Хроника и деяния князей или правителей польских. Аноним галл - хроника и деяния князей или правителей польских Гипотезы о происхождении Галла Анонима

ХРОНИКА И ДЕЯНИЯ КНЯЗЕЙ ИЛИ ПРАВИТЕЛЕЙ ПОЛЬСКИХ

CHRONICA ET GESTA DUCUM SIVE PRINCIPUM POLONORUM

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хроника так называемого Галла Анонима содержит материал, отражающий ранний период истории Польши. Она представляет большой интерес не только для специалистов по истории Польши, но также для специалистов по истории Чехии, Германии, Венгрии и СССР, поскольку в ней освещены взаимоотношения этих государств в XI-начале XII в.

Имя автора, писавшего историю деяний Болеслава Кривоустого, остается до настоящего времени неизвестным. Вопрос о том, кто является автором первой польской хроники, волновал многих, но, к сожалению, до сих пор все еще не получил окончательного ответа. Возможно, что автор вполне сознательно сам умолчал о своем происхождении. Такое положение для литературы средних веков, как известно, не является исключением. Не называя своего имени, он как бы стремится подчеркнуть свою “ничтожность” и свое незначительное общественное положение, о чем он часто говорит в разных местах своей хроники. Желая остаться неизвестным, он посвящает свой труд епископам, подчеркивает их участие в его сочинении и в то же время упорно молчит о себе. Вернее сказать, не молчит, а ясно говорит о своем нежелании сообщить свое имя: “Итак, чтобы не казалось, что мы - пустые людишки - хвастаемся при своей ничтожности, мы решили в заголовке этого труда поместить не наши, но ваши имена” (см. стр. 24).

У других писателей имя этого автора тоже не упоминается. Любопытно, что Винцентий Кадлубек, писавший историю Польши спустя 100 лет после Галла Анонима, пользуется его трудом, но нигде не упоминает его имени. Цитирует его и автор “Хроники князей польских” (вторая половина XIV в.), но опять-таки не называет автора по имени. Трудно сказать, почему Винцентий Кадлубек не называет своего предшественника, то ли потому, что он его не знал, то ли потому, что не считал нужным называть человека, к которому, безусловно, не мог питать дружелюбных чувств главным образом из-за отрицательного отношения автора хроники к епископу Станиславу (об этом см. кн. I, гл. 27 и примеч. к ней), принимавшему участие в заговоре против Болеслава II. Нам представляется, что второе предположение правильнее. Ярому католику Кадлубеку были чужды известные прогрессивные антифеодальные тенденции Галла.

Имя Gallus появляется впервые у Мартина Кромера 1 в 1555 г. На одной из рукописей хроники (Kodex H, tekst, pagina 1) рукой Кромера сделана надпись: “Галл написал эту историю, какой-то монах, как я полагаю, как можно вывести заключение из предисловия, который жил во времена Болеслава III”, и в конце рукописи добавлено: “до сих пор Галл”.

Что же имел в виду Кромер, называя автора Галлом? Очевидно, не собственное имя, а народность, так как он считал автора хроники французом. Позже упоминание имени автора (Галл) мы находим у издателя хроники XVIII в. Готфрида Ленгниха 2 . Последний опирался на известного польского историка XV в. Длугоша. Длугош сообщает в своей истории Польши о польском князе Лешко, воевавшем в 805 г. с Карлом Великим, и ссылается при этом на автора, упоминающего это событие, называя его Мартином Галлом. В предлагаемой читателю хронике об этом событии, однако, нет и речи. Действительно, живший в конце XII в. монах Мартин Галл, по-видимому, к нашему автору никакого отношения не имел. После Ленгниха издавал хронику Бандтке 3 , также называя автора Мартином Галлом. С тех пор и называют автора хроники Мартином Галлом. В последнее время его, впрочем, чаще называют Галл Аноним (см. перевод хроники Р. Гродецкого 4 и последнее издание ее К. Малечинского 5 ). Поскольку в распоряжении исследователей нет никаких посторонних свидетельств о происхождении автора нашей хроники, постольку следует особенно внимательно рассмотреть материал самого текста и попытаться разобраться в некоторых скупых, нехотя брошенных автором словах. В письме к книге третьей он, желая, по-видимому, найти оправдание своему труду, пишет: “Прежде всего я хочу, чтобы вы знали, дорогие братья, что я взял на себя этот труд не для того, чтобы выставить напоказ свою ничтожность или чтобы, будучи у вас изгнанником и пришельцем (exul et peregrinus), возвысить свою родину и родителей, но чтобы принести какой-то плод своего труда к месту моих постоянных занятий. Равным образом я открыто заявляю вашей милости, что я стал писать этот труд не для того, чтобы возвыситься над остальными, показав себя более красноречивым, но, чтобы, избежав праздности, сохранить навыки в письме и не есть даром хлеб польский”. Из этих строк, безусловно, очень трудно сделать определенный вывод о национальности писавшего. Под словом “exul” большинство ученых понимает человека пришлого из другой страны. Слова: “exul” и “peregrinus” являются основой для прочно укоренившейся точки зрения, что Галл не был поляком. Только Ян Винцентий Бандтке 6 был убежден в его польском происхождении. При этом он ссылается на те места хроники, где автор неоднократно называет Польшу своей родиной (patria). Аргументация этого интересного предположения основывается, к сожалению, в данном случае на весьма шатком предположении, так как слово “patria” в литературе средних веков означало не только “родина”, но и “страна”. Под словом же “exul” Бандтке считает возможным разуметь человека, ведущего монашеский образ жизни. К сожалению, Бандтке, приводя этот довод, не сообщает, на основе какого материала он сделал такой важный вывод. Вряд ли теперь, после восьми веков, прошедших со времени написания этой хроники, можно с достоверностью установить подлинное происхождение автора.

Среди ученых, занимающихся вопросом происхождения Галла, существует несколько точек зрения, но среди них нет ни одной достаточно убедительной. В последнее время сводку высказываний о нем составил польский историк М. Плезя 7 , подробно проанализировавший литературу по этому вопросу. Важно подчеркнуть, что все исследователи сходятся лишь в том отношении, что решительно отвергают возможность происхождения Галла из Чехии или Германии, поскольку к этим двум странам он выказывает явную неприязнь. Далее начинаются расхождения. М. Крамер, А. Пшездзецкий 8 , Ст. Кентшинский 9 , П. Давид 10 считают его провансальцем, прибывшим в Польшу из монастыря св. Эгидия. Их доводы опираются на то обстоятельство, что в хронике подробно описывается расположение указанного монастыря (см. стр. 61); кроме того, эти ученые обращают внимание на детальное описание хронистом посольства в монастырь св. Эгидия, посланного Владиславом Германом и его женой Юдифью c просьбой о ниспослании им (милости божьей: рождении сына (эпилог книги первой). При решении вопроса о происхождении автора нельзя, однако, считать эти доводы достаточно убедительными, так как в хронике можно найти много мест, где описание событий излагается не менее подробно. Что же касается того, что хронист хорошо знал местоположение монастыря св. Эгидия, то само собой разумеется, что это отнюдь не является доказательством прибытия его в Польшу именно оттуда, так как эти подробности он мог узнать, живя в Польше, от членов посольства. Но есть еще одна подробность, доказывающая ошибочность данного предположения: хронист указывает, что аббатом монастыря св. Эгидия во время отправки туда посольства (1084 г.) был Одилон, в то время как известно, что аббатом в это время был Бенедикт. Если бы автор происходил из этого монастыря, то, разумеется, он не мог бы допустить такой ошибки.

Другие исследователи тоже считают Галла французом, но из Фландрии. Этой точки зрения в конце XIX в. придерживался М. Гумплович 11 , а сейчас - редактор последнего (1952 г.) издания хроники К. Малечинский 12 . Гумплович считал его монахом Балдвином Галлом, принимая Gallus за собственное имя. Доводы его не являются убедительными, поскольку предположение его основывается лишь на широком распространении имени Балдвина во Фландрии. Малечинский находит большое сходство между стилем автора данной хроники и стилем Филиппа из Фландрии (писатель середины XII в.). И тот и другой писали рифмованной прозой, особенно прибегая к глагольной рифме в последних двух-трех слогах. По этому поводу ценные сообщения имеются в указанной выше работе Мариана Плези, где он убедительно доказывает, что такой стиль для XII в. не является исключением и что зародился он не во Фландрии, а в Италии.

Т. Войцеховский 13 и Ф. Погорецкий 14 считали автора хроники итальянцем на том основании, что он хорошо знал местность, лежащую между Польшей и Италией (Каринтию, Истрию, Далмацию). В. Кентшинский 15 , Р. Гродецкий 16 и М. Плезя считают его если не венгром, то во всяком случае человеком, жившим в Венгрии перед своим приездом в Польшу и имевшим связь с монастырем св. Эгидия. Эта гипотеза, хотя и имеет под собой некоторую реальную почву, тоже, однако, не является вполне доказанной. Действительно, в хронике есть эпизоды, касающиеся Венгрии и описанные очень подробно. Так, например, рассказывая об отъезде Казимира Восстановителя в Венгрию, хронист упоминает о правителе Венгрии короле Петре Венецианском и о том, что он заложил церковь св. Петра в Борсоде, строительство которой не было закончено (см. стр. 49).

Известие о какой-то незаконченной церкви мог, вероятно, передать только человек, непосредственно ее видевший. Но мы не знаем, о каком городе и какой церкви говорил он, и по этому поводу имеются различные предположения.

Вопрос о времени прибытия хрониста в Польшу тоже остается неразрешенным. Если по поводу происхождения автора в самом тексте имеются хотя неясные указания, то по вопросу о времени его прибытия совершенно нет никаких данных. Т. Войцеховский, В. Кентшинский (см. вышеуказанные работы) предполагали, что он прибыл в Польшу вместе с Мешко III, вернувшимся из Венгрии в 1086 г. Предположение это основывается на том обстоятельстве, что трагическую смерть Мешко III (как известно, он был отравлен в 1089г. Владиславом Германом) автор описывает с большой грустью и очень подробно. Тем не менее доводы эти не вполне убедительны. Можно найти много мест в хронике, где автор описывает события довольно подробно, даже в тех случаях, когда он явно не мог присутствовать лично и где материал носит, собственно говоря, легендарный характер (см., например, стр. 28-29).

Другой, также распространенной в науке, точки зрения придерживаются П. Давид, М. Плезя и некоторые другие. Они высказывают предположение, что автор хроники прибыл из Венгрии в Польшу в 1113 г., т. е. в год покаяния Болеслава III. Болеслав III действительно совершал покаянное путешествие в Венгрию в отделение монастыря св. Эгидия, желая искупить свою вину (ослепление своего брата Збигнева) в глазах духовенства. Тайной целью его при этом было повидать венгерского короля Коломана (о чем вскользь упоминает Галл). Но о том, что Галл Аноним прибыл с Болеславом именно в это время, нет никаких, хотя бы косвенных, свидетельств. Эта точка зрения еще менее убедительна, чем предыдущая, так как не может быть сомнения, что автор долго жил в Польше. Автор хроники сроднился с ней и не менее, чем любой из его современников-поляков, понимал необходимость описать раннюю историю этой страны: “Мы сочли необходимым, - пишет он, - описать, хотя бы и неопытным пером, некоторые подвиги правителей Польши и в особенности подвиги прославленного и непобедимого князя Болеслава” (см. стр. 26).

И далее, развивая свою мысль о необходимости написать труд, увековечивавший деяния польских правителей, в письме к книге третьей, он пишет: “Ведь если вы считаете королей и князей польских недостойными включения их в летописи, то этим вы, без сомнения, приравниваете королевство польское к каким-нибудь некультурным языческим народам. И если вы случайно думаете, что недостойно такого человека, как я, - такого образа жизни - писать о таких событиях, то я вам отвечу, что я писал о войнах королей и князей, а не евангелие” (стр. 107).

Любопытно, что у него возникают опасения по поводу неприятностей, которые могут появиться в связи с его сочинением. “Во имя господа бога и Польши, - пишет он далее,- прошу вашу высокую милость позаботиться о том, чтобы ни ненависть, ни чья-либо надменность по отношению ко мне не помешали награде за этот труд” (см. стр. 108).

По поводу того, кем был в Польше и какую роль играл Галл в литературе, существуют также разные точки зрения. Одни считали его школьным учителем красноречия, другие - княжеским канцлером, третьи - монахом из Любина. Надо полагать, однако, что если бы он был учителем красноречия, то ему не пришлось бы жаловаться на трудности и на отсутствие литературной практики. Между тем в письме к книге третьей он именно об этом и говорит (см. стр. 106).

Предположению о его занятиях в княжеской канцелярии совершенно противоречит то обстоятельство, что труд свой он посвящает не князю, а епископам. Кроме того, если бы он был княжеским канцлером, то вряд ли ему нужно было беспокоиться о том, что он даром ест хлеб польский. И, во всяком случае, тон у него, вероятно, был бы более уверенный и спокойный, не было бы необходимости в письме к книге третьей как бы извиняться перед своими собратьями и пытаться объяснить, почему именно он взялся за такой труд. Очевидно, появление первых его книг вызвало отрицательную реакцию у духовенства, и это заставило автора хроники дать какое-то объяснение своему поступку.

Последнее предположение - о его связи с монастырем в Любине 17 - опирается на тот факт, что основателями этого монастыря были представители рода Авданьцев, а о том, что автор хроники был в наилучших отношениях с Михаилом из рода Авданьцев, крупным можновладцем, свидетельствуют слова автора, называющего Михаила своим “сотоварищем по работе”. Последнее предположение кажется поэтому нам самым вероятным.

Как исторический источник хроника Галла Анонима имеет огромное значение. Прежде всего необходимо подчеркнуть, что она является единственным крупным источником по истории Польши X, XI и начала XII в., написанным в самой Польше. Все остальные, более поздние нарративные источники, начиная с Кадлубка, использовали ее богатейший материал. Хроника охватывает события от древнейших, полулегендарных времен (изгнание Попелей и приход к власти Пястов) до событий примерно 1113 г.

Сведения о событиях раннего периода хронист получал, вероятно, из устных преданий, а возможно, использовал и некоторые письменные источники. Так, например, при описании гнезненского съезда он привлекал, вероятно, “Житие св. Войцеха”, написанное Бруно из Кверфурта. Устную информацию, как об этом не раз говорит сам автор, он черпал от “seniores antiqui”, имея в виду, очевидно, епископов и архиепископа, имена которых упоминаются в посвящении. Но главным его “покровителем” и “сотоварищем” по работе был канцлер Михаил из рода Авданьцев. Вполне понятно, что автор хроники, находясь под влиянием таких высокопоставленных лиц, будучи от них в полной зависимости, старался отразить историю Польши в духе, благожелательном и угодном для них.

Использование хроники как исторического источника затрудняется тем обстоятельством, что в ней совершенно отсутствуют даты. Произошло это, вероятно, потому, что по поводу сведений, полученных в результате устной информации, не всегда можно было установить точную дату; и автор, желая выдержать свое сочинение в едином стиле, не датирует даже современных ему событий. Конечно, сочинение Галла - прежде всего история князей и королей польских. Тем не менее есть в нем интересный материал, характеризующий труд и быт народных масс, их борьбу против феодалов.

Главное внимание в своей хронике автор уделяет правлению Болеслава Кривоустого. Об этом времени рассказывают вторая и третья книги его хроники. Первая книга, охватывающая весь предшествующий период, является как бы своеобразным предисловием к книгам второй и третьей. При всей своей краткости она представляет большую ценность, являясь важнейшим источником по истории Польши X-XI вв., наряду с хрониками, написанными в других странах: Титмара Мерзебургского, Козьмы Пражского.

Вторая книга начинается с рождения Болеслава III (1085 г.) и кончается поражением его брата Збигнева в 1109 г. Большое внимание во второй книге уделено борьбе Болеслава Кривоустого со Збигневом, причем первого поддерживают Русь и Венгрия, второго - Империя и Чехия.

Книга третья охватывает события уже только четырех лет (1109-1113 гг.). Наиболее сильное впечатление производит описание героического отпора польского народа нападению императора Генриха V на Польшу в 1109 г. Здесь с наибольшей полнотой проявляется патриотизм писателя и сила его таланта при описании батальных сцен. Кроме борьбы с Империей, в третьей книге показана борьба Болеслава III с Чехией и поморянами, из которой он тоже выходит победителем. Взятием крепости Накло у поморян заканчивается хроника. В конце ее нет никакого упоминания о том, что автор намерен продолжить свой труд. Восстание польского воеводы Скарбимира против Болеслава, происшедшее в 1117 г., в хронике не упоминается, а характеристика Скарбимиру дана весьма положительная (кн. II, гл. 30, 31), что служит несомненным доказательством того, что автор, по неизвестным для нас причинам, закончил свой труд до событий 1117 г.

Вся хроника проникнута мыслью о необходимости сильной княжеской власти, необходимости сохранения крепкого государства, которое всегда может дать отпор внешним врагам. Все симпатии автора на стороне сильных правителей: Болеслава Храброго и Болеслава Кривоустого. Последний является не просто потомком Болеслава Храброго, но продолжателем его великих деяний, преследующих одну цель, одну задачу - укрепить независимость Польского государства. Образ Болеслава Храброго сильно идеализирован: это мужественный, смелый богатырь. Все привлекает в нем автора: и его необычайная храбрость на поле битвы, и государственная мудрость, и радушное отношение как к знатным людям, так и к незнатным (кн. I, гл. 6-16). Болеслав Кривоустый призван продолжать дело Болеслава Храброго - восстановить былое могущество Польши.

Внимательно изучая материал хроники, можно реально представить себе историю взаимоотношений Польши с Германией, Чехией и Венгрией; автор ярко показывает, как правители Польши пытались в борьбе за независимость родины укрепить свои позиции дружественными отношениями с Венгрией и Русью.

В хронике изображена картина острой классовой борьбы, сопровождающей процесс феодализации страны. Она содержит ценное (единственное в польских источниках) известие об антифеодальном восстании 30-х годов XI в., охватившем почти всю Польшу. На основании сведений хроники можно сделать вывод, что восстание крестьян против усиления феодализма внешне носило характер борьбы с распространением христианской религии, что является типичным для восстаний крестьян этого периода.

Хроника рисует борьбу светских и духовных феодалов, рассказывает о заговоре, организованном против Болеслава II Смелого (Щедрого). Заговор возглавляли его родной брат Владислав Герман и краковский епископ Станислав, но их вдохновляли и поддерживали Чехия и Германия, опасавшиеся роста влияния Болеслава II, стремившегося обеспечить самостоятельность Польского государства. Такая политика Болеслава II являлась в известной мере продолжением политики Болеслава I и не могла нравиться германским феодалам. Болеслав II хотя и расправился с заговорщиками, четвертовав епископа Станислава, однако под давлением польских можновладцев был вынужден уйти в изгнание.

Хроника показывает героизм польского народа, сумевшего отбить натиск на Польшу германского императора Генриха. Труд хрониста увековечивает память о стойкости, храбрости и непоколебимости польского народа в момент смертельной опасности, нависшей над его родиной.

При изложении событий автор хроники не является бесстрастным наблюдателем. Его классовое лицо - лицо представителя польских феодалов - ярче всего проявляется при описании им крестьянского восстания 30-х годов XI в. С большим негодованием рассказывает он об этом восстании (кн. I, гл. 19). Феодальные отношения в его представлении - это отношения исконные, данные самим богом и нерушимые.

Будучи представителем польских феодалов, Галл отразил в своей хронике те колебания, какие проявлялись в господствующих слоях общества по отношению к соседям Польши: Чехии, Империи и Руси. В этом смысле сравнение книг первой и третьей дает интересные результаты.

Первая книга написана автором, по-видимому, еще до войны 1109 г. Правда, эта точка зрения противоречит существующей традиции, относящей ее написание именно к этому периоду на том основании, что епископы, которым она посвящается, жили в то время. Кажется, однако, более вероятным предположение, что автор написал ее раньше, а лишь потом уже сделал посвящение. Характерно, что в первой книге автор совершенно умалчивает о войнах, происходивших между Болеславом I и Генрихом II, и в то же время, очевидно, под давлением определенного круга феодалов, дает неверную, явно искаженную и тенденциозную картину успехов Болеслава на Руси. Уже во второй и третьей книгах автор отходит от своей прежней позиции, перестает делать выпады против Руси (Болеслав III в это время находился в дружественных отношениях с Русью) и весь свой гнев направляет против Империи. Рассказывая о заговоре против Болеслава II, автор не выступает в роли бесстрастного летописца. Он не только осмелился назвать епископа Станислава изменником, бросив, таким образом, вызов всему польскому духовенству, но и в других местах своего труда проводит мысль о неподчиненности светской власти власти духовной: “Следует, чтобы слуги божьи в том, что касается бога, выказывали богу духовное повиновение, а в том, что касается кесаря, оказывали почет и исполняли службу правителям мира” (см. стр. 108).

Такой образ мыслей, без сомнения, не мог не вызвать отрицательного отношения со стороны духовенства.

Таким образом, автор хроники, хотя и разделяет средневековые религиозные представления о ходе исторического процесса, все же не может скрыть и некоторых прогрессивных тенденций, направленных против церковного засилья, когда это противоречит интересам государственного единства. Хроника, особенно во второй ее половине, направлена прежде всего против опасного врага Польши - Империи. Всех, кто поддерживает с ней связь, автор клеймит презрением, в частности Збигнева, родного брата Болеслава, ставшего на путь открытой борьбы со своей родиной и опиравшегося на ее врагов - германских феодалов. Главная же заслуга хрониста в том, что он сумел ярко показать героизм простого польского народа, мужественных защитников Глогова в 1109 г.

Выше мы уже говорили о том, что различные гипотезы о происхождении Галла Анонима базируются на подробном описании им тех или иных событий.

В умении рисовать исторические картины проявляется незаурядный писательский талант автора. Читая его сочинение, действительно кажется, что он сам лично присутствовал, являлся очевидцем всех описываемых им событий, начиная от появления чужеземцев в доме Пяста и до битвы под Накло. Свое мнение о затрагиваемых событиях автор редко выражает открыто, но в том и состоит сила его таланта, что, не говоря прямо, он косвенно дает понять читателю свое одобрение или осуждение, свою оценку поступков действующих лиц.

Хроника написана хорошим латинским языком. Проза рифмована, особенно в глаголах, стоящих в конце предложений. Стихотворным размером написаны следующие разделы хроники: эпилоги к книгам первой - третьей и (что интересно) в каждой книге по одной главе: в первой книге - глава 16, во второй - 28, в третьей - 11.

Культурный уровень хрониста довольно высок. По-видимому, он

хорошо знал латинских прозаиков: Цицерона, Цезаря, Саллюстия. Думается, что

К. Малечинский несколько преувеличивает, когда насчитывает до 54 случаев заимствований Галла у Саллюстия, 14 - у Вергилия и т. д. То обстоятельство, что у автора хроники встречаются те же выражения, что и у классических авторов, говорит не столько о заимствовании, сколько о том, что он свободно владел латинским языком и хорошо знал произведения классической литературы.

Безусловно, как лицо духовное, автор хроники хорошо знал Библию, широко используя библейские сюжеты. Из средневековых авторов хронист знал Эйнхарда “Жизнеописание Карла Великого”, что отразилось на описании двора Болеслава Храброго, а также Августина, Григория Великого. При таком широком кругозоре автора кажутся удивительными отдельные грубые ошибки, встречающиеся в его сочинении. Так, во вступлении к книге первой он путает Амфитриона с Амфитритой, а в письме к книге третьей Клеопатру называет царицей Карфагена. Невольно возникает мысль, - не ошибки ли это переписчиков.

Лексика хроники - в основном лексика классического периода. Интересно, что и к современным ему категориям автор применяет латинские классические термины. Так, он довольно часто употребляет следующие выражения: legiones, cohortes, municipia, suramus pontifex, provincia и т. д.

Но встречаются и появившиеся и получившие широкое употребление выражения средневекового латинского языка 18 : apostolicus, comes, suffraganeus, vastaldiones.

Встречаются отдельные слова позднего латинского языка, особенно наречия: noviter, fiducialiter, triumphaliter, не встречающиеся в классическом латинском языке.

В отношении грамматики язык Галла имеет, хотя и небольшие, отклонения от классического латинского языка. Так, при глаголах со значением “говорить” вместо оборота асc. cum inf. появляются придаточные предложения с quod i quia (обычное явление для средневекового латинского языка). Большое распространение получают придаточные предложения с союзом quod с изъявительным наклонением со значением следствия. Причастие настоящего времени активного залога, употребленное в обороте ablat. absol., получает значение действия предшествующего.

Данная хроника имеет большое значение не только как исторический источник, но и как источник, знакомящий нас с обычаями и нравами как поляков того времени, так и народов, соприкасающихся с поляками. Специального внимания этим вопросам Галл не уделяет, а упоминает о них лишь вскользь (см., например, кн. I, гл. 1, 6, 20, 23; кн. II, гл. 48; кн. III, гл. 9, 16).

Оригинал хроники не сохранился. Он погиб, видимо, уже в XII в., так как Винцентий Кадлубек, писавший историю Польши спустя сто лет после жизни Галла Анонима, пользуется хроникой, но уже имеющей те же ошибки, какие содержатся в позднейших списках. До сих пор известны три рукописных списка хроники:

1) рукопись Замойских (Z);

2) рукопись Сендзивоя (S);

3) рукопись Гейльбергская (Н).

Рукопись Замойских (на пергаменте) хранится в Национальной библиотеке в Варшаве. Предполагают, что она написана в XIV-XV вв. (между 1340 и 1448 гг.). Малечинский считает, что она находилась в XV в. в семье Ласких (см. указанное издание хроники Малечинским, стр. I-XX), а потом перешла в собственность Сендзивоя (гнезненского каноника). Бесспорно, что именно этой рукописью пользовался Длугош при создании истории Польши. Дальнейшая судьба этой рукописи, вплоть до 1848 г., неизвестна. Как она перешла к семье Замойских, тоже неизвестно. В 1848 г. рукопись Замойских находит В. А. Мацейовский. Теперь она, как сказано выше, хранится в Варшаве в Национальной библиотеке. Рукопись Сендзивоя (на бумаге) написана во второй половине XV в. Имеется надпись о пожертвовании ее Сендзивоем монастырю св. Эгидия. Длугош в своей работе использовал и эту рукопись. В 1824 г. ее использует Ян Бандтке. В настоящее время она хранится в Библиотеке Чарторыйских в Кракове.

Рукопись Гейльбергская (на бумаге) написана тоже в XV в. Она была собственностью епископов гейльбергских, от которых перешла к епископу варминскому Мартину Кромеру; в XVIII в, была передана королю Станиславу Понятовскому, а после его смерти перешла к Чацкому. Дальнейшая судьба ее до 1893 г. неизвестна. В 1893 г. она была найдена в коллекции Любомирских в Крушине. В настоящее время находится в Канаде.

Из этих рукописей наиболее полная и, по-видимому, содержащая меньшее количество ошибок - рукопись Замойских. Рукопись Гейльбергская подверглась наибольшим изменениям: в ней совершенно изъяты из первой книги главы, касающиеся епископа Станислава, а вместо них вставлена “Житие св. Станислава”; третья книга состоит из 15 глав вместо 26, имеющихся в рукописях Замойских и Сендзивоя. В старых изданиях хроники Галла брались за основу различные рукописные списки. Так, первый издатель хроники Готфрид Ленгних взял рукопись Гейльбергскую (1749 г.). В издание Я. В. Бандтке (1824 г.) в основу положены рукописи Гейльбергская и Сендзивоя. В 1848 г. была найдена рукопись Замойских; большинство издателей считает ее самой достоверной. В 1864 г. выходит наиболее ценное и интересное издание А. Белёвского (Monumenta Poloniae historica. Lwow, t. 1). Белёвский следует рукописям Замойских и Сендзивоя. Издание снабжено обширными текстологическими примечаниями, и, что наиболее важно, издатель везде проставляет даты, отсутствующие в тексте хроники. В 1899 г. хронику, где за основу взята рукопись Замойских, издают Л. Финкель и Ст. Кентшинский. Текстологические комментарии отсутствуют, примечаний очень мало. В 1952 г. вышло последнее издание хроники - К. Малечинского. Издание отличается от всех предыдущих тем, что оно использует все три рукописных списка, снабжено обширными текстологическими примечаниями, много примечаний написано на латинском языке. Тексту хроники предшествует введение, посвященное вопросам истории рукописей, происхождению автора, литературным особенностям его сочинения, исторической достоверности упоминаемых им событий. В научном отношении это издание очень ценно.

Существует четыре перевода хроники на польский язык: Г. Ковнацкого (1821 г.), Глищчинского (1860 г.), З. Комарницкого (1873 г.), Р. Гродецкого (1923 г.). Последний перевод самый точный. Можно не соглашаться с автором перевода в отношении того или иного мнения, высказанного в предисловии, по поводу самой хроники, но в отношении перевода можно смело сказать, что он сделан хорошо.

На русский язык хроника переводится впервые. Настоящий перевод сделан по тексту издания К. Малечинского.

ХРОНИКА И ДЕЯНИЯ КНЯЗЕЙ ИЛИ ПРАВИТЕЛЕЙ ПОЛЬСКИХ

CHRONICA ET GESTA DUCUM SIVE PRINCIPUM POLONORUM

ХРОНИКА ГАЛЛА АНОНИМА

Приступая к изучению Хроники, каждый исследователь непременно пытался идентифицировать автора с какой-либо исторической личностью или определить его национальность. В XVI в. Мартин Кромер назвал хрониста галлом, имея в виду его якобы французское происхождение. В XVIII в. первый издатель Хроники Г. Ленгних, неправильно истолковав известие о первом польском хронисте Длугоша, принял это определение за имя собственное, прибавив к нему еще одно имя Мартин. Недоразумение выяснилось только в нынешнем столетии, когда Галла стали называть Анонимом. Имя, происхождение, национальность автора первой польской Хроники неизвестны. Никаких сведений не сохранилось. Все домыслы строятся исключительно на исследовании текста сочинения, где автор в немногих словах говорит о себе. Обращаясь к польскому клиру и княжеским капелланам, он называет себя изгнанником и чужестранцем (exul apud vos et peregrinus), который «взял на себя труд [создания Хроники] не для того, чтобы возвеличить родину или родителей, а с тем, чтобы привезти плод труда к месту сложения [монашеского] обета... чтобы не пребывать в праздности... и не есть даром хлеб польский (ne frustra panem Polonie manducarem)» (MPH. NS. Т. II. P. 120).

Что означают эти загадочные слова? Где была родина Галла, кто были его родители, почему он именует себя изгнанником, что означает слово «peregrinus» - странник или чужеземец? Был ли он паломником и прибыл в Польшу после долгого путешествия по другим странам (Maleczyn ski К. Wste p... S. LXXXIX, ХСV) или по неизвестным причинам, оставив родину и, возможно, знатных родителей, попал в Польшу из соседних краёв, сопровождая посольство? Эти вопросы ещё не решены. Едины исследователи только в том, что до посещения Польши хронист был монахом одного из бенедиктинских монастырей. Аргументом являются слова «место сложения обета» - «locus professionis», известные в терминологии бенедиктинцев. В то место законник обязан был возвратиться после пребывания на чужбине (Plezia М. Wste p... S. VI). Высокий культурный уровень монахов-бенедиктинцев, их эрудиция, искусство «диктования», т.е. составления документов и прочих историографических записей, были известны издавна. Устав Ордена предписывал монаху ношение аспидной доски и грифеля (Добиаш-Рождественская О.А. Культура западноевропейского средневековья. М., 1987. С. 167-170). В XI в. Европа была покрыта сетью бенедиктинских монастырей. Выходцем какого из них мог быть Аноним Галл? После исключения Чехии и Германии, стран, получивших крайне отрицательную оценку в сочинении, православной Руси и языческих краёв пруссов и поморян остаётся искать Орденский дом бенедиктинцев в Венгрии. Нам представляются наиболее убедительными аргументы, приводимые исследователями (В. Кентшиньский, Р. Гродецкий и М. Плезя) в пользу связей хрониста с венгерским аббатством в комитате Шомодь (Somogyva r). Основано оно было в 1091 г. королём Ласло и связано с культом св. Эгидия. Населяли его выходцы из провансальского монастыря св. Жилля, где хранились мощи св. Эгидия (Туc Т. Anonim - biograf... S. 54; Tenze. Z dziejow kultury... S. 76). Галл в Хронике дважды напоминает, что благодаря молитвам св. Эгидия появился на свет Болеслав Кривоустый и с его помощью совершал подвиги, описание которых Галл решил сохранить для потомства. Обстоятельно описывается посольство, отправленное в Прованс с драгоценными дарами св. Эгидию (Кн. I, гл. 30-31). Известно ему и место захоронения св. Стефана на юго-западе Венгрии в месте, ныне носящем название Секешфехервар. К могилам св. Эгидия во Франции и св. Стефана в Венгрии совершил паломничество в смиренном раскаянии после убийства брата Збигнева Болеслав Кривоустый. Подробный рассказ об этом у Галла даёт исследователям основание считать хрониста участником покаянного путешествия. Известна Галлу также Старая Буда, или Будавар, именуемый им Bazoarium, город, основанный венгерским королём Петром Венецианским (Lewicki Т. Bazoarium w Kronice... S. 164-171). Кроме того, хронист хорошо разбирался в венгерской истории, знал по именам и называл в правильной хронологической последовательности пятерых венгерских королей и т.д. Из всех соседствующих с Польшей стран Венгрия была лучше других знакома Галлу. Вероятнее всего предположить, что он прибыл в Польшу именно из венгерского бенедиктинского аббатства в Шомоди. Однако нет основания считать его венгром по национальности. Способ передачи иностранных названий, в том числе и венгерских, тип ритмической прозы, которой написано его сочинение, стиль Хроники характерны скорее для французской литературной школы. Детали, сообщённые о монастыре св. Жилля в Провансе, наводят на мысль, что в Венгрию хронист попал в числе почитателей культа св. Эгидия из Франции, где, возможно, получил образование. К. Малечиньский предполагал местом его учёбы Фландрию, М. Плезя - Центральную Францию, ряд историков не исключают его связей с Италией (Borawska D. Gall anonim czy Itallus... S. 111-119; Plezia M. Nowe studia... S. 111-120).

Существуют разногласия и по поводу времени появления Галла Анонима в Польше. Большинство исследователей допускают, что это могло произойти вскоре после создания в 1091 г. венгерского бенедиктинского монастыря или в начале XII в. Есть мнение, что Галл попал в Польшу ещё в 1086 г. вместе с Мешко II, сыном Болеслава Щедрого (Галл. Кн. I, примеч. 2, 3), которого в 17-летнем возрасте вызвал из Венгрии дядя Владислав Герман. Доказательством служит сочувственное отношение автора к безвременно погибшему юноше.

В Польше Галл был занят в канцелярии Болеслава Кривоустого, где выполнял скорее функции историографа (возможно, специально приглашённого), нежели писца или простого служащего, составлявшего документы (Plezia М. Wste p... S. XIV). По крайней мере Галл не пользовался архивом канцелярии, расположенным в Кракове. Не прослеживается в Хронике краковская традиция, мало внимания уделено краковским епископам.

Видимо, местом написания Хроники была Великая Польша: Гнезно или Любин, где располагался бенедиктинский монастырь. Как лицо, имевшее доступ к княжеской канцелярии, Галл был приближён ко двору [может быть, даже учил чтению и письму старшего сына Болеслава III Владислава II (1105-1159) (Snoch В. Protoplasta ksiaza t s la skich. Katowice, 1985. S. 12)]. Имел знакомство и признание у польских капелланов. Все три книги хранят посвящения или обращения к духовным и светским вельможам Польши. Именно эти люди, без сомнения, служили помощниками монаху-иностранцу, взявшему на себя труд прославить деяния и подвиги правящего польского князя Болеслава Кривоустого и его династии. Они снабжали Галла необходимой информацией, служили посредниками между ним и князем, который, видимо, не читал по-латыни (в письме к третьей книге Галл говорил о необходимости разглашения его труда при помощи посредников), стимулировали его морально и материально. Главным из них был канцлер Михаил из влиятельного рода Авданьцев, к которому принадлежал и воевода Скарбимир, воспитатель маленького Болеслава Кривоустого. Принято считать, что крушение карьеры Авданьцев, связанное с заговором Скарбимира, отразилось и на судьбе Галла, стало причиной внезапного завершения Хроники.

Возложенную на него задачу по созданию сочинения во славу польского князя Галл выполнял в соответствии с собственными представлениями о произведениях подобного рода. Образцом ему служили раннесредневековые западноевропейские латинские династические хроники Исидора Севильского и Беды Достопочтенного. В начале XI в. в странах Европы широкое распространение имели хроники типа «Gesta» - «Деяния», достоянием которых было восхваление епископов, аббатств, монастырей, духовных лиц и светских героев (Добиаш-Рождественская О.А. Культура западноевропейского средневековья. С. 81). Первой такой Хроникой (рыцарско-династическими деяниями «Gesta») в Польше стало произведение Галла Анонима. Автор собрал хранимые придворной традицией устные легенды и пересказы о Пястовской династии, придал им форму биографической повести, сопроводив историей подвигов Болеслава Кривоустого и его предков, и переложил на латинский язык, сохранив таким образом для потомков (Da browski J. Dawne dziejopisarstwo polskie (do 1480 г.). Wroclaw; W-wa; Krakow, 1964; Kurbis B. Dziejopisarstwo polskie do polowy XV wieku... S. 6).

Хроника разделена на три книги. В первой изложена легендарная история Польши и ещё памятные современникам события до 1086 г., до рождения героя Хроники Болеслава Кривоустого. Во второй ведётся рассказ о молодых годах князя и начале его правления до 1109 г. Третья книга повествует о четырёх годах княжения Болеслава и обрывается неожиданно на 1113 г., что заставляет исследователей строить различные догадки по поводу судьбы самого Анонима и его творения.

Хроника была написана, по мнению многих исследователей, в 1107-1113 гг. Полагают, что Галл мог быть свидетелем событий, описанных в третьей книге. Для воссоздания неизвестной ему истории хронист пользовался документами канцелярии, возможно какими-либо календарными записями. Учёные обнаруживают в Хронике следы древнейшего аннала Краковского капитула, на основе которого продолжался известный ныне рочник (Plezia М. Wste p... . S. XLIV). Много споров вызывает предполагаемое Житие св. Войтеха, с которым благодаря канцлеру Михаилу мог ознакомиться Галл. Этот гипотетический источник, возможно повествующий о перенесении мощей первого польского святого в Гнезно, о паломничестве Оттона III, мог быть написан по наущению Болеслава Храброго не только в религиозных, но и политических целях. Хранился он в княжеской канцелярии (Voigt H.G. Der Verfasser der ro mischen Vita...; Ke trzyn ski W. О zaginionym zywocie...; Plezia M. Wste p... S. XXXI). В немецкой историографии существование этого жития подвергается сомнению (см.: Wenscus R. Studien zur historisch-politischen Gedankenwelt Bruns von Kwerfurt. Munster; Koln, 1956; Kurbis B. Dziejopisarstwo polskie do polowy XV wieku. S. 6).

Необычайно высоко оценивают исследователи исключительную эрудицию польского хрониста, называя его homo litteratus (Maleczyn ski К. Wste p... S. LXVI-LXVIII). Несмотря на то что Галл цитировал почти дословно только Библию, повсюду встречаются парафразы из произведений античных и средневековых авторов. Он знал римских поэтов и философов, ссылался на христианские авторитеты Августина и Григория Великого.

Составляя историю династии Пястов, Галл имел образцом историческую биографию Карла Великого (Vita Caroli Magni) франкского историка VIII-IX вв. Эйнгарда. Однако, по мнению М. Плези, своими знаниями Галл не кичился, проявлял такт по отношению к неискушенному польскому читателю (Plezia М. Wste p... S. LXI).

Написана Хроника рифмованной прозой, распространённой ещё у софистов Древней Греции. Во времена Галла рифмованной прозой писали жития святых, хроники, истории монастырей, теологические и дидактические трактаты (Janson Т. Prose Rhytm in Medieval Latin from the 9th to the 13th Century. Stockholm, 1975. S. 72-74). Есть в сочинении и собственно стихотворные вставки, которые составляют композиционную рамку произведения. Хроника Галла - это не только первое крупное хронографическое сочинение Польши, посвящённое истории и происхождению государства, описывающее подвиги польских князей и королей, но и первое польское художественное и поэтическое произведение, значение которого велико до сего времени.

Немало сомнений вызывала историческая достоверность Хроники. Однако, несмотря на обязательные для произведений подобного жанра выдуманные речи и письма, тенденциозные восхваления и умалчивания по единодушному согласию исследователей, Галл в изложении фактов польской истории был точен.

Это подтверждается датированными статьями анналов (Labuda G. Anonim tzw. Gall. S. 32). Свидетельством служит и повествование о конфликте Болеслава Смелого с заговорщиком епископом Станиславом, которого разгневанный князь приказал четвертовать. В последующих трудах Кадлубка, Межвы, Длугоша и др. епископ Станислав был представлен жертвой княжеского произвола. Галл же сохранял вежливую беспристрастность.

Обращение к Хронике Галла как к источнику по истории польско-русских отношений имеет своим результатом выявление новых сведений о матримониальных союзах, войнах и вспомогательных выступлениях, определяющих долю участия Руси в европейской истории XI-начала XII в.

При критическом изучении каждого известия, сопоставлении свидетельств с данными русских летописей и других европейских источников - сочинениями Адама Бременского, Гельмольда, Титмара Мерзебургского и пр. - определяются достоверность и значимость изложенных фактов и событий. Особенно это важно при оценке истории польско-русских столкновений 1018-1069 гг., подача которых носит в Хронике отпечаток тенденциозности придворной традиции, сдобренной хвастливыми преувеличениями и анекдотами. На таком фоне особенно ценны беспристрастные сообщения хрониста о династических союзах Польши и Руси и участии русских войск в разрешении династических и внешнеполитических конфликтов Польши.

Четвертую часть выделенных известий составляют сообщения Галла о покорении пруссов. Они содержат в большинстве случаев достоверную информацию о попытках насильственной христианизации языческого народа. Хроника - один из немногих программных источников для изучения истории древних прусских племён.

Весьма интересно, что польским современникам не удалось ознакомиться со своей первой хроникой. Впервые следы её обнаруживаются спустя почти столетие в сочинении Винцентия Кадлубка, который заимствует её почти полностью. На относительно малую известность её, несомненно, повлиял развившийся в XII-XIII вв. культ епископа Станислава, почитателям которого претила нелестная характеристика епископа, данная Галлом (Кн. I, Гл. 28). Кадлубек, описывая конфликт Болеслава с епископом, заменил сообщение Галла выдержками из жития св. Станислава. Только в XIV в. сочинение Анонима находит должный отклик в польской историографии благодаря подъёму образования и общей культуры, увеличению интереса к науке, своей истории, происхождению государства. Цитаты из Хроники Галла появляются во многих хронографических сочинениях, основные положения Галловой истории, доказывающие мощь Древнепольского государства и его правителей, широко заимствуются дееписателями, в сочинениях которых перед изложением современных им событий, вслед за Галлом, кратко отмечаются важнейшие вехи в истории Польши, служащие славе польского народа. Большинство анналов XIV-XV вв. сообщает о завоевании Болеславом Храбрым Киева, пределах польской земли, её соседях, пользуясь при этом произведением Анонима.

Определённые представления об авторе первой хроники и времени её создания сложились к XVI в., как можно судить по опусу Мартина Кромера, который отметил значение труда хрониста Галла для истории Польши (Martini Cromeri. De origine... P. 67, 69).

С XVIII в. исследования Хроники Галла проводились в два этапа. Первый этап - частые издания Хроники. Начало им положил Г. Ленгних. Затем последовала работа Л. Мицлера. К ним присоединяется переиздание Хроники, предпринятое Я. Бандтке. Рассуждения в предисловиях к этим изданиям сводились лишь к решению вопроса о национальности автора. Впервые критическое исследование и издание Галла осуществлены И. Шляхтовским и Р. Кёпке в серии «Памятники германской истории», а затем А. Белёвским в «Памятниках польской истории». Особенно ценно польское издание, основанное на сличении известных рукописей.

На втором этапе начали появляться монографии, посвящённые первому памятнику польской историографии, в которых рассматривались многочисленные проблемы источника. Так, М. Гумплёвич (Gumplowicz М. Bischof Balduim Gallus von Kruszwica) определил годы написания Хроники – 1113-1114 гг. С. Кентшиньский классифицировал рукописи, благодаря чему ему удалось представить новое издание произведения, предназначенное для широкого круга читателей (Ke trzyn ski S. Gall Anonim i jego Kronika. S. 40-80). Его работа была результатом дискуссии по вопросам происхождения Галла, его связях с Венгрией, принадлежности к княжеской канцелярии и т.д. Б. Хлебовский дал литературный анализ Хроники, сравнив её с произведениями немецкой и русской раннесредневековой историографии (Chlebowski В. Kronika tzw. Gallusa... S. 33). Бурная полемика велась по поводу жанровой принадлежности Галловой истории. А. Брюкнер в противовес соображениям Кентшиньского выдвигал доводы о панегирическом, биографическом характере произведения, называя его историческим повествованием, а не хроникой (Bru kner A. Pierwsza powiesc historyczna. S. 116-136). Основательная работа по определению национальной принадлежности Галла проделана Т. Тыцем, строившим свою концепцию на основании анализа географических и общественных понятий хрониста. По его мнению, Галл либо прибыл в Польшу из Южной Франции через Венгрию, либо долгое время пребывал в бенедиктинском венгерском монастыре (филиале провансальского монастыря св. Жилля) в тесном общении с французскими монахами (Туc Т. Anonim - boigraf. S. 54; Tenz e. Z dziejo w kulzury... S. 76). Ф. Буяк показал, что Хроника Галла - плод труда не только иностранца, но и группы польского духовенства, от которой автор получал информацию с чётко выраженной политической тенденцией, рассчитанной на прославление Пястов (Bujak F. Pan stwo i naro d polski w XI wieku. W-wa, 1949).

Существует много работ, рассматривающих художественные достоинства Хроники, её стиль и язык. Здесь важны результаты работы редактора одного из лучших изданий Хроники - К. Малечиньского, которому удалось показать, что с литературно-стилистической точки зрения произведение есть уникальное по ценности явление, не имеющее аналогии в современной ему европейской литературе (Maleczy n ski К. Wste p... S. I-СХІV). Издание Малечиньского основано на трёх известных рукописных списках Хроники в отличие от предыдущих эдиций, которые печатались по одному или в лучшем случае по двум кодексам. Имеется серьёзный комментарий, облегчающий понимание текста сочинения.

Много сделано историками в изучении Хроники в последние десятилетия. Выпущены переиздания перевода Хроники Р. Гродецкого, осуществлённые М. Плезей. Учёный обобщает здесь результаты своих многочисленных наблюдений над Галловой историей, представив читателю все новейшие точки зрения исследователей по всем вопросам изучения Хроники. В перевод Р. Гродецкого 1923 г. внесены нужные дополнения и поправки.

Хроника переведена на русский язык JI. M. Поповой. Перевод основан на издании К. Малечиньского. Интерес представляет вступительная статья, впервые знакомящая советских читателей с первым историческим памятником Польши, за последние два десятилетия явились переводы Хроники на немецкий и французский языки. Подготовлен перевод на японский язык.

Подробное описание имеющихся кодексов предпринято Малечиньским (Maleczy n ski К. Wste p... S. I-XXXIX). Им же собраны сведения об утраченных списках Хроники. Анализ истории изучения рукописей вместе с новым описанием выполнил Я. Весёловский (Wiesiol owski J. Kolekcje historyczne w Polsce s redniowiecznej XIV-XV wieku. Wroclaw; W-wa; Krako w, 1967. S. 17-34).

Оригинал Хроники не сохранился. Текст известен по трём относительно поздним спискам XIV-XV вв.

Рукопись Замойских - Z

Warszawa, BN BOZ Cim. 28 - XIV в.

Рукопись Сендзивая - S

Krako w, В Cz 1310 - XV в.

Рукопись Гейльсбергская – Н

Warszawa, BN 8006 - XV в.

Тексты выделенных фрагментов приводятся по изданию К. Малечиньского (МРН. NS. Krako w, 1952. Т. II. S. 1-164).

Издания

Факсимильное издание

Galla Anonima Kronika, podobizna fotograficzna re kop. Zamoyskich z XIV w. / Wyd. J. Krzyzanowski. W-wa, 1948.

Полные издания

Lengnich G. Vincentius Kadl ubko (Mierzwa) et Martinus Gallus scriptores historiae polonicae vetustissimi. Gedani, 1749. Fol. 6-114.

Historiarum Poloniae et magni ducatus Lithuaniae scriptorum collectio magna / Ed. Laur. Mitzlerus de Kolof. Varsaviae, 1776.

Bandtkie J.W. Martini Galli Chronicon... Varsaviae, 1824. Chronicae Polonorum usque ad annum 1113 / Ed. J. Szlachtowski, R, Кo рке // MGH. SS. Hannoverae, 1848. Т. IX. P. 418-476.

Galli Chronicon / Wyd. A. Bielowski // MPH. Lwow, 1864. Т. I. S. 379-484.

Galli Anonymi Chronicon... / Ed. L. Finkel, S. Ketrzynski // Fontes rerum Polonicarum in usum scholarum. Leopoli, 1899. Т. I.

Galli Anonymi Cronicae et Gesta Ducum sive Principum Polonorum / Wyd., wstep. i kom. opatrzyl K. Maleczynski // MPH. NS. Krako w, 1952. Т. II.

Переводы на польский язык

Переводы Г. Ковнацкого (1821) и 3. Комарницкого (1873) не представляют ценности. Заслуживает внимания перевод Р. Гродецкого, опубликованный в 1923 г. В 1965 г. этот перевод был переиздан М. Плезей, который снабдил его вступлением и комментариями: Anonim tzw. Gall. Kronika Polska / Prezl. i oprac. R. Grodecki // Biblioteka Narodowa. Krakow, 1923. Ser. I. N 59 / Wstep. i kom. M. Plezi. Wroclaw; W-wa; Krakow; Gdansk; Lodz, 1965.

Перевод на русский язык Галл Аноним.

Хроника и деяния князей или правителей польских / Предисл., пер. и примеч. JI. M. Поповой // Памятники средневековой истории народов Центральной и Восточной Европы. М., 1961.

Перевод на немецкий язык

Gallus Anonymus: Chronik und Taten der Herzoge und Fursten von Polen / Ubers., eingel. und erkl. J. Bujnoch // Slavische Geschichtsschreiber / Hrsg. G. Stokl. Graz; Wien; Koln, 1975.

Переводы фрагментов на немецкий язык

Roepell R. Geschichte Polens. Hamburg, 1840.

Gumplowicz M. Zur Geschichte Polens in Mittelalter. Insbruck, 1898.

Kossmann O. Polen im Mittelalter. Magburg; Lahn, 1971.

Переводы отдельных глав и больших фрагментов на французский язык

Hensel W. La Naissance de la Pologne. Breslau; W-wa; Krako w, 1966.

Литература

Зубрицкий Д. И. Аноним Гнезненский и Иоанн Длугош; Выписки из сочинений латинских и статей, к галичско-владимирским делам относящихся за период от 1337 по 1387 г. Львов, 1855.

Врублевский А. Сведения о Руси, встречающиеся в хронике польского летописца Галла // Сборник сочинений студентов Киевского университета. Киев, 1880. Кн. I, вып. 1. С. 41-58.

Хоник А. Галл Аноним и его латинская хроника // Учён. зап. Кемеров. пед. ин-та. 1959. N 3. С. 185-195.

Попова Л. М. Хроника Мартина Галла как источник по ранней истории Польши II Вестн. МГУ. Сер. 9, Ист. науки. 1960. N 5. С. 61-68.

Martini Cromeri. De origine .

Zeissberg H. Die polnische Geschichtschreibung des Mittelalters. Leipzig, 1873.

Zeissberg H. Dziejopisarstwo polskie wiekow srednich. W-wa, 1877.

Gumplowicz M. Bischof Balduin Gallus von Kruszwica .

Krotoski K. Gall, scholastyk poznanski i jego kronika // Kwartalnik Historyczny. 1899. R. 13. S. 675-682.