиерей Константин Пархоменко: Хочу вспомнить еще формулу, выраженную святыми подвижниками: наши враги — наши друзья, потому что они помогают нам что-то понять, к чему-то прийти, стать лучше, чем мы были. Древний подвижник авва Дорофей сказал замечательную вещь: «Каждый молящийся Богу: “Господи, дай мне смирение!” — должен знать, что он просит Бога послать ему кого-нибудь оскорбить его». Живя в этом мире, мы не можем избежать встреч с людьми, которые нас так или иначе ранят. Но каждая такая встреча — возможность открыть себя, честно на себя взглянуть, увидеть свою слабость, увидеть в себе отсутствие настоящей любви, терпимости — и с этим работать.

Как избавиться от обиды?

Прежде всего надо себе уяснить, что наша жизнь - это школа, а все, что нам попускает Господь - скорби, искушения - это уроки, они необходимы, чтобы выработать в себе терпение, смирение, избавиться от гордыни, обиды. И Господь, когда попускает их нам, смотрит, как мы себя поведем: обидимся или сохраним мир в душе. А почему нас обижают? Значит, мы заслужили, чем-то согрешили...

Для того, чтобы не было ни обиды, ни раздражения, чтобы душа в Боге успокоилась, надо очень много перетерпеть от ближних - и поношения, и оскорбления, и всякого рода неприятности. Это надо уметь встретить, не огрызаясь на обидчика. Не надо говорить колкости, если вас оскорбили. Просто подумайте про себя: "Это мне Господь дал возможность укрепиться в терпении, чтобы душа успокоилась". И душа наша успокоится. А если мы начнем: "А что это он на меня клевещет, лжет, оскорбляет? Меня!.. " И пойдем вразнос. Это дух сатаны живет в человеке.

Никогда не успокоимся, если не научимся терпеть. Станем истеричными. Если нас кто-то оскорбил, обидел, не надо собирать информацию к ответной атаке, не надо добывать в разных уголках "компромат" на этого человека: "Вот, он такой и такой... "; не надо выжидать удобного момента, чтобы вылить ему на голову эти помои. Христианин, если узнал, что про него вот этот плохо говорит, должен сразу смирить себя: "Господи, Твоя воля! По грехам мне так и надо! Ничего, переживем. Все перемелется, перетрется! " Надо себя воспитывать. А то кто-то что-то сказал, и мы не можем успокоиться до тех пор, пока не выскажем ближнему все, что думаем о нем. А эти "мысли" нам на ухо шепчет сатана, а мы за ним повторяем всякую грязь. Христианин должен быть миротворцем, всем нести только мир и любовь. Никакой гадости - ни обиды, ни раздражения - не должно быть в человеке. Отчего унываем? Не от святости, конечно! Оттого унываем, что много дурим, много в голову берем, видим только грехи ближнего, а своих не замечаем. Пересеиваем чужие грехи, а от пустословия, от осуждения благодать Божия отходит от человека, и он уподобляет себя безсловесным тварям. И тут уже от человека всего можно ожидать. Такая душа никогда не получит мира и покоя. Христианин, если видит вокруг какие-то недостатки, старается все покрыть любовью. Никому не рассказывает, грязь никуда не разносит. Он сглаживает и покрывает чужие грехи для того, чтобы человек не озлоблялся, а исправлялся. Сказано у святых отцов: "Покрой грех брата твоего, и Господь твои покроет". А есть такой сорт людей, которые, если что-то заметят, сразу это стараются разнести по другим людям, по другим душам. Человек в это время себя возносит: "Какая я мудрая! Все знаю и так не делаю". А это есть нечистоплотность души. Это грязная душа. Христиане так себя не ведут. Они не видят чужих грехов. Господь сказал: "Для чистых все чисто" (Тит. 1, 15), а грязному - все грязно.

Как вести себя, когда обидят?

Когда нас обидят, надо тут же вспомнить, что это не человек нас обидел, а злой дух, который действует через него. И поэтому нельзя в ответ обижаться, гневаться. А что же надо делать? Подойти к иконам, положить несколько земных поклонов, возрадоваться и сказать: "Господи, благодарю Тебя, что Ты предоставил мне такой урок для моего смирения, для очищения моей души от грехов". Как-то оптинский старец Никон полнил письмо с оскорблениями и руганью. У старца мелькнула мысль: "А кто это мог написать? От кого письмо? " Но он тут же взял себя в руки: "Никон, это не твое дело, не надо допытываться, кто написал. Если Господь попустил, значит, так надо. Значит, есть у тебя грехи, за которые надо потерпеть". Если человек так себя настроит, у него все в жизни встанет на свои места. А то есть такие "христиане", которые так могут разобидеться, что начинают возмущаться, шуметь, а потом перестают разговаривать и могут неделю, а то и месяц молчать - таить зло и обиду. Бывает, что и надо сделать человеку замечание, что-то подсказать, но в этом случае надо всегда помнить слова премудрого Соломона: "Обличи разумного - он тебя возлюбит, не обличай безумного - он тебя возненавидит".

Один старец-священнослужитель писал о себе: "Я - как пес. Бывает, псу скажут: "Вон отсюда! " - он и отойдет подальше; отойдет и сидит - ждет, как дальше себя хозяин поведет. А если хозяин снова позовет: "Ну-ка, иди сюда! " - он опять хвостиком завилял и с любовью к хозяину подбегает, не помнит зла. Когда меня кто-то ругает, гонит, я отхожу от него. Но если человек приходит ко мне и кается, просит прощения, я опять с любовью его принимаю и на него не обижаюсь. Я только рад, что он пришел ко мне и покаялся".

Что делать с соседями, которые колдуют, желают зла, часто подбрасывают в огород наговоренные вещи? В мире с ними жить не удается. Как молиться, когда презирают, незаслуженно, безвинно обижают?

Когда человек для укрепления здоровья едет на курорт, в санаторий, то он принимает все назначенные ему процедуры, в том числе и грязевые ванны. Он даже платит за это деньги и благодарит врачей, когда они обмажут его всего черной грязью. Намажут - он черный и ходит. Но почему-то мы не благодарим тех людей, которые безплатно нас поливают грязью. Ведь клевета, сплетни, презрительные слова - это та грязь, которая лечит нашу душу. Ее надо с радостью принимать, зная, что идет очищение нашей души.

Господь сказал: "Терпением спасайте души ваши, претерпевший до конца спасется". А как приобрести терпение, если его нет? Такому человеку Господь дает уроки терпения и смирения. Например, соседи озлобляются, шумят, ругают, клевещут. Если мы не будем соседей ни в чем обвинять, будем Бога благодарить и считать, что соседи посланы нам для выработки терпения, то душа наша быстро станет здоровой, А в здоровой душе нет ни обид, ни раздражения. В ней сострадание к падшим во зле, в ней любовь и милосердие, в ней Сам Бог.

Или постигла человека серьезная болезнь - рак. Это прекрасная возможность все, что было неправильного в жизни, исправить, поисповедовать грехи, покаяться и причаститься. Человек может встать на правильный путь, пусть даже за один месяц, за неделю до своей кончины. Господь принимает и "в одиннадцатый час", а награду всем обратившимся к Нему дает одинаковую - спасение. Главное, какими мы перейдем в потусторонний мир. С добрыми делами, со смирением и чистой душой или с грехами нераскаянными. Это самое страшное состояние, когда душа отягощена грехами.

Да, злые духи нас донимают, но только по попущению Божию. Господь лучше нас самих знает, что полезно нашей душе и, желая ее очистить, как любящий Отец дает нам горькое лекарство, а когда надо пожалеть, то утешит, ободрит.

Без воли Господней никто не имеет власти над нами: никакая бабка, никакой дед, никакой колдун. Если Бог не попустит, никто не может нам причинить вред. Когда человек постоянно ходит в церковь, он находится под особым попечительством Бога, и Господь защищает его от всякого колдовства. Надо только быть верным Господу до самой смерти. Если же вдруг случится человеку забыть о своем Отце Небесном, изменить Ему, перестать Ему молиться, Отец все же не забудет его. Наоборот, будет стараться вернуть к Себе заблудшего сына. И для этого может напомнить о Себе бедами, болезнями и скорбями. А избавиться от обиды на вредящих и злословящих можно так. Заранее настроить себя, что те люди, которые причиняют нам зло, - орудия воли Божией. Молите Господа: "Господи, помоги мне все это перенести!" Мы ведь гордые, больные, испорченные. Почему человек обидчив? Почему, когда ему слово скажут, чтобы в чем-то его поправить, он взрывается: "Как это: мне подсказывают? Разве вы не знаете, кто я такой?" Это болезнь души. За какое место ее ни тронь, везде той душе больно. А в Царстве Небесном нужны здоровые люди, крепкие духом.

Вопрос: «Читая святых отцов, встречала места о вреде общения с некоторыми людьми. И в молитве из вечернего правила Иоанна Златоуста: «Господи, покрый мя от человек некоторых…» А в наставлениях святого Иоанна Лествечника читаю: «В отношении к людям не предавайтесь печали, не смущайтесь, не убегайте, но считайте себя за прах под ногами их. Без этого не сможете спастись и избежать вечной муки…» И возникло такое внутреннее противоречие: один святой говорит: «…не убегайте…», а другой советует сторониться».

Отвечает протоиерей Димитрий Смирнов:
«Все дело в контексте. Есть в Священном Писании такое выражение: «…будет он тебе, как язычник и мытарь…» Это значит – обходить за три версты. Есть другое выражение в Священном Писании: «…общения не избегайте…»
Это не противоречие. Речь идет о разных вещах и о разном состоянии самого человека.
Ну, например (это пример из сегодняшнего утра). К нам попал бездомный мальчик и сегодня утром выяснилось, что у него туберкулез. Мы его поместили в изолятор. Если дать ему возможность общаться с другими детьми в нашем детском доме – есть опасность заражения. Это же очевидно, что мальчика нужно в изолятор поместить. А сегодня будем его в стационар переводить для того, чтобы начать его лечить. Поэтому, если человек не имеет достаточного иммунитета, чтобы общаться с другими, некоторых людей ему надо избегать.
В то же время, это избегание должно быть не по вкусу, не по запаху (что тоже бывает), а должно быть по душевной пользе. Если человек оберегает свое благополучие и к людям относится по «чиновнически» («У нас обед! Приходите вчера!», «Ушла на базу!») – такая форма общения не христианская. А если человек настолько развращен, что общение с ним опасно именно для тебя – тогда нужно избегать. Совершенно понятно, что речь идет о важных вещах и не пересекаются».

«Не раз сталкивался с тем, что люди недоумевают: есть друзья детства, с которыми общаются уже более 20-ти лет, но жизненные пути разошлись. Один пришел в храм, другой пошел мирским путем. Интересы совершенно разные. И возникает вопрос: поддерживать ли такую дружбу? Потому что точек соприкосновения все меньше и меньше…»
Протоиерей Димитрий Смирнов:
«Тут только так: если есть ответ на один короткий вопрос – «Зачем?» Если есть ответ и этот ответ убедительный, то можно и продолжать. А если нет, то – нет».
Протоиерей Александр Березовский:
«Человек попал в дурную компанию и, в общем-то, общение с ним, наверное, не очень полезно. Но вытащить его из этой компании, не общаясь с ним, невозможно».
Протоиерей Димитрий Смирнов:
«Пожалуйста. Мы идем по Крымскому мосту, от метро к парку культуры им. Горького. И видим: там, внизу под мостом, человек тонет. Три варианта наших действий.
Первый: прыгнуть вниз. Сумеешь ли так войти в воду, чтобы не потерять сознание от удара? Не сумешь.
Тогда берешь второй вариант: если на мосту (раньше – висели, сейчас не знаю) есть спасательные круги – сможешь снять и бросить? Нет кругов или, допустим, не можешь снять.
Третий вариант: вызываешь подмогу.
Так же и здесь: если общение с этим человек для тебя «не заразно» духовно и ты сможешь это преодолеть, то можно. А если нет или ты все время со своими детьми и можешь туда приходить только с ними, а это опасно? То есть нужно просто рассудить.
Это как бежать за автобусом: если ты видишь, что не успеваешь, то нечего и бежать. И еще надо оценить: а насколько тебе важно сесть в этот автобус, а не подождать следующего?»