Внеклассное мероприятие "семейные традиции". Сочинение "трудовая династия"

Преемственность поколений уже не в моде. Современные родители хранят старые фотографии не в альбоме, а на электронных носителях, а новогодние открытки бабушкам и дедушкам теперь отправляют чаще всего с помощью мессенджеров, а не почтой. Эксперт «О!» Анна Скавитина рассуждает, в чем главная ценность семейных традиций и почему их просто необходимо постараться сохранить.

Семейные ценности — это то, чем одна семья отличается от другой. Это семейная память, традиции, которые передаются из поколения в поколение, в общем, то, о чем в семьях обычно даже не задумываются, принимая их наличие как данность. Мы просто разделяем их вместе с остальными членами семьи или бунтуем против них. Но прежде чем разделять или бунтовать, можно попытаться осознать, что есть такого именно в вашей семье, чем она связана, какими нитями и событиями вы переплетены между собой. Полистайте семейный альбом вместе с детьми, а если его у вас вдруг нет — сделайте, расскажите детям о близких и далеких родственниках, задумайтесь, есть ли что-то похожее в их судьбах, отражается ли это в вашей судьбе.

Например, в нашей стране, прошедшей через многочисленные войны, есть много семей, из которых поколение за поколением «вымывало» мужчин: они уходили в партизаны, на одну, другую войну, мало участвовали в семейной жизни и . Такие семьи как бы неосознанно утратили ценность мужчин или же, наоборот, мужчины в них приобрели сверхценность, потому что в силу исторических событий в доме приходилось справляться без них.

Есть у нас и такая ценность, как интеллект и работоспособность. В таких семьях принято очень много работать и вкладывать все оставшееся время в обучение. Того же требуют от детей, отдых же рассматривается как абсолютно недостойное занятие, за которое может быть стыдно.

Наши семейные ценности передают из поколения в поколение общие смыслы существования, как эстафетные палочки, которые могут быть для нас как позитивными, так и негативными. Если в вашей семье есть замечательные традиции, которые вы мечтали бы передать своим детям, то это можно сделать через общение, действия, ваше поведение.

Семейные традиции — это повторяющиеся ритуалы, которые отражают наши внутренние ценности. Общие традиции соединяют семью, поддерживают, успокаивают, делают жизнь предсказуемой. Появляется желание возвращаться домой, принимать участие в жизни семьи, возникает ощущение большего смысла от происходящего. Люди, в чьей жизни есть место для семейных традиций, в целом . Поддержка, стабильность, понятность происходящего в мире особенно важна детям. Чем более стабильна семья, тем спокойнее и успешнее ребёнок.

Подумайте, какие традиции есть в вашей семье? Что передается из поколения в поколение, а что родилось, может быть почти случайно? Да-да, многие ритуалы возникают из практически пустяка и становятся традициями, потому что отвечают ценностям именно вашей семьи. Вспомните, какие ценности отражают ваши семейные ритуалы. Например, традиция всем отправлять открытки на Новый год, звонить близким и далеким родственникам отражает ценность совместной поддержки: когда нас много — мы сильны, мы не одиноки. Традиция общих застолий передает ценность соединенности, семейной силы. Именно благодаря им ребенок получает ролевые модели, способы, которые научат его правильно обходиться со своими чувствами, понимание того, может ли он рассчитывать на поддержку близких или надо .

Если вам кажется, что в вашей семье не так много семейных традиций, не беда. Соберитесь все вместе с детьми или без них на семейный совет и поговорите о том, что важно для каждого их вас. Возможно, из этого разговора и родятся идеи новых традиций, которые будут поддерживаться вашей семьей долгие годы.

5 идей для семейных традиций

Совместный досуг

Поход на пикник в теплую погоду, прогулки в лесу или в парке, дома, поход в кино или театр и обсуждение просмотренного, вечерние разговоры за чаем.

Совместные застолья

Раньше была традиция гостеприимства: гость пришел — накорми. Считалось, что человек, разделивший с тобой трапезу, не может быть твоим врагом, держать на тебя зло. Посиделки на кухне с едой, чаем, обсуждение всего на свете с друзьями или членами семьи — русский вариант психотерапии.

Празднования семейных и личных событий

Дни рождения, Новый год, 8 марта, школу — все это поводы для сплочения, разделения и умножение радости для семьи.

Семейный фотоальбом

Семейный фотоальбом, создание генеалогического древа, герба семьи — возможность гордиться своими родными, их достижениями, историей, связью с корнями. Это дает большую устойчивость каждому члену семьи.

Семейные реликвии

Рукописи, бабушкино кольцо или платье, патефон — эти семейные талисманы, «пустяки», которые защищают нас, передают нам послание предыдущих поколений, сообщают нам: «Каждый ценен для своей семьи, мира, и ты важен для своей семьи».

Как остановить передачу эстафетной палочки семейных устоев и ценностей, которые негативно влияют на вас и ваших детей? Главное, осознать, в чем состоит это влияние, и пробовать, насколько это в ваших силах, понемногу менять ситуацию.

Я знаю семью, в которой абсолютно не принято было отмечать детские дни рождения. Это было принято у родителей в семьях — и свой опыт они перенесли на своих детей. Дети в этой семье иногда ходили на чужие дни рождения, но на свои дни рождения они получали какого-нибудь маленького недорогого зайку и слова: «Да, кстати, у тебя день рождения». Они были вечно обижены, постоянно выясняли отношения друг с другом. В этой семье не ценились индивидуальные проявления, никто не поддерживал ценность друг друга. Родители решили изменить эту ситуацию. Как-то они договорились вместе наряжать елку за два дня до Нового года, а потом — отметить детские дни рождения. Они обсудили, как каждый ребенок мечтал провести этот день, подумали, что они могут сделать все вместе для исполнения мечты. Нет, волшебства не произошло, но они почувствовали, что в семье стало теплее — и теперь они знают, что есть место, где их любят. И, наверное, традиции именно для этого и нужны — помочь нам почувствовать, что есть на земле место, где тебя любят и ждут.

Фото: VGstockstudio/Evgeny Atamanenko/George Rudy/Olena Yakobchuk/Shutterstock.com

Поколение Z – люди, родившиеся позднее 1995 года. Их особенность заключается в том, что они почти с детства пользуются цифровыми гаджетами. Поэтому они отлично разбираются как в самих технологиях, так и во взаимодействии через них с людьми.

Их тесная связь с современными технологиями повлияла на то, как они обучаются и мыслят. Если прошлые поколения основательно изучали информацию, то новое быстро схватывают основные идеи, а затем при необходимости достает недостающие знания из Сети.

Подходящие профессии для поколения Z

Сейчас окончившие школу люди поступают на факультеты, которые так или иначе связаны с современными технологиями. Наиболее востребованными профессиями среди представителей поколения Z являются:

• разработка ПО и администрирование информационных систем;
• маркетинг;
• журналистика и пиар.

Новые технологии для таких людей являются обыденностью, тогда как для представителей более ранних поколений они – что-то по-прежнему новое и не всегда полностью понятное.

Также такие люди делают выбор в пользу инновационных технологий. В частности, некоторые из них предпочитают обучаться робототехнике, биомедицине и другим вещам, которые стали развиваться относительно недавно.

Представители поколения Z не хотят работать на износ ради денег, и многие из них связывают свою жизнь с делом, которое приносит им удовольствие. Поэтому достаточно большое количество молодых людей обращают свое внимание на сферу искусства. Даже если занятие этим не сможет принести им ощутимой финансовой выгоды, они смогут просто наслаждаться творчеством.

Отдельно следует отметить, что деньги для представителей поколения Z имеют меньшее значение, чем для всех предшествующих. Современные молодые люди предпочитают экономить, что отлично демонстрирует перекочевавший с Запада тренд популярности секонд-хендов.

Неподходящие профессии для поколения Z

Многие представители старших поколений считают, что молодые люди не любят работать. Такое мнение возникает из-за того, что в системе ценностей людей, родившихся до 90-х, большое значение уделяется финансам. Они полагают, что можно работать на любом месте, если это получается и за исполнение обязанностей достаточно платят. Те, кто родились после 95-го, так не считают.

При этом люди из поколения Z не хотят работать в сферах, которые не переплетаются с цифровыми технологиями. Они для них непривычны и кажутся бесперспективными, каковыми те отчасти и являются.

Поколение Z не выбирает деятельность, которая не связана с творчеством. Они отчетливо чувствуют, что такая работа вскоре исчезнет под натиском всеобщей автоматизации. И в этом они абсолютно правы. Высока вероятность того, что люди, которые выберут для себя деятельность, которую будут способны выполнять алгоритмы, рано или поздно останутся без работы. А в более позднем возрасте станет сложно переучиваться.

Выбор будущей профессии всегда было сложным делом. Но молодому поколению проще. Они могут выбрать то, чем они действительно хотят заниматься. Если человек идет в ногу со временем, в будущем он не останется без работы.

Сегодня в виде исключения я хотел бы попытаться разъяснить педа­гогические цели, которые я преследовал в данном семинаре. В следующий раз я попрошу каждого из участников кратко пред­ставиться и сказать несколько слов о своих исследованиях - при­чем я настаиваю на том, чтобы это было сказано как бы невзначай - без какой-либо специальной подготовки. И я жду не формальной презентации - т. е. оборонительного дискурса, замыкающегося на себе самом, главная цель которого (хорошо понятная) - изгнать свой страх критики. Я жду скорее простого, не претенциозного, искреннего представления проделанной работы, трудностей, с которыми пришлось столкнуться, и нерешенных проблем. Нет ничего более универсального и объединяющего, чем трудности. Каждому из нас будет довольно приятно обнаружить, что многие трудности, которые мы приписываем нашим индивидуальным особенностям или некомпетентности, универсальны; и всем будет небесполезен весьма конкретный совет, который я могу дать.

Мимоходом хотелось бы отметить, что среди всех диспозиций, с которыми я надеюсь вас познакомить, есть способность восприни­мать исследование, скорее, как рациональное усилие, нежели своего рода мистические поиски, о которых напыщенно говорят и ради са­моутверждения, и с целью преувеличения своего страха или беспо­койства. Цель такой реалистической (не циничной) установки - максимальная результативность вашего предприятия и оптимальное распределение ваших ресурсов, начиная со времени, которым вы располагаете. Я знаю, что подобное понимание научной работы в какой-то степени лишено очарования, и что я рискую подпортить имидж, который многим исследователям нравится поддерживать. Однако, возможно, это лучший и единственный способ оградить себя от гораздо более серьезных разочарований, ожидающих исследова­теля, который спускается с небес на землю после многих лет само­обмана, когда он больше энергии тратил на то, чтобы соответство­вать прославленному имиджу исследования и своему представлению об исследователе, чем на то, чтобы просто делать свое дело.

Исследовательская презентация во всех отношениях противопо­ложна демонстрации, шоу, когда вы стремитесь представить себя в выгодном свете и произвести впечатление на других. Это - дискурс, в процессе которого вы раскрываете себя, вы рискуете. (Для того что­бы наверняка ослабить ваши защитные механизмы и нейтрализовать вашу стратегию презентации, которые вам, естественно, хотелось бы использовать, я, разумеется, дам вам слово неожиданно и попрошу вас высказаться без предупреждения и подготовки.) Чем больше вы буде­те раскрываться, тем больше у вас шансов получить от обсуждения пользу и тем более конструктивными и доброжелательными, я уверен, будут критика и советы, которые вы получите. Наиболее эффектив­ный способ избавиться как от ошибок, так и от страхов, лежащих в их основе, - способность посмеяться над ними вместе с другими, что, как вы скоро обнаружите, происходит довольно часто...

У меня будет возможность - я могу сделать это в следующий раз - представить исследование, которое я сейчас провожу. И тогда вы увидите в состоянии, которое можно назвать «становлени­ем», т. е. в сыром и неясном виде, то, что обычно видят лишь в законченном виде. Homo academicus смакует результат. Подобно академическим живописцам (pompier)*, он или она любят наносить мазки кистью, чтобы скрыть следы исправлений. Временами я ис­пытываю большое беспокойство, открыв для себя, что такие худож­ники, как, например Кутюр, учитель Мане, оставили великолепные эскизы, близкие к импрессионистской живописи (которая противо­поставляла себя академической живописи), - но зачастую «порти­ли все дело» именно потому, что на эти полотна были нанесены последние мазки. Это диктовалось этикой работы, хорошо сделан­ной и хорошо отшлифованной, ее проявление можно было обнару­жить в академической эстетике 1 . Я постараюсь представить это исследование в процессе развития и взаимопроникновения состав­ляющих его элементов, в определенных рамках, конечно, так как я хорошо понимаю, что, по понятным социальным причинам, у меня меньше прав на неясности, чем у вас, и что вы будете в меньшей степени склонны признать за мной это право, чем я за вами, и в каком-то смысле это правильно (но это, повторю еще раз, лишь подразумевая тот педагогический идеал, который, безусловно, сам по себе сомнителен, идеал, который, например, приводит к тому, чтобы определять ценность, педагогическую плодотворность кур­са соответственно качеству и ясности конспектов).

* Pompier - пожарник (франц.) Art pompier - искусство пожарников - официальное искусство второй половины XIX в. Это название происходит от иронической аналогии между шлемом античного воина, изображаемого на по­лотнах художников школы классицизма, и каской пожарного. Этот термин как ироничное обозначение стал применяться не только к академическим художни­кам-классицистам, но и к преподавателям Школы изящных искусств, членам Об­щества французских художников и членам Национального общества изящных искусств. Позже, утратив иронический смысл, он стал просто определением ху­дожественного периода 1948-1914 гг. - Прим. ред.

Одна из функций такого семинара, как наш, - дать вам возмож­ность увидеть, каким образом в действительности осуществляется исследовательская работа. У вас не будет полной записи всех не­удач и промахов, всех повторений, говорящих о необходимости сде­лать последний вариант, который покончит со всеми этими ошибка­ми. Но эта ускоренная съемка, которую вы увидите, позволит вам понять, что происходит в недрах «лаборатории» или, говоря скром­нее, мастерской - в смысле мастерской артиста или художника Кват­роченто, - т. е. покажет все ошибочные первые шаги, колебания, тупики, отказ от замыслов и тому подобное. Исследователи, работа которых находится на разных этапах, представят объекты, которые они пытались сконструировать, и они должны будут подвергнуться расспросам со стороны всех, кто, подобно старым компаньонам, чле­нам цеха, как они называют себя на традиционном языке собратьев по ремеслу 2 , внес свой вклад в коллективный опыт, который они на­капливали в процессе всех прошлых испытаний и ошибок.

На мой взгляд, вершина мастерства в социальных науках за­ключается в умении быть вовлеченным в очень высокие «теорети­ческие» материи благодаря весьма определенным, а зачастую, не­сомненно, очень земным, если не ничтожным, эмпирическим объектам. Социальные ученые имеют обыкновение с легкостью допускать, что социально-политическая значимость объекта сама по себе служит достаточным основанием необходимости дискурса в отношении к нему. Возможно, этим объясняется, почему те социо­логи, которые в наибольшей степени склонны приравнивать свое положение к положению своего объекта (как поступают сегодня некоторые из них, связавшие себя с государством или властью), часто уделяют методу самое небольшое внимание. Что на самом деле имеет значение, так это строгость конструирования объекта. Сила (научного) способа мышления никогда не проявляется отчет­ливее, чем в способности превращать даже незначительные, с со­циальной точки зрения, объекты в научные объекты (что делал Гоф­ман по отношению к деталям взаимодействия лицом-к-лицу) 3 или, что то же самое, в подходе к важным, социально значимым объек­там под неожиданным углом зрения - нечто подобное я пытаюсь сейчас делать, изучая влияние государственной монополии на сред­ства легитимного символического насилия с помощью весьма по­пулярного анализа различного рода свидетельств (по болезни, по инвалидности, об образовании и т. д.). В этом смысле сегодняшний социолог оказывается, mutatis mutandis* в положении, весьма сход­ном с тем, в котором находились Мане или Флобер: чтобы в полной мере реализовать изобретенный ими способ конструирования реальности, они должны были применить его к объектам, традиционно исключаемым из сферы академического искусства (которое было свя­зано исключительно с социально значимыми людьми и вещами), - что объясняет, почему их обвиняли в «реализме». Социолог вполне мог бы сделать своим девиз Флобера: «писать хорошо о заурядном».

* Mutatis mutandis - с соответствующими изменениями (лат.). - Прим. ред.

Мы должны научиться тому, как переводить самые абстракт­ные проблемы в совершенно практические научные операции, что предполагает, как мы увидим, весьма своеобразное отношение к тому, что обычно называется «теорией» или «исследованием» (эмпи­рией). В таком деле абстрактные правила, подобные сформулирован­ным в работе «Ремесло социолога» («Le Metier de sociologue», Bourdieu, Chamboredon, and Passeron, 1973; англ. пер. 1991), пусть даже им удается заострить наше внимание, принесут нам немного пользы. Поскольку, несомненно, не существует иного способа овла­деть фундаментальными принципами практики, - и практика науч­ного исследования здесь не исключение, - кроме как практиковать эти принципы вместе с руководителем или наставником, который снимает сомнения и придает уверенность, приводит примеры и по­правляет вас, помещая правила, применяемые непосредственно к данному конкретному случаю, в определенную ситуацию.

Конечно, вполне может так случиться, что, прослушав двухчасо­вое обсуждение преподавания музыки, логики, спортивной борьбы, возникновения дотированных рынков жилья или греческой теологии, вы подумаете, а не потеряли ли вы даром время и научились ли вооб­ще хоть чему-нибудь? В конце нашего семинара у вас не будет акку­ратных конспектов по теории коммуникативного действия, теории систем или хотя бы о понятиях пространства и габитуса. Вместо того чтобы давать формальное представление о категории структуры в со­временной математике или физике или об условиях применения струк­турного способа мышления в социологии, как я это обычно делал 20 лет назад 4 (что, несомненно, было более «впечатляющим»), я буду говорить почти те же самые вещи, но в практической форме, т. е. с помощью весьма тривиальных замечаний и элементарных вопро­сов - по сути дела, настолько элементарных, что мы очень часто вообще забываем их задавать - и всякий раз погружаясь в детали каждого отдельного случая. И можно будет реально наблюдать ис­следование, так как именно это и предполагалось здесь, но только при условии его проведения по-настоящему, вместе с исследователем, который отвечает за него: это значит, что вы работаете над составле­нием опросника, чтением статистических таблиц или интерпретацией документов, что, если нужно, вы выдвигаете гипотезы и т. д. Ясно, что при таких условиях можно рассмотреть лишь очень немного исследо­вательских проектов, а тот, кто рассчитывает увидеть их в большом количестве, по сути дела, не будет делать все, что требуется.

Если то, что должно быть сообщено, составляет, в сущности, modus operandi* - способ научного производства, предполагающий определенный способ восприятия, систему принципов видения и различения, - то им нельзя овладеть иначе, как заставить увидеть его в действии или проследить, как этот научный габитус (мы мо­жем называть его и своим именем) «ведет себя» в ситуации практи­ческого выбора - типа выборки, опросника, кодирования и т. д. - не объясняя этот выбор в виде формальных правил.

Обучение профессии, ремеслу, делу или, по выражению Дюркгейма (1956. Р. 101), социальному «искусству», понимаемому как «чистая практика без теории», требует педагогики, совершенно от­личной от той, которая нужна для преподавания знания (savoirs). Как можно видеть на примере обществ, где нет всеобщей грамот­ности и школ, - но это относится и к обществам с формальным школьным обучением и даже к самим школам - некоторые спосо­бы мышления и действия, а зачастую и самые жизнеспособные из них, передаются на практике (упражнение за упражнением) по­средством всеобщего и практического способов передачи. Эти спо­собы основаны на непосредственном и продолжительном контакте между тем, кто обучает, и тем, кто учится («делай, как я») 5 . Исто­рики, философы науки, а особенно сами ученые, часто отмечали, что в значительной мере профессией ученого овладевают, исполь­зуя способы передачи знаний, которые являются вполне практиче­скими 6 . И роль, которую играет молчаливая педагогика, не тер­пящая объяснений как передаваемых схем и объяснений, так и рабочих схем в процессе самой передачи, безусловно, гораздо больше в тех науках, где содержание знания, типы мышления и действия сами по себе менее точны и менее систематизированы.

* Modus operandi - способ действий (лат.}. - Прим. ред.

Социология - гораздо более развитая наука, чем обычно пола­гают даже сами социологи. Возможно, хорошим критерием положения социального ученого в его или ее дисциплине может быть сила его представления о том, чем он должен овладеть, чтобы быть на уровне достижений его науки. Склонность развивать скромную оцен­ку ваших научных способностей будет только увеличиваться по мере того, как ваше знание последних современных достижений в облас­ти метода, техники, понятий или теорий, будет расти. Однако социо­логия еще мало систематизирована и формализована. Поэтому здесь нельзя так, как в других областях, опираться на автоматизм мышле­ния или на автоматизм, замещающий мышление (на понятийную очевидность - evidentia ex terminis, на «ослепляющую очевидность» символов, которую Лейбниц противопоставлял картезианской ясно­сти - evidence) или даже на все эти уставы должного научного по­ведения: методы, протоколы наблюдений и т. д., являющиеся законом для большинства кодифицированных научных полей. Таким образом, для того чтобы получить соответствующий опыт, следует рассчиты­вать, прежде всего, на те схемы, которые воплощает в себе габитус. Научный габитус - это правило «человека с положением» (до­бившегося успеха), реализованное правило или, лучше, - научный modus operandi, функционирующий в практической сфере в соответ­ствии с нормами науки, которые не являются при этом его экспли­цитным принципом 7: именно такого рода научное «чувство игры» (sens dujeu) заставляет нас делать то, что мы делаем в нужный мо­мент без необходимости тематизировать то, что должно быть сдела­но и, еще меньше, - знание четкого правила, позволяющего полу­чать этот соответствующий опыт. Так что у социолога, который стремится передать научный габитус, гораздо больше общего с вы­сококвалифицированным спортивным тренером, чем с профессором Сорбонны. Он или она очень мало говорят о первичных принципах и общих правилах. Конечно, он/она может излагать их, как я делал в работе «Ремесло социолога» («Le metier de sociologue»), но только если понимает, что не может остановиться на этом: в некотором смысле, нет ничего хуже эпистемологии, когда она становится пред­метом пустого разговора, очерков 8 и заменителем исследования. Та­кой социолог учит путем практических советов и в этом смысле силь­но напоминает тренера, имитирующего движение («на твоем месте, я сделал бы так...») или «исправляющего» действия по мере их со­вершения, в духе самой практики («я бы не задавала этого вопроса, по крайней мере, в такой форме»).

Каролина КОРОЛЕВА,

ученица школы №1252 с углубленным изучением испанского языка имени Сервантеса

«Может, он просто выбрал не ту профессию?» - подумаете вы.

Нет! Человек выбирает себе профессию по духу, выбирает ту сферу, в которой ему нравится делать разработки, сферу деятельности, в которой он как рыба в воде. Но нередко бывает и так, что люди выбирают свое будущее образование, основываясь на том, какая профессия будет наиболее востребована.

Так какова же она, профессия из поколения в поколение?

У каждого из нас есть свой ответ на этот вопрос. Мнение у всех разное и каждое из них верно.

Лично для меня профессия из поколения в поколения - это писатель. Этот выбор исходит из моих личных интересов, стремлений.

Почему писатель?

Следуя толковому словарю русского языка Д.Н.Ушакова, писатель - это человек, пишущий литературные произведения.

Для меня писатель - это человек пишущий. И не только литературные произведения, но и различные заметки, статьи в газеты, он берет интервью у людей со всего мира, он пишет стихи, выражая в них свои мысли и чувства, он пишет лозунги, чтобы люди присоединялись к нему, он ведет за собой народ, за ним - наше будущее.

Чехов сказал: «Я люблю родину, народ, я чувствую, что, если я писатель, то я обязан говорить о народе, о его страданиях, о его будущем».

Слово «писатель» произошло от глагола «писать». Ранее текстовые произведения писали от руки. В XX веке, с развитием науки и техники в мире, условия писательского труда изменились. Большинство писателей перешли на набор текстов на печатной машинке, а затем и на компьютере, но тем не менее слово «писатель» сохранило свое значение.

XXI век - это век высоких технологий, поэтому в связи с компьютеризацией в наше время стали очень актуальны профессии экономиста, юриста, менеджера, программиста. Они остаются популярными на протяжении последних 10 лет. Потребность в них высока, так как эти профессии стали межотраслевыми, например, быть экономистом не только престижно, но и выгодно.

А через 10 лет вырастет количество рабочих мест в сфере услуг. Вырастет спрос на специалистов, оказывающих услуги по индивидуальному заказу.

Выходит, что актуальные профессии в разные годы разные? Неужели нет стабильности в выборе работы?

Для меня профессия писателя (будь то журналист, литературный критик или же поэт) актуальна и стабильна во все времена.

Но профессия ли это - писатель?

Те люди, для кого писать - превыше всего, кто видит в этом смысл своей жизни, кто смотрит в книгу, как в свое отражение, кто пишет не только для себя, но и для всего мира, кто не мыслит себя без выражения своих мыслей на бумаге, - вот они писатели.

Профессия читателя не только интересная, но и обучающая. Мы можем перенестись в мир, полный волшебства, можем побывать в эпохе Смуты, оказавшись рядом с Василием Шуйским, или же можем оказаться в современном мире, но на другом конце Земли.

Хотя, конечно, невозможно стать писателем, если не чувствуешь пера, слога, а просто потому что ты поставил перед собой такую цель.

Необходимо быть предрасположенным к писательской деятельности с рождения.

Да, в наше время много писателей талантливых, но неизвестных. Они пишут для себя, немногие знакомы с их творчеством. Есть писатели, чье творчество не оставляет равнодушными людей разных поколений. Надеяться на удачу? Слушать свое сердце и писать!

Все это приводит меня к мысли о том, что литература и писательская деятельность продолжают свое существование, они продолжают жить, находя себе применение в разных отраслях.

Современные абитуриенты подходят к вопросу о выборе профессии очень серьезно и более чем ответственно.

И я не исключение. Передо мной стоит выбор: пойти в Литературный институт учиться на переводчика или же в другой институт учиться на журналиста? Или, возможно, на литературного критика?

Что же выбрать?

Пока что у меня еще есть немного времени, чтобы подумать над этим вопросом. Но я знаю, что «не надо давить - настоящий писатель должен слушать только голос вдохновения».

Здесь, на улице Некрасова, в тихом уголке Минска расположилась уникальная мастерская. В ней творят сразу несколько художников, связанных и мыслью, и семейными узами.

Возвышаясь над всем, на втором этаже, среди множества книг и картин работает глава семейства – Владимир Шаппо. Со своей будущей профессией он определился в первом классе. Потому что уже тогда начал делать первые шаги в творчестве.

В юности себя считал гениальным, потом начал как-то сомневаться. Теперь к этому отношусь очень скептически. Что есть – то есть. Искусство – это дар Божий. Если тебе дано, ты будешь художником, музыкантом. Там, наверху, где сеют звезды из золотого лукошка, звездочки падают в хлев к любому крестьянину, в царский двор, втыкаются в голову всем, без исключения. Богу все равно, что бомж, что нищий, что король.

Владимиру Шаппо посчастливилось получить в дар такую звезду. Уже сейчас, оглядываясь назад, он прекрасно понимает, чего это стоило. Ведь популярности и многочисленным выставкам предшествовал тяжелый путь становления.

Владимир Шаппо, художник, член Белорусского союза художников:
Мне для того, чтобы быть более-менее умным, более-менее уверенным в себе, пришлось прожить 50 лет. Плюс у меня библиотека, что можно не выходя из дома получить министерское образование. Вся мировая литература, поэзия, искусство, философия у меня дома присутствует.

Любовь к знаниям и страстное желание совершенствования – главное, что Владимир Шаппо сумел привить своим детям. Они хотели соответствовать ему, а он, в свою очередь, никогда не пытался навязать им свой выбор.

Владимир Шаппо, художник, член Белорусского союза художников:
Мои дети пошли, стали художниками. Но когда они учились, я сказал: «Или вы должны быть очень хорошими художниками, или лучше не суйтесь». Они были звездами уже в детской художественной школе.

Впрочем, как не стать звездой, когда ты с самого детства засиживаешься в мастерской у отца? Детская игра с красками и пластилином постепенно перерастает в осознанное желание стать художником или скульптором. Так и произошло в случае со старшим сыном Владимира Шаппо Александром. Он занялся скульптурой и сегодня успешно воплощает свои идеи в объемных фигурах. Некоторые из них стали украшением нашей столицы.

Александр Шаппо, скульптор, член Союза художников Беларуси:
Моя большая работа установлена на проспекте Дзержинского. В брестском направлении находится мемориал памяти, скорбящая мать там сидит. Большая бронзовая работа. Братские могилы воинов, которые защищали Минск и освобождали его. Я горжусь этой работой. Это большой труд, он, я думаю, нагляден.

Замечательный пример старшего брата и невероятный творческий мир отца помогли оформиться еще двум художественным талантам в семействе Шаппо: средний сын Павел и младший Антон нашли себя в изобразительном искусстве.

Я рос. Впереди были еще два брата, которые тоже работали в искусстве. Оно не могло меня не коснуться. Естественно, я в этом находился, все вместе мы лепили, рисовали. Но какого-то насилия над собой никто не делал. Я был сказал, что это была случайность, хотя я не верю в случайность. Я думаю, что это такое проведение, что три брата стали художниками.

Помимо воплощения собственных идей на бумаге Антон украшает своими рисунками тела людей. Уже несколько лет он занимается татуировкой. Некоторые работы сына Владимир выбрал для себя.

Владимир Шаппо, художник, член Белорусского союза художников:
Мой любимый художник – китаец Сибайши. Это XIX – начало XX веков. А на спине – XVIII – начало XIX века – Хокусай. Это два величайших мастера. Я себе напечатал для того, чтобы были, мне так приятно.

Дочь Владимира Шаппо хоть художницей и не стала, все же недалеко ушла от искусства. С детства она обожает литературу и языки. Потому, закончив лингвистический университет, стала переводчицей, сообщили в программе «Минск и минчане» на СТВ.

Мария Шаппо, поэт, переводчик:
Опять же, все от родителей. Они у меня люди очень образованные, начитанные, огромное количество поэзии дома. Поэтому много читаешь. Невольно начинаешь мыслить стихотворно, поскольку поэзии дома всегда было много, отец легко процитирует в любой момент своего любимого поэта. Мама тоже имеет своих любимых авторов. Цветаева, Ахматова. И, конечно, когда ты растешь в среде, где об этом говорят, это обсуждают, невольно этим интересуешься. И это становится частью твоей жизни.

О своем поэтическом таланте говорит скромно. Хотя, признается, строки рождаются сами собой, без усилий.

Не обошлось без талантов и в третьем поколении Шаппо. Сын Александра с успехом осваивает профессию режиссера. И уже делает первые, но уверенные шаги. В некоторых во многом помогают советом старшее поколение.

Иван Шаппо, студент Белорусской государственной академии искусств:
У меня все очень любят кино. Отец, дядя Антон – безумные киноманы. Второй дядя, Павел, в кино работает. Получается, что мы вместе все время держимся.

Антон Шаппо, художник, мастер татуировки:
Мне повезло с семьей. У меня никогда не было никаких споров на почве искусства, только помощь. Мы даем друг другу советы, спрашиваем друг друга. Нет ни зависти, ничего. На самом деле это нас держит в этом мире.

Владимир Шаппо, художник, член Белорусского союза художников:
Я горжусь тем, что они порядочные люди, творческие, грамотные, что они являются в какой-то степени умовыражением нации. Абсолютно конкурентоспособны с мозгами и творчеством всего мира.

Помогать друг другу, поддерживать и радоваться успехам в этой семье принято само собой. Такая сплоченность, невероятная сила талантов, мастерства и образованности делает эту минскую семью уникальной. Безусловно, ценный опыт переймут их будущие дети и внуки, о которых мы наверняка еще услышим.