Читаем играя. Игры на развитие внимания

Даже если бы он не хотел быть автором Галактического путеводителя, Дуглас Адамс был бы назван таковым, слишком рано исчезвшим, чтобы иметь время для разработки таких мощных и замечательных работ, как его знаменитая пятитомная трилогия. Это правда, что он был разработан на многих носителях, часто довольно успешных, но также и с громкими неудачами, что он мог только затмить другие его сочинения. Детектив Дирк Осторожно после двух любознательных исследований был многообещающим, но его карьера закончилась в середине третьего альбома.

Мы видим, что Адамс стремится сохранить единство своей вселенной, пытаясь вмешаться на всех уровнях, догоняя компьютер, чтобы адаптировать Руководство по видеоиграм. Чтобы лучше соответствовать духу работы, Нил Гейман стремится усыновить, когда речь поддается ему, тот же сумасшедший юмор, который позволяет не слишком уснуть в скучных проходах скремблированные студии и встречи соратников, эмалирующих приключения этого галактического приключения.

Эта книга в первую очередь предназначена для поклонников сериала, даже если генезис работы не пряный. Адамс знал, как тратить свое время: он потворствовал своим отвлечениям и своей гаджтомании, прежде чем работать в чрезвычайной ситуации, иногда заперты в гостинице под наблюдением издателя, пока он не представит окончательный проект текущего проекта. Он снимает впечатление человека, который, чтобы быть ленивым, постоянно находился под давлением, парадокс, идеально подходящий для автора Галактического гида!

Большой Чарли работает в Лондоне, небольшая работа в агентстве, которое управляет карьерой и активами некоторых знаменитостей. Большой Чарли - добросовестный парень, застенчивый, в основном честный. Большой Чарли скоро женится на Рози, чья мать, миссис Ной, так же, как и настоящая воловья кожа. И его отец - бог, Ананси, бог-мошенник и шутник, владелец всех историй. Но могут ли боги умереть? Наконец, Большой Чарли к брату, и это, Большой Чарли, не знал этого. Громоздкий брат, как будто унаследовал все божественные силы отца, классный парень, рок-звезда у власти, парень, которому все удается, потому что в конце концов, ну да, это полубог.

Еще один факт: Гайман был доволен. Несомненно, автор - Ананси, бог-ткач из рассказов: смешной, умный, трогательный, уверенный в своем таланте. И тогда он принадлежит к этим странным семейным книгам, которые слишком хорошо сделаны. Никто не скучает там, далеко от него, но он без шероховатости нет, отличного общего уровня, но лишены действительно сильных сцен, любопытно лишенных какой-либо вибрации. Итак, когда мастер Гайман, квашеная капуста? После незаменимых Зеркалов и Дым Нейл Гейман, который больше не присутствует, возвращается сегодня со вторым сборником коротких рассказов, стихов и других экспериментов, в том числе многих удостоенных наград текстов.

Англичане, несомненно, выбрали лучшие титулы для своей работы, которая одновременно плотная и объемная, и это действительно «хрупкие вещи», что эти тридцать два текста различаются по размеру, и часто «Чудеса». Последовательность драгоценных моментов, небольшие рассказы, вложенные друг в друга, более или менее герметичные фрагменты, иногда смешные и иногда кошмарные эскизы, чередующаяся сила тяжести и легкости, где-то между детством всех возможные и грустные реалии взрослой жизни. Маленькие драгоценности, камеи, изобилующие деталями, выгравированные с деликатностью и тщательностью.

Подтверждение, в случае необходимости, авторского искусства, особенно в отношении короткой формы. Трудно, однако, сказать гораздо больше: во многих случаях, если сказать несколько слов, уже сказано слишком много. Таким образом, здесь нужно быть удовлетворенными впечатлениями, пролетом, особенно важными воспоминаниями: вызвать, например, противостояние вселенных Лавкрафта и Конана Дойла в «Исследование зеленого», новости, которые открывают эту коллекцию.

Или параллельно упоминайте повесть «Монарх Долины», которая закрывает том и напоминает нам о нашей доброй памяти Тень, герой легендарного романа; Тень, здесь привел к участию в странных торжествах в самом центре туманного и наименее туриста Шотландии, где он встретит тревожных и увлекательных персонажей, которые являются Смитом и его работодателем г-ном Алисой, который уже был ранее в «Воспоминаниях и сокровищах», особенно жуткие новости.

Молодой текст с названием сна сна тоже. Многие вещи, все это, по сути, делает Нила Геймана одним из лучших авторов жанра, не говоря уже о романисте. Несомненно, что этот том посвящен Рэю Брэдбери, Харлану Эллисону и Роберту Шекли «великим мастерам искусства». И дело в том, что он проявляет себя здесь в своих лучших проявлениях, особенно убедительно, когда он занимается точной работой, подтверждает это, если он еще нужен после зеркал и дыма: Нил Гейман действительно является одной из лучших новостей его поколения.

Ближе к дому Нил Гейман, великий любовник корпуса Лавкрафта, которому он часто отдавал дань, предлагает нам более забавно, чем текстиль Кларка, умный и, следовательно, гораздо более убедительный. Его родители арендуют комнату для проходящего продавца; этот, тревожный человек, который сокрушает кошку мальчика, однажды ворует машину. Когда транспортное средство отправляется на парковку по проселочной дороге, рассказчик идет со своим отцом, чтобы узнать, что вор покончил с собой в машине. Затем мальчика увозят один из его соседей, едва более старшая девочка по имени Летти, которая забирает его домой.

Он встречает свою мать и бабушку, которые, похоже, знают природу событий, не посещая их. И легенда, которая делает единственный пруд океаном, ведущим в другой мир, великолепно предлагается, подпитывая любопытство читателя. За исключением того, что очень быстро, книга находит обычное платье из молодых романов писателя: героев-детей, сталкивающихся с угрозами, воплощенными близкими существами, и к которым они будут противостоять силой своих инфантильных убеждений, что даст следовательно, место для более взрослых соображений.

И роман, который обещал возобновить работу автора, постепенно переместился на повторение его предыдущих книг, в частности. По общему признанию, Гайман вернется в экстремальные условия для взрослых береговых линий, поскольку роман является отличным воспоминанием об этих учебных мероприятиях, но до этого он будет принят рядом навязанных фигур, которые будут сняты с его ранних работ. Разумеется, это не неприятно - у Гаймана есть настоящий талант, который заставит нас почувствовать конфликтующие эмоции, испытываемые его героями, и его воображение все еще переполнено - но нельзя не думать о том, что романист - это все медленно начинающий пускать слюни, даже для самопародии, что тем более ущемляет книгу, которую он «продает» как более личную.

Подписанный другим, послужил бы очень хорошим сюрпризом. За исключением того, что мы имеем право ожидать более удивительного, более инновационного, от кого-то калибра Нила Геймана. Все сказки, которые Бруно Беттельгейм так тонко проанализировал в психоанализе в сказке, начинаются с волшебной формулы «Когда-то». Это кунжут открывает дверь диалога с читателем или слушателем, потому что ребенок слышит, как его мать рассказывает ему историю, прежде чем читать ее. После этого он засыпает на ночь, полную освобождающих снов.

Но в одну зимнюю ночь мать не приходила, чтобы прочитать рассказ ее дочери, она даже не пришла, чтобы поцеловать ее в постели, и еще много других ночей девочка тщетно ждала, потому что шестилетнему ребенку трудно признать, что его мать умерла жестоко в автомобильной катастрофе. Это не сказка, но рассказ о Карене Траске и всей ее работе можно рассматривать как «сублимацию» этого отсутствия.

Поскольку мать не могла продолжать читать сказки своей дочери, КаренТраск написал ее сам. В книге художника «Истории о деревьях» рассказ «Один и другой», в котором изображены два дерева, склоняющиеся друг к другу, как любовники, начинается с преданной формулы «Когда-то». Комната таким образом вызвала комнату умершего, что оставшийся в живых держится в том состоянии, в котором он был при смерти близкого человека. Единственное различие заключается в том, что длинный баннер материальной бумаги, призванный привлечь внимание прохожих, больше не висит у окна.

Показывая это мне, художник сказал мне, что она действовала как Рапунцель, героиня одноименной сказки, которая подвела свои длинные светлые косы по приказу ведьмы, чтобы она могла получить доступ в комнату где она заперла ее. Человек, чей внутренний ребенок желает присутствия, - это мать. Признавая, что она вела себя как Рапунцель, художник признает невозможность удовлетворить свое желание, поскольку само выражение «сказка» является синонимом нереализма. Прохожие, чье любопытство было ужасно, поднялось, чтобы увидеть художника в комнате Пруста, которую она перестроила по-своему.

Она читала или писала на кушетке, покрытой одеялом из бумаги, в котором были заклеены фразы из «Поиск потерянного времени». Оправа покрывала упала на пол, на котором были разбросаны шарики бумаги. Художник мог мечтать о том, что ее мать, чудесным образом из земли, появится среди тех людей, которых она не знала.

В отличие от предыдущей работы, художник не закрутил бумагу, а магнитные ленты. Теперь, это запись сказок, что ее друг, страдающий от рака, читает ее дочери, которая служит рамкой для гобелена, с которым Карен Траск воссоздает историю Пенелопы. В свою очередь, они могут принять участие в мифе, вручную вращая магнитные ленты. Они слышат текст романа Джеймса Джойса «Улисс», который Карен Траск записала вместе со своим другом, когда она пришла домой, измученная из сеансов химиотерапии. Поскольку трудно найти правильный ритм, ритм Пенелопы, голос кажется болезненным из-за могилы. «Смерть всегда рядом со мной», пишет в своем дневнике художник, который также заботится о других смертельных случаях, как Бодлер.

Действительно, поэт «Цветы зла» жаловался на неблагодарность живущих в поэме «Сержант с большим сердцем»: «У мертвых, у бедных мертвецов большая боль». Холст, который Пенелопа в течение дня плыл в течение дня и был незанят ночью, был предназначен для того, чтобы служить в качестве савана для своего тестя. Она интересуется этимологией и сообщает, что текст исходит из латинского текста, что означает «текстиль». Она вернулась к корню этого слова, переплетая роман Джеймса Джойса. В росписном бумаге появляются слова, которые представляют собой зимний пейзаж, подобный тому, который ребенок видел, когда умерла его мать.