Николай карлович метнер. Николай Метнер (Nikolai Medtner) Метнер Н.К

03.03.2020Рубрика: Красота и здоровье

1880г.

Метнер - необычное явление в русской музыке , не имеющее связи ни с ее прошлым, ни с настоящим. Художник самобытной индивидуальности, замечательный композитор, пианист и педагог, Метнер не примыкал ни к одному из музыкальных стилей, характерных для первой половины XX века.

Рассудок - лакей духа, которого следует держать в подчинении, чтобы он не забрал себе слишком много воли

Метнер Николай Карлович

Николай Карлович Метнер родился в Москве 5 января 1880 года, в семье, богатой художественными традициями мать происходила из знаменитого музыкального рода Гедике. Один брат - Эмилий - был философом, литератором, музыкальным критиком, а другой - Александр - скрипачом и дирижером.

Федор Карлович Гедике - брат Александры Карловны подготовил Метнера к поступлению в Московскую консерваторию. Здесь на младшем отделении Николай учился у А. И. Галли, а, перейдя на старшее, занимался у П. А. Пабста, ученика Листа. Пабст был прекрасным музыкантом и выдающимся пианистом. С его внезапной смертью эти занятия оборвались, и последние три консерваторских года Метнер учился у В. И. Сафонова.

Необходимо научиться записывать мысли, записывать на все лады. Записывать ежедневно, хоть полчаса в день

Метнер Николай Карлович

Окончив в 1900 году Московскую консерваторию по специальности фортепиано с Малой золотой медалью, Метнер вскоре обратил на себя внимание как талантливый, технически сильный пианист и интересный, вдумчивый музыкант.

Устное предание сохранило два рассказа, характеризующие исполнительское искусство Николая Карловича уже в это время. Сам Сафонов заявил однажды, что Метнеру за его игру следовало бы присудить Бриллиантовую медаль, если бы таковые существовали. Выступление Метнера на открытом консерваторском ученическом вечере произвело также большое впечатление на знаменитого пианиста Иосифа Гофмана, который восхитился не только игрой, но и огромной выдержкой, волевой собранностью юного артиста, исполнившего, что называется, «с налета» «Исламея» Балакирева.

Скоро наряду с концертами Рахманинова и Скрябина авторские концерты Метнера явились событиями музыкальной жизни как в России, так и за рубежом. Писательница М. Шагинян вспоминала, что эти вечера были для слушателей праздником.

Не преследовать себя, а лишь наблюдать за собой. Помнить, что при расстройстве не следует созерцать свое расстройство, ибо человек неизменно приобщается созерцаемому

Метнер Николай Карлович

Метнеровский пианизм при всем своем техническом совершенстве и звуковом мастерстве не отличался особым виртуозным блеском. До отъезда за границу, когда условия жизни заставили его расширить концертную деятельность, Метнер выступал редко, рассматривая эти свои выступления как своего рода отчеты перед публикой в новых творческих достижениях.

Метнер не любил выступать в больших помещениях перед многочисленной публикой, предпочитая концертные залы камерного типа. Тяготение к камерности, интимности было вообще характерно для Метнера. В ответном письме брату Эмилию он писал «Если мое искусство «интимно», как ты часто говоришь, то этому так и быть надо! Искусство зарождается всегда интимно, и если ему суждено возродиться, то оно должно снова стать интимным... Напоминать об этом людям я и считаю своей обязанностью. И в этом я тверд и железен, как и полагается быть сыну века... »

Помнить, что мысль управляется мозгом, который хотя и состоит на службе у духа, но все же сам не дух, а плоть, и потому так же требует регулярного отдыха, как руки и ноги

Метнер Николай Карлович

Сафонов прочил своему ученику блестящую пианистическую карьеру, от которой, однако, Николай Карлович временно отклонился, предпочтя заняться композицией.

Будучи сам выдающимся пианистом, он полнее и ярче всего проявил себя в области фортепианной музыки. Из шестидесяти одного опубликованного им опуса почти две трети написаны для фортепиано.

В 1909-1910 годах Метнер был профессором Московской консерватории по классу фортепиано. В 1911 году он ушел из консерватории, некоторое время жил в селе Траханееве, в имении друзей. Там композитор нашел необходимое уединение. Однако в 1913 году ему пришлось снова вернуться в Москву. Того требовали и работа в Российском музыкальном издательстве, и необходимые для семейного бюджета частные уроки. Метнер с женой и старшим братом Эмилием поселился в Саввинском переулке на Девичьем поле, тогда московской окраине. С 1915 по 1919 год Метнер опять преподавал в консерватории.

Среди его учеников - многие известные впоследствии музыканты А. Шацкес, Н. Штембер, Б. Хайкин. Советами Метнера пользовались В. Софроницкий, Л. Оборин.

Чаще отдыхать! Воображать! Представлять вещь (как во сне) в завершенном виде, как бы уже написанной или исполненной. Воображать! Вылезать воображением из всего окружающего, обыденного, раз оно не располагает к творческой работе...

Метнер Николай Карлович

А композитору было, что сказать своим ученикам. Ведь Метнер был величайшим мастером владения средствами полифонии. Целью его стремлений было «слияние контрапунктического стиля с гармоническим», высшим образцом которого находил он творчество Моцарта.

Внешняя чувственная сторона звучания, звуковая краска как таковая мало интересовала Метнера. Для него главным в музыке являлась логика выражения мысли.

Как пишет П. И. Васильев «Подобно Шопену, Метнер органически связан с фортепиано. Из него извлекал он свои особые, «метнеровские» мелодии и гармонии. В фортепианной клавиатуре, знакомой ему с шестилетнего возраста, композитор услыхал новые сочетания звуков и расширил возможности инструмента, вдохнув в него оркестровую мощь и красочность.

Помимо творческого дара Метнер , как уже было отмечено выше, обладал еще исключительным исполнительским талантом. Все свои сочинения он замечательно интерпретировал, воссоздавая каждый раз перед слушателями вновь свои творческие замыслы, осуществленные в сонатах, сказках и концертах, восстанавливая их первичные образы. Его игра отличалась предельной и, я бы сказал, вдохновенной точностью звукового рисунка. Все элементы музыкальной ткани мелодия, гармония, ритм, динамика, в соотношении и выявлении частей сочинения, - все вместе образовывало согласно звучащий строй, имя которому - музыка.

Не думать о печати!

Метнер Николай Карлович

Не случайно Метнер однажды сказал «Красота - всегда точность». В изложении своих сочинений и при их исполнении он был, повторяю, точен. Это как будто простое и будничное слово. Однако оно таит в себе весьма объемное, многозначащее содержание, имеющее непосредственное отношение к красоте. В беседах Метнер неоднократно обращал внимание своих учеников на то, что «фортепианная игра одним своим концом упирается в цирк». То есть пианист, подобно цирковым артистам, в совершенстве владеющий своим телом, должен в совершенстве управлять и распоряжаться движениями своих пальцев и рук. Они должны безотказно повиноваться исполнительской воле художника. Метнер говорил, что «недостаточно иметь фортепианную технику», что нужно приобретать «умение владеть ею при всевозможных обстоятельствах», что «в этом умении кроется весь смысл техники». Само слово «техника», в применении к фортепианной игре, он очень не любил, считая, что оно совсем не объясняет и не выражает того сложного психологического процесса, который лежит в основе игры на фортепиано».

В 1919 году Метнер потерял московскую квартиру и, следовательно, возможность работать в Москве, вынужденно жил в дачном поселке. К этому времени распалась дотоле сплоченная семья Метнеров умерли мать и отец, на фронте погиб старший брат (Карл), другой (Эмилий) в 1914 году перебрался в Германию, а после начала войны был интернирован в Швейцарию.

Верить в свою тему вообще!

Метнер Николай Карлович

Не имея работы, постоянного жилья, лишившись близких, Метнер решил в 1921 году уехать в Германию. В сезон 1921-1922 годов он дал три концерта (в Берлине и Лейпциге), а в следующем сезоне выступил в Польше (в Варшаве и Лодзи). В программы концертов входили в основном сочинения самого пианиста, кроме того, он несколько раз сыграл Четвертый фортепианный концерт Бетховена.

В 1924 году, после посещения Швейцарии и Италии, Метнеры осели во Франции , в местечке Эрки в Бретани. Оттуда композитор выехал на концерты в США. Этим первым турне он обязан заботам Рахманинова. По соглашению с фирмой «Стейнвей» Николай Карлович должен был играть с лучшими симфоническими оркестрами в разных городах. В поездке он выступал с необычной для него интенсивностью с конца октября 1924 года до середины марта 1925 года он дал 17 концертов. В сольных программах, кроме своих сочинений, Метнер играл сонаты Скарлатти и Бетховена, Фантазию Шопена, пьесы Листа, а также выступал с певицей, исполнявшей его романсы и песни. Эта поездка позволила обеспечить семью. Вернувшись во Францию, Метнеры поселились в местечке Фонтен-д`Иветт в 30 километрах от Парижа.

Рахманинов, несмотря на свои проблемы, постоянно заботился о Метнере. Он постарался вдохнуть былую веру в старого друга и сумел с присущим ему тактом поддержать Николая Карловича материально.

Метнеры жили по соседству в Монморанси. В Клерфонтэне впервые прозвучал посвященный Рахманинову Второй концерт Метнера для фортепиано. Аккомпанировал Юлий Конюс. Всех слушавших взволновала великолепная темпераментная токката.

В феврале 1927 года композитор поехал на концерты в Россию. Его выступления в Москве, Ленинграде, Одессе, Киеве, Харькове доставили радость не только слушателям, но и самому концертанту. Он уезжал из России с надеждой вскоре вернуться обратно и показать здесь сочинения последних лет. Однако помешали иные гастрольные планы. В 1928 году по приглашению певицы Т. Макушиной Метнер совершил поездку в Лондон. В 1929-1930 годах композитор вновь совершил турне по США и Канаде, затем дал концерты в Англии. Со временем его начали утомлять бесконечные странствия и переезды.

Все усиливающееся с годами чувство одиночества, чуждости всему, чем определялись не только пути развития музыкального искусства в XX веке, но и весь строй современного мира, заставляло Метнера отгораживаться от окружающего, оберегая чистоту дорогих ему духовных ценностей и идеалов.

В 1935 году в Париже выходит книга композитора «Муза и мода». Высказываемые в ней мысли и суждения являются итогом длительных, сосредоточенных размышлений, волновавших Метнера на протяжении всей его сознательной жизни.

В конце 1935 года Метнер обосновался в Англии, в небольшом домике в северной части Лондона. Он выступал с концертами еще два сезона в 1935-1937 годах, после чего сосредоточился на композиторской работе. Если и выступал, то только со своими сочинениями. В 1942 году Николай Карлович перенес инфаркт, приковавший его на два месяца к постели.

Находясь за рубежом, Метнер продолжал считать себя русским музыкантом и заявлял «Эмигрантом по существу никогда не был и не стану». Глубоко потрясло его нападение гитлеровской Германии на СССР «... Москва переживается мною, как будто я нахожусь там, а не здесь» (из письма к И. Э. и Э. Д. Пренам от 27 октября 1941 года). 5 июня 1944 года Метнер выступил в концерте в пользу Объединенного комитета помощи Советскому Союзу в Лондоне, где его музыка прозвучала рядом с сочинениями Глинки, Чайковского, Шостаковича.

Николай Карлович Метнер - цитаты

Рассудок - лакей духа, которого следует держать в подчинении, чтобы он не забрал себе слишком много воли.

Необходимо научиться записывать мысли, записывать на все лады. Записывать ежедневно, хоть полчаса в день.

Не преследовать себя, а лишь наблюдать за собой. Помнить, что при расстройстве не следует созерцать свое расстройство, ибо человек неизменно приобщается созерцаемому.

Помнить, что мысль управляется мозгом, который хотя и состоит на службе у духа, но все же сам не дух, а плоть, и потому так же требует регулярного отдыха, как руки и ноги.

Николай Карлович Метнер занимает особое место в истории русской и мировой музыкальной культуры. Художник самобытной индивидуальности, замечательный композитор, пианист и педагог, Метнер не примыкал ни к одному из музыкальных стилей, характерных для первой половины XX в.

Приближаясь отчасти к эстетике немецких романтиков (Феликс Мендельсон, Роберт Шуман), а из русских композиторов - к Сергею Танееву и Александру Глазунову, Метнер был вместе с тем художником, устремленным к новым творческим горизонтам, его многое роднит с гениальным новаторством Игоря Стравинского и Сергея Прокофьева.

Николай родился 5 января 1880 года, в Москве. Предки Метнера имели скандинавское происхождение (отец ― датское, мать ― шведско-немецкое), но ко времени его рождения семья уже на протяжении многих лет жила в России. Метнер происходил из семьи, богатой художественными традициями: мать - представительница знаменитого музыкального рода Гедике; брат Эмилий был философом, литератором, музыкальным критиком (псевд. Вольфинг); другой брат, Александр, - скрипачом и дирижером.

Первые уроки игры на фортепиано Николай получил в возрасте шести лет от матери, затем учился у своего дяди, Фёдора Гедике (отца Александра Гедике). В 1892 году Николай Метнер поступил в Московскую консерваторию, где обучался в классах Анатолия Галли, Павла Пабста, Василия Сапельникова и Василия Сафонова. В 1900 году блистательно окончил её с большой золотой медалью. Композицией Метнер занимался самостоятельно, хотя в студенческие годы брал уроки теории у Николая Кашкина и гармонии ― у Антона Аренского.

Вскоре после окончания консерватории Метнер принял участие в конкурсе пианистов имени Рубинштейна, на котором заслужил почётный отзыв от влиятельного жюри. Однако, по совету Сергея Танеева и своего старшего брата Эмилия, вместо концертной карьеры серьёзно занялся композицией, выступая лишь изредка, и в основном с собственными сочинениями.

Голос Метнера - пианиста и композитора - был сразу услышан наиболее чуткими музыкантами. Наряду с концертами Сергея Рахманинова и Александра Скрябина авторские концерты Метнера являлись событиями музыкальной жизни как в России, так и за рубежом. Мариэтта Шагинян вспоминала, что эти вечера «были для слушателей праздником».

В 1903 году некоторые из его произведений появились в печати. Соната f-moll привлекла внимание известного польского пианиста Иосифа Гофмана, своё внимание на музыку молодого композитора обратил Сергей Рахманинов (ставший в более поздние годы одним из ближайших друзей Метнера).

В 1904―1905 и 1907 годах Метнер выступил с концертами в Германии, но не произвёл на критиков особого впечатления. В то же время в России (и в особенности в Москве) у него появилось немало почитателей и последователей. Признание Метнера как композитора пришло в 1909 году, когда ему была присуждена Глинкинская премия за цикл песен на слова Гёте.

Николай Карлович состоял членом совета Российского музыкального издательства, учреждённого в 1909 году Сергеем Кусевицким, в котором помимо него состояли также А. Ф. Гедике, С. В. Рахманинов, А. Н. Скрябин (позднее его место занял А. В. Оссовский), Н. Г. Струве.

В 1909-10 и 1915-21 гг. Метнер был профессором Московской консерватории по классу фортепиано. Среди его учеников - многие известные впоследствии музыканты: Aбрам Шацкес, Николай Штембер, Борис Хайкин. Советами Метнера пользовались Bладимир Софроницкий, Лев Оборин.

В 1921 году Метнер вместе с женой эмигрировал в Германию, где, однако, интерес к его музыке был ничтожно мал, а концертных предложений почти не поступало. Финансовую помощь Метнеру оказал Рахманинов, организовавший концертный тур пианиста по США в 1924―1925 гг.

Вернувшись в Европу, Метнер осел в Париже, но там, как и в Германии, его сочинения не пользовались большим успехом. Николай Карлович писал:

“Для творческой работы (особенно художественной) необходимо уметь останавливать жизнь!! Нельзя писать пейзаж из окна курьерского поезда!

Передача сокровеннейших, музыкальнейших мыслей недоступна сознанию. Музыкальные мысли, то есть темы, зерна, не могут быть и не были никогда результатом сознательного логического рассуждения, а падают сверху в виде неожиданного подарка…”

Круг друзей Метнера в это время был небольшим и состоял в основном из русских эмигрантов. Среди немногих современных ему музыкантов во Франции, почитавших его творчество, был Марсель Дюпре. В 1927 году Метнер выступил с концертами в Советской России, а год спустя ― в Великобритании, где композитор получил звание почётного члена Королевской академии музыки и с успехом исполнил собственный Второй концерт с оркестром Королевского филармонического общества.

Радушный приём, оказанный ему, сподвиг его на то, чтобы постоянно поселиться в Лондоне. В 1929―1930 годах Метнер провёл новую серию концертов в Северной Америке, однако сотрудничавшее с ним концертное агентство обанкротилось, и лишь с помощью Рахманинова ему удалось избежать финансовых трудностей.

Наблюдая за развитием современной ему композиторской техники, Метнер в начале 1930-х годов решил выразить в печати собственную эстетику, среди современников считавшуюся чересчур консервативной.

“Прежде чем сесть за жаркую работу, закрыть глаза и в тишине представить себе данную мысль, развившуюся в пьесу, ибо она, несомненно, и существует как пьеса, и вся задача должна заключаться в выявлении ее отдельных образов, а не в придумывании их.

Подобная медитация должна несомненно подсказать звучность изложения и линии формы данной темы. Запись сделать немедленно и безразлично как: где можно - нотами, где - словами, а где - графикой. Необходимо выработать некоторое спокойствие и самообладание в процессе работы композиторской. Она нуждается в этом не менее, чем виртуозная. Но процесс этот никогда не может быть одинаковым и постоянным…

…Из всех помех работе самая страшная – нервы. Ничто так не развинчивает темп, ритм работы, как нервы. Чувство спеха, подгоняния, бросание от одного к другому и желание сразу сделать все приводит, в конце концов, только к безнадежному утомлению и отчаянию. Осознав все это, сначала необходимо овладеть нервами, то есть темпом и ритмом всего своего существа, каждого шага, каждой мысли, и тогда уже приступить к работе над каким-нибудь отдельным куском материи, забыв о существовании всего хаоса материи…”

В своей книге «Муза и мода», вышедшей в Париже в 1935 году, композитор изложил свои взгляды на непреложные законы искусства и выразил мнение, что модные модернистские течения в музыке являются не более чем заблуждениями, разрушающими связь между душой музыканта и его творчеством.

В октябре 1935 году композитор с женой окончательно обосновался в Лондоне. Успех его концертов, частное преподавание и контракт с немецким издательством обеспечивали ему достойное существование вплоть до начала Второй мировой войны, когда Метнеры вынуждены были переехать в Уорикшир, где их приняла семья пианистки Эдны Айлс.

В 1942 году у Метнера случился инфаркт, но уже в феврале 1944-го он смог исполнить в Королевском Альберт-холле своё новое сочинение ― Третий концерт для фортепиано с оркестром.

Последние годы жизни Метнера, несмотря на его болезнь, были насыщены событиями. В 1946 году индийский махараджа выделил сумму на основание Метнеровского общества, что позволило пианисту в течение ближайших лет сделать записи практически всех своих крупнейших сочинений. Эти записи составляют часть золотого фонда мировой музыкальной культуры и дают наглядное представление о мастерстве музыканта.

Скончался Николай Карлович 13 ноября 1951 года, похоронен в Лондоне на кладбище Хендон (Hendon Cemetery).

В 2006 году пианистом Михаилом Лидским был организован Международный фестиваль Николая Метнера («Метнер-фестиваль»). В 2006 и 2007 годах фестиваль прошел сразу в нескольких российских городах - Екатеринбурге, Владимире и Москве.

Один из последних композиторов-романтиков, Метнер занимает важнейшее место в истории русской музыки, наряду с Александром Скрябиным, Сергеем Рахманиновым и Сергеем Прокофьевым, в чьей тени он оставался всё время своей карьеры. Фортепиано занимает доминирующее место в творчестве Метнера ― у него нет ни одного сочинения, в котором не был бы задействован этот инструмент.

Великолепный пианист, Метнер тонко чувствует выразительные возможности фортепиано, его произведения предъявляют к исполнителю высокие технические требования. Стиль музыки Метнера отличается от большинства его современников, в нём русский дух гармонично сочетается с классическими западными традициями ― идеальным структурным единством, мастерством полифонического письма, сонатной формой. Язык композитора практически не претерпел изменений в течение времени.

Русская и немецкая стороны музыкальной личности Метнера ярко проявляются в его отношении к мелодической составляющей, которая варьируется от русских мотивов («Русская сказка») до тончайшего лиризма (Второй концерт). Гармония Метнера насыщенна и богата, но практически не выходит за рамки, сформировавшиеся в XIX веке. Ритмическая составляющая, с другой стороны, иногда весьма усложняется ― Метнер использует различные виды полиритмии.

Среди других сочинений Метнера для фортепиано соло выделяются тридцать восемь разнообразных по характеру, изящных и мастерски написанных миниатюр, озаглавленных автором как «Сказки».

Три фортепианных концерта ― единственные произведения, в которых Метнер использует оркестр. Камерные сочинения Метнера включают в себя три сонаты для скрипки с фортепиано, несколько небольших пьес для того же состава и фортепианный квинтет.

Наконец, ещё одна область творчества Метнера ― вокальные сочинения. Более сотни песен и романсов написаны на стихи русских и немецких поэтов, в основном, Пушкина и Гёте. Фортепиано в них играет не менее важную роль, чем голос.

Романсы Метнера (сам композитор никогда не употреблял слово «романсы» в названиях своих опусов, предпочитая термины «песни» или «стихотворения») разнообразны по настроению и очень выразительны, чаще всего это сдержанная лирика углубленно философского содержания. Написаны они обычно в форме лирического монолога, раскрывающего душевный мир человека; многие посвящены картинам природы. Любимыми поэтами Метнера были А. Пушкин (32 романса), Ф. Тютчев (15), И. В. Гете (30).

Путь отечественной и современной мировой музыки так же невозможно представить себе без Метнера, как невозможно представить его себе без его великих современников – Сергея Рахманинова, Александра Скрябина, Игоря Стравинского и Сергея Прокофьева.

«Едва ли кто-нибудь из композиторов после Бетховена владел в таком coвершенстве сонатной формой, как Метнер. Метнеру также присуще какое-то врожденное, совершенно исключительное мастерство контрапункта, причем его полифоническая ткань мало похожа по стилю на баховский контрапункт, а скорее перекликается с приемами позднего периода творчества Бетховена.

При предельной насыщенности музыкальной ткани также сложными гармоническими оборотами, сочинения Метнера всегда ясны, логичны и отличаются исключительной законченностью формы. Творчеству Метнера при его глубокой серьезности и даже суровости свойственна в то же время непосредственная наивность, песенная напевность и живой юмор танца…»
А. Б. Гольденвейзер, «Воспоминания о Н. К. Метнере»

ClassicalMusiNews.Ru, из разных источников

«Метнер появился сразу какой-то готовый, будто Афина-Паллада из головы Зевса.

Не было у Метнера слабых, ранних произведений, - такое мастерство, что эти сочинения могли быть созданы и в пору, куда более позднюю»

А.Б. Гольденвейзер

Обращаясь к творчеству Николая Карловича Метнера, хочется подчеркнуть своего рода "сдержанность" прежде всего в количестве изданных композитором сочинений - всего 62 опуса: 3 концерта для фортепиано с оркестром, 10 циклов сказок, более 100 романсов, 14 фортепианных сонат, 3 скрипичные сонаты и другие произведения, а также отметить сдержанность жанрового творчества. Композитору ближе всего вокальные жанры и фортепианная музыка (в этом его сходство с Шопеном). Однако музыка Метнера имеет свое собственное «лицо». Исполнение музыки Метнера, как правило, лучше удается глубоко содержательным исполнителям.

Жена композитора А.М.Метнер вспоминала, что Рахманинова иногда называли в Америке «чемпионом Метнера», поскольку его сочинения он играл чаще, чем другие пианисты. К музыке Метнера не раз обращался Владимир Софроницкий. Великолепным примером проникновения в авторский замысел может служить замечательное прочтение Э.Гилельсом ля минорной «Сонаты-воспоминания» (опус 38), который действительно привлек внимание к Метнеру, передавая эстафету многим коллегам. Охотно и часто выступала с произведениями Метнера Т.Николаева. Именно ей довелось впервые исполнить 3-й концерт для фортепиано с оркестром. С особой любовью относился к искусству Метнера С.Ф.Фейнберг. Об этом он писал в своей замечательной книге «Пианизм как искусство». Сам Фейнберг превосходно играл 1-й концерт и ряд других его пьес. Среди исполнителей произведений Николая Карловича Метнера известен И.М.Жуков. 2-ой концерт исполнил Я.И.Зак. В его репертуаре были сказки, сочинения 24, 26, 34. М.В.Юдина играла его фортепианные сочинения. Ю.В.Понизовкин познакомил слушателей со второй импровизацией, с циклами «Забытых мотивов», сонатами и пьесами Н.К.Метнера. Успешно играла метнеровские произведения А.И.Сац.

Н.К.Метнер

Н.К.Метнер создал свой пианистический стиль. Штейнбер, автор неопубликованной статьи, храняйщейся в архивах Музея Музыкальной Культуры им. Глинки, указывает на следующие характерные черты метнеровского пианистического стиля: полифоничность в разработке тематического материала, богатство и сложность ритмических рисунков и соединений, необычайная идейно-подчеркнутая пульсация метра и ритма, контрасты туше: остро-сухого, сказочного мистериозо и связно певучих эпизодов при богатой педали, отсутствие внешне показного характера в виртуозно-технических произведениях или отдельных фрагментах, разговорно- повествовательное rubato, как-то особенно, по-метнеровски, соединяемое с его жизненной пульсацией ритма.

Перечень этот будет не полным, если не упомянуть также о сложностях метнеровской фразировки, о внимательности композитора к звукоизвлечению, о его старательно выписанных штрихах и, наконец, о его тонкой нюансировке. Ищущий художник, много размышляющий об искусстве композитора и исполнителя, Н.К.Метнер в течение долгих лет вел дневниковые записи, касающиеся специфики фортепианной игры. Страницы дневниковых записей композитора опубликованы в 1963 году (см. М.Гуревич и Л.Лукомский «Н.К.Метнер. Повседневная работа пианиста и композитора».

К началу 30-х годов Метнер ощутил потребность систематизировать многие положения в специальной книге «Муза и мода». Об издании этой книги позаботился живущий, как и Метнер, в эмиграции С.В.Рахманинов. Кроме того мною в музее им. М.И.Глинки были обнаружены в записках пианиста Л.Лукомского (ученика Метнера) высказывания Николая Карловича, не вошедшие в опубликованный сборник «Повседневная работа пианиста и композитора».

О Нюансах : «Когда перестаешь слушать то, что играешь, чаще впадаешь в один оттенок, чаще forte. Если слушаешь себя, будет и форте и пиано. Но вы всегда должны знать, что вы слушаете. Каждый момент должен жить индивидуально, а не быть куском серой нитки звуков. Потеря пиано есть потеря форте и наоборот.»

О Темпе : «Темп - не есть нечто абсолютное. Он зависит от звучности, которую вы можете дать. А звучность, в свою очередь, зависит от различных условий: от инструмента, акустики данного помещения. Таким образом, темп одного и того же произведения может быть разным... Никогда нельзя определить темп, не узнав произведения до конца.»

О Педализации : На педализацию Метнер обращал внимание, как на фактор выразительности. «Никогда не нужно брать педали, нивелирующие какой-нибудь оттенок, который Вы хотите выделить. Конец одной фразы с началом другой никогда не должен быть стушеван, смазан одной педалью. Перед началом нового кусочка, нового отдела, фрагмента пьесы должен быть момент совершенного отдыха от педали, т.е. совсем чистый. Педаль должна быть фактором осуществления ваших художественных намерений, назревающих во время работы. Педаль должна быть не только фактором разнообразия. Она имеет значение для выделения нот, которые доставляют слуху некоторые удовольствия, которые вы облюбовали.»

Об аппликатуре : Поиски аппликатуры рекомендовались Метнером производить без педали. «Когда вы сочиняете аппликатуру, вы должны рассчитывать ее применительно без педали, как будто вы собираетесь играть на органе. Нога не должна мешать рукам. Педаль должна работать дружно с руками. Очень важно, чтобы рр (пианиссимо) не было вялым, чтобы оно иногда потенциально заключало в себе бурю!» Метнер любил применять легато и считал его полезным для нахождения наиболее удобных движений. Подыскивание образов под музыку Метнер не любил, но раскрытие явной образности и привлечение образа для того, чтобы вызвать в себе нужное исполнительское состояние, он всегда старался использовать.

О жестах : «Руки - раскачивающийся колокол. Они (руки) имеют свою “физиономию”, свой образ».

О технике : «Техника - есть экономия движений. Игра - есть танец на клавиатуре. Она должна доставлять вам радость. Верное снятие и падение руки - есть главное условие техники. Половина техники заключается в быстром снятии руки с клавиатуры - чем быстрее, тем мельче движения. Нанизывать много нот на одно дыхание!»

О посадке : «Сидеть с опущенным нутром (животом). [Имеется в виду полная физическая свобода] На плечах - оркестр, поэтому - плечи опустить! Главное - отыскать ось, точку опоры, центр, вокруг которого собирались бы все движения».

О дыхании : Дыханию придавалось важное значение. Николай Карлович во время исполнения даже на эстраде делал сильный вдох.

О гаммах : Гаммы Николай Карлович рекомендовал играть пятью пальцами подряд. Любил в хроматических гаммах аппликатуру: 1-2-3, 1-2-3-4, 1-2-3-4-5, если начать гамму с ноты ми . (Лукомский, ГЦММК им. М.И.Глинки)

«Метнер родился с сонатной формой»

(С.И. Танеев)

В жанр сонаты Н.К.Метнер вложил большую часть творческих сил. Треть сочинений композитора написаны в крупной, преимущественно сонатной форме: «Соната для голоса и фортепиано», три скрипичные сонаты. Сонатная форма положена им в основу трех фортепианных концертов. Она применялась композитором и в ряде пьес малой формы, например, в «Сказках». Н.К.Метнером было написано 14 фортепианных сонат: «1-ая Соната», «Опус 5», «фа минор» в 4-х частях. Следующие три одночастные сонаты объединяют опус 11: «Ля бемоль мажор», соната-элегия «ре минор» и соната «до мажор». Опус 25 включает две сонаты. Первая из них «до минор» состоит из трех частей и названа «Сонатой-Сказкой». Вторая соната из этого опуса, посвященная С.В.Рахманинову, вдохновлена стихотворением Тютчева «О чем ты воешь, ветер ночной?» Одночастная соната «соль минор», опус 22. Двучастная «Соната-Баллада фа диез мажор», опус 27. Одночастная соната «ля минор», опус 30 (о которой пойдет речь). Одночастная «Соната-воспоминание ля минор», опус 38. Одночастная соната «Трагическая соната», опус 39. 4-х частная «Романтическая Соната», опус 53 №1. Одночастная «Грозовая Соната» ,опус 53 №2. Двучастная «Соната-Идилия», опус 56.

Таким образом 9 из 14 сонат написаны Н.К.Метнером в форме одночастных сочинений. Фортепианные сонаты, большинство из которых относятся к числу лучших сочинений композитора, не только составляют значительную часть творческого наследия композитора, но и являются важнейшей вехой на пути развития жанра сонаты.

Одночастная «Соната ля минор, опус 30» была начата перед Первой мировой войной в 1913 году и впервые исполнена в авторском концерте 20 февраля 1915 года. Среди музыкантов близких Метнеру соната называлась «военной». Метнер не только откликнулся на события, переживаемые его Родиной и Западной Европой, но и предчувствовал их.

Война 1914 года всколыхнула всю страну. В сентябре Рахманинов и Метнер призываются в армию, но получают освобождение. Некоторыми музыкальными деятелями это освобождение было расценено как уклонение от гражданских обязанностей. М.Шагинян вспоминает: «Николаю Метнеру припомнили, что он немец по происхождению, хотя его родной брат К.К.Метнер и родной племянник Шура Метнер сражались в рядах русской армии на передовых позициях и погибли за Россию. Жена Н.К.Метнера Анна Михайловна с грустью писала: «...любовь к России у нас особенно обострилась и выросла, но была обида, что мы чужие у своей родной матери...» (М.Шагинян «Воспоминания о Рахманинове» том 2, стр.177-178).

В Государственном Центральном Музее Музыкальной Культуры им. М.И.Глинки находится первое Лондонское издание сонаты, на полях которой имеются карандашные пометки самого композитора. В главной партии его пометка для левой руки указывает на исполнение: «Играть без точек! », т.е. Метнер отказывается от своего первоначального стаккато и подтверждает мелодическую природу главной партии. Четыре темы побочной партии вытекают одна из другой. Музыка лирическая, задумчивая.

Метнер искал в родной природе созвучность обуревающим его мыслям: «Я ехал весной долиной реки Луары. Все роскошно цвело и благоухало, а я вспоминал нашу родную березку. Ветер выветривал из меня всяческую охоту ездить по чужим морям и землям и кажется мне, что нет лучшего климата и природы, чем у нас...» (вступительная статья П.Васильева к первому тому собрания сочинений Н.К.Метнера).

В первом Лондонском издании я обнаружила надпись, сделанную Метнером вокальной строфой под первой темой побочной партии: «ДАЙ, ГОСПОДИ, ДАЙ РОССИИ СЧАСТИЕ! ДАЙ, ГОСПОДИ! » И эту надпись он сделал после того, как правительство России вынудило его на эмиграцию с пожизненным запретом на возвращению на Родину!!!

В целом лирико-драматический характер сонаты выдвигает примат побочной партии над главной. Побочная партия, являясь центром лирических высказываний, определяет общий тонус произведения. На протяжении развития сонаты мы увидим, как произойдет полная трансформация образа побочной партии. Эта скромная в своих мелодических очертаниях тема пройдет эволюцию от изысканно утонченных «скрябинских» звучаний в экспозиции до грандиозных волевых возгласов, приобретающих смысл стихийного клича в репризе.

Соната открывается вступлением. Это интродукция с подчеркнутым затактовым скачком, по-своему клич: «СЛУШАЙ!» Вслед за автором этой музыки хочется также воззвать: «СЛУШАЙ! ИЗУЧАЙ! ПРОПАГАНДИРУЙ!»

С.В.Рахманинов утверждал: «Метнер - один из тех редких людей, как музыкант и человек, которые выигрывают тем более, чем ближе к ним подходишь! Удел немногих».

Оригинал: http://7iskusstv.com/2016/Nomer9/Genkina1.php

Я наконец в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой.
Слава мне улыбнулась; я в сердцах людей
Нашел созвучия своим созданьям.
А. Пушкин. Моцарт и Сальери

Н. Метнер занимает особое место в истории русской и мировой музыкальной культуры. Художник самобытной индивидуальности, замечательный композитор, пианист и педагог, Метнер не примыкал ни к одному из музыкальных стилей, характерных для первой половины XX в. Приближаясь отчасти к эстетике немецких романтиков (Ф. Мендельсон, Р. Шуман), а из русских композиторов - к С. Танееву и А. Глазунову, Метнер был вместе с тем художником, устремленным к новым творческим горизонтам, его многое роднит с гениальным новаторством И. Стравинского и С. Прокофьева.

Метнер происходил из семьи, богатой художественными традициями: мать - представительница знаменитого музыкального рода Гедике; брат Эмилий был философом, литератором, музыкальным критиком (псевд. Вольфинг); другой брат, Александр, - скрипачом и дирижером. В 1900 г. Н. Метнер блистательно окончил Московскую консерваторию по классу фортепиано В. Сафонова. Одновременно он изучал и композицию под руководством С. Танеева и А. Аренского. Его имя записано на мраморную доску Московской консерватории. Творческий путь Метнер начал успешным выступлением на III Международном конкурсе им. А. Рубинштейна (Вена, 1900) и первыми же своими сочинениями завоевал признание как композитор (фортепианный цикл «Картины настроений» и др.). Голос Метнера - пианиста и композитора - был сразу услышан наиболее чуткими музыкантами. Наряду с концертами С. Рахманинова и А. Скрябина авторские концерты Метнера являлись событиями музыкальной жизни как в России, так и за рубежом. М. Шагинян вспоминала, что эти вечера «были для слушателей праздником».

В 1909-10 и 1915-21 гг. Метнер был профессором Московской консерватории по классу фортепиано. Среди его учеников - многие известные впоследствии музыканты: A. Шацкес, Н. Штембер, Б. Хайкин. Советами Метнера пользовались B. Софроницкий, Л. Оборин. В 20-х гг. Метнер состоял членом МУЗО Наркомпроса и часто общался с А. Луначарским.

С 1921 г. Метнер живет за рубежом, концертирует в странах Европы и в США. Последние годы жизни вплоть до своей кончины он прожил в Англии. Все годы, проведенные за рубежом, Метнер оставался русским художником. «Мечтаю попасть на родную почву и поиграть перед родной аудиторией», - писал он в одном из последних своих писем. Творческое наследие Метнера охватывает более 60 опусов, большинство из которых представлено фортепианными сочинениями и романсами. Дань крупной форме Метнер отдал в своих трех фортепианных концертах и в Концерте-балладе, камерно-инструментальный жанр представлен фортепианным Квинтетом.

В своих произведениях Метнер является глубоко самобытным и истинно национальным художником, чутко отразившим сложные художественные веяния своей эпохи. Его музыке присуще ощущение духовного здоровья и верности лучшим заветам классики, хотя композитору довелось преодолеть немало сомнений и выражаться порой усложненным языком. Здесь напрашивается параллель между Метнером и такими поэтами его эпохи, как А. Блок и Андрей Белый.

Центральное место в творческом наследии Метнера занимают 14 фортепианных сонат. Поражающие вдохновенной изобретательностью, они заключают в себе целый мир психологически углубленных музыкальных образов. Им свойственна широта контрастов, романтическая взволнованность, внутренне сосредоточенное и вместе с тем душевно согретое раздумье. Некоторые из сонат носят программный характер («Соната-элегия», «Соната-сказка», «Соната-воспоминание», «Романтическая соната», «Грозовая соната» и др.), все они очень разнообразны по форме и музыкальной образности. Так, например, если одна из самых значительных эпических сонат (ор. 25) является истинной драмой в звуках, грандиозной музыкальной картиной претворения философского стихотворения Ф. Тютчева «О чем ты воешь, ветр ночной», то «Соната-воспоминание» (из цикла «Забытые мотивы» ор. 38) проникнута поэзией задушевной русской песенности, нежной лирикой души. Очень популярна группа фортепианных сочинений, названная «сказками» (жанр, созданный Метнером) и представленная десятью циклами. Это собрание лирико-повествовательных и лирико-драматических пьес с самой разнообразной тематикой («Русская сказка», «Лир в степи», «Рыцарское шествие» и т. п.). Не менее известны 3 цикла фортепианных пьес под общим названием «Забытые мотивы».

Монументальны и приближаются к симфониям фортепианные концерты Метнера, лучшим из них является Первый (1921), образы которого навеяны грозными потрясениями первой мировой войны.

Романсы Метнера (более 100) разнообразны по настроению и очень выразительны, чаще всего это сдержанная лирика углубленно философского содержания. Написаны они обычно в форме лирического монолога, раскрывающего душевный мир человека; многие посвящены картинам природы. Любимыми поэтами Метнера были А. Пушкин (32 романса), Ф. Тютчев (15), И. В. Гете (30). В романсах на слова этих поэтов особенно рельефно выступают оригинально развиваемые композитором такие новые черты камерной вокальной музыки начала XX в., как тонкая передача речевой декламации и огромное, подчас решающее значение роли фортепианной партии. Метнер известен не только как музыкант, но и как автор книг о музыкальном искусстве: «Муза и мода» (1935) и «Повседневная работа пианиста и композитора» (1963).

Творческие и исполнительские принципы Метнера оказали значительное влияние на музыкальное искусство XX в. Его традиции развивали я развивают многие видные деятели музыкального искусства: А. Н. Александров, Ю. Шапорин, В. Шебалин, Е. Голубев и др. Музыку Метнера исполняли и исполняют крупнейшие музыканты: С. Рахманинов, С. Кусевицкий, М. Оленина-д’Альгейм, Г. Нейгауз, С. Рихтер, И. Архипова, Е. Светланов и др.

Путь отечественной и современной мировой музыки так же невозможно представить себе без Метнера, как невозможно представить его себе без его великих современников С. Рахманинова, А. Скрябина, И. Стравинского и С. Прокофьева.

Николай Карлович Метнер родился в самый канун католического рождества 24 декабря 1879 года в Москве в семье обрусевших немцев (хотя по последним данным, семья его имеет скорее скандинавское происхождение) и был младшим из шестерых детей. Благодаря такому слиянию двух дат, каждый день рожденья уже зрелого композитора проходил так: в отсветах гирлянд на праздничной елке он садился за рояль и играл семье своеобразный творческий отчет за прошедший год. Иногда ему помогала супруга, бывшая славной певицей, иногда брат Александр. Но обо всем по порядку...

В 6 лет Николай получил от матери первые уроки игры на фортепиано. Старший брат его, Александр, в то же время начинал заниматься на скрипке, так Коля самостоятельно стал упражняться еще и на братовом инструменте. Сразу отметим, что Александр Метнер в будущем сделался известным альтистом, дирижером и зав.муз.отделом таировского Камерного театра.Уроки по фортепиано продолжались и после поступления Николая в реальное училище, теперь под руководством его дяди Федора Гедике, профессора консерватории и органиста в московской церкви французских католиков. Причем Метнер сразу хотел играть серьезную, "взрослую" музыку, как то Бах, Бетховен, Скарлатти, Моцарт. Вернувшись однажды из реального училища, Николай решительно бросил ранец на кровать и заявил семье, что никакая сила на свете не заставит его снова пойти в эту школу и что он хочет учиться в консерватории. Родители сначала запротивились такому своенравию молодого человека, но на его сторону встал старший брат Эмилий Карлович Метнер, только что поступивший на юридический факультет. Чаша весов в споре перевесила в пользу Коли, и в 1892 году он поступил в Московскую консерваторию. Затронем снова тему будущего: Эмилий Метнер стал публицистом, литературным и музыкальным критиком, да и вообще весомой фигурой в мире искусства, так основанное им издательство "Мусагет" вообще определило весь облик Серебряного века.

Несмотря на все острее проявлявшийся интерес к сочинительству, поощряемый братом Эмилием и самим Сергеем Ивановичем Танеевым, Николай окончил консерваторию только по классу фортепиано, зато с малой золотой медалью, сначала он занимался у Павла Пабста, листова ученика, а после внезапной кончины профессора - у Василия Сафонова. Что касается композиторских дисциплин, Метнер даже не доходил курс контрапункта, и потому он часто недоумевал впоследствии, когда в каких-то отзывах в прессе рецензент нахваливал его композиторскую технику. Но "Метнер уже родился с сонатной формой" - говорил Танеев. Сразу после выпуска Метнер отправился в Вену для участия в Третьем Рубинштейновском конкурсе пианистов и композиторов, опять же - только как пианист. В композиторской номинации победил двоюродный брат Николая Александр Гедике, а среди исполнителей верх одержал бельгиец Эмиль Боске. Метнер же удостоился похвального отзыва от жюри. Вслед за конкурсом профессор Сафонов занялся для своего ученика организацией большого концертного тура по всей Европе, и ему удалось договориться о выступлениях в лучших залах и клавирабендах в престижнейших салонах Старого света, как вдруг Метнер отказался от этой затеи. Серьезных причин на то были две: первая - Николай Карлович узнал, что без его ведома в программу включены пятый концерт Рубинштейна и другие опусы, слабые по музыкальному содержанию, но позволяющие исполнителю поярче блеснуть своей техникой, вторая - демон творчества все вернее овладевал его душой. И вновь родители было запротивились, это турне сулило блестящие перспективы для карьеры пианиста, но Метнер уже решил твердо. Последовали ссора и разрыв всяких отношений с Сафоновым, заявившим, что не желает "и слышать о композиторе по фамилии Метнер". Забегая чуть вперед, скажем, что примирение случилось, но по прошествии немалого числа лет - в Лондоне Сафонов услышал в одном из концертов песни Метнера на стихи Ницше, был растроган и просил извинений у своего ученика. Но это пока в будущем, впереди, и Метнер только вступил на композиторскую дорогу. Из печати стали выходить его первые фортепианные пьесы, к которым критика отнеслась сдержанно и неоднозначно, во многом из-за одной лишь немецкой фамилии автора обвинили в подражании Брамсу. Однако в музыкальной среде на него обратили пристальное внимание. Прежде всего на фортепианную сонату его f-moll, опус 5, которой заинтересовался польский пианист Иосиф Гофман (интересная вещь о Гофмане - после завершения своей более, чем блистательной карьеры пианиста в 1946 году, Гофман забавы одной ради стал работать над маленькими, незатейливыми изобретениями, и между делом изобрел "дворники" для автомобилей). Соната также произвела сильнейшее впечатление на Сергея Рахманинова.

Николай Карлович с братом Эмилием и супругой

По воспоминаниям Анны Михайловны Метнер (супруги), музыкальные мысли одолевали Николая Карловича непрерывно и он не мог успокоиться, не записав явившихся ему тем. Для записи мог послужить любой клочок бумаги, первым попавшийся под руку композитора. Так один раз, будучи на улице, Метнер вообще оторвал кусок афиши с театральной тумбы и заполонил его нотными знаками. Окажись рядом городовой, попал бы музыкант в участок за хулиганство. Все эти наброски композитор складывал в большой чемодан. Приступая к новому сочинению, Метнер открывал чемодан, копался в его содержимом, использовал оттуда что-нибудь и клочок с наброском выбрасывал за дальнейшей ненадобностью; весь этот процесс Николай Карлович именовал "чисткой Авгиевых конюшен" и жалел только, что он не Геркулес. Если в процессе сочинения попадалось затруднявшее его место, то Метнер мог сидеть над ним целыми днями, не прерываясь на еду и не высыпаясь; когда же у него не оставалось ни нервов, ни сил он мог взяться за другую вещь. И часто решение затруднительного момента потом приходила легко, само собой, и, кстати, часто во сне.В это же время занятия на фортепиано были для Николая Карловича чем-то сродни отдыху. Из других композиторов особенно любил он исполнять Бетховена, которого боготворил и называл не иначе, как "его величество". Заодно примечательно, что из чужих сочинений одна лишь бетховенская "Аппасионата" была записана Метнером-пианистом. Константин Игумнов об этом исполнении говорил так: «Музыку Бетховена Метнер играет так, будто он сам ее сочинил».

В 1904 году Николай Карлович сделал первые наброски для произведения, которое сочинялось на протяжении, ни много ни мало, 44 лет - квинтет для фортепиано и струнного квартета, но и эту тему мы затронем поздней. А пока в знаменательном и печальном для нашего отечества 1905 году Метнер посетил с гастролями Германию, но концерты его успеха не имели. Через четыре года он отправился туда вновь, но так и не смог покорить империю Вильгельма Прусского. Умами немцев владел Рихард Штраус, сначала прогремевший оперой "Саломея" в 1905 году, а потом укрепившийся на Олимпе "Электрой" в 1909.

Но 1909 год был очень удачным для Метнера: композитор получил престижнейшую Глинкинскую премию за песни на стихи Гете, а вместе с ней пришло и широкое признание. Его концерты в России начали пользоваться уверенным успехом, сформировался круг верных поклонников его творчества, и Метнер, таким образом, завершил формирование российского "музыкального триумвирата" "Рахманинов-Скрябин-Метнер". Это означало, что московская композиторская школа вернулась на лидирующие позиции в российском музыкальном мире, к-рые она, было, уступила петербургской, после смерти Чайковского.

Конечно, среди завсегдатаев концертных залов отношения к каждому из триумвиров были неоднозначны. Были поклонники, но были и критики. Так, например, Рахманинова обвиняли в эпигонстве Чайковскому, про музыку Скрябина, настолько она стала необычна, обидного сказать не могли и потому кидались, как волки, на его философские измышления; Метнера же, опять во многом по вине фамилии, обвиняли в "отсутствии русской почвы", подражании немецким романтикам и т.д. Во многом этому способствовал тот факт, что брат Эмилий в своих статьях прежде всего обращал внимание на западные традиции в творчестве композитора и старался его преподнести как "русского Брамса". Такой титул очень задевал Николая Карловича, он хотел быть только "русским Метнером".

Вместе с Рахманиновым, Скрябиным, Александром Гедике, Леонидом Сабанеевым Метнер вошел в совет Российского Музыкального Издательства, основанного дирижером Сергеем Кусевицким. Кусевицкий - личность настолько прмечательная, что о нем стоит распространиться несколько подробней: прославившись в качестве небывалого виртуоза-контрабасиста, Кусевицкий женился на Наталии Контантиновне Ушковой, дочери московского миллионера и получил за ней баснословное приданое. Тогда он поехал в Германию, где под руководством великого Артура Никиша прошел дирижерские курсы и с успехом выступал как симфонический дирижер. В Россию он вернулся уже со славой талантливого дирижера и основал в Москве собственные симфонические концерты, музыкальное издательство и нотный магазин. Российское Музыкальное Издательство (сокращенно - РМИ) задумывалось как нечто вроде "самоиздательства для композиторов". Каждая поступающая в издательство рукопись рассматривалась поочередно всеми членами совета, каждым в отдельности. Заключительный вывод о принятии рукописи к изданию обозначался просто немецкими буквами f (für, за) и g (gegen, против). Результаты голосования подытоживались управляющим делами издательства Николаем Струве. Произведения крупной формы или особо сложные, независимо от индивидуального рассмотрения каждым членом, выносились на обсуждение пленума совета. Сочинения членов совета Скрябина и Метнера, а также (в виде исключения) сочинения Танеева принимались к изданию без предварительного обсуждения советом. Касаясь этих времен, музыковед Александр Оссовский вспоминал: "Как личность он был необыкновенно привлекателен: беспредельно скромный, тихий, деликатный, застенчивый, как юная девушка, с чуткой, возвышенной душой, он был поистине «человек не от мира сего», никак не приспособленный к практической жизни. Самые простые вещи казались ему сложными, и он пускался в философское обоснование их. Рахманинов любил Метнера и чрезвычайно высоко ставил его как композитора, хотя редко и мало играл его произведения."

Николай Карлович отметился и в делах "Дома Песни", основанного певицей Марией Олениной-Д’Альгейм с целью популяризации камерной вокальной музыки. На вечерах исполнялась как западная классика, как, например, Шуберт, так и классика отечественная, прежде всего Мусоргский. Метнер аккомпанировал певцам за роялем, заседал в жюри конкурсов, организованных "Домом", а также принимал вместе с Андреем Белым и Валерием Брюсовым участие в отвлеченных философских беседах после концертов.

В этом же 1909 Метнер стал преподавателем фортепианного класса в Московской консерватории, но, увлеченный композицией, ушел после года работы; в 1915 году он вернулся к педагогике и проработал в консерватории до самой революции. Из собственных сочинений он позволял ученикам исполнять только две каденции к 4-му концерту Бетховена для ф-но с оркестром. С этими каденциями связан скандал, переполошивший тогда половину музыкальной Москвы. Голландский дирижер Виллем Менгельберг (ставший впоследствии главным пропагандистом творчества Малера) позволил себе на репетиции 4-го концерта Бетховена, к-рый Метнер исполнял со своими каденциями, сделать композитору грубое замечание. Оскорбленный Метнер отказался от участия в концерте и написал в несколько газет письмо-протест. Вслед за этим занегодавала уже музыкальная общественность.

Начало первой мировой войны вскрыло всю скопившуюся гниль в обществе, после волны шовинистических выпадов против "окаянных пруссаков", особенно усердствовала в квасном патриотизме интеллигенция. В Москве даже прошли погромы, громили дома всех, чья фамилия напоминала немецкую. Николаю Карловичу вновь припомнили немецкую фамилию. Его призывали на мед.освидетельствование, но он был признан физически негодным, как и Рахманинов. Некто Ильин прозвал за это обоих композиторов "физическими негодяями". Супруга Метнера Анна Михайловна писала Мариэтте Шагинян: "... Марго не одобряет Колиного поведения, считает, что нечестно сейчас не идти на войну, что Коля за немцев (!), чуть ли не то, что он трус, и ещё того гаже, и всё это говорилось не нам, а другим, причём приводились небывалые факты (вроде того, что Коля прибежал к ней в слезах и проч.). Вот что делает война!.. Накануне её беседы о Коле с посторонними она была у меня и с возмущением говорила о том, что гадко и возмутительно, что Рахманинов освободился. Вот до чего все одурели." Вскоре семью Метнеров постигло новое несчастье - родной брат композитора Карл Карлович Метнер погиб на фронте. Но несмотря на царившие антинемецкие настроения, в 1916 году Метнер получил вторую Глинкинскую премию за фортепианные сонаты.

В годы войны Метнер упорно работал над монументальным сочинением - первым концертом для фортепиано с оркестром, посвятил своей матери. Работа над первым концертом осложнялась у Метнера еще и тем обстоятельством, что впервые ему приходилось писать для оркестра. И раньше бывало, что он считал рамки клавиш слишком узкими для некоторых своих фортепианных вещей, но откладывал их оркестровку на потом - Метнер боялся не успеть использовать все скопившиеся у него темы и торопился записать их предварительно хотя бы для фортепиано. К тому же, Николай Карлович полагал, что оркестровка - дело соображения. Тут, по его мнению, требовался расчет, подчиняющий себе воображения, а расчеты любого рода композитор считал своей слабой стороной. По премьере критики сразу сочли должным безапелляционно упрекнуть концерт Метнера за "блеклость и тяжеловесность" оркестровки. Но это не помешало успеху великолепного сочинения, и сам автор нередко исполнял собственное сочинение в паре со своим излюбленным Четвертым концертом Бетховена G-dur, op. 58 к неизменным овациям публики.

После прихода Октября, в отличие от Рахманинова, Прокофьева, Черепнина и многих других, Николай Карлович не спешил уезжать из России; он продолжал преподавать в Московской консерватории, где его известнейшим учеником той поры был Александр Васильевич Александров, автор песни "Священная война" и музыки нашего гимна. К 1921 году, однако, жизнь и творчество в большевицкой России стали практически невозможны: голод, Деникин с юга, разруха, Юденич с севера, набирающий обороты красный террор и Колчак с востока, - Метнер принял решение покинуть родину.

Наверное, первый раз в жизни немецкая фамилия сослужила Метнеру добрую службу - ему удалось получить вид на жительство в Германии. Начался период странствий. Дав несколько концертов в Германии, не имевших сколь бы то ни было значительного успеха, Метнер отправился в Польшу, и в Варшаве исполнял свой первый и четвертый Бетховена концерты для фортепиано с оркестром под управлением таких прославленных дирижеров, как Эмиль Млынарский и Герман Абендрот. Затем Метнер с супругой посетили Италию и повстречали во Флоренции московского друга - Сергея Васильевича Рахманинова. Рахманинов, уже успевший прославиться в Америке как "величайший из пианистов эпохи, но лишь подражатель Чайковского как композитор", помог организовать американское турне для Николая Карловича, пребывавшего в финансовых затруднениях. Так в сезон 1924-25 годов Метнер исколесил все США, исполняя свой первый концерт с лучшими оркестрами страны.

На банкете, устроенном Фредериком Стейнвеем в честь наступившего 1925-го года, была сделана необычная фотография. Одно перечисление запечатленных на ней музыкантов уже захватывает дыхание и бросает в трепет: пианист Иосиф Гофман, глава фирмы "Steinway & Sons" Фредерик Стейнвей, дирижер Вильгельм Фуртвенглер, Николай Карлович Метнер, Игорь Федорович Стравинский, Сергей Васильевич Рахманинов, Фриц Крейслер, дирижер Пьер Монтё, пианист Александр Ильич Зилоти.

Отыграв все положенные по контракту концерты, Метнер возвратился в Европу. Только поселившись во французском городке Эрки, морском курорте и древней столице Бретани, Николай Карлович вернулся к творчеству и принялся много и яростно работать над второй скрипичной сонатой, двумя сказками для ф-но соло, ор.48 и вторым фортепианным концертом, к-рый он посвятил Рахманинову.

Вообще, стоит поговорить отдельно об отношениях Метнера и Рахманинова. Метнер начал печататься в 1903 году. В это время Рахманинов уже был всеми признанным музыкантом, автором второго фортепианного концерта, о к-ром Метнер говорил, что, слушая его, "чувствуешь, как во весь свой рост подымается Россия"; его кантата "Весна" в том году получила премию имени Глинки. К тому году относится и личное знакомство двух музыкантов; как упоминалось намного выше, Сергей Васильевич слушал метнеровскую сонату для фортепиано, Ор.5, в авторском исполнении и пришел от нее в восторг. Потом набравший популярности Метнер стал вровень с Рахманиновым среди музыкальных кумиров Москвы. И в то время, как лагеря их поклонников враждовали между собой, сами композиторы относились с любовью и восхищением к работам друг друга.

Н. К. Метнер и С. В. Рахманинов

Рахманинов был одним из немногих, кто защищал Николая Карловича от обвинений в подражании немцам, он говорил, что Метнер слишком своеобразен, чтобы подражать кому бы то ни было. Однако личное общение их не заладилось, кто-то в этом винил "дьявольское присутствие" Эмилия Метнера, кто-то слишком великие различия в характерах (например, Метнер обожал околомузыкальные философские беседы, Рахманинов же их не мог переносить). В своих воспоминаниях вдова Рахманинова писала о Метнере: "Он не принадлежал к указанному выше близкому кругу приятелей Сергея Васильевича. Но последний очень высоко ценил его талант. Мы часто видались с Метнерами, но близко сойтись с ним было трудно." Из-за одного случая отношения двух музыкантов заметно охладели: в 1913 году из печати, наконец, вышла та самая фортепианная соната, Ор.5, Метнера, декаду назад произведшая такое славное впечатление на Рахманинова, и с посвящением: "Сергею Васильевичу Рахманинову", в том же году Рахманинов закончил свою грандиозную поэму "Колокола", к-рой он был очень доволен; после исполнения поэмы в концерте Рахманинов спросил мнение Метнера, тот отнёсся к "Колоколам" достаточно спокойно; раздосадованный Сергей Васильевич в сердцах проставил посвящение: "Моему другу Виллему Менгельбергу и его оркестру Концертгебау в Амстердаме" - прошло совсем немного времени после скандала между Николаем Карловичем и нидерландским дирижером. Вновь сблизила двух великих русских музыкантов эмиграция. Нередко Рахманинов помогал Метнеру материально, причем умело делал это так, чтобы гордость друга была не задета; Сергей Васильевич поднажимал на американских импресарио, дабы те пригласили Николая Карловича на гастроли по США. И в то время, как Метнер посвятил Рахманинову свой второй концерт, Рахманинов посвятил Метнеру свой четвертый. "Мою музыку когда-нибудь забудут, музыку Метнера не забудут никогда" - написал Сергей Васильевич, кажется, в одном из частных писем.
Во время жизни во Франции Николай Карлович близко сошелся с прославленным французским органистом Марселем Дюпре. В эмиграции Метнер общался близко в основном с прочими эмигрантами, но когда у него появлялись поклонники и друзья из иностранцев, они были преданы ему просто до фанатизма. Дюпре очень дорожил дружбой Николая Карловича, боготворил его как музыканта и однажды даже за свой счет перестроил арендуемый композитором домик, чтобы тому жилось в нем спокойно и уютно.

В 1927 году Метнера пригласили дать тринадцать концертов в СССР, он согласился. Многие исполняемые вещи сочинялись уже в эмиграции и звучали в Советском Союзе впервые; успело вырасти поколение, не слышавшее ни музыки, ни игры Метнера до революции. Но успех был, пусть и не такой шумный, как у приехавшего в то же время в Россию с концертами Сергея Прокофьева, зато, по выражению пианиста Гольденвейзера, "более глубокий". В одном из московских концертов Метнер исполнил свой новый, второй, фортепианный концерт, вместе с оркестром ГАБТ под управлением его брата Александра, оставшегося на родине. Старые друзья преподнесли композитору томик стихов Тютчева с памятными надписями на форзаце. А на приеме в честь Метнера в доме у Александра Глазунова, тогда директора ленинградской консерватории, случился комичный эпизод: Глазунов вдруг воскликнул: "А где же Прокофьев?" - все гости знавшие, как о гастролях Прокофьева, так и о нелюбви директора к этому гастролеру, были озадачены. Внесли пунш, в к-ром плавали три апельсина.

Пианист Гольденвейзер продолжал вспоминать, как Николая Карловича настолько окрылила его поездка в Москву, что он рассчитывал не только приехать вскоре с новой чередой концертов, но и окончательно вернуться в Москву, снова преподавать в консерватории, но когда он захотел посетить белокаменную столицу еще раз, ему просто-напросто отказали в визе. Метнер воспринял это крайне болезненно.

За советскими гастролями последовало второе американское турне, большей частью проходившее по городам Канады. Тур был плохо организован и закончился очень неприятной историей. По совету заведующего концертным бюро в "Steinway&Sons" супруга композитора поручила перечислить большую часть заработанных денег во французский банк некоему Гудману. Этот Гудман выдал чек, на поверку оказавшийся фальшивым. Опять выручил Рахманинов, он выкупил у Метнеров этот чек. Музыковед А. А. Сван вспоминал: "Сообщив нам о случившемся несчастье, Николай Карлович закончил свой рассказ следующими словами: «Вы знаете, молодые люди, что меня спасало в это страшное время? Взялся я за перечитывание «Войны и мира». Это такое чудо!»"

Метнер с глубокой печалью наблюдал за происходящим в современном ему музыкальном мире, свои переживания и рассуждения о музыке, творчестве и искусстве в целом композитор излил в книге, получившей название "Муза и мода" и изданной в 1935 году в Париже при помощи все того же Рахманинова. "Я хочу говорить о музыке, как о родном для каждого музыканта языке. Не о великом музыкальном искусстве — оно само за себя говорит — а о почве и корнях его. О музыке, как о некой стране, нашей родине, определяющей нашу музыкантскую национальность, т.е. музыкальность; о стране, в отношении к которой все наши «направления», школы, индивидуальности являются лишь сторонами. О музыке, как о некой единой лире, управляющей нашим воображением. Лира эта не сама по себе, а именно в воображении и сознании нашем, несомненно расстроилась. Расстройство это наблюдается не одним мною. Оно наблюдается не только в преобладающем направлении современного творчества, но и в недоумевающем или же пассивном восприятии его."

Прошедшие с огромным успехом концерты в Англии подтолкнули Метнера к мысли насовсем переселиться на туманный альбион, и это намерение он осуществил в 1935 году, сняв домик в северной части Лондона. Теперь Николай Карлович с концертами выступал изредка и посвящал практически все свое время композиции. В своем лондонском доме он написал монументальную сонату для скрипки и ф-но №3, получившую название "Эпическая". Эту сонату Метнер хотел впоследствии оркестровать, считая ее очень симфоничной. В это же время Николай Карлович продолжал работу над фортепианным квинтетом, начатым еще в ужасно далеком 1904 году; сочинение долго не продвигалось вперед, Метнер никак не мог осознать, какой должна быть средняя часть опуса, и на вопросы супруги, почему он никак не окончит квинтет, он отвечал коротко: "Не смею".

13 августа 1940 года первые немецкие бомбы упали на Британские острова. Началась битва за Англию. 1200 бомбардировщиков и 1000 истребителей с черными крестами на крыльях кружили над югом страны. С 7 сентября по 1 ноября - 57 ночей к ряду - стервятники Геринга бомбили Лондон. 14 ноября 500 бомбардировщиков сбросили 600 тонн бомб на Ковентри. Метнеры уехали подальше от военных ужасов в деревню близ Бирмингема, где жила ученица Николая Карловича пианистка Эдна Айлз. В доме Айлзов у композитора случился сердечный приступ. Но увлеченный сочинением Метнер, едва оправившись после недуга, стал дописывать свой третий фортепианный концерт-балладу. Он хотел исполнить новое сочинение в концерте под управлением дирижера Эдриена Боулта, однако Боулт уже заручился участием пианиста Бенно Моисеевича. Моисеевич благородно предложил Метнеру выступить вместо себя, и таким образом третий концерт прозвучал впервые в стенах Королевского Альберт Холла в начале 1944 года. Несмотря на перенесенный инфаркт миокарда, Николай Карлович играл прекрасно. До победы оставалось полтора года.

Метнер и его ученица Эдна Айлз

В 1947 году случилось пусть и не чудо, но кое-что фантастическое: в дверь к Метнерам постучался молодой человек и сказал, что он является посланником махараджи княжества Мизорам Джайя Гамараджи Уадиара. Махараджа хотел бы, чтобы Николай Карлович записал на пластинки, по возможности, все свои сочинения. Привлечь необходимых певцов, скрипачей, оркестр для махараджи не проблема. В знак признательности махарадже композитор посвятил ему свой третий концерт. Целый год Метнер посвятил этой работе, окрылившей его и одарившей новыми силами. После года сделал перерыв - наступило время окончить фортепианный квинтет. Не откладывая в долгий ящик, Николай Карлович хотел записать новое сочинение, но в ночь после первой же репетиции с ним случился сильнейший сердечный припадок. Композитор верил, что ему еще хватит сил записать столь дорогой его творческому сердцу квинтет. И он был прав, пластинка с шедевром Метнера была готова в 1950 году. У него еще хватило сил записать некоторые свои песни вместе с великой певицей Елизабетой Шварцкопф, и он говорил, что ни память, ни руки не изменяют ему, но отказывает сердце.

Николай Карлович Метнер скончался 13 ноября 1951 года, в 5 часов утра. Согласно последней воле композитора, его вдова вернулась в Россию, и через восемь лет после смерти Метнера на родине музыканта было издано 12-томное собрание его сочинений.