Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Времена и воины. Ирландцы.

✪ Why Were the Irish Once Hated in America?

Субтитры

История

Начало заселения острова

Исследования историков утверждают, что первые люди поселились на острове Ирландия около 9000 лет назад. Самые первые поселенцы практически неизвестны. Они оставили после себя несколько уникальных мегалитических сооружений. Дольше всего доиндоевропейское население удерживалось на юго-западе острова. Ирландское название провинции Манстер - Мума не объясняется из кельтского языка и есть мнение, что в нём сохраняется этноним ранних жителей острова.

Античные авторы не оставили подробных сведений об Изумрудном острове. Понятно только, что к началу н. э. остров был полностью заселён кельтами. Ирландская средневековая литература, напротив, содержит огромное количество мифических и легендарных сведений о различных волнах мигрантов: фоморах , фир болгах , племенах дану и т. д. Согласно мифологии последняя волна пришельцев - милезианцы , прибыла под предводительством Миля с Иберийского полуострова. Косвенно это подтверждается современными генографическими проектами, действительно ирландцы и баски имеют наибольшее число представителей гаплогруппы R1b .

Ранняя история

В начальный период истории вся территория Ирландии была разделена на независимые туаты , области заселённые одним племенем. Туат приблизительно соответствует современному баронству (в Ирландии существует такое неофициальное административное деление, баронство - это часть графства, объединяющая несколько приходов. Как правило каждое графство включает 10-15 баронств). Вожди кланов были связаны друг с другом сложной системой вассальных взаимоотношений. В раннем средневековье туаты Ирландии объединялись в пять пятин во главе с верховным королём «ард-риагом»: Лагин (совр. Ленстер с королевской династией МакМурроу/Мэрфи), Муман (совр. Манстер с королевской династией О’Брайенов), Улад (совр. Ольстер с королевской династией О’Нейлов), Миде (совр. графства Мит и Вестмит с прилегающими территориями, королевская династия МакЛафлинов) и Коннаут (королевская династия О’Конноров).

В IV-V веках н. э. предки ирландцев предпринимали активные пиратские набеги. От них очень страдал Уэльс. В ходе экспансии ирландского королевства Дал Риада были покорены пикты и стратклайдские бритты, что положило начало переселения ирландского племени скоттов в Шотландию и стало отправной точкой формирования шотландской нации. В результате одного из пиратских набегов в Ирландию попал святой Патрик .

На протяжении V века Ирландия приняла христианство. Этот процесс протекал достаточно мирно, видимо, в силу того, что жреческое сословие друидов после многочисленных поражений кельтов от римлян на континенте и в Британии во многом утратило авторитет. В результате такого ненасильственного процесса принятия христианства Ирландия оказалась одной из немногих культур, где языческое наследие не было отвергнуто, а бережно собиралось в христианских монастырях. Именно благодаря этому до нас дошли древние мифы и саги кельтов. Сама же Ирландия на несколько веков превратилась в центр учености.

Золотой век в культурной и экономической жизни Ирландии прервали массированные вторжения викингов в -XI веках . Викинги захватили прибрежные города. Владычество викингов удалось скинуть после битвы под Клонтарфом в 1014 году . Этой победы добился верховный король Бриан Бору , прародитель О’Брайенов, павший в этом знаменательном сражении. В 1169 году началось второе массовое норманнское (викинги) нашествие в Ирландию. Экспедиция графа Ричарда Стронгбоу , прибывшая по просьбе короля Ленстера Дермотта МакМурроу, изгнанного верховным королём Рори О’Коннором, высадилась около Уэксфорда. За несколько последующих веков норманны стали большими ирландцами, чем сами ирландцы. Норманны полностью усвоили ирландскую культуру и слились с коренным населением острова.

Хотя формально Ирландия находилась в составе Английского Королевства со времён Генриха II, активная колонизация ирландских земель началась после завоевания Ирландии Оливером Кромвелем в 1649 году. В ходе английской колонизации владельцами почти всех земель на острове стали английские лендлорды (которые как правило даже не жили в Ирландии), а ирландцы-католики превратились в бесправных арендаторов. Ирландский язык преследовался, кельтская культура уничтожалась. Богатое культурное наследие народа сохранялось в основном бродячими поэтами-бардами.

«Великий голод»

Великий Голод имел решающее значение в исторической судьбе ирландского народа. Неурожай картофеля, ставшего основным продуктом питания неимущих ирландцев, привёл к гибели порядка 1 млн человек. Люди умирали от голода, а из поместий, принадлежащих англичанам, продолжали экспортировать продовольствие: мясо, зерно, молочные продукты.

Массы ирландцев-бедняков ринулись в США и заморские колонии Великобритании. Один иммигрант, худо-бедно обосновавшийся на новом месте, перетягивал за собой всю семью. Со времени Великого Голода население Ирландии постоянно сокращалось, этот процесс шёл с разной интенсивностью вплоть до 70-х годов 20-го века. От голода наиболее пострадали гэльскоговорящие районы, заселённые ирландской беднотой. В результате повышенной смертности и массовой эмиграции ирландцев сфера применения гэльского языка значительно сузилась, большое число активных носителей языка переселилось за океан.

В то же время на восточном побережье США сложилась многочисленная ирландская диаспора. Например, в Нью-Йорке проживает больше потомков ирландских иммигрантов, чем ирландцев собственно в Ирландии.

Современное состояние

В XX веке территория исконного проживания ирландского этноса была политически разделена, большая часть острова вошла в состав Ирландской Республики, а часть Ольстера (за исключением графств Донегол, Ферманах и Монахан) была оставлена в составе Соединённого Королевства. В этой части Ольстера английская колонизация проводилась иначе, земельные наделы раздавались мелким фермерам английского и шотландского происхождения, что привело к тому, что в процентном отношении число колонистов-протестантов превысило число ирландцев-католиков. Ирландцы Ольстера вели длительную освободительную борьбу против английского правительства, не избегая террористических приёмов. Накал противостояния в Ольстере стал спадать только к концу XX века.

Ирландская культура оказывает заметное влияние на массовую общемировую культуру. Этому, в частности, способствует американский кинематограф, охотно касающийся тем, так или иначе связанных с Ирландией. Во многих странах отмечают день Святого Патрика, жанр фэнтези впитал в себя многие пласты ирландской мифологии, танцевальная и музыкальная культура ирландцев широко известны. Среди людей, серьёзно увлекающихся ирландской культурой, появился даже термин кельтомания.

Что касается ирландского языка, то им свободно владеет только порядка 20 % жителей Ирландии. Доминирует английская речь. Родным ирландский язык является только для небольшого количества уроженцев Гэлтахтов (гэльскоговорящих районов на западных окраинах страны). Большинство носителей ирландского языка - горожане, освоившие его сознательно в зрелом возрасте. Гэлтахты не представляют собой единого массива, и в каждом из них употребляются весьма отличные друг от друга диалекты. Около 40 % ирландцев с материнским гэльским языком проживает в графстве Голуэй, 25 % в графстве Донегол, 15 % в графстве Мэйо, 10 % в графстве Кэрри.

Существует стандартизированный литературный язык «кайдон». Его словарный запас сформирован в основном на основе коннаутских диалектов. Однако у кайдона есть одна занимательная особенность: язык не имеет стандартной формы произношения. Поэтому носители литературного языка могут иметь манстерское, коннаутское или ольстерское произношение, в зависимости от того, на какой основе поставлено произношение конкретного носителя языка, одинаково написанный текст произносится по-разному.

Католическая вера является определяющей для ирландца. В течение долгого времени принадлежность к католической церкви была как бы одной из форм пассивного сопротивления английским захватчикам. Поэтому даже сегодня ирландец, исповедующий иную конфессию, кажется экзотичным.

Ирландцы на протяжении 2-й половины XX века имели самый высокий естественный прирост среди аборигенных наций Западной Европы, который во многом нивелировался не ослабляющейся эмиграцией.

Культура

Национальные танцы

Традиционные ирландские танцы, сформировавшиеся в XVIII-XX веках, включают сольные танцы , Ирландские кейли , Сет-танцы (социальные танцы), Шан-нос. Все виды ирландских танцев исполняются исключительно под традиционные ирландские танцевальные мелодии : рилы, джиги и хорнпайпы.

Национальный костюм

Ирландский народный костюм - оранжевый килт до колен, длинный жакет, рубашка без ворота и берет. Костюм практически утрачен. Его носят лишь музыканты.

Кухня

Ирландские фамилии

Ирландская фамильная система сложна и хранит в себе следы бурных исторических событий. Абсолютное большинство ирландцев носят в качестве фамилий древние родовые имена, идущие от наименований гэльских кланов. Этим объясняется то, что под одной фамилией объединены десятки и даже сотни тысяч человек, потомки клана, заселявшего на ранних стадиях истории обособленную племенную территорию - туат.

Традиционно ирландскими считаются фамилии, начинающиеся с «О"» и «Мак». «О"» происходит от гэльского Ó «внук, потомок», а Maк переводится как «сын». При англоязычной записи гэльские префиксы зачастую опускаются. Например такие распространённые фамилии как Мерфи, Райан, Галлахер практически не встречаются в формах О’Мерфи, О’Райан или О’Галлахер. Напротив фамилии королевского достоинства почти всегда употребляются в своей исконной, полной форме: О’Брайен, О’Коннор, О’Нейл. Другие, менее знатные фамилии, одновременно существуют в разных записях: О’Салливан - Салливан, О’Рейли - Рейли, О’Фаррелл - Фаррелл. Утрата префикса Мак значительно менее распространена. Этот тип фамилий не принадлежит ирландцам монопольно и свойственен также горцам Шотландии. Фамилии на Мак доминируют в Ольстере и скромнее представлены в Манстере (хотя самая частая ирландская фамилия на Мак, МакКарти из Корка и Керри). Соответственно, фамилий на О" больше в юго-западной части острова.

Огромное число кланов образовалось вокруг потомков норманнских завоевателей: Батлеры, Бэрки, Пауэры, Фицджеральды и т. д. Патронимический префикс Фиц - считается признаком норманнских фамилий, но ФицПатрики, древние короли Оссори , - кельты, чье изначальное имя МакГилпатрик. Были и обратные случаи, когда норманнские роды принимали чисто кельтские наименования. Пример тому род Костелло (Mac Oisdealbhaigh) (от гэльского os - «молодой олень», «оленёнок» и dealbha - «скульптура»). Так было переосмыслено норманнское имя Jocelyn de Angulo. Норманны, изначально говорившие на старофранцузском языке, привнесли в Ирландию выглядящие совсем по-французски фамилии: Lacy, Devereux, Laffan (от французског l’enfant «дитя»). Поскольку первые норманнские завоеватели явились в Ирландию с территории Уэльса, самая частая фамилия норманнского происхождения Уолш (валлиец).

В раннем средневековье все приморские городские центры Ирландии находились под властью викингов. Многие ирландские кланы несут в себе кровь северян: МакСуини (сын Свена), МакОлиффы (сын Олафа), Дойлы (потомок датчанина), О’Хиггинсы (потомок викинга).

Ирландская диаспора

Сегодня в мире проживает от 70 до 80 миллионов людей с ирландскими корнями. Большинство потомков переселенцев из Ирландии проживают в странах английского языка: США, Австралии, Великобритании. Несколько меньшее участие ирландцы приняли в формировании населения Канады и Новой Зеландии.

В США и Австралии ирландцы являются вторым по значимости этническим компонентом, в США после немецких иммигрантов, в Австралии после англичан. Предки американского президента Джона Фицджеральда Кеннеди Че Гевара, отличился в Примечания

Альтернативные названия страны - иногда Ирландию называют Галией или Эйре.

История

Занимает пять шестых ирландского острова, второго по величине острова Британских островов. В то время как ирландская национальная культура является относительно однородной по сравнению с многонациональными культурами других стран, ирландские люди признают некоторые незначительные и значительные культурные различия, которые являются исключительно традиционными именно для Ирландии, хотя она культура очень близка к британской.

В 1922 году , которая до некоторых пор частью Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, отделилась от Великобритании и стала называться Ирландским свободным государством (позже Ирландией), а кусочек Северной Ирландии так и остался в составе Соединенного Королевства Великобритании.

Северная Ирландия занимает одну шестую часть острова. Почти девяноста пять лет прошло с момента разделения Ирландии и Северной Ирландии, но этого времени хватило, чтобы культуры стран начали отличаться друг от друга. Несмотря на то, что они являются ближайшими соседями и имеют одинаковые корни, появились существенные различия в языке и в диалекте, в религии, в структуре правительства и в ведении политики, в спорте, музыке и деловой культуре.

42 процента населения Северной Ирландии по-прежнему считают себя ирландцами по национальности и этносу. Очень часто северные ирландцы указывают на сходство между своей национальной культуры и культурой Ирландии, это является одной из причин, почему Ирландия и Северная должны объединиться и представлять собой единое островное государство.

Большинство населения в Северной Ирландии, считающее себя коренными англичанами, они отождествляют себя с политическими сообществами и профсоюзными движениями Великобритании, поэтому не стремятся объединиться с Ирландией, а хотят сохранить свои традиционные связи с Великобританией.

В Ирландской независимой республике культурные различия признаются между городскими и сельскими районами (особенно между столицей Дублином и остальной частью страны), а также между региональными культурами, которые наиболее часто обсуждаются с точек зрения Запада, Юга, Мидлендса и Севера, которые традиционными ирландскими провинциями и называются Коннахт, Лейнстер и Ольстер.

В то время как подавляющее большинство ирландцев считают себя этническими ирландцами, некоторые ирландские граждане считают себя ирландцами британского происхождения, эту группу иногда называют «англо-ирландцами» или «Западными британцами». Другое важное культурное меньшинство ирландского происхождения – это своеобразные путешественники, которые исторически были странствующей этнической группой, известной своими ролями в неформальной экономике.

Представители этой группы были ремесленниками, торговцами и артистами. Есть также небольшие религиозные меньшинства (например, ирландские евреи) и просто этнические меньшинства (например, китайцы, индийцы и пакистанцы), которые сохранили многие аспекты культурной жизни со своими самобытными национальными культурами.

Становление нации

Нация, которая превратилась в ирландцев, была сформирована в течение двух тысячелетий в результате разнородных сил, как внутренних, так и внешних по отношению к острову. Хотя были несколько групп людей, живущих на острове в доисторические времена, но кельтские миграции первого тысячелетия до нашей эры принесли язык и многие аспекты гэльского общества, именно к этим моментам обращаются историки и политики, когда говорят о национальном возрождении. Христианство было введено в пятом веке нашей эры, и с самого начала ирландское христианство было связано с монашеством.

Ирландские монахи сделали многое для сохранения европейского христианского наследия до и во время Средневековья, и они проповедовали свою веру по всему континенту, прилагали усилия по созданию духовных санов, призывали людей служить их Богу и церкви.

С начала девятого века норвежцы провели исследования монастырей и поселений Ирландии, и к следующему столетию они создали свои собственные прибрежные сообщества и торговые центры. Традиционная ирландская политическая система, основанная на пяти провинциях (Мит, Коннахт, Лейнстер и Ольстера), включает в себя многих представителей норвежского происхождения, а также многие из нормандских захватчиков осели в Англии после 1169 года и укоренились там в течение следующих четырех столетий.

Англо-нормандские завоеватели забрали в свои владения большую часть острова, создали на этой земле феодализм и своеобразную структуру парламента. Появилось правительство и права людей, новая система приняла ирландский язык и обычаи, кроме того между нормандцами и ирландской элитой стали заключаться браки. К концу пятнадцатого века нормандские потомки полностью укоренились в Ирландии, свои поселения они предпочитали строить вокруг Дублина под контролем английских лордов.

В шестнадцатом веке Тюдоры стремились установить английский контроль над большей частью острова. Усилия Генриха VIII адаптировать католическую церковь в Ирландии положили начало многолетнему сотрудничество между ирландскими католиками и ирландскими националистами. Его дочь, Елизавета I, совершила английское завоевание острова.

В начале семнадцатого века английское правительство начало проводить политику колонизации, импортируя английских и шотландских иммигрантов, политику, что часто влекло за собой насильственное устранение родных ирландских традиций. Сегодняшний националистический конфликт в Северной Ирландией имеет свои исторические корни, когда новые английские протестанты и шотландские пресвитериане переехал в Ольстере.

Победа над Стюартами в конце семнадцатого века а к периоду протестантской активации, в котором гражданские права и права человека провозглашались на родном ирландском языке, подавляющее большинство населения в Ирландии были католиками, поэтому они были репрессированы. К концу восемнадцатого века культурные корни нации стали сильными. Но кроме всего прочего Ирландия впитала в себя некоторые традиции норвежцев и англичан. Однако, все новое, что пришло в страну, было неотделимо от католицизма.

Национальное единство Ирландии

Долгая история современных ирландских революций началась в 1798 году, когда католические и пресвитерианские лидеры под влиянием американской и французской революций, решили ввести на территории Ирландии национальное самоуправление. Они объединились, чтобы использовать силу, чтобы попытаться разорвать связь между Ирландией и Англией.

Это повлекло последующие восстания в 1803 году, 1848 году и 1867 году, однако разорвать связь с Англией так и не удалось. Ирландия вошла в состав Соединенного Королевства на основе Союза в 1801 году и находилась там до конца Первой мировой войны (1914-1918), когда ирландская война за независимость привела к компромиссному соглашению между ирландскими воюющими сторонами и британским правительством.

Протестанты Северной Ирландии хотели оставить Ольстер в составе Соединенного Королевства. Этот компромисс создал Ирландское Свободное Государство, в состав которого вошли двадцать шесть из тридцати двух районов в Ирландии. Остальные стали Северной Ирландией, но только часть Ирландии осталась в составе Соединенного Королевства, где большинство населения были протестантами и членами профсоюза.

Культурный национализм получил свой расцвет, когда за независимость Ирландии встало католическое освободительное движение в начале девятнадцатого века. Лидеры этого движения стремились достичь оживления ирландского языка, спорта, литературы, драматургии и поэзии, чтобы продемонстрировать культурные и исторические основы ирландской нации.

Это возрождение гэльской культуры стимулировало большую поддержку населения в создании идеи ирландской нации. Также в это время существовали группы, которые стремились различными способами выразить современный национализм.

Интеллектуальная жизнь Ирландии начала иметь большое влияние на Британских островах и за ее пределами, а в первую очередь среди ирландской диаспоры, которая была вынуждены бежать болезни, голода и смерти в период 1846-1849 годов, когда случился сильный неурожай картофеля, от которого очень зависело ирландское крестьянство. По разным оценкам в этот период голод привел к смерти примерно одного миллиона коренных жителей и двух миллионов эмигрантов.

К концу девятнадцатого века многие ирландские жители пришли к мирному соглашению с жителями Великобритании, но не все. Многие другие были преданы насильственному разрыву ирландских и британских связей. Тайные общества были предшественниками Ирландской республиканской армии (ИРА), вместе с общественными группами, такими как профсоюзные организации планировали еще одно восстание, которое состоялось на Пасху в Понедельник, 24 апрель 1916 года.

Оно отличалось беспощадностью, с которой Британское правительство пыталось его подавить. Это восстание привело к широкомасштабному разочарованию ирландского народа в перемирии с Англией. Ирландская война за независимость длилась в период с 1919-1921 года, а затем произошла ирландская гражданская война (1921-1923), которая закончилась созданием независимого государства.

Этнические отношения

Многие страны мира имеют в своем составе значительное количество ирландских этнических меньшинств, в том числе , и . В то время как многие из этих людей эмигрировали с середины до конца девятнадцатого века, многие другие являются потомками более поздних ирландских эмигрантов, а третьи родились в Ирландии и все равно отсюда уехали по каким-либо причинам.

Эти этнические общины определить в той или иной степени с ирландскую культуру, их отличают религия, танцы, музыка, одежда, пища и светские и религиозные праздники (наиболее известным из которых является день Святого Патрика, который празднуется в ирландских общинах по всему миру 17 марта).

В то время как ирландские иммигранты часто страдали от религиозной, этнической и расовой нетерпимости в девятнадцатом веке, их общины сегодня характеризуются устойчивостью их этнической самобытности и степени, в которой они укоренились и стали принимать отголоски других национальных культур.

Связи с родиной остаются сильными. Многие люди ирландского происхождения во всем мире принимают активное участие в поиске решения национального конфликта с Северной Ирландией.

Межнациональные отношения в Республике Ирландии относительно мирные, учитывая однородность национальной культуры, но ирландские путешественники часто становятся жертвами предрассудков.

В Северной Ирландии уровень этнического конфликта, который неразрывно связан с религией, национализмом и этническим единством, является высоким, он был причиной начала политического насилия в 1969 году. С 1994 года мир был шатким и прерывистым. Страстная пятница, в которую было заключено соглашение 1998 года, является самым последним аккордом в этой политической ситуации.

Ирландские корни

Фамилия Кеннеди в Соединенных Штатах очень распространена. Не столь широко, как, скажем, Смиты (почему-то кузнечная профессия - ведь smith - это кузнец - особенно зафиксировалась в фамилиях), но встречается часто. Связано это, вероятно, с тем, что существуют три крупные ветви этого рода, существенно отличающиеся своим происхождением и развитием, - английская, шотландская и ирландская.

Ирландская ветвь (основные значения слова - быстрый, живой, горячий) оказалась наиболее распространенной и удачливой, несмотря на то, что ее представители в подавляющем большинстве придерживались католической религии, которая до второй половины XX века не пользовалась в стране (особенно в центральных штатах и на западе) особым почетом. Дело доходило до того, что католиков не считали патриотами, упрекали в том, что они более привержены римскому папе, чем американскому народу. Эта псевдопатриотическая антиирландская истерия достигла особого накала в 1928 году, когда на президентский пост был выдвинут губернатор штата Нью-Йорк - ирландец и католик Эл Смит, которого обвиняли в том, что он служит якобы не своей стране, а «Антихристу в Риме».

В то же время, находясь в противостоянии к явной дискриминации, американцы ирландского происхождения отличались некоторыми качествами, которые способствовали их выживанию, продвижению, деловой активности. Джон Кеннеди, будущий 35-й президент США, будучи сенатором, напоминая, правда, о прошлом своего «малого народа» еще у себя на родине, но явно имея в виду и сородичей в Америке, сказал в 1957 году: «Все мы, по происхождению ирландцы, связаны цепью, которая влечет к прошлому опыту; опыту, существующему только в памяти и в легендах, но который реален для тех, кто им обладает. Особые свойства ирландцев - изумрудная нить, вплетенная в ткань их прошлого, это - их постоянство, выносливость, вера, пронесенная через века иноземного угнетения… века, на протяжении которых они испытывали бедность, болезни и голод…» {21} Вторя Джону, известный американский поэт Роберт Фрост, вручая Кеннеди в подарок книгу своих стихов в день президентской инаугурации, сделал на ней надпись: «Будь больше ирландцем, чем гарвардцем» {22} .

Именно эта двойная приверженность - упорная и непреодолимая, несмотря на все трудности и препятствия, - связь национальная и религиозная - являлась основой единства внутри самой семьи Кеннеди, взаимной поддержки, готовности прийти на помощь друг другу, жертвуя собственными амбициями и подчас даже материальными интересами, высоко почитаемыми в этой семье, - дает возможность вполне согласиться с членами семейства, которые не раз называли свой род кланом. Ведь клан (слово, заимствованное древними ирландцами, а также шотландцами и валлонами у своих дальних гэльских предшественников) - это «группа семейств, главы которых происходят от общего предка» {23} . Строго говоря, в антропологической литературе существует ограничение. Кланом называют род, который ведет свое происхождение от мифического или легендарного предка, точную генеалогическую цепочку к которому члены клана не прослеживают {24} . Но в повседневности этим ограничением, как правило, пренебрегают.

Обратимся к родословной клана Кеннеди. Сделать это будет несложно, так как, в отличие от многих других выдающихся американцев, братья Кеннеди (президент и сенаторы) знали лишь три поколения своих предков. Точнее даже, они только что-то слышали о них, а более подробно их судьбу, да и то в самых общих чертах (за исключением отца) смогли восстановить историки и журналисты уже в то время, когда семейство стало знаменитым.

Дедом Джозефа Кеннеди, ставшего миллионером и весьма влиятельной политической фигурой, являвшегося отцом президента и двух сенаторов, был Патрик Кеннеди. Он являлся арендатором крохотного земельного участка в местечке Дунганстаун (графство Вексфорд) в юго-восточной части Ирландии. Рано покинув своих родителей, Патрик вел нищенское существование подобно соседям, да и большинству населения Зеленого острова.

Автор биографии Джозефа Кеннеди журналист Ричард Вейлен считает, что ирландцы были беднейшим и самым отсталым народом Европы {25} . Он, безусловно, преувеличивает, но особенно далеко от истины не отходит. Ирландцы действительно в своем подавляющем большинстве были народом нищим, но гордым, питающим свою честь легендами и мифами о древних временах, когда они храбро сражались с англичанами и другими пришельцами и одолевали их в нелегких битвах или же храбро погибали в неравной схватке на поле боя.

Сохранять мужество и жизнелюбие ирландцам помогала католическая вера. Церковь, руководимая из далекого Ватикана римским папой, которого считали полубогом, была единственным национальным институтом, сохранившимся после того, как Зеленый остров стал колонией Великобритании в середине XVII века.

Естественно, Патрик был верным католиком и исправным прихожанином местной церкви, священник которой охотно отпускал ему немногочисленные грехи. Церковь давала надежду на спасение в ином мире, ибо перспективы улучшить свое существование в мире земном отнюдь не радовали.

Урожая картофеля, который выращивал Патрик Кеннеди, едва хватало на то, чтобы прокормиться и продать остатки на соседнем рынке. Вырученные деньги уходили на арендную плату лендлорду и на незначительное обновление инвентаря. О каком-то улучшении качества жизни нельзя было и помыслить. К такому существованию Патрика приучили родители, и он считал свой быт вполне естественным. Совершенно нормальным представлялось, что спит он на сыром земляном полу, трудится с раннего утра до позднего вечера и подсчитывает не только малую толику оставшихся монет, но и картофелины, которые надо сохранить до следующего урожая, оставив необходимую часть в качестве посадочного материала.

В 1845 году, однако, произошла катастрофа. Неизвестно откуда взявшаяся картофельная болезнь (говорили, что ее завезли из-за океана, - как видно, неудачливые европейцы учились обвинять в своих бедах процветавших американцев еще в те времена) привела к тому, что почти весь главный продукт пропитания и сбыта для ирландского крестьянства сгнил на корню. За неурожаем последовал голод в полном смысле этого слова, а за ним, как это обычно бывает, - эпидемии тифа и холеры. Тем не менее лендлорды требовали уплаты ренты в полном размере.

В 1846-1849 годах не менее миллиона ирландцев умерли от голода и болезней, и еще около миллиона, отчаявшись сохранить сносное существование на родине, отправились в эмиграцию в ту самую одновременно благословенную и проклинаемую заокеанскую страну, из которой на Ирландию, по слухам, обрушилось несчастье {26} .

Район, где жил Патрик, пострадал чуть меньше западной части Ирландии. Однако он понимал, что новые беды еще предстоят, и решился на эмиграцию, тем более что лендлорд уже повысил плату за его земельный участок. Благо молодой человек не был еще обременен семьей.

Получив как благочестивый католик благословение местного священника, он в октябре 1848 года погрузил на телегу свое жалкое имущество и отправился по размытой грунтовой дороге в соседний крупный порт Нью-Росс - находившийся, к счастью, всего в шести милях от родного местечка.

Отсюда Патрик переправился в Ливерпуль, наиболее близкий британский порт, откуда можно было перебраться за океан. Ближайший трансатлантический пароход «Вашингтон Ирвинг» направлялся в Бостон. На судне оказались места в самом низшем классе. Началось мучительное путешествие за океан в чуть ли не каторжных условиях, продолжавшееся шесть с лишним недель: трюмы, где размещались пассажиры, купившие дешевые билеты, были переполнены, на палубу людей почти не выпускали. Стояла адская вонь, так как никаких санитарно-туалетных приспособлений не было. Согласно правилам, пассажиров должны были кормить, но скудный паек, который часто вообще не выдавался, был совершенно недостаточен для того, чтобы хотя бы минимально заглушить голод.

Согласно подсчетам современников, около трети ирландских эмигрантов, отправлявшихся в Америку, умирали на борту кораблей или почти тотчас по прибытии к месту назначения. Приносившую фатальный исход болезнь называли голодной лихорадкой или голодным тифом. Не случайно такие суда именовали плавающими гробами {27} .

Патрик оказался достаточно выносливым, чтобы выдержать это страшное путешествие. Прибыв в Бостон 22 апреля 1849 года, он избрал для жительства, естественно, самый дешевый район города. Дальше двигаться уже просто не было сил, да и другие ирландцы предпочитали оставаться на побережье, тем более что здесь можно было найти работу в кораблестроительных доках. Отправляться на запад в поисках лучшей доли, подобно «пионерам» из Англии, ирландцы не решались еще и потому, что стремились жить коммунами, поддерживая друг друга и приходя на помощь в случае необходимости. Чувство индивидуализма у них появилось и усилилось позже, по мере приспособления новых поколений к американским реалиям.

Строительство торговых кораблей велось быстрыми темпами, и нужда в дешевой рабочей силе была велика. Она стала еще более ощутимой как раз к концу первой половины XIX века в связи с возведением в Бостоне сахарной фабрики и небольшого металлургического предприятия.

Бостон - столица и крупнейший город штата Массачусетс, наиболее значительный центр региона, известного под названием Новая Англия. Город был основан в 1630 году пуританскими колонистами. Этнический его состав изменился с началом массовой иммиграции из Европы. Ирландские и итальянские иммигранты завезли католичество, и вскоре католическая религиозная община стала крупнейшей в городе.

Вместе с тем ирландцы способствовали распространению в Бостоне своей привычки - после работы отправляться не домой, а в кабачок, где они проводили несколько часов за вином и доброй беседой. При этом нередко возникали споры и ссоры, переходившие в драки, подчас в поножовщину. В бостонских газетах нередко появлялись карикатуры, изображавшие ирландских иммигрантов пьяницами, хулиганами и вообще недочеловеками. Нередко на их защиту вставала местная организация Демократической партии, стремившаяся привлечь новых избирателей. Постепенно возникала традиция - бывшие ирландцы становились демократами, а наиболее активные из них стремились создать себе политическое досье именно в этой партии.

Квартал за кварталом переходил под влияние этих активистов, противостоявших респектабельным янки , обычно объединявшимся вокруг организаций Республиканской партии. Первичными ячейками ирландцев-демократов становились пивные и таверны, превращавшиеся в политические клубы, члены которых стояли друг за друга и постепенно расширяли свое влияние.

На острове Нудл в восточной части Бостона Патрик смог нанять крохотный «угол» в переполненном жилище. Представление о том, в каких условиях жили здесь иммигранты, дает отчет комитета по вопросам здравоохранения, который именно в 1849 году обследовал ирландский квартал Бостона. «Весь район, - говорилось в отчете, - это подлинный улей, наполненный человеческими существами, - без каких-либо удобств и в основном без самых обычных [жизненных] условий; во многих случаях собранные вместе [люди] подобны животным, невзирая на пол или возраст, на чувство достоинства; взрослые мужчины и женщины спят вместе в одном и том же жилище, и иногда… в одной и той же постели» {28} .

Чтобы хоть как-то прокормиться, Патрик трудился на верфи от зари до зари на самых черных работах (обычно рабочий день продолжался 14 часов), получая один доллар в неделю. Через несколько лет ему, однако, удалось хоть чуть-чуть выбиться в люди - он стал бондарем - мастером-специалистом по производству бочек, слегка возвысившись над основной массой нищих ирландских иммигрантов.

Более чем через столетие, в 1963 году, президент США Джон Кеннеди посетил Ирландию, где его торжественно принимали: парламент с восторгом слушал его речь, два университета присвоили почетные ученые степени. Джон, однако, нашел время, чтобы посетить то самое место, откуда в Америку отправился его предок. Он говорил: «Я рад побывать здесь. Понадобилось 115 лет, шесть тысяч миль и три поколения , чтобы это путешествие произошло. Когда мой прадед уехал отсюда, чтобы стать бондарем в восточном Бостоне, у него не было ничего, кроме глубокого религиозного чувства и жгучего желания свободы. Если бы он тогда не уехал, я бы сейчас работал на заводе “Альбатрос Компани”, вон там, через дорогу» {29} .

В 1850 году ирландцы, подавляющее большинство которых относилось к самому низшему слою населения, составляли значительную часть жителей Бостона: из общей численности в 187 тысяч человек - 35 тысяч {30} , то есть примерно одну пятую. Большинство жителей города - прежде всего состоятельные протестанты и придерживавшиеся той же религии представители среднего класса, а также тянувшиеся за ними рабочие и обслуга относились к ирландцам с нескрываемой неприязнью. Их нищету объясняли ленью, и к этому изрядно примешивалась религиозная нетерпимость к католикам. Стали распространяться, а затем вошли в моду импортированные из Англии анекдоты, в которых ирландцы изображались людьми тупыми, необразованными, некультурными, малограмотными, грязными, склонными к злоупотреблению алкоголем .

В свою очередь католические священники, к которым тянулись иммигранты-ирландцы, поощряли отчуждение, обвиняя протестантскую церковь во всех бедах и особенно в безнравственности, царившей повсюду. Местная газета «Пайлот» («Ведущий») писала: «Сотрудничество между католиками и подлинными протестантами на сколько-нибудь продолжительное время в моральном отношении невозможно» {31} .

Еще до отъезда в Америку Патрик познакомился с Бриджит Мёрфи, ирландской девушкой двумя годами старше его. Молодые люди понравились друг другу, отправились в эмиграцию вместе, а вскоре после приезда в Бостон поженились, хотя по-прежнему за душой у них почти ничего не было, кроме молодости и нежного взаимного чувства. В течение нескольких следующих лет на свет появились три дочери - Мэри, Джоанна и Маргарет - и сын Джон (он прожил всего полтора года). Наконец, 14 января 1858 года родился второй сын Патрик-Джозеф, которому предстояло стать отцом первого нашего главного персонажа. Прошло менее года, и глава семейства скончался от холеры.

О чем эта статья? Т рагическая история небольшого и никогда не считавшего себя великим белого народа - ирландцев, на протяжении столетий находившихся под гнетом Британской короны, гнетом, зачастую принимавшем формы откровенного геноцида, равно как уроки потери и обретения свободы при всем кажущемся различии, могут предоставить пищу для размышления о неожиданно странных ассоциациях с судьбой всегда считавшего себя великим русского народа.

Out here in Jutland

In the old man-killing parishes

I will feel lost,

Unhappy and at home"

The Tollund Man

SEAMUS HEANEY

<<Здесь, в Ютландии,

В старинном округе, убивающем людей,

Я почувствую себя потерянным,

Несчастным и дома>>

Болотный человек.

ШЕЙМУС ХИНИ

Эпиграфом к данной статье автор посчитал возможным использовать четверостишие современного ирландского поэта, лауреата нобелевской премии 1995 г. Шеймуса Хини. Неправда ли, странные ассоциации с Родиной возникли у ирландского поэта оказавшегося волей случая среди мрачных болот Северной Европы, при извлечении из торфяника ископаемой мумии несчастного местного жителя, пропавшего в болоте тысячи лет назад? Впрочем, ирландцам эти ассоциации странными не покажутся. Ведь еще до того, как Британия стала владычицей морей, империй, над которой никогда не заходило солнце, первой английской колонией, населенной <<белыми неграми>> стала Ирландия. На ирландцев возложили бремя чужой империи. Поскольку это было сделано вопреки их воле, впервые именно к ирландцам Британской империей был применен апартеид и геноцид.

Как случилось, что страна белых людей, одной из первых в Европе принявшая христианство, имея в начале своего покорения сравнимую с Британией численность населения, надолго потеряла свою свободу? Почему ее пораженный в правах и презираемый в метрополии белый народ, столетиями мечтавший о свободе и много раз, за свою историю боровшийся за нее с оружием в руках смог обрести ее лишь в 20 веке ценою восстания, гражданской войны и разъединения? В ходе размышлениями над этими вопросами при написании статьи у автора возникли удивительные ассоциации, породившие мысль о том, что в подлунном мире все развивается по каким-то общим законам. Реализация этих законов в тех или иных временах и географических точках имеет, конечно, специфические черты, своеобразный колорит и акценты, но, не меняет их сути, выдавая на выходе исторических процессов пусть и окрашенные в специфические краски, тем не менее, сходные результаты.

Историческая справка.

Накануне эпохи промышленной революции численность населения Ирландии приближалась к 10 млн. человек. Численность населения Соединенного королевства составляла 13 млн. человек. Через два столетия население обоих Ирландий составило менее 5 млн. человек, население Соединенного королевства - более 55 млн. человек. Автору этот факт напомнил о сделанном в свое время прогнозе Д.Менделеева о численности народонаселения Российской империи к 2000 году. Прогноз этот не тема данной статьи, потому не буду приводить его полностью, скажу только, что прогнозы великого ученого показали свою высокую достоверность почти на всех народах - Польши, Кавказа, Туркестана и даже США, численность которых значительно увеличилась. Метод Менделеева учитывал землю, как совокупность природных условий, а так же статистику рождений. Сейчас это кажется невероятным, но во времена ученого рождаемость славянских народов была значительно выше, чем на Кавказе.

Лишь только три ветви наших славянские народов - русский, белорусский и украинский не добрали от прогнозируемой численности более чем в двое. Можно называть причину, как <<бремя империи>>, можно <<холокост>> (сожжение), а можно геноцид - это как кому нравиться. Тем не менее, это первое неожиданное сходство - ассоциация боли русского и ирландского народа, как результата строительства чуждой его интересам империи, возникшее у автора.

Ирландцы, шотландцы, русские - почему одни были порабощены, а другие отстояли свободу?

Шотландия и Ирландия - две страны, столкнувшиеся с Английской экспансией в 12 веке, имели сходное клановое устройство, сходную борьбу лидеров кланов за влияние и корону. Обе страны боролись за свою независимость. Шотландия в 14 веке в результате восстания отстояла свою независимость и вольности своего народа, Ирландия на протяжении столетий снова и снова вела борьбу, но не достигала успеха. Автору отчего-то показался странным такой результат борьбы. Ведь исходное географическое положение гораздо более выгодно у Ирландии - это остров, не имеющий сухопутных границ с метрополией, а значит, английский экспедиционной корпус должен был испытывать затруднения со снабжением всем необходимым для ведения войны. По мере углубления в вопрос удивление автора нарастало: мало того, что ресурсы Шотландии меньше чем Ирландии и Шотландия имеет сухопутную границу с Англией, оказывается, шотландцы на начальном этапе стремились оказать помощь ирландцам. В борьбе за независимость Ирландии погиб даже брат отстоявшего независимость Шотландии короля Брюса I. А после поражения Шотландско-Ирландского войска на англичан обрушилась чума, выкосившая почти всех английских переселенцев. Власть Англичан в результате чумы не простиралась дальше Дублина и что же? Англичане наверстывают упущенное, а в последствии завоевывают весь остров.

Есть отчего задуматься. Единственным здравым объяснением причины поражения в Ирландцев и победы Шотландцев автор увидел в духовенстве этих стран, а именно - в вольном или невольном предательство народа духовенством в случае Ирландии и поддержки духовенством народа в его борьбе за свободу в случае Шотландии. Духовенство Ирландии было католическим и верхушка этого духовенства, по мнению автора, в ответственный момент предала жизненные интересы своего народа во имя неких <<духовных>> принципов. С точки зрения свободы Ирландии от иностранного владычества, по мнению автора, не столь велико значение того, на сколько <<правильным>> или <<неправильным>> было ирландское католичество в части исполнения католических обрядов и папских налогов, ставшее причиной вмешательства папы с целью наведения порядка в своей Ирландской епархии. К чему была эта <<духовная принципиальность>>? И была ли она действительно духовной, а не материальной? Сегодня об этом можно только гадать. Автору известно, например, что на Ямайке в католические обряды органично вошли элементы местной религии вуду, и папа как-то не особенно возмущался по этому факту. Впрочем, по мнению автора, это, в конечном итоге, дело папы и не тема данной статьи. Факт остается фактом - английской экспансии предшествовал синод ирландского духовенства в Кельте 1152 году, на котором <<принципиальные>> члены синода из высшего ирландского духовенства признали главенство папы над ирландской церковью, и осудили местные церковные обычаи. Папа в это время был Адриан IV - единственный папа-англичанин за все время существования папства, но даже это не остановило верхушку ирландского духовенства!

Через три года после этого Кельтского синода папа позволил английскому королю Генриху II начать завоевание Ирландии, официально назначив его правителем острова. Что ж, вся последующая в веках причинно-следственная цепочка трагических событий Ирландской истории, по мнению автора, становиться уже роковой производной Кельтского синода. Синод признал власть папы, папа признал власть короля.

Английский король получил духовную победу над ирландцами, и их священники - наиболее образованные люди того времени признали ее.

Во времена юности белой цивилизации вера в Бога, толкуемая малограмотному населению относительно образованным духовенством была, по сути, единственной опорой, придающей смысл жизни и борьбе. В Бога могли не верить искушенный папа, некоторые кардиналы и епископы, но народ - это совсем другое дело. Покорение Ирландии стало, по мнению автора, задачей технической, и как бы ожесточенно потом не сопротивлялись ирландцы, лишение их духовной опоры, лишение божественного смысла их справедливой борьбы превращало их в заранее обреченных на поражение. Их Бог был не на их стороне. Вот такие факты, до боли напомнившие автору двусмысленную роль РПЦ в татаро-монгольском нашествии, в ходе трехсотлетнего Ига, всей последующей и новейшей истории Руси. Православные святители ездили на поклон в Орду, чтобы получить из ханских рук грамоты о привилегиях для РПЦ, признавая идейное поражение русского народа в борьбе с поработителями. Впрочем, защитники РПЦ по обыкновению будут убеждать автора, что оставив реальный мир поработителям, их святители нанесли обидчикам духовное поражение в каких-то иных, эфирных мирах. Автор предпочтет не спорить с ними, отметив лишь, что когда, по сути, диссидент от РПЦ, Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву, РПЦ встала рядом только после победы русского князя в сражении. РПЦ предпочитает не вспоминать про этот <<диссидентский>> нюанс, а уверенно говорит о, якобы, имевшей место своей изначальной поддержки победителя Куликовской битвы.

А еще РПЦ безоговорочно, явно или пассивно поддерживала и поддерживает прошлые и сегодняшние власти РФ, в любых, самых диких народных притеснениях. Причины этого, обусловленные кроме сребролюбия еще и многочисленными <<скелетами>> в шкафах верхушки РПЦ теперь уже не имеют для истории большого значения. Самого факта этой поддержки, лишающего русский народ моральной опоры в его справедливых притязаниях на свою долю политической и экономической свободы, по сути оправдывающего сжатие жизненно-ресурсного пространства русского народа, по мнению автора вполне достаточно. Как сами они говорят - <<древо познается по плодам>>. Плоды их древа <<горьки>>, а потому все рассуждения о <<духовных победах>>, по мнению автора, не стоят времени на них потраченного. Надо сказать, что в отличие от азиатских татаро-монголов, английская администрация, не слишком уважала предателей, подвергнув католических священников, в ходе последующей реформации жестоким репрессиям. А что в Шотландии? А все наоборот.

Духовенство поддержало борьбу своего народа за политическую и экономическую свободу, дав ему духовную опору и предав высший смысл этой борьбе. Да, уважаемый читатель, это не оговорка и не описка. В ответ на папскую буллу об отлучении от церкви организовавшего войну за независимость короля Шотландии Брюса I шотландское духовенство не просто заявило о праве шотландского короля не подчинятся английскому королю. Оно сделало беспрецедентное для того времени заявление, признав субъектность не только знати, а всего народа, заявив о суверенитете народа Шотландии, его праве на независимость и защиту в Арбротской декларации 1320 г. И Шотландия отстояла в борьбе свои права и вольности. Почувствуйте разницу в подходах и то, как эта разница коррелируется с результатами борьбы!

Это обыкновенная колонизация.

Базой колонизации стала замкнутая область на северо-востоке Ирландии. Англичане называли ее окраиной (Пейл), доступ ирландцам в эту область был запрещен. В 14 веке были приняты законы апартеида, ограничивающие возможность ассимиляции поселенцев путем запрещения смешанных браков, ирландских обычаев и даже языка. Непокоренные области Англичане называли <<Дикой Ирландией>>. Колонизация Ирландии, несмотря на сопротивление и восстания продвигалась вперед вплоть до ее фактического завершения в 17 веке. Боровшиеся с захватчиками ирландские кланы и ирландская знать лишались земли, а их земли передавались английской и шотландской знати. Владельцы земли привозили для работ на своих землях переселенцев из Британии и Шотландии, число которых все время росло. Во время английской реформации Ирландцы остались католиками и были поражены в правах. Автор не ставит целью в данной статье детально описывать все перипетии и жестокости колонизации. Все должности в госуправлении, все крупные владельцы земли, все сколько-нибудь выгодные экономические позиции занимали протестантские колонисты. В знаменитом Биле о правах 1689 г. - прототипе нынешней декларации прав человека, ирландцы-католики лишались права заседать в парламенте и им, в отличие от остальных жителей Британии (преимущественно протестантов), запрещалось иметь оружие. Крупные олигархи-землевладельцы из числа колонистов-протестантов сдавали ирландцам в аренду, отнятую у них же землю, крохотные клочки, на которых они были вынуждены вести свое скудное хозяйство. Почти все деньги, выкаченные из Ирландии за аренду земли, уплывали в Англию. Ирландцам, подобно русским крепостным крестьянам, оставались только средства, которые обеспечивали их полуголодное существование. Вводились законодательные ограничения, не позволявшие ирландцам продавать свои товары в Британии.

Ремесленникам-ирландцам запрещалось иметь более двух подмастерьев и передавать по наследству имущество. Забавно, но написав эти строки, автор отчего-то вспомнил своего деда, ветерана войны, который живя в сельском доме, еще во времена СССР, построил отдельно стоящую небольшую постройку типа, хозблока, и установил там русскую печь. К деду почти сразу пришли, какие-то люди из надзорных органов и, объяснив, что больше двух печей иметь нельзя, равно как ладить к дому второй этаж заставили эту печь сломать. Такие мелочные и унизительные ограничения даже во времена СССР применялись в основном к представителям государствообразующего народа, но не распространялись на привилегированных грузин и прибалтов. В ту же строку ложатся и примеры экономически неравноценных обменов, которые помнят старшие поколения русских людей. Картошка, выращиваемая славянами во времена СССР шла в Грузию по 10 копеек а <<колониальные>> мандарины из Грузии продавались русским по 2 рубля за килограмм. На вырученные за мандарины деньги грузины приобретали произведенные славянами автомобили, телевизоры, иные дефицитные тогда товары. И Грузия в СССР процветала, а в центральной России медленно умирали русские <<бесперспективные>> деревни. Совсем как в Ирландии, в которой серые камни развалин заброшенных домов по-прежнему остаются столь же характерной чертой пейзажа, как и ее зеленые луга. Зато почти все смуты и войны Британской империи, которые возникали на протяжении веков, сопровождались волнениями и восстаниями ирландцев. Когда империи приходилось туго, удавка на шее ирландцев немного ослаблялась, затем вновь затягивалась. Жестокий голод 1845-1849 годов, причиной которого кроме неурожая исследователи называют принятые Британией в это время протекционистские <<хлебные законы>>, унес жизни почти миллиона человек, более полутора миллионов вынуждены были покинуть остров. Массовая иммиграция населения продолжалась и к началу двадцатого века население Ирландии сократилось с 8 до 4 млн. человек.

Анализируя трагедию ирландцев, автор задумался о невольных сходствах и параллелях с судьбой славянских народов в истории нашего государства.

Поражение в правах, нещадная эксплуатация, малоземелье, притеснения, организованный голод, который часто называют геноцидом, народные восстания и карательные военные операции - они отличались в деталях, но суть империй неизменна. В империи всегда присутствуют народ или народы, которые должны стать удобрением, обеспечивающим ее цветение.

Идея об ущербности народа - обоснование лишения законных прав.

Народ не просто превратить в навоз, на котором произрастают империи, или в цемент, скрепляющий империи (как кому нравится). Важно предварительно идейно обосновать это превращение. Это важный посыл, чтобы обосновать его, нужно оформить ущербность народа-жертвы в виде иррациональной идеи. Из этой оформленной государством идеи народной ущербности логично выходит последующее изъятия у народа соответствующего количество прав, симметрично заменяемых на повинности. Далее эта идея, по мнению автора, по сути своей аналогичная фашистской идеи об унтерменшах (недочеловеках), впечатывается в голову самого несчастного народа и всех остальных народов империи. Впрочем, если кому-то не нравится <<идея об ущербности>> в русском варианте можно заменить это более благозвучной идеей, например философа-мракобеса Соловьева о <<самоотречении>> русского народа, или идеей надломленного гражданской казнью и ссылкой писателя Достоевского <<о русском народе-богоносце>>. Но следствие идеи об <<ущербности>> или, если угодно, от упомянутых выше Соловьево-Достоевских <<красивостей>>, если отбросить многословные бла-бла-бла, все равно будет заключаться в иррациональном обосновании-оправдании, придании легитимности лишения народа его законных прав и свобод. К таким характеристикам господ Соловьева и Достоевского автор пришел в результате некоторых своих размышлений, которые, не будучи напрямую связаны с темой данной статьи, останутся за ее рамками.

Когда, по заказу и при поддержке империи идея об ущербности народа сформулирована услужливым борзописцем, можно потом столетиями обсуждать в исторических исследованиях, публицистике, литературе риторический вопрос: <<Действительно ли народ, брошенный в топку империи, состоит из унтерменшей или нет>>? Пусть найдутся многие достойные мужи, которые докажут потом, что нет, народ более чем достойный, все равно всем будет ясно - дыма без огня не бывает. Как говорится, осадок останется. А это империи и надо для своего оправдания. Впервые о варварстве <<унтерменшей - ирландцев>> написал в 12 веке под государственный заказ придворный историк упомянутого в этой статье короля - первого завоевателя Ирландии Генриха II Гиралдус Камбренсиc, обосновав, таким образом, что на ирландцев не должны распространяться законы и нормы <<цивилизованной>> Англии. Этот выгодный заказной стереотип, равно как и борьба с ним, впоследствии заботливо культивировался в Британской империи в истории, публицистике и литературе. Примеров не счесть как внутри страны так и за ее рубежом (в качестве такого литературного примера - читатель вероятно читал в детстве или смотрел отечественную экранизацию, книжки шотландца-протестанта из Северной Ирландии Майн Рида <<Всадника без головы>>, а значит должен вспомнить оскорбительный тост подлого американца-англосакса капитана Кассия Кольхауна, предназначенный для благородного ирландца Мориса-мустангера: <<Чтоб сгинули все пришельцы, а особенно проклятые ирландцы>>).

Так и велись столетиями эти странные, казалось бы, для нас споры на тему - являются ли ирландцы тупым, ленивым, праздным, суеверным, привыкшим к грязи и нищете народом, ненавидящем Британию? Например, исследовавший эту тему во времена СССР журналист Овчинников приводит выдержку из публикации английских газет 19 века. "Разве Британия виновата в том, что ирландцы предпочитают, есть картошку, а не хлеб; что они способны жить в условиях, каких не вынесли бы даже их свиньи?

Пребывая в нищете из поколения в поколение, ирландцы стали во многом нечувствительны к ней", - "Таймс" 8 декабря 1843 года. Эти диспуты, по мнению автора, в нашей отечественной истории эквивалентны спорам сторонников нормандской и антинорманнской теории основания Руси, начавшиеся еще со времен царя Петра I. Спорящие спорят, по сути, о том, были ли предки русских настолько дикими, что не могли тысячу лет назад самостоятельно сформировать свое государство? Или же они все же имели в те времена свое государство, упоминаемое в древних скандинавских (а еще арабских летописях) как <<Страна городов>> (Гардарика)? Эти споры начались с исторических изысканиях о еще якобы недавно диких славянских племенах, сделанные по заказу Петра I тремя приглашенными немцами (Шлецерем, Миллером и Баером), на которых и основывается вся современная российская история. Эти труды М.В. Ломоносов оценил следующей фразой <<Сие так чудно, что если бы Миллер мог изобразить живым штилем, то он бы Россию сделал столь бедным народом, каким не один и самый подлый народ не одним писателем не представлен>>. А ведь, по сути, этот заказной труд на идейном уровне обосновал скотское отношение власти к своему, <<еще недавно дикому и нецивилизованному>> народу. А споры о <<недочеловеках>> являются, по мнению автора, суть вторичной производной от этой, по сути, фашисткой идеи в отношении как ирландцев так и русских.

Имел ли право Петр I, презирать свой народ и бороться <<с варварской Россией варварскими методами>>? Имел ли право князь Андрей Болконский в романе <<Война и Мир>> Льва Толстого рассуждать о крестьянах, как темных двуногих животных, для которых тяжкий труд на его благо и невежество - естественное и, по-своему, счастливое состояние? Как посмел Владимир Ульянов в знаменитом одноименном очерке Максима Пешкова (а наш современник Борис Немцов в телепрограмме журналиста Соловьева) с фашистским высокомерием по отношению к унтерменшам отмечать нехватку умных у русских? По Ульянову-Пешкову-Немцову все русские умники обязательно или евреи или с примесью еврейской крови. Как мог Джугашвили восстановить в 20-м веке у трех славянских народов крепостное право, государственную барщину и устроить голодомор?

Своеобразным <<идейный пик>>, <<рекордное достижение>> выразителей русофобского фашизма - отказ русским в самом праве на субъектность и идентичность был неуклюже высказан нашим действующим премьером в свою президентскую бытность, несомненно, найдет свое место в этой грязной истории русофобии. Аналогичное презрение к <<варварам>> ирландцам демонстрировали и англичане. Это, по мнению автора, наряду с экономическим и политическим гнетом, породило глубинные истоки ненависти, дожившие до наших времен ирландской проблемы Британии и русской проблемы современной РФ.

Заключение.

Решение ирландской проблемы, продвигаемое Британией, есть по сути древнеримское <<разделяй и властвуй>>. Когда Британия поняла, что удержать восставшую Ирландию целиком можно лишь путем тотальной полномасштабной войны, которая потребует колоссальных ресурсов, она организовала в Ирландии гражданскую войну и добилась расчленения Ирландии на Ирландскую республику и Северную Ирландию, которая осталась в соединенном Королевстве. Разделение состоялось в 1921 году.

Внутри Северной Ирландии жители также разделены на людей <<первого сорта>> - протестантов-юнионистов (сторонников союза с Британией) и притесняемое экономически и политически католическое меньшинство, которое борется за свои права и не признает раздела Ирландии.

Британия, по понятным причинам, на стороне юнионистов. В свое время Британская полиция и армия помогала вооружить их подпольные группировки. Сторонники Ирландской республики Северной Ирландии также создают свои вооруженные структуры, на улицах то вспыхивает, то угасает городская партизанская война, в которой все стороны несут потери. Британские правоохранительные органы и войска очень легко применяют свое штатное огнестрельное оружие по сторонникам Ирландской республики, даже если речь идет о мирных демонстрациях. Ведь, как писалось выше, исторически с 12 века идеологически оправдана фашистская идеология пониженных моральных норм в отношении ирландцев-католиков. В связи с этим не могут не тревожить просачивающиеся в прессу и сеть интернет сведения, о русских фашистах, поклонниках немецкого фюрера и свастики. А именно, о том, что эту ПТУ-шную молодежь организуют под патронажем силовых органов, а налоговые льготы и административные преференции их коммерческим структурам предоставляют государственные органы власти РФ. Становится понятным, что одиозные фашистские организации искусственно надуваются с целью канализации в такой, явно гротескно-отвратительной форме русского молодежного протеста. Придав такой экзотичной форме реализации протеста роль эталона национализма, можно маркировать им и цивилизованных националистов с целью снижения в их отношении моральных норм, развязывания и оправдания репрессий, которые должны будут, по замыслу авторов-разработчиков, блокировать законные требования русского народа.

Впрочем, рост репрессий в начале 20 века со стороны Британцев к ирландцам привел прямо к противоположным результатам, а именно к ускоренному росту и формированию национального самосознания и национальной идентичности ирландского народа. Когда в 1916 году во время Пасхального восстания его лидеры Патрик Пирс и Джеймс Конолли зачитали на центральной площади Дублина перед равнодушной толпой гуляющих обывателей манифест об образовании Ирландской республики, люди просто пожали плечами. Однако жестокое подавление Британией мятежа и поспешный расстрел 16 лидеров восстания привел прямо к противоположным результатам. Сочувствие к казненным нарастало в течении нескольких последующих лет, прежде равнодушный народ ускоренно политизировался и сомкнулся со своей элитой. Ирландские депутаты, покинув палату общин, в 1918 году одобрили прокламацию о независимости 1916 г., объявили о создании парламента Ирландской республики, правительства Ирландии и избрали президента Ирландской республики.

Британия, оценив невозможность дальнейшего насильственного удержания, предложила Ирландии договор о промежуточном статусе доминиона, в результате гражданской войны с противниками договора сторонники договора, поддержанных Британией, одержали верх. Договор об образовании Ирландской республики в составе Британского содружества был подписан в 1921 г. По этому же договору 6 графств на севере Ирландии, населенных преимущественно протестантами получили самоуправление. Окончательный развод Ирландии с Британией путем выхода из содружества был оформлен в 1949г. При этом конституция Ирландии делала оговорку, о временно не находящихся под юрисдикцией 6 северных графств. Эти оговорки были исключены из конституции лишь в 1998, что явилось одним из условий мирного урегулирования в Северной Ирландии.

Как же будут развиваться события в РФ? Автор, найдя множество сходных черт в истории двух народов, не берется, конечно, утверждать, что грядущие события будут повторять события, произошедшие в первой половине 20 века на Британских островах. Слишком много отличий. Но общие тенденции, тем не менее, имеются. Как будет происходить развитие этих тенденций в наших условиях, покажет время.

И других. Ирландская культура - одна из древнейших в Европе, и после 700 лет господства Англии страна восстановила свою национальную идентичность гораздо быстрее, чем это происходит в России после 70 лет существования Советского Союза. В рамках литературного проекта «Скрытое золото ХХ века» в скором времени будут изданы две книги ирландских авторов, которые ранее целиком не выходили на русском. В чем уникальность ирландской истории и культуры и почему ирландцы так похожи на русских, рассказала переводчик .

Сферический ирландец в вакууме

Примерно со времен Шекспира Ирландия - с посторонней помощью - начала создавать образ, который сейчас называется «сценическим ирландцем». Впервые он появился в «Генрихе V». Эту инициативу подхватили другие драматурги. Потом то, что начиналось в театре, выплеснулось с подмостков в народ, и образом ирландца, который сейчас обитает у людей в головах, мы в значительной степени обязаны английским драматургам, сложным отношениям между Англией и Ирландией и 700-летнему господству первой над второй.

В определении того, кто такой «сценический ирландец», я придерживаюсь позиции выдающегося ирландского мыслителя ХХ века Деклана Киберда, который посвятил свою жизнь (дай ему бог здоровья - он еще жив) изучению того, как мировая культура и история создали Ирландию. Этот «сценический ирландец» был придуман англичанами для того, чтобы у Англии появился «другой»: собирательная фигура всего того, что Англия не. Особенно он оказался востребован в викторианскую эпоху.

Примерно с того времени, как в Англии началась промышленная революция, английскому культурному пространству и менталитету было приятно считать себя эффективными, то есть не расходующими себя на эмоции, фантазии и грезы. Вся сновидческая реальность и связанные с ней чувства признаются неэффективными, ненужными и отставляются далеко в сторону. Постулируется, что англичане - это сдержанность, холодность, закрытость - то, что до сих пор стереотипически связывается с Англией. А ирландцы - это все, что противоположно.

Фото: Clodagh Kilcoyne / Getty Images

В этом смысле взросление культуры не очень отличается от человеческого взросления. Особенно в подростковом возрасте. Только взрослый человек может определить себя как самость без отрицания. Я есть это и это, умею то и то, добился того и того. Когда мы маленькие, у нас пока нет достижений и провалов, нам приходится определять себя через «я - не...»: я не Вася, не Петя и не Катя. А кто ты? Я не знаю. В этом отношении Англии был нужен «другой», и до этого другого было рукой подать - соседний остров. И он был все, что Англия вроде как не: недисциплинированный, ленивый, вздорный, взбалмошный, эмоциональный, сентиментальный. Похоже на классический конфликт физиков и лириков. Этот набор качеств и закрепился за ирландцами на определенное время.

Под маской ирландца скрывался ирландец

Где-то с середины XIX века и чуть далее, когда в индустриализованную Англию хлынул поток рабочих мигрантов из Ирландии, ирландцам даже выгоден был этот стереотип. Потому что когда человек приезжает из глухой деревни (а Ирландия - это в основном пространство не городское) в город, то он оказывается на другой планете, где нет ничего общего с той коммунальной жизнью, которую он вел в деревне. И тут ему предлагают готовую маску этакого деревенского дурачка - и он принимает ее на себя. Мы при этом понимаем, что даже деревенские ирландцы - сметливые, ушлые, наблюдательные, ехидные, демонстрирующие бытовую хватку и способность выживать в экстремальных обстоятельствах. Но этот образ был выгоден, и ирландцы, особенно перебравшиеся в Англию, его какое-то время поддерживали - сознательно или бессознательно.

Рисунок ирландского художника Джеймса Махони (1810–1879).

Великий голод середины XIX века - фантастическое по своей чудовищности событие в истории Ирландии, когда 20 процентов населения страны погибло или уехало. Понятно, что потом случилась Вторая мировая, и мир повидал еще не такое, но до изобретения оружия массового поражения и без всяких эпидемий потерять столько людей просто потому, что им кушать было нечего, - это было чудовищно. И надо сказать, что население Ирландии не восстановилось до прежних размеров до сих пор. Поэтому трагедия Великого голода актуальна для Ирландии и поныне влияет на представление ирландцев о самих себе, на их позицию относительно окружающего мира и тем более определяла накал страстей в период Ирландского возрождения рубежа XIX-XX веков, когда страна наконец обрела независимость от Англии.

Лепреконы и прочая нечисть

Позже, уже в ХХ веке, на фоне того самого «сценического ирландца» - веселого остроязыкого раздолбая - возникает консьюмеристское общество со всем этим коммерческим хайпом вокруг лепреконов, радуг, горшков с золотом, танцев типа Lord of the Dance, которые имеют довольно косвенное отношение к народной традиции. Страна, которая долго была в нищете, наконец поняла, что богатство ее истории, темперамент (потому что без темперамента в их условиях не выживешь - и климат не фонтан, и история последних 700 лет не располагала к расслабленности) - это все можно коммерциализировать. Это нормальное занятие любой европейской культуры. Просто среди европейских стран Ирландия настолько богата гуманитарно, что богаче едва ли не любой культуры, не считая античной.

Так произошло, в частности, еще и потому, что Ирландия никогда не была под Римом. Городская культура пришла к ней не через те каналы, через которые ее получила континентальная Европа. И организация отношений между людьми была не такая, и иерархические взаимосвязи в обществе выстраивались не под давлением римского права и римского порядка.

Фото: Siegfried Kuttig / Globallookpress.com

Ирландия же вообще была очень дробная - такая Тверская область, разбитая на районы размером примерно с Чертаново. В каждом был свой король и свои взаимоотношения с соседями. При этом вплоть до прихода англо-норманнов в XII веке это все было единое культурное непрерывное пространство более или менее единого языка (диалектов было полно, но люди друг друга понимали), единого старого закона, едва ли не одного из самых старых из сохранившихся законодательных систем на земле. Основан он был на житейской логике, потому что в Ирландии не было ни карательной, ни законодательной власти в римском ее понимании.

Закон был традицией, а традиция - законом. Раз в какое-то время происходило собрание народа при верховном короле, вершился суд, вносились прецедентарные поправки. И эта древняя, непрерывная на протяжении тысячелетий традиция создала уникальную культуру, которую ирландцы - после того, как англичане оставили их в покое, - коммерциализировали, и мы сейчас имеем всех этих лепреконов, которые в массовом сознании связаны с Ирландией, как матрешка, балалайка, медведи и снег - с Россией. При этом мы понимаем, что «на здоровье» мы, выпивая, не говорим, матрешек друг другу дарим только очень по большому стебу, и нужно быть очень специфически имиджево ориентированным человеком, чтобы носить картуз с гвоздикой в повседневной жизни.

Ирландские писатели, которым пришлось отстаивать свою ирландскость

А теперь о том, почему мы взялись издавать на русском языке авторов, которые никому не известны. Во-первых, ирландские великие писатели уровня Уайльда, Шоу, Джойса, Беккета, О"Кейси, Йейтса, Хини - так или иначе, в большей или меньшей степени переведены на русский. Другое дело, что мало кто догадывается о том, что они ирландцы. А они ирландцы. При том что понятие ирландскости - оно очень, очень непростое.

Фото: Sasha / Hulton Archive / Getty Images

Почему? Потому что Ирландия - та же Америка, только в пределах Европы. Пока не началось завоевание того полушария, Ирландия была краем Европы. Дальше - большая вода. Волна за волной люди, которые шли на запад, в конечном счете упирались в предел - в Ирландию. И туда наприходила прорва народу, поэтому генетически ирландцы - это смесь иберийских кельтов, континентальных кельтов, англосаксов, скандинавов. Поэтому разумно считать ирландцами тех, кто сам считает себя ирландцем.

Внутри Ирландии с XII-XIV веков первая волна англо-норманнов очень быстро адаптировалась, ассимилировалась, и эти люди, которые были до Кромвеля, назывались «старыми англичанами» - Old English. Так вот они считаются абсолютными ирландцами, при том что в дремучем анамнезе у них не кельты, а англосаксы и норманны. Но они родили детей, эти дети уже говорили по-ирландски, носили ирландскую одежду, пели ирландские песни и были ирландцами, потому что их отцы женились на ирландских женщинах. А воспитывает ребенка мать, говорит с ним на своем языке, поэтому ребенок - ирландец, независимо от того, какие у него крови по папе. В этом смысле совершенно матриархальная история.

До той поры, пока Англия была католической, все, кто пришел в Ирландию, становились ирландцами. В эту старую, вязкую, завораживающую культуру люди падали с головой и растворялись в ней. Потому что англо-нормандской культуре к тому моменту было 100 лет. Эта смесь англосаксов и норманнов была таким вот чудищем Франкенштейна, которое еще не осознало себя как отдельную самость. А у Ирландии к тому времени уже семь веков была письменность, они были очагом европейской цивилизации, спасали от темного Средневековья всю католическую Европу, были центром просвещения. И в VI-VIII веках с севера Европы на юг пришла толпа католических просветителей.

Но в эпоху Тюдоров ситуация поменялась: Англия перестала быть католической, а ирландцы стали врагами, потому что остались католиками. И дальше это уже был конфликт национально-религиозный. На этой почве представления об ирландце изменились, и политика в XIX веке приравняла ирландскость к католицизму - то есть культурный аспект отпал, а религиозный остался, и англоязычным протестантам, считавшим себя ирландцами до мозга костей, пришлось нелегко - литераторам в особенности.

Теперь о литературе. У Ирландии четыре нобелевских лауреата по литературе - Йейтс, Шоу, Беккет, Хини. И это у нации, в которой всего пять миллионов человек. Это во-первых. Во-вторых, в их тени, особенно в тени Джойса, выросла огромная литература, часть которой, к счастью, существует и по-русски. И это нам хотелось бы тоже подчеркнуть.

Почему О’Крихинь и Стивенз?

Ну и в этом году мы решили издать двух авторов, имевших прямое или косвенное отношение к ирландскому Возрождению. Первый - Томас О"Крихинь с книгой «Островитянин». Он писал по-ирландски, и Юрий Андрейчук перевел его с ирландского, что особенно ценно, потому что есть тенденция переводить ирландских писателей с английских переводов. Средневековая ирландская литература переводится на русский давно, но современная ирландская литература, написанная на ирландском языке, в русскоязычном пространстве почти не фигурирует. И мы решили начать этот поход - не то чтобы наполеоновский, но некоторые планы на десяток книг, переводимых с ирландского, у нас есть.

Больше двух книг в год мы делать не будем, потому что Юра [Андрейчук] больше не осилит: с ирландского переводить - это не баран чихнул, а у Юры еще преподавательская нагрузка. Но очень хочется показать русскому читателю, что ирландский язык не умер - это не латынь, и насколько богата литература на ирландском языке. И модернизм, и постмодернизм в ней есть. Ирландская литература в силу исторических причин больше склонна к малому жанру, нежели к романной форме. И «Улисс», в общем, не очень-то замаскированный сборник рассказов, что никак не умаляет его достоинств, но важно понимать, что вся традиция ирландского творчества в языке организует это литературное пространство как пространство малой формы: поэзия, рассказы, драматургия. Хотя, глядишь, представим читателям и некоторый набор привычных нам романов.

«Островитянин»

Томас О"Крихинь написал эпохальный биографический роман. О’Крихинь родился в середине XIX века, то есть примерно в Великий голод, и прожил довольно длинную жизнь уже в ХХ веке. Жил он на острове Бласкет. Это такой абсолютный заповедник в смысле культуры, языка, взаимоотношений и прочего. Бласкетцы, понятно, ездили на Большую землю - на основной остров - по своим делам, но у них специфическое все: одежда, походка, язык, они выделяются в толпе. И когда их спрашивали - ты что за ирландец такой, они отвечали: мы бласкетцы. Ирландия, с их точки зрения, опопсела, модернизировалась и вульгаризировалась, а они остались ветхозаветными.

Жизнь на Бласкете была жестокой, мрачной, таким непрерывным преодолением, когда на улицу можно было неделю не выйти, потому что ветер валил с ног. Потому что почва там - это камень, поросший травой, и нет ничего, кроме водорослей, чтобы эту почву удобрить. И люди на этом острове выживали. Их оттуда в середине ХХ века эвакуировали под тем предлогом, что там непригодные для жизни условия, а на самом деле - чтобы народ от налогов не уклонялся и вообще был подконтрольным. И сейчас эти острова потихонечку превращают в музеи-заповедники. В частности - Бласкет.

И житель этого острова с подачи одного своего приятеля неспешно, целой чередой писем составил автобиографию. И породил целое течение автобиографических свидетельств, которые призваны были зафиксировать уходящую реальность этого заповедника: на Бласкете таких мемуаристов возникло еще двое помимо О’Крихиня. В «Островитянине» очень сложный ирландский язык, специфический диалект, Юра с ним бодался почти год. И справочный аппарат большой.

«Островитянин» Томаса О"Крихиня - настоящая мемуарная, не беллетризованная Ирландия, уникальный документ. Есть еще один бонус: роман «Поющие Лазаря» Флэнна ОʼБрайена - в значительной мере кивок в сторону «Островитянина» и вообще мемуарного феномена Бласкета. Но это пародия не на самих островитян, а скорее на сентиментализацию этого пласта литературных высказываний. В целом это был популярный жанр, потому что ирландцы понимали: натура уходит; ее фиксация была ценна не только националистам, но и вообще интеллигентным людям - как память о прошлом.

«Ирландские чудные сказания»

Вторая книжка - «Ирландские чудные сказания» Джеймза Стивенза, такой образчик гэльского Ренессанса, с которым мы знакомы преимущественно по работам Йейтса, леди Грегори и, до некоторой степени, Джорджа Расселла. Это люди, которые занимались возрождением культуры, собиранием фольклора, перерождением и трансляцией собранного через театр. Стивенз одного поколения с Джойсом, тогда пересказы мифологического материала были модной штукой, занялся этим еще О"Грэйди-старший, и дальше - Йейтс, Грегори и Стивенз.

Но чем примечателен Стивенз - так это фантастическим чувством юмора. Если леди Грегори работала с текстами очень педантично, скрупулезно, то он взял десять сказаний и их переработал, пересказал, переложил. Он вытащил из этих текстов смешное, ироничное, хулиганское, живое, сдул с них патину вечности. К любому эпосу читатель нередко склонен относиться с благоговением и скукой, потому что там действуют люди с непонятной мотивацией, у них свои, отличные от наших ценности. Книга Стивенза может дать русскоязычному читателю возможность увидеть в мифологическом материале неустаревающую настоящую жизнь, живой смех и поэзию. Стивенз в этом смысле переводчик между временами.

В сухом остатке, как нам кажется, эти две книги дадут читателю возможность соприкоснуться со временем гэльского Ренессанса - то есть тем временем, когда Ирландия радикально переосмысляла себя и пересоздавала себя такой, какой мы сейчас ее видим, за пределами лубочных стереотипов.