Ульф старк моя сестренка ангел - сообщество для тех, кто покупает детские книги через интернет. ​Ульф Старк

Ульф Старк

Чёрная скрипочка

Моя сестрёнка Сара уже давно не вставала с кровати. Я просидел с ней весь день. Сначала мы складывали пазл, но она уронила его на пол. Потом мы просто сидели молча. Я не знал, что сказать.

Мы смотрели в окно. С неба падали большие белые снежинки. Белки, играя, носились по сосновым ветвям.

Видишь? - спросила Сара.

Да, - ответил я.

На самом деле я смотрел в сторону. Разглядывал узоры инея на запотевшем от нашего дыхания стекле.

Мы с тобой тоже скоро будем играть, - сказала сестрёнка.

Конечно, - ответил я.

Вот только поправлюсь, - продолжала она. - Будем делать ангелов на снегу. Я тебя всего изваляю.

Сейчас, как же! - ответил я, улыбнувшись изо всех сил.

До чего тяжело разговаривать с человеком, который по-настоящему болен. Так сложно подобрать нужные слова. А то и вовсе сморозишь какую-нибудь глупость или скажешь что-то не то.

Может быть, притащить комиксы? - спросил я. - Я бы тебе почитал про того смешного солдатика.

Саре всегда нравились старые комиксы. Там такие добрые картинки.

Давай, - согласилась она.

Но когда я вернулся, она уже спала.

В тот вечер ворон уселся на верхушке нашей ели.

Папа и мама уже попрощались с нами перед сном. Сара выпила свои таблетки. Папа немного задержался. Он потрогал её лоб, пока я надевал свою синюю пижаму.

Выключи, пожалуйста, свет, - сказал он. - Если что, позови меня.

Как это «если что»? - спросил я.

Не знаю, - ответил папа и вышел из комнаты.

Мне не хотелось ложиться. Я сел на стул рядом с кроватью сестрёнки и стал слушать её дыхание. Она дышала совсем как обычно. Я прислушивался к тиканью часов на стене и знал, что сегодня необычная ночь.

Немного погодя на небе взошла луна и осветила лицо Сары. Щёки у неё были румяными, но не потому, что она была здоровой. Всё из-за температуры.

Ты спишь? - прошептал я.

Нет, - ответила Сара.

Хочешь поболтать?

У меня нет сил. Может быть, просто что-нибудь вспомним?

Тогда мы стали молча вспоминать, что с нами было.

Мы вспоминали, как весной пускали лодочки из древесной коры по лесному ручью. И как однажды вечером улизнули из дому на поле, чтобы посмотреть на летучих мышей, которые носились над нами, словно серые тени.

Помнишь? - спросила она.

Да, - сказал я.

Сколько же их там было!

Ещё мы вспоминали те дни, когда мы, лёжа на спине, качались в красной отцовской лодке и любовались на облака. Сара уже была больна, и сил у неё оставалось немного. Потом наступила осень, а дальше я и вспоминать не хочу.

Сара тихонько лежала, глядя в потолок так, будто по нему проплывает последнее облачко.

Я подошёл к окну и подышал на стекло. Затем написал на нём пальцем: «Нет».

Тогда я увидел, что на верхушке ели сидит ворон.

Сыграй мне, пожалуйста, - прошептала Сара.

На часах было четверть первого. Кажется, я заснул, сидя на стуле. Сестрёнка дотронулась до меня своей горячей рукой.

Пойду позову папу, - сказал я.

Не надо, - попросила она. - Сыграй мне на скрипочке.

Тогда я снял со стены скрипку. Это был старинный инструмент, когда-то купленный папой в Германии. Он не играл на ней очень давно. Всё это время скрипка молча висела на стене в нашей комнате. Лишь изредка папа снимал её и бренькал струной.

Берегите эту скрипку, - говорил он.

Почему? Потому что она очень ценная?

Ну, это зависит от того, кто на ней играет. И от того, кто слушает.

Я взял скрипочку в руки. Отверстия рядом со струнами напоминали буквы С, как в имени Сара или в слове «сестра». «„С“ как в „совсем скоро“», - подумал я, покачав головой. Я уже пробовал на ней сыграть, но всякий раз результат был ужасным.

Ничего не получится, - сказал я. - Ты же знаешь, что я не умею играть.

А вот и нет, умеешь, - возразила Сара.

Тогда пеняй на себя.

Я прижал скрипочку к подбородку. В ту ночь мне не хотелось Саре ни в чём отказывать.

Раздались те же ужасные звуки, что и всегда.

Струны жалобно заскрипели, как только я дотронулся до них смычком. Затем скрипка сипло закашляла. Ну вот и всё, от таких звуков только мурашки по коже пошли.

Хватит, сама видишь.

Продолжай, - попросила Сара. - Просто закрой глаза и играй.

Зажмурившись, я наудачу прижал струны пальцами. И тогда скрипка зазвучала совсем по-другому. Звуки походили на шелест ветвей в еловом лесу, на взмахи птичьих крыльев.

Когда я снова раскрыл глаза, Сара уже спала.

Она лежала, свернувшись калачиком. Лоб её был покрыт потом, она тяжело дышала.

Сара, - прошептал я.

В лунном свете возле окна стоял незнакомец. Нос его был острый, как клюв. На нём было длинное чёрное пальто с широкими рукавами, а на голове - чёрная беретка.

Уходи! - заплакал я. - Пожалуйста, уходи!

Я сразу понял, кто этот господин.

Но в ответ он лишь покачал головой.

Уговаривать бесполезно. Я должен сделать свою работу. Но сначала мне надо немного отдохнуть, что-то ноги устали.

Господин Смерть сел в ногах у сестрёнки.

Разувшись, он потёр свои холодные ступни.

Тогда я снова взялся за скрипочку - только бы не слышать его сиплых вздохов. Я едва касался струн, но с каждым взмахом смычка в комнате становилось всё тише.

Подняв глаза, я увидел, что мы находимся в саду. Кругом цвела белая сирень. На полянке лежал красный мяч, который Сара любила подбрасывать к солнцу. А на яблоне тихонько покачивались её качели.

Мелодия, раздававшаяся из скрипки, была такой грустной, что господину, сидевшему под берёзой в шезлонге, пришлось достать носовой платок.

Прекрати, - взмолился он, вытирая свой острый нос. - Что это за тоскливая музыка?

Я взглянул на чёрные отверстия в скрипочке.

Это Скорбь и Страдание, - ответил я. - Ты сам принёс их сюда.

А можешь сыграть что-нибудь другое? - поинтересовался он. - Нет ли мелодии повеселее?

Нет, - сказал я.

Не желаю тебя больше слушать, - сказал господин Смерть. - У меня сердце болит от такой музыки.

И он потянул себя за костлявые пальцы так, что они затрещали.

И я вспомнил, как весело нам было когда-то.

Вспомнил, как летом мы бегали друг за другом по траве в солнечном свете. И смычок запиликал как оголтелый, моя рука еле за ним поспевала. Из скрипочки доносилось птичье чириканье, жужжание шмелей и пение сверчков.

Иди сюда, соня, в салки будем играть! - кричала сестрёнка.

Она стояла посреди сада в своём жёлтом платьице.

Ульф Старк. «Моя сестрёнка – ангел»

Старк Ульф
Моя сестрёнка – ангел
Пер. со швед. О. Мяэотс

Как-то раз учительница сказала нам на уроке, что попасть на небеса труднее, чем верблюду пройти через угольное ушко.

Тут мой приятель Бера как толкнёт меня в ногу.

– Верблюд! – простонал он. – Тогда человеку и надеяться нечего.

– В чём дело? – спросила учительница. – Ульф, ты опять разговариваешь?

– Не-а, – сказал я. – Я просто на Иисуса засмотрелся.

Я частенько смотрю на Иисуса, что на картинке на стене. Он приветливо улыбается, а руки развёл в стороны, словно хочет всех нас обнять. И платье на нём красивее, чем у учительницы.

– Может, ты хочешь спросить о чём-нибудь? – допытывалась учительница. – Говори, не стесняйся.

– Да, – сказал я. – А в Царствии Небесном есть ириски шока-кола?

– Что? – переспросила учительница.

– Ириски, – повторил я.– И лимонад из красных апельсинов? Мне кажется, это самое большое объеденье на свете. А ещё мне интересно, какие фильмы смотрят ангелы? И есть ли на небесах собаки?
Тогда меня выгнали из класса. Учительница заявила, что я гадкий мальчишка и думаю только о самом себе. И что над Богом нельзя потешаться.

А вот Иисус бы так никогда не сказал!

Самая лучшая в мире сестрёнка!

А моя сестрёнка – добрая и весёлая.

Но она бывает и тихой. Например, если я ударился и мне больно. Тогда сестрёнка утешает меня, гладит своей прозрачной рукой и тихо-тихо сидит рядышком.

– Я тебя люблю, увалень, – шепчет она.

– И я тебя тоже, – шепчу я в ответ. Поэтому-то я и спросил, есть ли на небесах ириски. И есть ли там лимонад и газировка. Просто мне грустно думать, что моя сестрёнка так никогда и не пробовала настоящих земных ирисок и ни разу не пила из горлышка настоящий холодный апельсиновый лимонад. Вот бы ей сходить со мной в кино на стоящую картину, вроде «Бемби» или «Айвенго». Я бы научил её свистеть билетиком.

Я уверен: Иисус всё конечно бы понял.

Он бы просто коснулся моего лба своими длинными пальцами и улыбнулся ещё приветливее.

– Не печалься, что твоя сестрёнка стала ангелом, – сказал бы Он мне. – Если ты её по-настоящему любишь, она может всё видеть твоими глазами. И значит, может почувствовать те же вкусы, что и твой земной язык, и слышать всё то, что слышат твои уши.

– Даже мелодию с пластинки?

– Конечно.

– Тогда я поставлю для неё «Смеющегося полицейского». Пусть она тоже посмеётся. Это самая весёлая мелодия на свете!

Я лежал на синем диване в гостиной, смотрел на хрустальную люстру на потолке и покатывался со смеху.

Я заводил пластинку снова и снова. Наконец папа вышел из душа и сказал: «Хватит!»

Тогда я поставил «Всё будет лучше и лучше день ото дня». И принялся вспоминать всё, что люблю.

Мне нравятся разрисованные птички из фарфора, маленькие садовые фигурки и крошечные стеклянные косули. Порой кажется – весь мир переливается тысячами цветов. И мне столько всего хотелось бы иметь.

Когда приходит время молиться перед сном, я всегда прошу Бога о чём-нибудь.

Каждый вечер я ложусь, складываю руки и начинаю перечислять свои заветные желания: резиновые ласты, взаправдашний меч, чтобы сражаться по-настоящему, парик с длинными золотыми волосами, какой я однажды видел в магазине. А ещё – чтобы я стал большим и сильным.

Но каждая моя молитва заканчивается одинаково – самым главным желанием: ЧТОБЫ У МЕНЯ БЫЛА СОБАКА.

СО-БА-КА, – повторяю я по слогам, чтобы было понятнее.

Но пока никакой собаки с небес я не получил. Как-то раз за обедом, когда мы ели свинину с фасолью, я сказал, что, кажется, больше не верю в Бога.

Мама спросила почему, ведь последнее время я был таким религиозным.

– Потому что Бог никогда не даёт того, о чём просишь, – объяснил я.

– А о чём же ты просил?

– О взаправдашнем мече, чтобы сражаться по-настоящему, – ответил я, – и о ластах, чтобы в них плавать.

Тогда мама похлопала меня по руке.

– Мой мальчик, – сказала она. – Бога нельзя просить о таких вещах.

– Почему?

– Потому что Бог – это не контора «Товары почтой». И нельзя просить о чём-то для себя.

Потом мы ели десерт – апельсиновый мусс со сливками.
Вечером я лежал в своей комнате в мансарде и слушал, как ветер завывает в соснах. Я смотрел на луну, светившую в окно, и не знал, что сказать Богу на этот раз.

Вдруг мне показалось, будто вдалеке промелькнул золотой волос. И тут же я услышал голосок моей сестрёнки:

– Попроси за кого-нибудь другого, Уффе, – прошептала она тихо, словно ветер. – Попроси ради кого-то другого.

Я так и сделал.

Я попросил Бога, чтобы у мамы появилась собака.

Видите, какая смекалистая у меня сестрёнка! Ясное дело: у мамы никогда не будет времени заниматься с собакой. Она ведь постоянно должна чистить картошку и вешать бельё, так что собака окажется полностью в моём распоряжении. Я смогу её обнимать, и любить, и ходить с ней гулять сколько захочу.

Я не заметил, как уснул.

Мне приснилось, что я резвлюсь на огромном лугу с почти совершенно моей собственной собакой. И с моей сестрёнкой. Мы кидаем собаке палки, а она бегает за ними и приносит назад. Мы боремся с ней в траве, а потом она лижет меня в ухо своим синим языком, так что я даже во сне покатывался со смеху.

Вот бы этот сон никогда не кончался! Мне не хотелось просыпаться.

Следующий день выдался пасмурный. Мама отправилась в магазин за покупками, и я пошёл встречать её.

Пытаясь насвистывать, я шёл по улице Шёнвиксвеген и думал о том, что если помогу маме нести сумки, то получу крону в награду. Я дошёл до улицы Скутшерсвеген, так и не научившись свистеть.

Тут я увидел маму.

Она стояла перед магазином, на ней было синее пальто. В одной руке у неё была сумка с продуктами, а в другой – поводок с собакой – НАСТОЯЩЕЙ КОРИЧНЕВОЙ СОБАКОЙ С НЕБЕС!

Я бросился к маме, а собака рванулась ко мне, натянув поводок. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло от радости.

– Мама, тебе её Бог послал! – крикнул я.

– Что ты городишь? – рассердилась мама. – Что мне послали?

– Собаку, – просиял я. – Это моя сестрёнка постаралась. Вообще-то я просил чау-чау, но и такая сойдёт.

Я наклонился к боксёру. Пёс тут же принялся лизать мне лицо, словно мы были тысячу лет знакомы.

– Малыш, – прошептал я, – как же нам будет весело теперь вдвоём!

– Милый, – сказала мама. – Это Пек, собака Рикбергеров. Ты же с ним дружишь и гулять ходишь. Меня просто попросили подержать его, пока тетя Айна сходит в магазин и купит фарш.

Вот так всегда!

Думаешь, что тебе подарят чау-чау с гривой, как у льва. А на самом деле оказывается боксёр, да к тому же чужой.

Я очень расстроился. И мама меня поняла. Пришла мама Уффе Рикбергера и забрала своего пса. Я взял сумку и, не говоря ни слова, поплёлся с ней по улице. Тогда мама остановилась.

– А о чём еще ты просил Бога? – спросила она.

– Да так – пустяки, – пробормотал я. – Чтобы я вырос. И чтобы мне купили парик в универмаге.

– Ну, вырасти ты и сам вырастешь. А парик, так и быть, получишь, – пообещала мама. – Вот только отнесём домой продукты и сразу же отправимся в универмаг – ты и я.

Так мы и сделали.

В город мы поехали на метро. Мама купила мне коробочку с фиолетовыми сосательными конфетами. Наконец мы добрались. Обычно я ходил из отдела в отдел, пока маме это не надоедало. Мне просто нравилось в магазине, там продавали всякие прикольные штучки. Но теперь я прошёл мимо пукающих подушек, резиновых собачьих какашек, которые были совсем как настоящие, и забавных пластмассовых мух: их можно подкладывать в шоколадный пудинг. Я прямиком направился к отделу карнавальных костюмов.

– Что вам угодно? – спросила тётенька за прилавком.

Вот это! – я молча указал на нейлоновый парик с золотыми, как у ангела, волосами.

– Упакуйте его, – попросила мама. Она расплатилась и дала мне пакет. Всю обратную дорогу я прижимал его к груди.

Я примерил парик, и случилось настоящее чудо!

Было воскресенье. Я надел мамино платье, оно было мне велико, так что пришлось обрезать, чтобы не волочилось по полу. Ещё я нашёл в шкафу туфли на высоких каблуках.

Я взобрался на унитаз и натянул парик.

И улыбнулся своему отражению в зеркале.

Мне хотелось увидеть, как бы выглядела моя сестрёнка, если бы не умерла ещё до рождения.

Она была божественно красива!

Свет от лампы над раковиной отражался в её золотых волосах, и они лучились словно нимб. Сестрёнка улыбнулась мне сияющей улыбкой. Я почувствовал, что она словно вошла в моё тело – под красное платье.

– Пошли, нам пора, – прошептал я. – Я покажу тебе Стуребю, где мы живём.

Я незаметно выбрался из дома.
Я шагал по Стуребю. Мне хотелось показать сестрёнке все наши достопримечательности.

Большой камень, где любили сиживать и пить пиво старички из дома престарелых. И старушку в парке, у которой был накладной нос из пробки.

Я отвёл сестрёнку к киоску и купил бутылку апельсинового лимонада и полный пакет ирисок.
Затем мы вскарабкались на самую высокую сосну, чтобы сестрёнка почувствовала, как кружится голова, когда сидишь на верхней ветке под самым небом. И там, наверху, я открыл пакет и дал ей попробовать, каков вкус ирисок, если их держать на языке и рассасывать постепенно.

Мы сделали несколько глотков лимонада, потому что она захотела пить.

– Здорово, правда? – спросил я.

– Ага, – кивнула она. – А теперь мой черёд кое-что тебе показать.

В тот же миг я почувствовал, как под платье ворвался ветер. Меня словно подняла невидимая рука, и я свободно повис в воздухе. Потом мы уселись на ветку, болтали ногами, глазели по сторонам и лакомились тягучими ирисками. А мимо плыли облака.
– А теперь куда пойдём? – спросила сестрёнка немного погодя.

– В кино.

Потому что было уже больше двенадцати часов.

Ей повезло. В ближайшем кинотеатре показывали «Робин Гуда». Это такой классный фильм, что у сестрёнки даже мурашки поползли по коже. Мы сидели в темноте на первом ряду, и я учил её сворачивать билетик так, чтобы им можно было свистеть. Мы насвистелись от души, пока служительница не взбеленилась и не прибежала с фонариком.

Тогда сестрёнка так захихикала, что я аж свалился с сиденья.

– А теперь пойдём навестим Бьёрне, – сказал я, когда фильм закончился.

Бьёрне – мой закадычный друг. Он на год меня старше.

У хозяйственного магазина мы встретили тетю Олауссон.

– Добрый день, – сказал я и сделал книксен.

– Добрый день, – пробормотала она и уставилась на мои блестящие золотые волосы.

– До свидания, – сказал я.

Прежде чем позвонить в дверь Бьёрне, я пригладил волосы руками. Открыла его мама. Она оглядела мои туфли и красное платье. А потом крикнула что есть мочи:

– Бьёрн! Тут к тебе девочка пришла. Наконец и он объявился. Его чёрные волосы торчали во все стороны.

– Знакомься, это Бьёрне Сален, – сказал я, чтобы моя сестрёнка поняла, к кому мы пришли. – Я встречаюсь с ним почти каждый день.

Тут Бьёрне стал красным, совсем как моё платье. А мама его довольно заулыбалась.

– Ах, вот как, – проговорила она, – а я и не знала. А сегодня вы чем займётесь? Хотите выпить с Бьёрном сока?

– Не хочет она пить, – буркнул Бьёрне.

– Не-а, – сказал я. – Просто зашёл на него посмотреть. Вот насмотрелся, теперь пойду к другому мальчишке. Увидимся ещё.

– Ну уж не знаю, – промямлил Бьёрне. Я отправился к Бере. Это мой второй самый лучший друг. Я хотел, чтобы сестрёнка и с ним познакомилась. Он умеет шевелить ушами. Когда я пришёл, Бера был во дворе, стоял на коленях и спиливал ножовкой заднюю покрышку у своего велосипеда. – Привет, Бера, – сказал я. Он на секунду поднял взгляд.

– Привет, Уффе, – ответил он, продолжая пилить.

– Это же не я, ты что, ослеп? Это же моя сестрёнка! Что скажешь?

– Ты вырядился как придурок, – проворчал он.

– На себя посмотри, – огрызнулся я. – Да ты вообще в девчонках ничего не понимаешь!

И я гордо удалился. Туфли натёрли ноги. В конце концов пришлось их снять и нести в руках. Когда я вернулся домой, то прошёл через подвал, чтобы папа, мама или брат меня не увидели.

У себя в комнате я достал карманное зеркальце из ящика письменного стола: захотелось ещё раз рассмотреть сестрёнку.

– Здорово повеселились, правда?

– Да, – улыбнулась она. – Отличный был денёк! Спасибо, что показал мне землю.

– Да пустяки. Тут ещё много чего осталось посмотреть. Но уже завтра. А теперь я пойду вниз ужинать.

Я сунул парик вместе с зеркальцем в ящик.
Но на следующий день никуда пойти не удалось. Потому что к папе в зубоврачебный кабинет заявилась тётя Олауссон. И она хохотала почти четверть часа, пока папа сверлил ей зуб.

– Вы бы, доктор, только его видели! – фыркала она так, что брызгала слюной во все стороны. – Длиннющие волосы, красное платье и всё такое прочее!

Потом моей маме позвонила мама Бьёрне и тоже смеялась.

– Он так разоделся, – сообщила она, – что просто невозможно было смотреть без смеха, я едва сдержалась!

После обеда папа обнял меня за плечи и повёл к кожаным креслам. Мы всегда садились там, когда намечался серьёзный разговор. На этот раз папа с тревогой посмотрел на меня и положил нога на ногу под своим врачебным халатом.

– Итак, Ульф, – начал он. – Почему ты решил притвориться девочкой?

– Не знаю. Просто что-то нашло.

– И часто на тебя такое находит? Что тебе хочется стать девочкой?

– Не-а. Только вчера.

– Вот оно что! Тогда, возможно, это случайный порыв.

– Да, так и есть, – подтвердил я. – Можно мне теперь идти?

– Можно, иди, – кивнул папа. – Раз мы всё обсудили.

Я поднялся к себе в комнату и закрыл дверь. Завтра всё Стуребю будет знать, что я разгуливал в платье. Да плевать! Для своей сестрёнки я на всё готов!

Я открыл ящик стола и натянул парик, чтобы ещё раз увидеть её счастливые глаза. Но когда я поглядел в зеркало, сестрёнка смотрела на меня печальным взглядом.

– Что стряслось? – спросил я.

– Мне надо идти, – сказала она.

– Почему?

– Есть ещё дела.

– Но ведь мы снова увидимся, правда?

– Вряд ли. Ты скоро меня забудешь.

– Я тебя никогда не забуду! Куда ты уходишь?

– Просто полечу с ветром.

Она подмигнула мне. Парик больше не был похож на волосы ангела. Он казался дурацким. Я слышал, как ветер загудел в деревьях, когда она исчезла.

– В один прекрасный день мы встретимся снова, – сказал я ветру.

Потом я вывел на прогулку земную собаку Рикбергеров. Мы гуляли долго-долго.

Старк Ульф

«Петтер и красная птица. Петтер и поросята – бунтари»

Главный герой Петтер Птицинг, десятилетний мальчик, живет в небольшом фабричном посёлке с мамой, папой и любимой младшей сестрой Лоттой. Он такой же, как и все мальчишки в его возрасте: не любит вставать по утрам и идти в школу, мечтает, выдумывает различные истории и частенько попадает в смешные, а иногда и грустные истории.

Очень добрые и смешные, но в тоже время немного грустные, повести о Петтере, впрочем, как и все книги Ульфа Старка, читаются легко и понравятся читателям, которые любят приключения, опасности и весёлые шутки.

«Чудаки и зануды»

Повесть У. Старка «Чудаки и зануды» была удостоена первой премии на конкурсе детской книги, проводимом крупнейшим шведским издательством «Бониерс», а шведское телевидение сняло по этой книге художественный фильм.
Почему книга называется именно так, и кто же такие чудаки и зануды?

Чудаки – это те, кто не хочет жить по установленным правилам, кому чужды равнодушие и зависть, те, кому необходимо заниматься любимым делом, пусть даже оно кому-то не нравится. Это те, кто не знает, что такое лицемерие, они взбалмошны, но открыты и чисты. Зануды же – это те, кто живёт по правилам, не нарушает порядок, они кажутся весьма благополучными, но на самом деле – они люди скучные, их жизнь размерена и заранее видно, что их ждёт в конце жизни.

Ольга Мяэотс, литературный критик и переводчик повестей У. Старка, так пишет о книге «Чудаки и зануды»: «Ульфу Старку удалось написать книгу о дружбе и ненависти, любви и горе, о беспомощности взрослых и мудрости детей и стариков, о том, как непросто взрослеть, как трудно обрести себя. Многое в жизни кажется нам странным, чудным, но всё вокруг исполнено глубокого смысла, надо только научиться его распознавать, не надо бояться быть чудаком, непохожим на других, - исподволь внушает автор своим читателям».

Повесть «Умеешь ли ты свистеть, Йоханна?» написана от лица семилетнего мальчика, у которого есть дедушка. А вот у его друга Берры дедушки нет. «Вот бы у меня был дедушка! Чем они вообще занимаются, дедушки?», - мечтал Берра.

«Сикстен»

Слово «одиночество» уже стало по себе пронзительно и болезненно. Трудно даже произнести его без трагического придыхания. Повесть «Сикстен» - о преодолении одиночества. В этой полной юмора и приключений повести рассказывается об одинокой жизни водителя автобуса Бенни Антонсона и его сына, - десятилетнего Сикстена.

Мать Сикстена вышла замуж за другого человека, но мальчик не чувствует себя одиноким – отец самозабвенно любит сына. Они - друзья, но «иногда с папой сложно». Мальчику трудно именно оттого, что отец всё своё внимание уделяет только ему. Папа контролирует каждый его шаг, звонит даже из ночных рейсов, опасаясь, не играет ли сын со спичками, и запер ли дверь. Быть единственным для кого-то совсем не просто. Сикстен любит своего отца и хочет, чтобы у того тоже была своя жизнь, своя любовь. Он старается не причинить отцу хлопот и даже среди лета надевает тёплую одежду, когда выясняется, что стиральная машина сломалась, а все летние вещи уже испачкались.

Развороты подряд

Скорее всего, прочту эту книгу сыну, когда мы будем готовы к разговорам о смерти.
В этом вопросе тут очень верный подход.

Хотя немного «напрягает» довольно длинный сюжет с переодеванием мальчика в девочку (сестру). Слету он у меня вызвал очень много вопросов, но скорее это от наших стереотипов.
Возможно еще причина в том, что мой сын сейчас в том возрасте, когда действия литературных героев воспринимается как образец для подражания.
В любом случае закончилась эта сюжетная линия разумно (это же и конец повести)

На прошлой неделе не стало Ульфа Старка. Швеция потеряла любимого детского писателя, а мир обеднел на одного хорошего сказочника. Его книги находили отклик не только на родине, но и далеко за ее пределами. И я думаю, однажды оглянувшись назад, мы увидим, что для наших детей он сделал не меньше, чем его предшественница Астрид Линдгрен.

Имя Линдгрен не может не всплыть в разговоре об Ульфе Старке - слишком сильно переплетаются их тропинки. Она на своих книгах вырастила поколение детей вне дидактики, вне идеологии, но с живым воображением и чувством собственного достоинства. Ее тексты стали глотком свежего смоландского воздуха. А Старк показал ценность и радость тех малых величин, из которых складывается человеческая жизнь, каждый ее миг. Его книги были шагом к разговору о чем-то глубоко личном.

Печально, что мы не воспользовались возможностью по-настоящему познакомиться со Старком еще в далеком 1981 году. В СССР издали его дебютные детские повести «Петтер и красная птица» и «Петтер и поросята-бунтари» («Детская литература»). В первой истории Петтер убегает из дома, думая, что родители разлюбили его, когда те просто нервничали из-за неприятностей на работе. Во второй вместе с другом Стаффаном берется дрессировать поросенка по кличке Последний-из-Могикан для участия в выставке собак. Сегодня, когда мы уже знакомы с более поздними книгами писателя, очевидно, что Петтер и Стаффан были его типичными героями.

Старк У. Чудаки и зануды. / Пер. со швед. О. Мяэотс. - М.: Самокат, 2008. - 160с.

Сложные характеры, искренние намерения маленьких персонажей и их эпические фиаско, любовь и дружба как связующая сила между взрослыми и детьми - это все Старк. С этого взвешенного и одновременно наивного взгляда мудрого ребенка на взрослую жизнь и начался феномен Старка: «Ведь сейчас как всё устроено: всерьёз принимаются только взрослые, а пока ты не взрослый - ты вообще не в счёт. Просто что-то такое, что надо воспитывать и кормить. Что-то такое, что когда-нибудь вырастет, станет взрослым и тогда уж себя оправдает» («Петтер и поросята-бунтари», «Детская литература», 1981).

Но любопытство советских издателей вызвало не умение Ульфа Старка описывать метущиеся детские души, а скорее присутствующие в книге идеи о правах рабочих и поиске социальной справедливости. Поэтому вышедшие в Швеции всего тремя годами позже «Чудаки и зануды», в которых если и была борьба, то отнюдь не классовая, а скорее психологическая, уже никого не заинтересовали.

Его тексты одинаково глубоко говорят с читателями любого возраста

О Старке забыли. На два десятка лет. Его имя снова прозвучало лишь в двухтысячных. И это была уже совсем другая история. Вторая встреча с ним повлияла на отношение читателей ко всей современной детской литературе. Во многом потому что первыми его прочитали взрослые. Тут еще раз можно вспомнить Астрид Линдгрен. Ей повезло оказаться по эту сторону границы в благоприятное время: гигантские тиражи и укомплектованные союзные библиотеки сделали ее книги доступными для всех детей. А Ульф Старк появился совсем в иных условиях. Малые издательства, камерные тиражи и просевшая система распространения изменили траекторию движения книг от авторов к читателям. Путь к сердцу ребенка теперь лежал через взрослого.

И в этом была доля удачи, потому что в России тогда пробудился интерес к детству как времени особой родительской ответственности. Считалось правильным вникать во все, что касалось детей. В том числе и в детские книги. Поэтому с Ульфом Старком для начала познакомились читающие родители. И его книги с большим достоинством выдержали испытание взрослыми. Я знаю, я была таким взрослым.

Старк У. Моя сестрёнка - ангел. / Пер. со швед. О. Мяэотс. - М.: Нарния, 2007. - 32с.

Его тексты одинаково глубоко говорят с читателями любого возраста, доверительная авторская интонация легко настраивает на новую историю. Когда Ульф Старк обнажает любое движение души своего персонажа, за этим невозможно наблюдать с холодной отстраненностью. Как, например, в лирическом рассказе «Моя сестренка - ангел» («Нарния», 2007), в котором мальчик Уффе ищет собственный способ общения с душой своей не родившейся старшей сестры. Эта история крайне важна для самого Старка, потому что она автобиографическая, умершая еще до рождения сестра была у него самого. Возможно, поэтому ему удалось тонко описать ощущение пустоты и желание ее заполнить: «Иногда, когда мы по вечерам пьем шоколад, я замечаю, как мама смотрит в окно. Она глядит на сосны и словно ждет, что вот-вот в дверь с веранды войдет девочка» («Моя сестренка - ангел», «Нарния», 2007).

Ульф Старк действительно разбирался в причудливой механике взросления

Искренность Старка не навязчивая. Он не поучает и не проповедует, но спокойно рассказывает обо всех детских чувствах и ощущениях. Ему важно говорить о поступках, но оценивает он их не по результату, а по намерению, поэтому и разговор у него почти всегда о сокровенном. Он слишком хорошо понимал, насколько непредсказуемыми могут быть последствия, как любят «демоны» вмешиваться в земные дела и спутывать все карты. Разве сама Симона решила разыграть роль мальчишки перед одноклассниками в новой школе? Нет, она всего лишь хотела избежать одной неловкой ситуации, но в результате навлекла на себя много новых неприятностей. «Понимаешь, если действительно кто-то и создал эту удивительную Вселенную с солнцами и улитками, цветами и людьми, то явно не зануда. Скорее, божественный чудак, небесный чудик, гораздый на всякие выдумки, фантазии и причуды» («Чудаки и зануды», «Самокат», 2008), - это если в двух предложениях.

Старк У. Пусть танцуют белые медведи / Пер. со швед. О. Мяэотс. - М.: Самокат, 2014. - 176с.

Ульф Старк хорошо представлял, как волны случайностей набегают на всякое разумное решение. Ему отлично удавалось передать сверхъестественную способность обстоятельств брать верх над планами людей. И он с пониманием относился к тому, что стихия незапланированного особенно чувствительно бьет по подросткам. Они ведут борьбу сразу на два фронта. Упорядочивают хаос вокруг себя и прислушиваются к происходящему внутри. На это порой уходит много времени и требуется совершение ни одной ошибки. Лассе из «Пусть танцуют белые медведи» нелегко далось решение вернуться жить к нескладному отцу после развода родителей. «Просто я могу быть только таким, какой я есть. А каким - я должен понять сам» («Пусть танцуют белые медведи», «Самокат», 2014).

Разобравшись с корнями, он не забывает и о крыльях.

Ульф Старк действительно разбирался в причудливой механике взросления, он хорошо понимал те непредсказуемые законы, которые превращают ребенка во взрослого человека. Многочисленные коллизии приводят к недоразумениям, и ты становишься чудаком в глазах других. Но кто ты есть на самом деле разобраться еще только предстоит.

И куда ни посмотри - все странные, простых людей нет. У Ульфа Старка не встретишь персонажей-статистов. Потому что, если хорошенько рассудить, то в жизни главных героев не существует. Человек существует не в вакууме, он неразрывно связан с другими людьми. Старк показывает, с какой неизбежностью дети впитывают мир, в котором растут. Они здраво оцениваю чудачества близких, но и любят за них же сильнее. Колесо времени не прекращает свой бег. Подростки присматриваются к родителям и прислушиваются к старикам, восхищаются и прощаются с ними, ощущая, что духовная связь не разорвется никогда. Наше прошлое живет в нас.

Поэтому Ульфа Старка интересует в первую очередь семья. Его занимают герои в повседневных декорациях. Это всегда дом, всегда населяющие его яркие и заметные личности. Точнее, это автор делает их заметными, потому что при такой увеличительной оптике, как у Старка, по-другому и быть не может.

Старк У. Мой друг Перси, Буффало Билл и я. / Пер. со швед. О. Мяэотс. - М.: Самокат, 2015. - 272с.

Разобравшись с корнями, он не забывает и о крыльях. Вне стен дома вотчина друзей, первых влюбленностей, авантюр и сумасбродства. «Да вы просто гениальные балбесы! - сказал он. Это была лучшая похвала на свете» («Мой друг Перси, Буффало Билл и я», «Самокат», 2016). Романтика, иногда переходящая в абсурд, юмор с оттенками сарказма. Старк отпускает своих героев в самые смелые приключения: спуститься с крыши по водосточной трубе, уплыть на автомобильной камере в открытое море, окунуться в ледяное озеро, затащить обитателя дома престарелых на дерево, организовать папе свидание вслепую.

Таков порядок вещей. Спокойствие не свойственно нашему миру. «И вот случилось [божественному чудаку] в спешке создать такое небесное царство, где всё чисто и гладко, без сучка без задоринки, где всё по полочкам разложено раз и навсегда. От этакой чинности он быстро скис, и его потянуло на приключения. Вот он и придумал маленьких озорных демонов, которые только и делают, что проказничают да ставят всё на земле с ног на голову, чтобы нам, людям, веселее жилось у нас внизу и чтобы Создателю было о чём судачить у себя на небесах» («Чудаки и зануды» - «Самокат», 2008).

Старк У. Георгий и дракон. / Пер. со швед. О. Мяэотс. - М.: Белая ворона, 2017 - 78 с.

Вот почему вокруг нас все шатко. Но Старк восхищается этим, он благодарен за то, что у человека есть возможность не жить жизнью зануд. И об этом тоже говорится в его книгах не раз. Еще в них задается верная траектория, ведущая через зыбкие житейские пески - «Слушай свое сердце» («Георгий и дракон», «Белая ворона», 2017). Эти слова стали последним наставлением Ульфа Старка.

О том, что в издательстве «Белая ворона» выходит новая книга писателя, стало известно почти одновременно с сообщением о его кончине. Грустное совпадение помогает рассмотреть еще более глубокий символизм в без того аллегорическом сюжете. Сказка-притча «Георгий и дракон» выросла из жития великомученика Георгия Победоносца. Старк существенно переработал легенду, в его руках она превратилась сказку про юношу Георгия, покинувшего отчий дом в поисках судьбы.

В пути Георгий трижды повстречал людей в нужде и всякий раз, слушая свое сердце, помогал им в ущерб себе. Все так же по зову судьбы он сражается с кошмарным драконом, защищая красивейшую из принцесс. Но главную победу Георгий одерживает, когда ставит счастье возлюбленной выше собственной любви. Он благородно отказывается от полагающейся победителю руки королевской дочери и половины королевства в пользу бедного скульптора, которого красавица любит больше жизни. Прислушиваться к советам своего сердца порой горько, но что поделать, оно единственный верный советчик.

Хорошее напутствие от большого писателя. И приход его к нам не случаен. А вот то, что рядом с именем Ульфа Старка теперь приходится ставить глаголы в прошедшем времени, кажется нелепой ошибкой. И небольшое утешение можно найти лишь в богатой библиографии писателя. Многие книги еще ждут русского перевода, а мудрые места - зачитывания до дыр...