Читать кратко на западном фронте без перемен. Эрих Мария Ремарк - На Западном фронте без перемен

«На Западном фронте без перемен» - книга про все ужасы и тяготы Первой Мировой. Про то, как воевали немцы. Про всю бессмысленность и беспощадность войны.

Ремарк как всегда прекрасно и мастерски всё описывает. От этого даже как–то грустно становится на душе. Тем более неожиданная концовка книги «На Западном фронте без перемен» совсем не радует.

Книга написано простым, понятным языком и очень легко читается. Как и “ ” “Фронт” я прочёл за два вечера. Но на этот раз вечера в поезде 🙂 «На Западном фронте без перемен» скачать не составит вам труда. Я тоже читал в электронном виде книгу.

История создания книги Ремарка «На Западном фронте без перемен»

Писатель предложил свою рукопись «На западном фронте без перемен» наиболее авторитетному и известному в Веймарской республике издателю Самюэлю Фишеру. Фишер подтвердил высокое литературное качество текста, но отказался от публикации на том основании, что в 1928 году никто не захочет читать книгу о Первой мировой войне. Позднее Фишер признал, что это была одна из самых существенных ошибок в его карьере.
Следуя совету своего друга, Ремарк принес текст романа в издательство Haus Ullstein, где он по распоряжению руководства компании был принят к печати. 29 августа 1928 года был подписан контракт. Но издательство было также не до конца уверено в том, что такой специфический роман о Первой мировой войне будет иметь успех. Договор содержал оговорку, в соответствии с которой в случае неуспеха романа автор должен отработать затраты на публикацию в качестве журналиста. Для перестраховки издательство предоставило предварительные экземпляры романа различным категориям читателей, в том числе ветеранам Первой мировой войны. В результате критических замечаний читателей и литературоведов Ремарка настоятельно просят переработать текст, особенно некоторые особо критические высказывания о войне. О серьёзных корректировках романа, внесенных автором, говорит экземпляр рукописи, находившийся в New Yorker. Например, в последней редакции отсутствует следующий текст:

Мы убивали людей и вели войну; нам об этом не забыть, потому что находимся в возрасте, когда мысли и действия имели крепчайшую связь друг с другом. Мы не лицемеры, не робкого десятка, мы не бюргеры, мы смотрим в оба и не закрываем глаза. Мы ничего не оправдываем необходимостью, идеей, Родиной - мы боролись с людьми и убивали их, людей, которых не знали и которые нам ничего не сделали; что же произойдет, когда мы вернемся к прежним взаимоотношениям и будем противостоять людям, которые нам мешают, препятствуют? <…> Что нам делать с теми целями, которые нам предлагают? Лишь воспоминания и мои дни отпуска убедили меня в том, что двойственный, искусственный, придуманный порядок, называемый «обществом», не может нас успокоить и не даст нам ничего. Мы останемся в изоляции и будем расти, мы будем пытаться; кто-то будет тихим, а кто-то не захочет расстаться с оружием.

Оригинальный текст (нем.)

Wir haben Menschen getötet und Krieg geführt; das ist für uns nicht zu vergessen, denn wir sind in dem Alter, wo Gedanke und Tat wohl die stärkste Beziehung zueinander haben. Wir sind nicht verlogen, nicht ängstlich, nicht bürgerglich, wir sehen mit beiden Augen und schließen sie nicht. Wir entschuldigen nichts mit Notwendigkeit, mit Ideen, mit Staatsgründen, wir haben Menschen bekämpft und getötet, die wir nicht kannten, die uns nichts taten; was wird geschehen, wenn wir zurückkommen in frühere Verhältnisse und Menschen gegenüberstehen, die uns hemmen, hinder und stützen wollen? <…> Was wollen wir mit diesen Zielen anfangen, die man uns bietet? Nur die Erinnerung und meine Urlaubstage haben mich schon überzeugt, daß die halbe, geflickte, künstliche Ordnung, die man Gesellschaft nennt, uns nicht beschwichtigen und umgreifen kann. Wir werden isoliert bleiben und aufwachsen, wir werden uns Mühe geben, manche werden still werden und manche die Waffen nicht weglegen wollen.

Перевод Михаила Матвеева

Наконец, осенью 1928 года появляется окончательный вариант рукописи. 8 ноября 1928 года, накануне десятой годовщины перемирия, берлинская газета «Vossische Zeitung», входящая в концерн Haus Ullstein, публикует «предварительный текст» романа. Автор «На западном фронте без перемен» представляется читателю как обычный солдат, без какого-либо литературного опыта, который описывает свои переживания войны с целью «выговориться», освободиться от душевной травмы. Вступительное слово к публикации было следующим:

Vossische Zeitung чувствует себя «обязанной» открыть этот «аутентичный», свободный и, таким образом «подлинный» документальный отчет о войне.

Оригинальный текст (нем.)

Die Vossische Zeitung fühle sich „verpflichtet“, diesen „authentischen“, tendenzlosen und damit „wahren“ dokumentarischen über den Krieg zu veröffentlichen.

Перевод Михаила Матвеева
Так появилась легенда о происхождении текста романа и его авторе. 10 ноября 1928 года начался выход отрывков романа в газете. Успех превысил самые смелые ожидания концерна Haus Ullstein - тираж газеты увеличился в несколько раз, в редакцию приходило огромное количество писем читателей, восхищенных подобным «неприкрашенным изображением войны».
На момент выхода книги 29 января 1929 года существовало приблизительно 30000 предварительных заказов, что заставило концерн печатать роман сразу в нескольких типографиях. Роман «На западном фронте без перемен» стал самой продаваемой книгой Германии за всю историю. На 7 мая 1929 года было издано 500 тысяч экземпляров книги. В книжном варианте роман был издан в 1929 году, после чего был в том же году переведён на 26 языков, в том числе на русский. Наиболее известный перевод на русский язык - Юрия Афонькина.

Несколько цитат из книги Эриха Мария Ремарка «На Западном фронте без перемен»

Про потерянное поколение:

Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.

На фронте случай или фарт играет решающую роль:

Фронт - это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой - траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться, - и это все; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него.
Именно эта зависимость от случая и делает нас такими равнодушными. Несколько месяцев тому назад я сидел в блиндаже и играл в скат; через некоторое время я встал и пошел навестить своих знакомых в другом блиндаже. Когда я вернулся, от первого блиндажа почти ничего не осталось: тяжелый снаряд разбил его всмятку. Я опять пошел во второй и подоспел как раз вовремя, чтобы помочь его откапывать, - за это время его успело засыпать.
Меня могут убить, - это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него.

Что на самом деле война видно в лазарете:

Кажется непостижимым, что к этим изодранным в клочья телам приставлены человеческие лица, еще живущие обычной, повседневной жизнью. А ведь это только один лазарет, только одно его отделение! Их сотни тысяч в Германии, сотни тысяч во Франции, сотни тысяч в России. Как же бессмысленно все то, что написано, сделано и передумано людьми, если на свете возможны такие вещи! До какой же степени лжива и никчемна наша тысячелетняя цивилизация, если она даже не смогла предотвратить эти потоки крови, если она допустила, чтобы на свете существовали сотни тысяч таких вот застенков. Лишь в лазарете видишь воочию, что такое война.

Отзывы о книге «На Западном фронте без перемен» Ремарка

Это – тяжелая история о потерянном поколении совсем еще юных двадцатилетних подростков, которые попали в страшные обстоятельства мировой войны и вынуждены были стать взрослыми.
Это – ужасные образы последствий. Человек, который бежит без ступней, потому что ему их оторвало. Или убитые газовой атакой юнцы, умершие только потому, что не успели надеть защитные маски, или одевшие некачественные. Мужчина, придерживающий свои собственные внутренности и ковыляющий в лазарет.
Образ матери, которая потеряла своего девятнадцатилетнего сына. Семьи, живущие в нищете. Образы пленных русских и многое другое.

Даже если все сложится удачно, и кто – то выживет, смогут ли эти ребята вести нормальный образ жизни, выучиться профессии, завести семью?
Кому нужна эта война и зачем?

Повествование ведется очень легким и доступным языком, от первого лица, от лица юного героя, который попадает на фронт, мы видим войну его глазами.

Книга читается “на одном дыхании”.
Это – не самое сильное произведение Ремарка, на мой взгляд, но, я считаю, прочитать его стоит.

Спасибо за внимание!

Отзыв: Книга “На западном фронте без перемен” – Эрих Мария Ремарк – Что такое война с точки зрения солдата?

Достоинства:
Стиль и язык; искренность; глубина; психлогизм

Недостатки:
Книга непростая для чтения; есть неприглядные моменты

Книга «На западном фронте без перемен» Ремарка – одна из тех, которые очень важны, но которые очень сложно обсуждать. Дело в том, что эта книга о войне, а это всегда тяжело. Тяжело рассуждать о войне тем, кто воевал. А тем, кто не воевал, мне кажется, вообще сложно понять до конца этот период, даже, наверное, невозможно.Роман сам по себе не очень большой, там описывается взгляд солдата на сражения и относительно мирное существование в этот период. Повествование ведется от лица молодого человека 19-20 лет, Пауля. Я так поняла, что роман хотя бы отчасти автобиографический, ведь настоящее имя Эриха Марии Ремарка – Эрих Пауль Ремарк. К тому же автор сам воевал, начиная с 19 лет, и Пауль в романе, также как и автор, увлечен чтением и сам пробует что-то писать. И, конечно же, скорее всего большинство эмоций и размышлений в этой книге прочувствованы и обдуманны Ремарком во время пребывания на фронте, иначе и быть не может.

Я уже читала некоторые другие произведения Ремарка, и мне очень нравится стиль повествования этого автора. У него получается показать всю глубину эмоций героев довольно ясным и простым языком, и мне довольно легко им сопереживать и вникать в их поступки. У меня есть ощущение, что я читаю про реальных людей с настоящей жизненной историей. Герои Ремарка, как и реальные люди, несовершенны, но у них есть определенная логика в поступках, с помощью которой легко объяснить и понять, что они чувствуют и делают. Главный герой в книге «На западном фронте без перемен», как и в других романах Ремарка, вызывает глубокую симпатию. И, на самом деле, я понимаю, что это именно Ремарк вызывает симпатию, потому что, очень вероятно, что в главных героях очень много от него самого.

И тут начинается самая трудная часть моего отзыва, потому что надо написать о том, что я вынесла из романа, о чем он с моей точки зрения, а в данном случае это очень и очень непросто. Роман рассказывает о немного фактах, но включает в себя довольно большой спектр мыслей и эмоций.

В книге, в первую очередь, описывается жизнь немецких солдат во время Первой Мировой Войны, о их нехитром быте, о том как они приспосабливались к жестким условиям, сохраняя при этом человеческие качества. В книге есть также описания и довольно жестоких и неприглядных моментов, ну что же война – есть война, и об этом тоже надо знать. Из рассказа Пауля можно узнать о жизни в тылу, и в окопах, об увольнениях, ранениях, лазаретах, дружбе и небольших радостях, которые тоже были. Но в целом, жизнь солдата на фронте довольно проста внешне– главное выжить, найти пропитание и выспаться. Но если капнуть поглубже, то, конечно, это все очень сложно. В романе есть довольно непростая идея, для которой мне лично довольно сложно подобрать слова. Для главного героя на фронте эмоционально легче, чем дома, потому что на войне жизнь сводится к нехитрым вещам, а дома – буря эмоций и не понятно, как и о чем общаться с людьми в тылу, которые просто не в состоянии осознать, того, что происходит на самом деле на фронте.

Если говорить об эмоциональной стороне и идеях, которые роман несет, то, конечно же, книга, в первую очередь, о явно отрицательном влиянии войны на отдельного человека и на нацию в целом. Это показывается с помощью мыслей простых солдат, о том, что они переживают, с помощью их рассуждений о том, что происходит. Можно сколь угодно долго говорить о нуждах государства, о защите чести страны и народа, и каких-то материальных благах для населения, но разве важно это все, когда ты сам сидишь в окопе, недоедаешь, недосыпаешь, убиваешь и видишь смерть друзей? Неужели вообще есть что-то, чем можно оправдать такие вещи?

Книга также и о том, что война калечит всех, но в первую очередь молодежь. У старшего поколения есть какая-то довоенная жизнь, к которой можно вернуться, у молодых людей кроме войны фактически нет ничего. Даже если он выжил на войне, он уже не сможет жить, как другие. Слишком уж много он пережил, слишком уж жизнь на войне была оторвана от обычной, слишком много ужасов, которые сложно принять человеческой психике, с которыми надо сжиться и смириться.

Роман также и о том, что, в действительности те, кто на самом деле воюют друг с другом, солдаты, не являются врагами. Пауль, глядя на русских пленных, думает, что они такие же люди, врагами их называют государственные чиновники, но, по сути, что делить русскому крестьянину и молодому немцу, который только что встал из-за школьной скамьи? Почему они должны хотеть убить друг друга? Это же безумие! В романе есть такая мысль, что если два главы государства объявили друг другу войну, то им просто надо подраться друг с другом на ринге. Но, понятное дело, что такое вряд ли возможно. Из этого также следует, что вся эта риторика, что жители какой-то страны или какая-то нация является вражеской, вообще не имеет смысла. Враги – это те, кто посылает людей на смерть, но для большинства людей любой страны война – это трагедия в равной мере.

В общем, мне кажется, что роман «На западном фронте без перемен» надо прочитать каждому, это повод задуматься о периоде Первой Мировой Войны, да и вообще о войне, о всех ее жертвах, о том, как люди того времени осознают себя и все происходящее кругом. Я думаю, что о таких вещах надо периодически размышлять, чтобы понять для себя, какой в этом смысл, и есть ли он вообще.

Книгу «На Западном фронте без перемен» стоит прочесть всем, кто не знает, что такое “война”, но хочет узнать в самих ярких красках, со всеми ужасами, кровью и смертями, практически от первого лица. Спасибо Ремарку за подобные произведения.

Солдаты ужинают в девяти километрах от передовой. Им выдают двойные порции еды и табака, так как после минувшей атаки с поля боя вернулось восемьдесят человек вместо ста пятидесяти. Впервые очередь перед «пищемётом» выстроилась ещё в обед, после ночного отдыха. В ней стояли главный герой – девятнадцатилетний Пауль Боймер с одноклассниками: ефрейтором Альбертом Кроппом, мечтающим сдать экзамены по физике – Мюллером Пятым и любителем девиц из публичных домов для офицеров – Леером. Вслед за ними располагались друзья – тщедушный слесарь Тьяден, рабочий-торфяник Хайе Вестхус, женатый крестьянин Детеринг, сорокалетний хитрюга Станислав Катчинский. Повар, которого за бардовую лысину солдаты прозвали Помидором, поначалу отказывался давать им двойную порцию, но был вынужден сдаться под воздействием командира роты.

После обеда солдаты получают письма и газеты. Они читают их в уборной, установленной на живописном лугу. Там же они играют в карты и болтают. Друзья получают письменный привет от своего бывшего классного наставника Канторека. Пауль вспоминает, как они под его влиянием записались в добровольцы. Единственный из учеников, не желающих идти на войну, - Иозеф Бем, был убит первым. Молодого человека ранили в лицо, он потерял сознание и его посчитали мёртвым. Когда Иозеф пришёл в себя на поле боя, ему уже никто не мог помочь.

Солдаты навещают в полевом лазарете Кеммериха. Врачи ампутировали ему ногу. Больной переживает из-за украденных часов и не подозревает, что скоро умрёт. Мюллер решает дождаться его смерти, чтобы взять высокие английские ботинки Кеммериха.

Пауль размышляет о том, как тяжело им, молодым, на войне. В отличие от людей в возрасте они не имеют жизненных привязанностей – у них нет ни профессии, ни жён, ни детей. Главный герой вспоминает, как провёл десять недель, обучаясь военному искусству: командир девятого отделения, унтер-офицер Химмельштос, заставлял солдат выполнять немыслимые команды до тех пор, пока у них не лопнуло терпение и они не вылили на него полные вёдра из уборной. Постоянная муштра сделали юношей безжалостными и чёрствыми, но именно эти качества пригодились им в окопах. Единственным же хорошим, что вынесли солдаты из войны, было чувство товарищества.

Кеммерих понимает, что уходит из жизни. Пауль пытается приободрить друга. Кеммерих просит отдать его ботинки Мюллеру. Через час он умирает.

В роту прибывает пополнение из старослужащих и совсем молодых. Катчинский делится с одним из новоприбывших фасолью и намекает, что в будущем он будет давать её только за сигары или табак. Друзья вспоминают казарменное время учёбы, следят за воздушным боем, размышляют о том, почему война сделала из простого почтальона Химмельштоса – живодёра. Тьяден приносит известие о том, что обсуждаемый унтер-офицер прибывает на фронт. Друзья подстерегают идущего из кабака Химмельштоса, накидывают на него постельник и избивают. На следующее утро герои уезжают на фронт.

На передовой солдат отправляют на сапёрные работы. На первую линию фронта они идут в тумане. Поле боя оказывается расцвечено французскими ракетами. После окончания работ солдаты дремлют и просыпаются, когда англичане начинают обстреливать их позиции. Молодой новобранец прячется подмышкой у Пауля и накладывает в штаны от страха. До солдат доносятся страшные крики раненых лошадей. Животных убивают после сбора пострадавших от обстрела людей.

В три часа утра солдаты уходят с передовой и попадают под шквальный огонь. Они прячутся на кладбище. Пауль заползает в воронку от снаряда и ищет укрытия за гробом. Англичане начинают газовую атаку. Снаряд поднимает в воздух гроб, который падает на руку одного из новобранцев. Пауль с Катчинским хотят убить молодого солдата, раненого в бедро, чтобы избавить его мучительной смерти, но не успевают этого сделать и отправляются за носилками.

В бараках солдаты мечтают о том, что они будут делать после окончания войны. Хайе хочет неделю провести в постели с женщиной. Возвращаться на торфяники солдат не намерен – он хотел бы быть унтер-офицером и остаться на сверхсрочную службу. Тьяден оскорбляет подошедшего к друзьям Химмельштоса. Когда соперники расходятся, солдаты продолжают мечтать о мирной жизни. Кропп считает, что в начале нужно остаться в живых. Пауль говорит, что ему бы хотелось сделать что-нибудь немыслимое. Тем временем Химмельштос поднимает на уши канцелярию и схватывается в словесной перепалке с Кроппом. Командир взвода, лейтенант Бертинк выписывает Тьядену и Кроппу сутки ареста.

Катчинский и Пауль воруют гусей в птичнике штаба одного из полков. В сарайчике они долго жарят одну из птиц. Часть жаркого солдаты относят арестованным товарищам.

Начинается наступление. Начальство готовит для бойцов... гробы. На фронт приходят крысы. Они покушаются на солдатский хлеб. Солдаты устраивают охоту на злобных тварей. Несколько дней бойцы ждут атаки. После ночного обстрела лица новобранцев зеленеют и их начинает рвать. Полоса огня на передовой такая плотная, что солдатам не могут доставить еду. Крысы спасаются бегством. Сидящие в блиндаже новобранцы начинают сходить с ума от страха. Когда обстрел заканчивается, французы идут в атаку. Немцы забрасывают их гранатами и отступают короткими перебежками. Затем начинает контратака. Немецкие солдаты доходят до французских позиций. Начальство решает вернуть их назад. Отступающие забирают с собой французскую тушёнку и масло.

Стоящий на посту Пауль вспоминает летний вечер в соборе, возвышающиеся над ручьём старые тополя. Солдат думает о том, что, вернувшись в родные места, он уже никогда не сможет ощутить в них ту любовь, которую испытывал раньше – война сделала его равнодушным ко всему.

День сменяется за днём, атака – контратакой. Перед окопами скапливаются тела убитых. Один из раненых несколько дней кричит в землю, но его никто не может найти. На передовой перед солдатами летают бабочки. Крысы больше их не беспокоят – они едят трупы. Основные потери приходятся на не умеющих воевать новобранцев.

При очередной атаке Пауль замечает Химмельштоса, который пытается отсидеться в окопе. Солдат ударами заставляет своего бывшего начальника выйти на поле боя.

Старые бойцы учат молодых искусству выживания. Хайе Вестхусу разрывает спину. С передовой возвращается тридцать два человека.

В тылу Химмельштос предлагает друзьям мировую. Он снабжает их едой из офицерской столовой, устраивает наряды на кухню. Пауль с Кроппом смотрят на афишу фронтового театра, где изображена прекрасная девушка в светлом платье и белых туфельках. Ночью Пауль, Кропп и Катчинский переправляются на другой берег реки к француженкам. Они приносят голодным женщинам хлеб и ливерную колбасу, а взамен получают любовь.

Паулю дают отпуск на семнадцать суток, затем он должен явиться на курсы в один из тыловых лагерей. Дома героя встречает старшая сестра Эрна. Пауль от волнения не может сдержать слёз. Свою мать он застаёт в постели. У неё – рак. Отец постоянно расспрашивает героя про войну. Учитель немецкого приглашает Пауля в кафе, где один из посетителей рассказывает парню, как надо воевать.

Пауль сидит в своей комнате, смотрит на книги и ждёт, когда к нему вернётся радостное ощущение юности. Устав от тщетных ожиданий, герой идёт в казармы навестить Миттельштедта. Последний командует ополченцем Кантореком, когда-то оставившим его на второй год.

Пауль делится своим пайком с родными – в тылу почти не осталось продуктов. Матери Кеммериха герой говорит, что её сын умер быстро, от выстрела в сердце. Ночь перед отъездом Пауль проводит вместе с матерью, которая никак не может отойти от кровати сына. Герой жалеет, что получил отпуск.

Рядом с военным лагерем находится лагерь русских военнопленных. Пауль сочувствует добродушным, страдающим кровавым поносом крестьянам. Он понимает, что немцы с русскими стали врагами по чьему-то приказу, который с тем же успехом мог превратить их в друзей. Перед отправкой на фронт Пауля навещает отец с сестрой. Мать героя кладут в больницу на операцию.

На фронте Пауль застаёт своих друзей живыми. Кайзер устраивает смотр войск. Солдаты обсуждают причины войны и приходят к выводу, что они находятся вне сферы жизни простых людей. Испытывающий из-за отпуска чувство неловкости Пауль вызывается пойти в разведку. Во время атаки он притворяется мёртвым, ранит попавшего в его воронку неприятельского солдата и спустя время помогает ему напиться и перевязать раны. В три часа француз умирает. Пауль осознаёт, что лишил жизни своего брата и обещает посылать деньги семье убитого им печатника Жерара Дюваля. Вечером герой прорывается к своим.

Солдаты охраняют деревню. В ней они находят поросёнка и офицерские запасы еды. Весь день они готовят и едят, всю ночь сидят со спущенными штанами перед блиндажом. Так проходит три недели. При отступлении Кроппа и Пауля ранят. У последнего из ноги достают осколок. Друзей отправляют домой санитарным поездом. По дороге у Кроппа поднимается температура. Пауль сходит с поезда вместе с ним. Друзья лежат в больнице католического монастыря. Местный врач ставит опыты по излечению плоскостопия на раненых солдатах. Кроппу ампутируют ногу. Пауль начинает ходить. К больному Левандовскому приезжает жена. Они занимаются любовью прямо в палате. Летом Пауля выписывают. После короткого отпуска он снова едет на фронт.

Э кранизация романа, который Эрих Мария Ремарк выпустил в 1929 году. Первая мировая война предстает перед зрителем через восприятие молодого солдата Пауля Боймера. Будучи еще школьниками, Боймер и его друзья жадно внимали патриотическим речам своего учителя и, как только появилась возможность, записались добровольцами на фронт. Все, что происходит далее, очевидно: тяжесть тренировок и хамство командиров, окопная грязь, затяжные бои, смерти и тяжелые ранения – Боймер и его друзья все сильнее ненавидят войну. Вернувшись в родную школу во время отпуска, Боймер пытается убедить учителя и сверстников, что нет ничего отвратительнее войны, но они считают его пораженцем и предателем. Боймеру остается вернуться на фронт и погибнуть.

Роман Ремарка стал заметным событием еще до того, как был напечатан полностью, он выходил по частям в немецкой газете Vossische Zeitung. Права на издание перевода были сразу куплены многими странами, а Голливуд немедленно отреагировал на самое антивоенное произведение своей эпохи масштабной кинопостановкой в формате еще плохо освоенного звукового фильма. Впрочем, для кинотеатров, которые еще не были оборудованы для воспроизведения звука, была создана немая версия с интертитрами.

Батальные сцены снимались в Калифорнии, в них участвовали более 2000 статистов, над «полем» летала камера, прикрепленная к огромному передвижному крану. Режиссер Льюис Майлстоун, у которого это был первый звуковой фильм в карьере, постарался не только передать всю жестокость и депрессивность романа, но и усилил до максимума пацифистский пафос Ремарка. Он принципиально отказался от музыкального сопровождения к фильму и от хеппи-энда, на котором настаивали продюсеры: не только «убил» Боймера, но и поставил в конце фильма сцену с обширным кладбищем и лицами погибших солдат. Студия Universal согласилась с режиссером неохотно: уже начался финансовый кризис, и выпуск дорогостоящего фильма был риском.

Кадр из фильма. Фотография: Nnm.me

Кадр из фильма. Фотография: Nnm.me

Майлстоун специально для этих съемок разыскал в Калифорнии ветеранов великой войны, немецких иммигрантов. Сначала предполагалось, что они будут выполнять функцию экспертов и станут гарантом аутентичности формы, оружия и т.д. Но ветеранов нашлось так много, что Майлстоун не только взял многих из них в массовку, но и предложил им всерьез готовить актеров как новобранцев. Поэтому некоторые сцены тренировок можно считать почти документальными. Майлстоун даже подумывал позвать на главную роль самого Ремарка, но в итоге ее сыграл Лью Эйрз. Актер настолько проникся пацифистским духом картины, что впоследствии отказался пойти на фронт во время Второй мировой и подвергся жесточайшей травле – вплоть до запрета в США фильмов с его участием.

В США фильм получил двух «Оскаров» в номинациях «Лучший фильм» и «Лучшая режиссура». Зато в Германии нацистская партия устраивала беспорядки в кинотеатрах, где показывали картину, – этим процессом руководил лично Геббельс. В итоге немецкое правительство вынуждено было запретить прокат фильма в Германии, и запрет этот был снят только в 1956 году. Впрочем, картина с огромным успехом демонстрировалась во Франции, Голландии и Швейцарии, и было налажено специальное автобусное и железнодорожное сообщение, чтобы немцы могли съездить специально на просмотр картины прямо в нужный кинотеатр.

Оригинальная версия фильма длится более двух часов, но впоследствии его не раз выпускали в сокращенных вариантах. Студия Universal к своему 100-летнему юбилею выпустила на Blu-Ray отреставрированное полное издание картины.

Их вырвали из привычной жизни… Их швырнули в кровавую грязь войны… Когда-то они были юношами, учившимися жить и мыслить. Теперь они – пушечное мясо. Солдаты. И учатся они – выживать и не думать. Тысячи и тысячи навеки лягут на полях Первой мировой. Тысячи и тысячи вернувшихся еще пожалеют, что не легли вместе с убитыми. Но пока что – на западном фронте все еще без перемен…

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги На Западном фронте без перемен (Эрих Мария Ремарк, 1929) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

К нам прибыло пополнение. Пустые места на нарах заполняются, и вскоре в бараках уже нет ни одного свободного тюфяка с соломой. Часть вновь прибывших – старослужащие, но кроме них к нам прислали двадцать пять человек молодняка из фронтовых пересыльных пунктов. Они почти на год моложе нас. Кропп толкает меня:

– Ты уже видел этих младенцев?

Я киваю. Мы принимаем гордый, самодовольный вид, устраиваем бритье во дворе, ходим, сунув руки в карманы, поглядываем на новобранцев и чувствуем себя старыми служаками.

Катчинский присоединяется к нам. Мы разгуливаем по конюшням и подходим к новичкам, которые как раз получают противогазы и кофе на завтрак. Кат спрашивает одного из самых молоденьких:

– Ну что, небось уж давно ничего дельного не лопали?

Новичок морщится:

– На завтрак – лепешки из брюквы, на обед – винегрет из брюквы, на ужин – котлеты из брюквы с салатом из брюквы.

Катчинский свистит с видом знатока.

– Лепешки из брюквы? Вам повезло, ведь теперь уже делают хлеб из опилок. А что ты скажешь насчет фасоли, не хочешь ли чуток?

Парня бросает в краску:

– Нечего меня разыгрывать.

Катчинский немногословен:

– Бери котелок…

Мы с любопытством идем за ним. Он подводит нас к бочонку, стоящему возле его тюфяка. Бочонок и в самом деле почти заполнен фасолью с говядиной. Катчинский стоит перед ним важный, как генерал, и говорит:

– А ну, налетай! Солдату зевать не годится!

Мы поражены.

– Вот это да, Кат! И где ты только раздобыл такое? – спрашиваю я.

– Помидор рад был, что я его избавил от хлопот. Я ему за это три куска парашютного шелка дал. А что, фасоль и в холодном виде еда что надо, а?

С видом благодетеля он накладывает парнишке порцию и говорит:

– Если заявишься сюда еще раз, в правой руке у тебя будет котелок, а в левой – сигара или горсть табачку. Понятно?

Затем он оборачивается к нам:

– С вас я, конечно, ничего не возьму.

Катчинский совершенно незаменимый человек – у него есть какое-то шестое чувство. Такие люди, как он, есть везде, но заранее их никогда не распознаешь. В каждой роте есть один, а то и два солдата из этой породы. Катчинский – самый пройдошливый из всех, кого я знаю. По профессии он, кажется, сапожник, но дело не в этом – он знает все ремесла. С ним хорошо дружить. Мы с Кроппом дружим с ним, Хайе Вестхус тоже, можно считать, входит в нашу компанию. Впрочем, он скорее исполнительный орган: когда проворачивается какое-нибудь дельце, для которого нужны крепкие кулаки, он работает по указаниям Ката. За это он получает свою долю.

Вот прибываем мы, например, ночью в совершенно незнакомую местность, в какой-то жалкий городишко, при виде которого сразу становится ясно, что здесь давно уже растащили все, кроме стен. Нам отводят ночлег в неосвещенном здании маленькой фабрики, временно приспособленной под казарму. В нем стоят кровати, вернее, деревянные рамы, на которые натянута проволочная сетка.

Спать на этой сетке жестко. Нам нечего подложить под себя – одеяла нужны нам, чтобы укрываться. Плащ-палатка слишком тонка.

Кат выясняет обстановку и говорит Хайе Вестхусу:

– Ну-ка, пойдем со мной.

Они уходят в город, хотя он им совершенно незнаком. Через какие-нибудь полчаса они возвращаются, в руках у них огромные охапки соломы. Кат нашел конюшню, а в ней была солома. Теперь спать нам будет хорошо, и можно бы уже ложиться, да только животы у нас подводит от голода.

Кропп спрашивает какого-то артиллериста, который давно уже стоит со своей частью здесь:

– Нет ли тут где-нибудь столовой?

Артиллерист смеется:

– Ишь чего захотел! Здесь хоть шаром покати. Здесь ты и корки хлеба не достанешь.

– А что, из местных здесь никто уже не живет?

Артиллерист сплевывает:

– Почему же, кое-кто остался. Только они сами трутся у каждого котла и попрошайничают.

Дело плохо. Видно, придется подтянуть ремень потуже и ждать до утра, когда подбросят продовольствие.

Но вот я вижу, что Кат надевает фуражку, и спрашиваю:

– Куда ты, Кат?

– Разведать местность. Может, выжмем что-нибудь.

Неторопливо выходит он на улицу.

Артиллерист ухмыляется:

– Выжимай, выжимай! Смотри не надорвись!

В полном разочаровании мы заваливаемся на койки и уже подумываем, не сглодать ли по кусочку из неприкосновенного запаса. Но это кажется нам слишком рискованным. Тогда мы пытаемся отыграться на сне.

Кропп переламывает сигарету и дает мне половину. Тьяден рассказывает о бобах с салом – блюде, которое так любят в его родных краях. Он клянет тех, кто готовит их без стручков. Прежде всего варить надо все вместе – картошку, бобы и сало – ни в коем случае не в отдельности. Кто-то ворчливо замечает, что, если Тьяден сейчас же не замолчит, он из него самого сделает бобовую кашу. После этого в просторном цеху становится тихо и спокойно. Только несколько свечей мерцают в горлышках бутылок да время от времени сплевывает артиллерист.

Мы уже начинаем дремать, как вдруг дверь открывается и на пороге появляется Кат. Сначала мне кажется, что я вижу сон: под мышкой у него два каравая хлеба, а в руке – перепачканный кровью мешок с кониной.

Артиллерист роняет трубку изо рта. Он ощупывает хлеб:

– В самом деле, настоящий хлеб, да еще теплый!

Кат не собирается распространяться на эту тему. Он принес хлеб, а остальное не имеет значения. Я уверен, что, если бы его высадили в пустыне, он через час устроил бы ужин из фиников, жаркого и вина.

Он коротко бросает Хайе:

– Наколи дров!

Затем он вытаскивает из-под куртки сковородку и вынимает из кармана пригоршню соли и даже кусочек жира – он ничего не забыл. Хайе разводит на полу костер. Дрова звонко трещат в пустом цеху. Мы слезаем с коек.

Артиллерист колеблется. Он подумывает, не выразить ли ему свое восхищение, – быть может, тогда и ему что-нибудь перепадет. Но Катчинский даже не смотрит на артиллериста, он для него просто пустое место. Тот уходит, бормоча проклятия.

Кат знает способ жарить конину, чтобы она стала мягкой. Ее нельзя сразу же класть на сковородку, а то она будет жесткой. Сначала ее надо поварить в воде. С ножами в руках мы садимся на корточки вокруг огня и наедаемся до отвала.

Вот какой у нас Кат. Если бы было на свете место, где раздобыть что-нибудь съестное можно было бы только раз в году в течение одного часа, то именно в этот час он, словно по наитию, надел бы фуражку, отправился в путь и, устремившись, как по компасу, прямо к цели, разыскал бы эту снедь.

Он находит все: когда холодно, он найдет печурку и дрова, он отыскивает сено и солому, столы и стулья, но прежде всего – жратву. Это какая-то загадка, он достает все это словно из-под земли, как по волшебству. Он превзошел самого себя, когда достал четыре банки омаров. Впрочем, мы предпочли бы им кусок сала.

Мы разлеглись у бараков, на солнечной стороне. Пахнет смолой, летом и потными ногами.

Кат сидит возле меня; он никогда не прочь побеседовать. Сегодня нас заставили целый час тренироваться – мы учились отдавать честь, так как Тьяден небрежно откозырял какому-то майору. Кат все никак не может забыть этого. Он заявляет:

– Вот увидите, мы проиграем войну из-за того, что слишком хорошо умеем козырять.

К нам подходит Кропп. Босой, с засученными штанами, он вышагивает, как журавль. Он постирал свои носки и кладет их сушиться на траву. Кат смотрит в небо, испускает громкий звук и задумчиво поясняет:

– Этот вздох издал горох.

Кропп и Кат вступают в дискуссию. Одновременно они заключают пари на бутылку пива об исходе воздушного боя, который сейчас разыгрывается над нами.

Кат твердо придерживается своего мнения, которое он как старый солдат-балагур и на этот раз высказывает в стихотворной форме: «Когда бы все были равны, на свете б не было войны».

В противоположность Кату Кропп – философ. Он предлагает, чтобы при объявлении войны устраивалось нечто вроде народного празднества, с музыкой и входными билетами, как во время боя быков. Затем на арену должны выйти министры и генералы враждующих стран в трусиках, вооруженные дубинками, и пусть они схватятся друг с другом. Кто останется в живых, объявит свою страну победительницей. Это было бы проще и справедливее, чем то, что делается здесь, где друг с другом воюют совсем не те люди.

Предложение Кроппа имеет успех. Затем разговор постепенно переходит на муштру в казармах.

При этом мне вспоминается одна картина. Раскаленный полдень на казарменном дворе. Зной неподвижно висит над плацем. Казармы словно вымерли. Все спят. Слышно только, как тренируются барабанщики; они расположились где-то неподалеку и барабанят неумело, монотонно, тупо. Замечательное трезвучие: полуденный зной, казарменный двор и барабанная дробь!

В окнах казармы пусто и темно. Кое-где на подоконниках сушатся солдатские штаны. На эти окна смотришь с вожделением. В казармах сейчас прохладно.

О, темные, душные казарменные помещения с вашими железными койками, одеялами в клетку, высокими шкафчиками и стоящими перед ними скамейками! Даже и вы можете стать желанными; более того: здесь, на фронте, вы озарены отблеском сказочно далекой родины и дома, вы, чуланы, пропитанные испарениями спящих и их одежды, пропахшие перестоявшейся пищей и табачным дымом!

Катчинский живописует их, не жалея красок и с большим воодушевлением. Чего бы мы ни отдали за то, чтобы вернуться туда! Ведь о чем-нибудь большем мы даже и думать не смеем…

А занятия по стрелковому оружию в ранние утренние часы: «Из чего состоит винтовка образца девяносто восьмого года?» А занятия по гимнастике после обеда: «Кто играет на рояле – шаг вперед. Правое плечо вперед – шагом марш. Доложите на кухне, что вы прибыли чистить картошку».

Мы упиваемся воспоминаниями. Вдруг Кропп смеется и говорит:

– В Лейне пересадка.

Это была любимая игра нашего капрала. Лейне – узловая станция. Чтобы наши отпускники не плутали на ее путях, Химмельштос обучал нас в казарме, как делать пересадку. Мы должны были усвоить, что, если хочешь пересесть в Лейне с дальнего поезда на местный, надо пройти через тоннель. Каждый из нас становился слева от своей койки, которая изображала этот тоннель. Затем подавалась команда: «В Лейне пересадка!» – и все с быстротой молнии пролезали под койками на другую сторону. Мы упражнялись в этом часами…

Тем временем немецкий аэроплан успели сбить. Он падает, как комета, волоча за собой хвост из дыма. Кропп проиграл на этом бутылку пива и с неохотой отсчитывает деньги.

– А когда Химмельштос был почтальоном, он наверняка был скромным человеком, – сказал я, после того как Альберт справился со своим разочарованием, – но стоило ему стать унтер-офицером, как он превратился в живодера. Как это получается?

Этот вопрос растормошил Кроппа:

– Да и не только Химмельштос, это случается с очень многими. Как получат нашивки или саблю, так сразу становятся совсем другими людьми, словно бетону нажрались.

– Все дело в мундире, – высказываю я предположение.

– Да, в общем, примерно так, – говорит Кат, готовясь произнести целую речь, – но причину надо искать не в этом. Видишь ли, если ты приучишь собаку есть картошку, а потом положишь ей кусок мяса, то она все ж таки схватит мясо, потому что это у нее в крови. А если ты дашь человеку кусочек власти, с ним будет то же самое: он за нее ухватится. Это получается само собой, потому что человек как таковой – перво-наперво скотина, и разве только сверху у него бывает слой порядочности, все равно что горбушка хлеба, на которую намазали сала. Вся военная служба в том и состоит, что у одного есть власть над другим. Плохо только то, что у каждого ее слишком много; унтер-офицер может гонять рядового, лейтенант – унтер-офицера, капитан – лейтенанта, да так, что человек с ума сойти может. И так как каждый из них знает, что это его право, то у него и появляются такие вот привычки. Возьми самый простой пример: вот идем мы с учений и устали, как собаки. А тут команда: «Запевай!» Конечно, поем мы так, что слушать тошно: каждый рад, что хоть винтовку-то еще тащить может. И вот уже роту повернули кругом и в наказание заставили заниматься еще часок. На обратном пути опять команда: «Запевай!» – и на этот раз мы поем по-настоящему. Какой во всем этом смысл? Да просто командир роты поставил на своем, ведь у него есть власть. Никто ему ничего на это не скажет, наоборот, все считают его настоящим офицером. А ведь это еще мелочь, они еще и не такое выдумывают, чтобы покуражиться над нашим братом. И вот я вас спрашиваю: кто, на какой штатской должности, пусть даже в самом высоком чине, может себе позволить что-либо подобное, не рискуя, что ему набьют морду? Такое можно себе позволить только в армии! А это, знаете ли, хоть кому голову вскружит! И чем более мелкой сошкой человек был в штатской жизни, тем больше задается здесь.

– Ну да, как говорится, дисциплинка нужна, – небрежно вставляет Кропп.

– К чему придраться, они всегда найдут, – ворчит Кат. – Ну что ж, может, так оно и надо. Но только нельзя же издеваться над людьми. А вот попробуй объяснить все это какому-нибудь слесарю, батраку или вообще рабочему человеку, попробуй растолковать это простому пехотинцу – а ведь их здесь больше всего, – он видит только, что с него дерут три шкуры, а потом отправят на фронт, и он прекрасно понимает, что нужно и что не нужно. Если простой солдат здесь на передовых держится так стойко, так это, доложу я вам, просто удивительно! То есть просто удивительно!

Все соглашаются, так как каждый из нас знает, что муштра кончается только в окопах, но уже в нескольких километрах от передовой она начинается снова, причем начинается с самых нелепых вещей – с козыряния и шагистики. Солдата надо во что бы то ни стало чем-нибудь занять, это железный закон.

Но тут появляется Тьяден, на его лице красные пятна. Он так взволнован, что даже заикается. Сияя от радости, он произносит, четко выговаривая каждый слог:

– Химмельштос едет к нам. Его отправили на фронт.

…К Химмельштосу Тьяден питает особую ненависть, так как во время нашего пребывания в барачном лагере Химмельштос «воспитывал» его на свой манер. Тьяден мочится под себя, этот грех случается с ним ночью, во сне. Химмельштос безапелляционно заявил, что это просто лень, и нашел прекрасное, вполне достойное своего изобретателя средство, как исцелить Тьядена.

Химмельштос отыскал в соседнем бараке другого солдата, страдавшего тем же недугом, по фамилии Киндерфатер, и перевел его к Тьядену. В бараках стояли обычные армейские койки, двухъярусные, с проволочной сеткой. Химмельштос разместил Тьядена и Киндерфатера так, что одному из них досталось верхнее место, другому – нижнее. Понятно, что лежащему внизу приходилось несладко. Зато на следующий вечер они должны были меняться местами: лежащий внизу перебирался наверх, и таким образом совершалось возмездие. Химмельштос называл это самовоспитанием.

Это была подлая, хотя и остроумная выдумка. К сожалению, из нее ничего не вышло, так как предпосылка оказалась все же неправильной: в обоих случаях дело объяснялось вовсе не ленью. Для того чтобы понять это, достаточно было посмотреть на их землистого цвета кожу. Дело кончилось тем, что каждую ночь кто-нибудь из них спал на полу. При этом мог легко простудиться…

Тем временем Хайе тоже подсел к нам. Он подмигивает мне и любовно потирает свою лапищу. С ним вместе мы пережили прекраснейший день нашей солдатской жизни. Это было накануне нашей отправки на фронт. Мы были прикомандированы к одному из полков с многозначным номером, но сначала нас еще вызвали для экипировки опять в гарнизон, однако послали не на сборный пункт, а в другие казармы. На следующий день рано утром мы должны были выехать. Вечером мы собрались вместе, чтобы расквитаться с Химмельштосом. Уже несколько месяцев тому назад мы поклялись друг другу сделать это. Кропп шел в своих планах даже еще дальше: он решил, что после войны пойдет служить по почтовому ведомству, чтобы впоследствии, когда Химмельштос снова будет почтальоном, стать его начальником. Он с упоением рисовал себе, как будет школить его. Поэтому-то Химмельштос никак не мог сломить нас; мы всегда рассчитывали на то, что рано или поздно он попадется в наши руки, уж во всяком случае в конце войны.

Пока что мы решили как следует отдубасить его. Что особенного смогут нам за это сделать, если он нас не узнает, а завтра утром мы все равно уедем?

Мы уже знали пивную, в которой он сидел каждый вечер. Когда он возвращался оттуда в казармы, ему приходилось идти по неосвещенной дороге, где не было домов. Там мы и подстерегали его, спрятавшись за грудой камней. Я прихватил с собой постельник. Мы дрожали от нетерпения. А вдруг он будет не один? Наконец послышались его шаги – мы их уже изучили, ведь мы так часто слышали их по утрам, когда дверь казармы распахивалась и дневальные кричали во всю глотку: «Подъем!»

– Один? – шепнул Кропп.

Мы с Тьяденом крадучись обошли камни.

Вот уже сверкнула пряжка на ремне Химмельштоса. Как видно, унтер-офицер был немного навеселе: он пел. Ничего не подозревая, он прошел мимо нас.

Мы схватили постельник, набросили его, бесшумно прыгнув сзади на Химмельштоса, и резко рванули концы так, что тот, стоя в белом мешке, не мог поднять руки. Песня умолкла.

Еще мгновение, и Хайе Вестхус был возле Химмельштоса. Широко расставив локти, он отшвырнул нас – так ему хотелось быть первым. Смакуя каждое движение, он стал в позу, вытянул свою длинную, как семафор, ручищу с огромной, как лопата, ладонью и так двинул по мешку, что этот удар мог бы убить быка.

Химмельштос перекувыркнулся, отлетел метров на пять и заорал благим матом. Но и об этом мы подумали заранее: у нас была с собой подушка. Хайе присел, положил подушку себе на колени, схватил Химмельштоса за то место, где должна быть голова, и прижал ее к подушке. Голос унтер-офицера тотчас же стал приглушенным. Время от времени Хайе давал ему перевести дух, и тогда мычание на минуту превращалось в великолепный звонкий крик, который тут же вновь ослабевал до писка.

Тут Тьяден отстегнул у Химмельштоса подтяжки и спустил ему штаны. Плетку Тьяден держал в зубах. Затем он поднялся и заработал руками.

Это была дивная картина: лежавший на земле Химмельштос, склонившийся над ним и державший его голову на коленях Хайе, с дьявольской улыбкой на лице и с разинутым от наслаждения ртом, затем вздрагивающие полосатые кальсоны на кривых ногах, выделывающие под спущенными штанами самые замысловатые движения, а над ними в позе дровосека неутомимый Тьяден. В конце концов нам пришлось силой оттащить его, а то бы мы никогда не дождались своей очереди.

Наконец Хайе снова поставил Химмельштоса на ноги и в заключение исполнил еще один индивидуальный номер. Размахнувшись правой рукой чуть не до неба, словно собираясь захватить пригоршню звезд, он влепил Химмельштосу оплеуху. Химмельштос опрокинулся навзничь. Хайе снова поднял его, привел в исходное положение и, показав высокий класс точности, закатил ему вторую – на этот раз левой рукой. Химмельштос взвыл и, став на четвереньки, пустился наутек. Его полосатый почтальонский зад светился в лучах луны.

Мы ретировались на рысях.

Хайе еще раз оглянулся и сказал удовлетворенно, злобно и несколько загадочно:

– Кровавая месть – как кровяная колбаса.

В сущности, Химмельштосу следовало бы радоваться: ведь его слова о том, что люди всегда должны взаимно воспитывать друг друга, не остались втуне, они были применены к нему самому. Мы оказались понятливыми учениками и хорошо усвоили его метод.

Он так никогда и не дознался, кто ему устроил этот сюрприз. Правда, при этом он приобрел постельник, которого мы уже не нашли на месте происшествия, когда заглянули туда через несколько часов.

События этого вечера были причиной того, что, отъезжая на следующее утро на фронт, мы держались довольно молодцевато. Какой-то старик с развевающейся окладистой бородой был так тронут нашим видом, что назвал нас юными героями.

Предлагаем ознакомиться с написанном в 1929 году, прочитать его краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" - так называется интересующий нас роман. Автор произведения - Ремарк. Фото писателя представлено ниже.

Следующими событиями начинается краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" повествует о разгаре Первой мировой войны. Германия воюет уже против России, Франции, Америки и Англии. Пауль Бойлер, рассказчик в произведении, знакомит со своими однополчанами. Это рыбаки, крестьяне, ремесленники, школьники различных возрастов.

Рота отдыхает после боя

О солдатах одной роты рассказывается в романе. Опустив подробности, мы составили краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" - произведение, в котором описывается в основном рота, в состав которой входили главные герои - бывшие одноклассники. Она потеряла уже почти половину своего состава. Рота отдыхает в 9 км от передовой после встречи с орудиями англичан - "мясорубками". Солдатам достаются из-за потерь при пережитом обстреле двойные порции курева и еды. Они досыта курят, едят, отсыпаются и играют в карты. Пауль, Кропп и Мюллер направляются к своему раненому однокласснику. Эти солдаты оказались в одной роте вчетвером, уговоренные классным наставником Кантореком, его "задушевным голосом".

Как был убит Иозиф Бем

Иозеф Бем, герой произведения "На Западном фронте без перемен" (краткое содержание мы описываем), на войну идти не хотел, но, опасаясь отказом отрезать все пути для себя, записался, как и другие, добровольцем. Его убили одним из первых. Он не мог из-за полученных ранений в глаза отыскать укрытие. Солдат потерял ориентир и в конце концов был застрелен. Канторек, бывший наставник солдат, в письме Кроппу передает привет, называя товарищей "железными ребятами". Так множество Кантореков дурачат молодых людей.

Смерть Киммериха

Киммериха, другого своего одноклассника, товарищи нашли с ампутированной ногой в Мать его просила присматривать за ним Пауля, ведь Франц Киммерих - "совсем ребенок". Но как же осуществить это на передовой? Достаточно одного взгляда на Киммериха, чтобы понять, что этот солдат безнадежен. Пока он находился без сознания, у него кто-то украл любимые часы, полученные в подарок. Остались, правда, хорошие кожаные английские ботинки до колен, которые Францу больше не нужны. Киммерих умирает на глазах своих товарищей. Солдаты, подавленные этим, возвращаются с ботинками Франца в барак. С Кроппом по дороге случается истерика. Прочитав роман, по которому составлено краткое содержание ("На Западном фронте без перемен"), вы узнаете подробности этих и других событий.

Пополнение роты новобранцами

Придя в барак, солдаты видят, что случилось пополнение новобранцами. Живые заменили убитых. Один из новоприбывших рассказывает, что они питались одной лишь брюквой. Кат (добытчик Катчинский) кормит парня фасолью с мясом. Свой вариант того, как необходимо вести боевые действия, предлагает Кропп. Пусть сражаются генералы сами, а победивший свою страну объявит выигравшей войну. А то выходит, что сражаются за них другие, те, кому совсем не нужна война, кто ее не начинал.

Пополнившаяся новобранцами рота выходит на передовую на саперные работы. Учит новобранцев опытный Кат, один из главных героев романа "На Западном фронте без перемен" (краткое содержание лишь вкратце знакомит с ним читателей). Он объясняет новобранцам, как распознавать разрывы и выстрелы и хорониться от них. Он предполагает, прислушавшись к "гулу фронта", что им ночью "дадут прикурить".

Размышляя о поведении на передовой солдат, Пауль говорит, что они все связаны инстинктивно со своей землей. В нее хочется вжаться, когда над головой свистят снаряды. Земля представляется солдату надежной заступницей, он поверяет ей криком и стоном свою боль и страх, и она принимает их. Она - его мать, брат, единственный Друг.

Ночной обстрел

Как и думал Кат, обстрел был очень плотным. Раздаются хлопки взрывающихся химических снарядов. Металлические трещотки и гонги возвещают: "Газ, газ!" Одна надежда у солдат - на герметичность маски. Все воронки заполняет "мягкая медуза". Нужно выбираться наверх, но там ведется артобстрел.

Товарищи подсчитывают, сколько человек из их класса осталось в живых. 7 убитых, 1 находится в сумасшедшем доме, 4 ранены - всего 8. Передышка. Над свечкой прикрепляют крышку от ваксы. Туда сбрасывают вшей. Солдаты размышляют за этим занятием о том, чем бы занялся каждый из них, если бы не было войны. Бывший почтальон, а ныне главный истязатель ребят на учениях Химмельштос прибывает в часть. На него у каждого есть зуб, но товарищи не решили еще, как отомстить ему.

Бои продолжаются

Подготовка наступления далее описывается в романе "На Западном фронте без перемен". Ремарк рисует такую картину: пахнущие смолой гробы уложены в 2 яруса у школы. Трупные крысы развелись в окопах, и с ними не удается справиться. Невозможно доставить солдатам питание из-за обстрела. У одного из новобранцев припадок. Он хочет выскочить из блиндажа. Французы атакуют, и солдат оттесняют на запасной рубеж. После контратаки они возвращаются с трофеями, которые составляет выпивка и консервы. Ведутся непрерывные обстрелы с обеих сторон. В большую воронку укладывают убитых. Они лежат здесь уже в 3 слоя. Все живые отупели и обессилели. В окопе прячется Химмельштос. Пауль заставляет его атаковать.

Лишь 32 человека осталось от роты, состоявшей из 150 солдат. Их уводят в тыл дальше, чем прежде. Иронией сглаживают солдаты кошмары фронта. Это помогает спастись от помешательства.

Пауль отправляется домой

В канцелярии, куда вызвали Пауля, ему выдают проездные документы и отпускное свидетельство. Он рассматривает с волнением из окна своего вагона "пограничные столбы" юности. Вот, наконец, и его дом. Мать Пауля лежит больная. Демонстрировать чувства не принято в их семье, и слова матери "дорогой мой мальчик" о многом говорят. Отец хочет показать своим друзьям сына в мундире, однако Пауль не желает ни с кем говорить о войне. Солдат жаждет уединения и находит его за кружкой пива в тихих уголках местных ресторанчиков или в собственной комнате, где обстановка знакома ему до мелочей. Его зазывает в пивную учитель немецкого. Здесь патриотично настроенные преподаватели, знакомые Пауля, рассуждают браво о том, как "поколотить француза". Пауля угощают сигарами и пивом, при этом строят планы о том, как захватить Бельгию, большие территории России и угольные районы Франции. Пауль отправляется в казармы, где солдат муштровали 2 года назад. Миттельштед, его одноклассник, которого направили сюда из лазарета, сообщает новость о том, что Канторека взяли в ополченцы. По его же схеме муштрует классного наставника кадровый военный.

Пауль - главный герой произведения "На Западном фронте без перемен". Ремарк пишет о нем далее, что парень отправляется к матери Киммериха и говорит ей о мгновенной смерти ее сына от ранения в сердце. Женщина верит его убедительному рассказу.

Пауль делится сигаретами с русскими пленными

И вновь казармы, где муштровали солдат. Рядом находится большой лагерь, в котором содержатся русские военнопленные. Здесь на посту стоит Пауль. Глядя на всех этих людей с бородами апостолов и детскими лицами, солдат размышляет о том, кто их превратил в убийц и врагов. Он ломает свои сигареты и через сетку по половинке передает их русским. Каждый день они поют панихиды, хороня умерших. Все это подробно описывает в своем произведении Ремарк ("На Западном фронте без перемен"). Краткое содержание продолжается прибытием кайзера.

Приезд кайзера

Пауля снова направляют в его часть. Здесь он встречается со своими Их неделю гоняют по плацу. Солдатам по случаю прибытия столь важного лица выдают новую форму. Кайзер на них впечатления не производит. Вновь начинаются споры о том, кто является инициатором войн, для чего они нужны. Взять, например, французского работягу. Зачем же этому человеку воевать? Все это решают власти. К сожалению, мы не можем подробно останавливаться на авторских отступлениях, составляя краткое содержание рассказа "На Западном фронте без перемен".

Пауль убивает французского солдата

Ходят слухи о том, что их отправят сражаться в Россию, однако солдат посылают на передовую, в самое пекло. Ребята отправляются в разведку. Ночь, стрельба, ракеты. Пауль заблудился и не понимает, в какой стороне находятся их окопы. День он проводит в воронке, в грязи и воде, притворившись мертвым. Пауль потерял пистолет и на случай рукопашной готовит нож. Заблудившийся солдат-француз сваливается в его воронку. Пауль с ножом бросается на него. Когда наступает ночь, он возвращается в окопы. Пауль потрясен - впервые в своей жизни он убил человека, а ведь тот, в сущности, не сделал ему ничего. Это важный эпизод романа, и о нем непременно следует сообщить читателю, составляя краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" (фрагменты его иногда выполняют важную смысловую функцию) - это произведение, которое нельзя до конца понять, не обратившись к деталям.

Пир во время чумы

Солдат направляют охранять склад продовольствия. Из их отделения в живых остались лишь 6 человек: Детерлинг, Леер, Тьяден, Мюллер, Альберт, Кат - все здесь. В деревне эти герои романа "На Западном фронте без перемен" Ремарка, в кратком содержании представленного в этой статье, обнаруживают надежный бетонированный подвал. Матрацы и даже дорогую кровать, выполненную из красного дерева, с перинами и кружевами приносят из домов сбежавших жителей. Кат и Пауль отправляются в разведку по этой деревне. Она находится под плотным обстрелом из В сарае они обнаруживают двух резвящихся поросят. Большое угощение предстоит. Склад полуразрушен, от обстрелов горит деревня. Теперь из него можно достать все что угодно. Проезжающие шоферы и охранники пользуются этим. Пир во время чумы.

Газеты сообщают: "На Западном фронте без перемен"

"Масленица" закончилась через месяц. Снова солдат отправляют на передовую. Обстреливают походную колонну. Пауль и Альберт попадают в монастырский лазарет Кельна. Отсюда непрестанно увозят умерших и снова привозят раненых. Альберту до самого верха ампутируют ногу. После выздоровления Пауль вновь на передовой. Безнадежно положение солдат. Французские, английские и американские полки наступают на уставших от сражений немцев. Осветительной ракетой убит Мюллер. Раненного в голень Ката из-под обстрела на спине выносит Пауль. Однако Ката во время перебежек ранит осколком в шею, и он все же умирает. Из всех ушедших на войну одноклассников Пауль один остался в живых. Везде говорят о том, что близится перемирие.

В октябре 1918 года убили Пауля. В это время было тихо, а военные сводки приходили следующие: "На Западном фронте без перемен". Краткое содержание по главам интересующего нас романа на этом завершается.