Юрий коваль полынные сказки. Юрий Коваль
Это было...
Давно это было.
Это было, когда я ещё любил болеть. Но только не сильно болеть. Не так болеть, чтоб тебя везли в больницу и вкалывали десять уколов, а тихо болеть, по-домашнему, когда ты лежишь в постели, а тебе чай с лимоном несут.
Вечером мама с работы прибегает:
— Боже мой! Что случилось?!
— Да так, ничего... Всё в порядке.
— Чаю надо! Крепкого чаю! — волнуется мама.
— Не надо ничего... оставьте меня.
— Милый мой, милый... — шепчет мама, обнимает меня, целует, а я постанываю. Замечательные были времена.
Потом мама садилась рядом со мной на кровать и начинала мне что-нибудь рассказывать или рисовала на листочке бумаги домик и корову. Это всё, что она умела нарисовать — домик и корову, но я никогда в жизни не видел, чтоб кто-нибудь так хорошо рисовал домик и корову.
Я лежал и стонал и просил:
— Ещё один домик, ещё одну корову!
И много получалось на листочке домиков и коров.
А потом мама рассказывала мне сказки.
Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал.
Прошло много лет, прежде чем я понял, что мама рассказывала мне про свою жизнь. А у меня в голове всё укладывалось как сказки.
Шёл год за годом, пролетали дни.
И вот этим летом я сильно заболел.
Обидно болеть летом. Я лежал на кровати, глядел на макушки берёз и вспоминал мамины сказки.
Художник - Николай Александрович Устинов.
Полынные сказки - светлые и добрые, и даже немного волшебные истории о детстве маленькой девочки Лёли, о её маме и друзьях, о людях, живущих в небольшой деревушке с красивым названием Полыновка. Это даже не совсем сказки - это сказки-воспоминания, словно притчи о старой забытой жизни - удивительной, тихой и прекрасной! Книгу хорошо читать не только детям, но и взрослым: начав читать, трудно остановиться... Одна из лучших книг, которую удалось прочитать за последнее время.
Издательство: ИД Мещерякова, 2013 год - новая книга, очень красиво и качественно издана, а вот тираж очень маленький - всего 3000 экземпляров.
84x108/16 (205х290 мм - А4), 136 страниц, твёрдый переплёт.
Истории в книге - ни на что не похожие, написанные певучим народным языком, плавные. Это даже не сказки, а рассказы из жизни обычных людей Полыновцев. Степная деревня в Марий Эл, где русская учительница, мама Лёли, учит местных ребятишек, которые по-русски говорить не умеют. Все события описаны от лица маленькой девочки Лёли, это её воспоминание о детстве. Став взрослой, она рассказывает их своему сыну, как сказки. "Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал."
Эта книга, по многим отзывам (к которым мы полностью присоединяемся!) - лучшая из всех детских книг, которую доводилось читать за последнее время. И не только детских - она интересна и взрослым - всем, кому близка народная жизнь.
А какие же здесь иллюстрации!! Книги с иллюстрациями Устинова - это всегда шедевры, а здесь Устинов и Коваль ещё и друзьями были - поэтому книга такая цельная и настоящая получилась...
ГДЕ КУПИТЬ. Книга есть в продаже в лабиринте , в озоне , в майшоп, .
Сказка про серые камни
Сказка об огромных существах
Сказка о какой-то штуке с золотым носом
Сказка о крыльце и завалинке
Сказка о Соседней комнате.
Сказка о Главном Человеке
Сказка про деда Игната
Сказка о Полыновке
Марфушина сказка в три блина длиной
Сказка о полынном языке
Сказка о солдатике
Сказка о том. как Мишка уходил на войну
Сказка об игре в яйца
Марфушина сказка про степного брата
Сказка о том, как пришла осень
Сказка о том, как в школе начались занятия
Сказка о фамилии
Сказка об уроке русского языка
Сказка о сосновой лампе
Сказка деда Игната про волка Евстифсйку
Сказка о праздничных стихах
Сказка о снежных часах
Сказка о метельном празднике
Сказка о волках и глупой корове
Сказка о волчках
Сказка о волчках (продолжение)
Сказка о трёх рублях
Сказка деда Игната про другие три рубля
Сказка о сестрах
Сказка о жареном гусаке
Сказка о ледянке
Сказка про серебряного сокола, которую рассказала Натакай
Сказка о сломанных дрожках
Сказка о приходе весны
Сказка о гусиных буквах
Сказка о строгом празднике
Сказка о Сеятеле
Сказка о том, как не зацветала сирень
Лунина сказка про рябину
Сказка о чёрте с рогами и с бородой
Сказка деда Игната про козла Козьму Микитича
Сказка про Катьку
Сказка о счастливой сирени
Полынные сказки совершенно завораживают читателя необычностью, непохожестью на другие, певучестью и поэтичностью языка и сюжета. Погружаешься в атмосферу степи, цветущих трав, недаром сказки-то - полынные
... Это сказки, которые рассказывала автору его мама, когда он был маленьким, это воспоминания мамы о детстве.
Главная героиня книги - маленькая девочка, которая живёт со своей мамой (сельской учительницей) в деревушке где-то в широкой русской степи. Время, которое описывает книга - начало 20-го века. Автор рассказывает о житье земской учительницы, которая учит неграмотных детишек. Много фольклора - мудрых и добрых селян ("Марфушины сказки").
Это было...
Замечательные были времена...
Это было...
Давно это было.
Это было, когда я ещё любил болеть. Но только не сильно болеть. Не так болеть, чтоб тебя везли и больницу и вкалывали десять уколов, а тихо болеть, по-домашпему, когда ты лежишь в постели, а тебе чай с лимоном несут.
Вечером мама с работы прибегает:
- Боже мой! Что случилось?!
- Да так, ничего... Всё в порядке.
- Чаю надо! Крепкого чаю! - волнуется мама.
- Не надо ничего... оставьте меня.
- Милый мой, милый... - шепчет мама, обнимает меня, целует, а я постанываю. Замечательные были времена.
Потом мама садилась рядом со мной на кровать и начинала мне что-нибудь рассказывать или рисовала на листочке бумаги домик и корову. Это всё, что она умела нарисовать, - домик и корову, но я никогда в жизни не видел, чтоб кто-нибудь гак хорошо рисовал домик и корову. Я лежал и стонал и просил:
- Ещё один домик, ещё одну корову!
И много получалось на листочке домиков и коров.
А потом мама рассказывала мне сказки.
Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал.
Прошло много лет. прежде чем я понял, что мама рассказывала мне про свою жизнь. А у меня в голове всё укладывалось как сказки.
Шел год за годом, пролетали дни.
И вот этим летом Я сильно заболел.
Обидно болеть летом.
Я лежал на кровати, глядел на макушки берёз и вспоминал мамины сказки.
Об авторе и художнике этой книги. Коваль и Устинов
Полынные сказки- - это подарок для мамы. Юрий Иосифович Коваль этого не скрывал и говорил откровенно: "Дело в том, что моя мама тогда очень болела, это были ее предсмертные годы. А я ее очень любил, и мне хотелось сделать для неё что-то. А что может сделать писатель - написать".
Подарок для папы тоже есть. Все знатоки «ковалиной» жизни сразу понимают, что развесёлые и распрекрасные Приключения Васи Куролесова никогда не появились бы на свет, если бы мальчик Юра не гордился так сильно своим папой. Дело в том, что Иосиф Коваль был человеком очень отважным и необычным. Во время войны работал в городе Москве, на Петровке, в отделе по борьбе с бандитизмом, потом стал начальником уголовного розыска всей Московской области, был многократно ранен и награждён, однако при всём при этом оставался весёлым, остроумным и даже «смешливым.. Про книги сына он шутил так: «Это, в сущности, всё я Юрке подсказал!»
Мама не подсказывала. Она только часто вспоминала. О своём далёком деревенском детстве и даже записала свои воспоминания - совсем просто, всё как было. Так что про давнюю деревенскую жизнь в Полынных сказках выдумок нет. 
Полынные сказки были самым последним, о чём успели поговорить два друга - Юрий Иосифович Коваль и Николай Александрович Устинов. Когда-то давно, в 1987 году, они вмеете сделали эту книжку. Потом другое издательство решило выпустить её заново, и художник Устинов стал советоваться по телефону, какую бы картинку лучше всего вынести на обложку. Решили: пусть будет волк Евстифейка.
Вскоре книжка с Евстифейкой появилась, но Юрий Коваль её не увидел... И это тоже было давно, почти двадцать лет тому назад. Вот почему нужны книжки. Если открыть Полынные сказки сегодня или даже псолелезавтра, если совсем ничего не знать про писателя Коваля и художники Устинова - неё равно сразу видно, что они друзья...
Сказка о полынном языке
Полыновцы часто рассказывали сказки своим детям. Но самое удивительное, что и сказки рассказывали и так просто между собой они говорили на особом, на полынном языке. Казалось, что слова и сами звуки их голоса пронизаны степным ветром, пропитаны полынью.
Давно-давно, в древние времена, пришли сюда люди с Севера, со скалистых морозных гор. Они остановились посреди бескрайней степи – поразила их степь, залитая солнцем, обрадовал запах полыни.
Они остались жить в степи, и у дороги родилась деревня – Полыновка.
А вокруг были русские деревни, русские города. Земля русская приютила полыновцев, стала для них родной землёй.
Вот так и получилось, что рядом с русским народом жил другой народ – полыновцы. По-настоящему народ этот назывался – мокша, а земля вокруг – Мордовия.
Вот уж кому было трудновато, так это Татьяне Дмитриевне. Она-то была русская и учила полыновцев грамоте и письму на русском языке, потому что на полыновском в те далёкие времена не было книг.
Вот, к примеру, на уроке Татьяна Дмитриевна спрашивает ученика:
– Где твоя тетрадка?
А он отвечает:
– Кати коса…
«Какая коса? – думает Татьяна Дмитриевна. – Куда её катить? Нет уж, не буду я катить свою косу».
А коса у ней была – большая, красивая коса, которую она иногда укладывала вокруг головы, а иногда выпускала на плечи.
– Где же твоя тетрадка? Куда ты её девал?
– Кати коза…
Этого ещё не хватало – козу катить!
А на полынном языке «кати коса» означает – «не знаю где», а «кати коза» – «не знаю куда».
Много ещё было странных и красивых слов у полыновцев, и Лёля все эти слова понимала. Она с детства говорила сразу на двух языках.
И было удивительное слово – «ломань».
На полыновском языке это слово означало – «человек».
И Лёля думала: почему же человек – «ломань», ведь люди не ломаются, они так крепко и гордо ходят по дороге?
Однажды она увидела старую бабушку. Совсем сгорбилась бабушка, еле шла по дороге, опираясь на клюку.
– Бабушка, бабушка, – подбежала к ней Лёля. – А ты – ломань?
– Ломань, доченька, ломань. Я ещё человек.
Лёля смотрела ей вслед и долго думала и поняла, что жизнь может и вправду ломать человека, и главное, чтоб не сломала.
Так в Лёлиной голове сливались два языка – русский и полыновский, они помогали друг другу. Иногда Лёля чего-то не понимала на русском, зато понимала на полыновском.
А то ещё, чего доброго, нам скажут: «кати коза», а мы схватим какую-нибудь козу да и покатим её не знаю куда.
Это было...
Давно это было.
Это было, когда я ещё любил болеть. Но только не сильно болеть. Не так болеть, чтоб тебя везли в больницу и вкалывали десять уколов, а тихо болеть, по- домашнему, когда ты лежишь в постели, а тебе чай с лимоном несут.
Вечером мама с работы прибегает:
— Боже мой! Что случилось?!
— Да так, ничего... Всё в порядке.
— Чаю надо! Крепкого чаю! — волнуется мама.
— Не надо ничего... оставьте меня.
— Милый мой, милый... — шепчет мама, обнимает меня, целует, а я постанываю. Замечательные были времена.
Потом мама садилась рядом со мной на кровать и начинала мне что-нибудь рассказывать или рисовала на листочке бумаги домик и корову. Это всё, что она умела нарисовать — домик и корову, но я никогда в жизни не видел, чтоб кто-нибудь так хорошо рисовал домик и корову.
Я лежал и стонал и просил:
— Ещё один домик, ещё одну корову!
И много получалось на листочке домиков и коров.
А потом мама рассказывала мне сказки.
Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал.
Прошло много лет, прежде чем я понял, что мама рассказывала мне про свою жизнь. А у меня в голове всё укладывалось как сказки.
Шёл год за годом, пролетали дни.
И вот этим летом я сильно заболел.
Обидно болеть летом. Я лежал на кровати, глядел на макушки берёз и вспоминал мамины сказки.
Сказка о праздничных стихах
Что-то глухо стукнуло в окно — и Лёля проснулась.
Она открыла глаза и не сразу поняла, что произошло.
В комнате было светло-светло. Странно, огромно и празднично.
Она подбежала к окну и сразу увидела — снег!
Снег выпал! Снег!
Под окном стоял Мишка-солдатик и лепил снежок. Прицелился, кинул и ловко попал, не в стекло, а в оконную раму. Вот, оказывается, какой глухой стук разбудил Лёлю.
— Ну погоди, Мишка! — крикнула Лёля через стекло и, даже не умывшись, побежала на улицу.
Она выскочила на крыльцо, слепила снежок и кинула Мишке прямо в лоб, да попала в деда Игната. Слепила было второй, но не успела долепить, как дед Игнат зазвонил в колокольчик — пора, пора, пора! Пора на урок!
И у колокольчика школьного был сегодня какой- то особенный и праздничный звонок.
Выпал, выпал, выпал снег — и преобразилась деревня Полыновка, исчезли под снегом засохшие, пожухшие травы, светлыми стали тёмные соломенные крыши, а из труб валил новый дым — снежный, зимний.
— Ну, ребята, — сказала Татьяна Дмитриевна, — сегодня у нас настоящий праздник! Выпал первый снег! Будем праздновать!
— Как праздновать? Как, Татьяна Дмитриевна? Блины, что ли, печь?
— Или пироги со снегом?
— Блины потом, — улыбнулась учительница. — И пироги потом. Первым делом будем читать праздничные стихи. На празднике обязательно надо читать стихи.
Ребята примолкли. Они, конечно, не знали, что на празднике надо читать стихи.
Татьяна Дмитриевна достала книжку и стала читать:
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь...
И пока читала Татьяна Дмитриевна, в классе было тихо-тихо, а за окном бело-бело.
Ребята, конечно, поняли, что стихи эти особенные, действительно праздничные.
Они поняли и слова «зима», «крестьянин», «лошадка». Сообразили, что «дровни» — это сани, на которых возят дрова. Но три слова они не поняли: «торжествуя», «почуя», «обновляет».
И Татьяна Дмитриевна стала объяснять:
— Торжествует — значит радуется. Снег выпал. Теперь не надо на телеге грязь месить, на санках-то куда приятней катиться по снегу. Вот и мы сегодня радуемся, торжествуем, потому что в природе произошло великое событие — выпал снег! Ясно?
— Ясно! Ясно!
— Татьяна Дмитриевна! Давай торжествовать! — закричал солдатик.
— Давай! Давай! — подхватили все.
И тут поднялся в классе крик и гвалт: кто размахивал руками, кто пел, а кто кричал — в общем, все торжествовали как умели. А Татьяна Дмитриевна смотрела на это торжество и смеялась.
— Ну ладно, хватит торжествовать, — сказала она наконец. — Разберём теперь другие слова: «Его лошадка, снег почуя...» Так вот, лошадка почувствовала снег, почуяла, вдохнула снежный запах. Понимаете?
— Понимаем, понимаем! — закричали ребята.
— А ты, Ванечка, понял или нет?
— Понял, — тихо сказал Ванечка.
— А что ты понял?
— Лошадку.
— А ещё чего ты понял?
— Я лошадку понял.
— А как ты её понял-то?
— А так, — сказал Ванечка. — Лошадка вышла из сарая и увидела снег и сделала вот так. — И тут Ванечка сморщил свой нос и стал нюхать парту.
Тут все, конечно, засмеялись, как Ванечка понял лошадку, и особенно было смешно, как он парту нюхает.
А Ванечка сморщил нос и только хотел было заплакать, но Татьяна Дмитриевна сказала:
— Ребята, скорей, скорей, посмотрите в окно.
И все кинулись к окну, а Ванечка подумал: «Потом поплачу» — и тоже побежал к окну.
А там за окном ехал на санях к школе дед Игнат. Он помахивал кнутом, а на санях, на дровнях, лежали дрова, и лошадка рысью плелась как-нибудь, а путь, по которому подъезжал к школе дед Игнат, и вправду обновлялся — первые санные следы ложились на первый снег.
И всё было в точности так, как читала стихи учительница, только особенного торжества не было видно на лице деда Игната.
Лошадь стала, дед Игнат слез с саней и, развязывая верёвку, обхватившую дрова, бормотал что-то. Через стекло не было слышно, что он бормотал, но все ребята знали:
— Ну вот и приехали.
Сказка о приходе весны
Зимнее солнце короткое.
Только выйдет на небо, глядишь — нет его, уже вечер, уже ночь да мороз. И спит деревня Полыновка, только в окнах школы горит сосновая лампа, и вечные звёзды дрожат над снежною степью.
Долго и долго тянулась зима, но вот задули ночные тяжёлые ветры. Они не были такими пронзительными и сухими, как зимой. Они наваливались на степь, прижимали к земле деревню, и они — эти странные ветры — были теплее снега.
Как-то ночью Лёля проснулась оттого, что ветер особенно тяжко выл и гудел за окном.
Леля лежала, не открывая глаз, но видела всё, что происходило на улице за стеною дома.
Двигался снег. Как огромная шапка, вздрагивал он и пытался ползти. Он не был холодный и мёртвый, он тёплый был, тающий и живой. Плохо ему стало сегодня ночью, душно и тягостно. Он метался и не мог ничего поделать, никуда спрятаться, потому что был огромный. И Леле стало жалко снег.
И она услышала тихий стон, как будто снег стонал под окном, но тут же поняла, что это стонет мама, и напугалась. Снег должен стонать, должен метаться, а мама — никогда.
Лёля вскочила, подбежала к маминой кровати, забралась под одеяло.
— Лёленька, — шептала мама, просыпаясь. — Ну что ты? Что ты?
Мама была жаркая, влажная, она целовала Лёлю, и так, обнявшись, они заснули, и снег всю ночь стонал за окном.
А утром обрушилась на деревню Полыновку великая весна.
Всё сразу и всё кругом раскрылось — и небо, и земля.
Снег, измученный ночными ветрами, таял, и забурлила в овраге речка, подхватила разбитые дрожки, понесла; ударили в небе жаворонки, а ледянка быстроходная обратилась в решето.
А Лёля в решете этом таскала из-за дома снег. Она хотела уберечь снежные часы, которые подарила Ванечке. Она рассыпала снег по краям циферблата, вокруг палки, вколоченной в землю.
Но солнце заливало поляну, на которой были снежные часы. Снег таял, таял, и Лёля поняла, что надо строить новые часы, весенние.
Великая весна обрушилась на деревню Полыновку, а зима, которая тоже была великой, потускнела и забылась.
Да и что толку вспоминать о зиме, когда подснежники охватили землю, а гуси и жаворонки раскрасили небо? Кто вспомнит о великой зиме, когда идёт босиком по одуванчикам?
Пожалуй, только Лёля и помнила, как мучился снег однажды ночью. Она радовалась гусям и одуванчикам, а ещё больше радовалась, когда находила в оврагах остатки снега.
«Уберёгся, милый», — думала она.
И ей хотелось, чтоб всё на свете всегда уберегалось.
