Стихи признание в любви. Я променял жену на молодую девушку и теперь живу как в тюрьме Красивые стихи признание в любви

Биение сердца наполнилось счастьем,
И спутались мысли и в горле комок…
Хочу я в порыве безудержной страсти
Сказать, что люблю тебя, нежный цветок!

Я знаю, что чувства горячего пламень
Влюбленным однажды отдал Валентин,
И верю, что эта любовь между нами
Достигнет заоблачных неба вершин.

Непогоды и невзгоды
Мне с тобою не страшны!
Мне в любое время года
Снятся красочные сны!

Обниму тебя, любимый,
И скажу тебе о том,
Что с тобой я - под защитой,
Под зонтом и под щитом.

Я сражен был тобой в первый вечер -
Сердце ухало гулко в груди,
Ждал в смятении взгляда при встрече,
Телефон попытался найти.
Представлял поцелуи, свиданья,
По душам разговор тет-а-тет,
Ведь прекрасней, нежнее созданья
Для меня, мое солнышко, нет!

Как цветок нежный тянется к свету,
Меня тянет все время к тебе.
Я люблю. И ты знаешь об этом.
За тебя шлю спасибо судьбе.

Для меня ты мой рай и отрада.
За тебя все на свете отдам.
Я люблю. И других мне не надо.
Ведь любовь неподвластна годам.

Ты моё солнце в поднебесье,
Ты моё счастье без конца.
Я так люблю тебя! Мы вместе,
И бьются в унисон сердца.

Мы так легко с тобой взлетаем,
Над городскою суетой.
В волнах любви мы просто таем,
В блаженстве, потеряв покой.

Кричу «Люблю!» и не стесняюсь,
Пусть все услышат, что люблю!
Перед тобой я преклоняюсь -
И целый мир тебе дарю!

Этой ночью лунной
Я пишу письмо.
Звенят счастья струны,
А на душе тепло.

Ведь хочу поведать,
Честно, не тая,
Что во всей Вселенной
Лучше нет тебя.

Ты как лучик солнца,
Среди серых туч,
Рядышком с тобою
Я всегда смеюсь.

Счастьем наполняются
Мысли и мечты,
Все вокруг меняется,
Когда рядом ты.

Ловлю твое дыхание
И каждый вздох ловлю;
И, знаешь, понимаю,
Что я тебя люблю!

Признание любви стихами до слез

Я люблю тебя очень, слышишь?
Без тебя не могу, понимаешь?
Еле слышно во сне ты дышишь,
Когда крепко к себе прижимаешь.

Я с тобой навсегда, ты мне веришь?
Мой родной и любимый, ты знаешь?
Быстро страхи мои ты развеешь,
Как никто ты меня утешаешь.

Ты мне скажешь, что любишь, скажешь?
Поцелуешь меня и обнимешь?
Мне расскажешь, о чём ты мечтаешь?
Ты меня никогда не покинешь?

Ты, как солнышко утром, смеешься,
Так что целому миру тепло.
Потому-то мне все удается,
Что весь день от улыбки светло!

Будто снег, я растаю от ласки…
И от теплых весенних лучей
Превращаюсь внезапно, как в сказке,
В жизнерадостный звонкий ручей!

Моя любовь к тебе - почти искусство,
Желание творить и созидать,
Глубокие и пламенные чувства
В твоем сердечке трепетном рождать.
Я счастлив, но порой не понимаю,
Я наяву с тобою или сплю,
Обворожительная, добрая, родная,
Как сумасшедший я тебя люблю!

Любовь приходит к нам порой внезапно,
Непредсказуема и ветрена она,
Но это чувство, безусловно, так приятно,
И романтично, словно юная весна.

Чувств от тебя я вовсе не скрываю,
Ведь так давно и страстно я тебя люблю,
Быть вместе я всегда с тобой желаю,
Чтоб светлой и волшебной сделать жизнь твою!

Хочу сказать, что я люблю
Быть может это и наивно,
Но без тебя жить не могу
Дышать и думать не привычно.

Хочу любить, страдать, мечтать,
Взлетать, летать и даже падать.
Обнять, держать, не отпускать
И целовать, ласкать, дышать!

С тобою солнце ярче светит,
Ведь в твоем сердце теплота,
И только ты на целом свете
Жизнь красишь в яркие цвета!

Когда ты рядом, так уютно,
В тебя влюбляюсь все сильней!
Тебя любить совсем нетрудно,
Ведь есть любовь в душе моей!

О, как же я тебя люблю!
Ты завладела мной всецело.
Я плохо ем, и плохо сплю,
Ты держишь сердце под прицелом.

Скорей хочу тебя обнять,
Погладить нежною ладонью.
И никуда не отпускать,
И окружить своей любовью!

Нежные признания в любви в стихах

Самое яркое чувство
Я посвящаю тебе.
В сердце моем не пусто,
Ты в нем теперь есть…

И на взаимность надеясь,
В том я тебе признаюсь,
Что в продолжение верю
И бесконечно люблю…

Люблю... В награду или в наказанье
Такой подарок мне дала судьба.
Прости за откровенное признанье:
Жизнь растеряла краски без тебя.

Тобой дышу! Мне это очень важно,
И рвутся чувства птицей из груди.
Живу тобой! В мой дом войди однажды
И никуда уже не уходи.

Что бы ни было в будущем с нами,
Мы не будет вдвоем грустить.
Мы лишь вместе с тобой годами
Будем нашу любовь хранить.

Вечность чувств - это наша награда,
Впереди у нас много лет.
И ни сплетни, ни козни, ни взгляды
Никаких не причинят бед.

И пускай завидуют все нам -
Нашей вечной огромной любви.
Пусть не будет вранья и измены,
А лишь нежный трепет в груди.

Может, это будет странным,
И тебя я удивлю.
Только я молчать не стану.
Знай же: я тебя люблю!

На свете есть разные страны,
Дороги, моря, города.
Там солнце и спеют бананы,
Меня же не тянет туда.

Над нашим же городом тучи,
И дождь вместо снега опять…
Но знаешь… что может быть лучше,
Чем вместе по лужам шагать!

Красивые стихи признание в любви

Я живу как в парении -
На едином дыхании,
А в душе - озарение,
А в глазах – о, сияние!

Я живу в обожании
И в немом восхищении,
Моя жизнь – вся признание:
Ты – моё вдохновение…

Я не боюсь тебе признаться,
Что ты – мое земное счастье,
Мой несравненный идеал,
Который я давно искал.

Я образ твой в душе лелею,
Тобою просто я болею
И по ночам уже не сплю…
Вот так вот я тебя люблю!

Любовь, так много в слове этом
Страданий, боли, радости и счастья.
И не найти мне точного ответа,
Чего же больше? Солнца иль ненастья?

Люблю, ни капельки не страшно
Признаться в чувствах, что в душе моей.
Дорога у любви порой опасна,
Но я рискну пройти по ней.

С тех пор, как мы с тобою повстречались,
То началась вся жизнь моя с нуля.
Не хочется теперь жить в одиночку,
Отныне все хочу делить на два!

Хочу с тобой встречать рассветы и закаты,
И радоваться солнечному дню.
Наверно, догадаться так не сложно,
Как сильно лишь тебя от сердца я люблю!

Мне о любви легко сказать,
Всё ясно ведь, как дважды два:
Твои глаза - мои глаза,
В моей руке - твоя рука.

Живя тобой, тобой дыша,
Тебе о чувствах говорю.
Ты моё сердце и душа.
Всё просто - я тебя люблю!

Связала нас невидимая нить,
Я не могу не думать о тебе.
Мне хочется отчаянно любить.
Подарок ты в моей судьбе.

Мне нравится с тобою быть,
И этому есть веская причина.
Тебя мне никогда не позабыть,
Ведь ты любимый мой мужчина!

Смс стихи признание в любви

Вижу сны о тебе - ты так прекрасна,
Что нежностью сердце мое распирает.
Смотрю на тебя, и становится ясно:
Быть рядом с тобою мне просто опасно -
Известно давно - красота убивает..

От улыбки просто таю
И тону в твоих глазах.
Я люблю тебя, желанный,
Ты со мною даже в снах.

Ты лучше ста, ты лучше миллиона,
И миллиарды блекнут пред тобой,
Хочу одним быть, самым главным,
Хочу быть вечно только твой!

Ты – коварный искуситель,
В плен навеки взял меня,
Я люблю тебя, красавчик,
Без ума я от тебя.

Ты боец и победитель,
Очень я горжусь тобой.
Я люблю тебя, мой милый,
Самый лучший, только мой.

Люблю! Ты для меня один, как солнце,
Всегда со мной, как в выси небеса.
И мое сердце радостно смеется,
Ведь ты помог поверить в чудеса!

Ты внимательный и страстный,
Очень я люблю тебя.
Чувствую себя желанной
Лишь с тобою рядом я.

Признание в любви трогательно в стихах

Люблю тебя! Моё желанье -
Чтоб ты любил меня всегда.
И это смелое признанье
Ты не отвергни никогда.

Хочу с тобой встречаться
Я каждый день - всё вновь,
И никогда не расставаться,
И чувствовать твою любовь!

Безумной, страстною любовью
Мой мозг отныне одержимый.
Она бежит по венам с кровью,
К сердцу, что жаждет быть любимым.

Прими признания вот эти,
Что предназначены судьбой.
Не отыскать на целом свете
Моей подобную любовь…

Открыть хочу тебе я душу,
Смогу, сумею, я не струшу,
С тобою связаны мечты,
Тебе я посвящаю мысли, сны.

Ты моя радость, постоянство,
С тобой хочу я просыпаться,
Тебя люблю я всей душою,
Вся жизнь наполнена тобою!

Тебе себя, да без остатка,
С тобой все будет сладко, гладко,
Тебе сегодня признаюсь,
С тобою быть всегда стремлюсь!

Я подарю тебе свою душу,
Взамен лишь попрошу твою,
Я обещаю, твой покой я не нарушу,
Я просто лишь тобой живу.

Я просто вижу в тебе смысл,
Ты откровенья для тебя,
Тебя я точно не обижу,
Не обижай и ты меня.

И только ты, без капельки сомнений,
Навеки ты любовь моя,
Не дам тебе пустых я обещаний,
Твоя поддержка, словно воздух мне нужна.

Ты - девушка прекрасней
И лучше всех на свете.
Луч солнца в небе ясный -
Напомнит что о лете.

Тебе хочу признаться
Я, не скрывая слов,
Что чувствую огромную,
Горячую любовь!

Душа моя к тебе стремится,
Как к солнцу тянется цветок,
И стоит лишь на миг проститься,
Крадётся к сердцу холодок,

Тоска сжимает в цепких лапах,
Так трудно без тебя дышать,
Ты моей жизни вкус и запах.
Никто не сможет помешать

Друг друга нам с тобой любить,
Дарить взаимно ласку, нежность.
Давай же будем мы хранить,
Огонь любви и нашу верность.

Не изменяй, любя! Еникеева Диля

ПРИЗНАТЬСЯ ИЛИ НЕ ПРИЗНАВАТЬСЯ?.

ПРИЗНАТЬСЯ ИЛИ НЕ ПРИЗНАВАТЬСЯ?.

Не обременяйте чистосердечным признанием чужую душу.

Я могу написать горы книг, призывая супругов не изменять друг другу, но сомневаюсь, что это поможет. Поэтому единственное, что я могу сделать, - дать совет, как уменьшить негативные последствия измены.

Для замужней женщины любовный роман имеет не только приятные стороны. Одно из негативных последствий - чувство вины.

Неверная женщина сознает, что у нее есть определенные обязательства перед мужем и детьми, которые она нарушила вместе с супружеской верностью, и это ее тяготит. Изменив мужу, она потом мучается угрызениями совести, не знает, как теперь вести себя с мужем, признаться в измене или носить эту тайну в себе, сознавая, что она обманывает мужа.

Она бросается в его объятия со словами:

Любовь моя, я во всем призналась мужу! Он очень доволен, что это ты. Говорит, что сильно беспокоился бы, если бы я попала в руки к какому-нибудь мерзавцу…

Анекдот

Если вас мучает чувство вины, и вы раздумываете, не облегчить ли душу признанием, то хочу привести слова одной умудренной опытом и в прошлом далеко не праведной женщины, которая имела немало любовников, но тем не менее, живет с мужем более полувека. Муж о ее неверности даже и не подозревает. Она учила свою дочь: “Никогда не признавайся мужу ни в чем. Даже если он застал тебя в постели с любовником, говори все, что угодно - упала, потеряла сознание; не помнила себя; не знаю, кто это такой, в первый раз его вижу; он меня заставил и взял силой; я спала, а он сам пришел и тому подобное, - но только не признавайся в измене. Муж поверит чему угодно, потому что ему хочется в это верить. Даже если он потом будет тебя терзать упреками и обещать, что все простит, если ты честно расскажешь, - ни в чем не признавайся. Дай ему возможность сделать вид, что он поверил твоей самой абсурдной лжи. Это позволит ему сохранить самоуважение и сохранит вашу семью”.

Муж жене:

- Дорогая, я бы никогда не хотел узнать, что ты мне изменяешь.

- Не волнуйся, милый, - успокаивает его жена. - Я никогда не признаюсь тебе в этом.

Анекдот

Надо сказать, немалая доля истины в этих словах есть. Это тот вариант, о котором говорят: “Ложь во спасение”.

Конечно, лгать нехорошо, кто ж будет с этим спорить, но разве вам никогда не приходилось кривить душой?

Если бы женщины всегда говорили только правду, жизнь стала бы или скучной, или наоборот, насыщенной конфликтами.

Женское искусство маленьких обманов, преуменьшений и преувеличений - настоящее искусство, которым в совершенстве должна владеть каждая уважающая себя женщина. Это помогает сохранить мир в семье и избавить себя и мужа от всевозможных, совершенно излишних огорчений.

Не ложь убивает любовь, а откровенность.

Человек, который требует правды, когда у него есть сомнения, жаждет услышать вовсе не правды со всеми ее подробностями, а как раз наоборот - опровержения своим сомнениям.

Пощадите своего мужа, раз вы уже и так считаете себя виноватой, нарушив супружескую верность, дайте ему надежду, что на самом деле все не так. Это на тот случай, если у мужа появились сомнения в вашей верности. А если он ни о чем не подозревает, - молчите, и пусть эта тайна умрет вместе с вами.

Совет адресован и женщинам, и мужчинам. Дайте супругу (супруге) надежду, отпирайтесь в любом случае, какие бы “убедительные” доказательства вашей неверности вам ни демонстрировали.

Женщина говорит мужу:

- Я не утверждала, что у твоего друга бородавка на члене. Я говорила, что это только на ощупь.

Анекдот

Даже у судей закрадываются сомнения, когда обвиняемый упорно твердит о своей невиновности, хотя все улики свидетельствую против него. Они думают: “А может быть, он действительно не виноват, может, следствие что-то упустило, может, мы не под тем углом рассматриваем улики, может быть, мы пристрастны и заведомо настроили себя на это неверный вывод?”

Виновен не тот, кто грешит, а тот, кто попадается.

Я не мог не признаться в душе, что поведение мое в Симбирском трактире было глупо, и чувствовал себя виноватым перед Савельичем. все это меня мучило. Старик угрюмо сидел на облучке, отворотясь от меня, и молчал, изредка только покрякивая. Я непременно хотел с ним помириться, и не знал с чего начать. Наконец я сказал ему: «Ну, ну, Савельич! полно, помиримся, виноват; вижу сам, что виноват. Я вчера напроказил, а тебя напрасно обидел. Обещаюсь вперед вести себя умнее и слушаться тебя. Ну, не сердись; помиримся».

Эх, батюшка Петр Андреич! - отвечал он с глубоким вздохом. - Сержусь-то я на самого себя; сам я кругом виноват. Как мне было оставлять тебя одного в трактире! Что делать? Грех попутал: вздумал забрести к дьячихе, повидаться с кумою. Так-то: зашел к куме, да засел в тюрьме. Беда да и только! Как покажусь я на глаза господам? что скажут они, как узнают, что дитя пьет и играет.

Чтоб утешить бедного Савельича, я дал ему слово впредь без его согласия не располагать ни одною копейкою. Он мало-по-малу успокоился, хотя все еще изредка ворчал про себя, качая головою: «Сто рублей! легко ли дело!»

Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. все покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону, и наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: «Барин, не прикажешь ли воротиться?»

Это зачем?

«Время ненадежно: ветер слегка подымается; - вишь, как он сметает порошу».

Что ж за беда!

«А видишь там что?» (Ямщик указал кнутом на восток.)

Я ничего не вижу, кроме белой степи да ясного неба.

«А вон - вон: это облачко».

Я увидел в самом деле на краю неба белое облачко, которое принял было сперва за отдаленный холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран.

Я слыхал о тамошних мятелях, и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно со мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силен; я понадеялся добраться заблаговременно до следующей станции, и велел ехать скорее.

Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла, и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег - и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась мятель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. все исчезло. «Ну барин», - закричал ямщик - «беда: буран!»…

Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом - и скоро стали.

- «Что же ты не едешь?» - спросил я ямщика с нетерпением. - «Да что ехать? - отвечал он, слезая с облучка; невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом. - Я стал было его бранить. Савельич за него заступился: „И охота было не слушаться“ - говорил он сердито - „воротился бы на постоялый двор, накушался бы чаю, почивал бы себе до утра, буря б утихла, отправились бы далее. И куда спешим? Добро бы на свадьбу!“ - Савельич был прав. Делать было нечего. Снег так и валил. Около кибитки подымался сугроб. Лошади стояли, понуря голову и изредка вздрагивая. Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь. Савельич ворчал; я глядел во все стороны, надеясь увидеть хоть признак жила или дороги, но ничего не мог различить, кроме мутного кружения мятели… Вдруг увидел я что-то черное. „Эй, ямщик!“ - закричал я - „смотри: что там такое чернеется?“ Ямщик стал всматриваться. - А бог знает, барин, - сказал он, садясь на свое место: - воз не воз, дерево не дерево, а кажется, что шевелится. Должно быть, или волк или человек.

Сторона ль моя, сторонушка,
Сторона незнакомая!
Что не сам ли я на тебя зашел,
Что не добрый ли да меня конь завез:
Завезла меня, доброго молодца,
Прытость, бодрость молодецкая
И хмелинушка кабацкая.

Старинная песня.


Дорожные размышления мои были не очень приятны. Проигрыш мой, по тогдашним ценам, был немаловажен. Я не мог не признаться в душе, что поведение мое в симбирском трактире было глупо, и чувствовал себя виноватым перед Савельичем. Все это меня мучило. Старик угрюмо сидел на облучке, отворотясь от меня, и молчал, изредка только покрякивая. Я непременно хотел с ним помириться и не знал с чего начать. Наконец я сказал ему: «Ну, ну, Савельич! полно, помиримся, виноват; вижу сам, что виноват. Я вчера напроказил, а тебя напрасно обидел. Обещаюсь вперед вести себя умнее и слушаться тебя. Ну, не сердись; помиримся». — Эх, батюшка Петр Андреич! — отвечал он с глубоким вздохом. — Сержусь-то я на самого себя; сам я кругом виноват. Как мне было оставлять тебя одного в трактире! Что делать? Грех попутал: вздумал забрести к дьячихе, повидаться с кумою. Так-то: зашел к куме, да засел в тюрьме. Беда да и только!.. Как покажусь я на глаза господам? что скажут они, как узнают, что дитя пьет и играет. Чтоб утешить бедного Савельича, я дал ему слово впредь без его согласия не располагать ни одною копейкою. Он мало-помалу успокоился, хотя все еще изредка ворчал про себя, качая головою: «Сто рублей! легко ли дело!» Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Все покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону и наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: — Барин, не прикажешь ли воротиться? — Это зачем? — Время ненадежно: ветер слегка подымается; вишь, как он сметает порошу. — Что ж за беда! — А видишь там что? (Ямщик указал кнутом на восток.) — Я ничего не вижу, кроме белой степи да ясного неба. — А вон — вон: это облачко. Я увидел в самом деле на краю неба белое облачко, которое принял было сперва за отдаленный холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран. Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно со мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силен; я понадеялся добраться заблаговременно до следующей станции и велел ехать скорее. Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло. «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!»... Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом — и скоро стали. «Что же ты не едешь?» — спросил я ямщика с нетерпением. «Да что ехать? — отвечал он, слезая с облучка, — невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом». Я стал было его бранить. Савельич за него заступился. «И охота было не слушаться, — говорил он сердито, — воротился бы на постоялый двор, накушался бы чаю, почивал бы себе до утра, буря б утихла, отправились бы далее. И куда спешим? Добро бы на свадьбу!» Савельич был прав. Делать было нечего. Снег так и валил. Около кибитки подымался сугроб. Лошади стояли, понуря голову и изредка вздрагивая. Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь. Савельич ворчал; я глядел во все стороны, надеясь увидеть хоть признак жила или дороги, но ничего не мог различить, кроме мутного кружения метели... Вдруг увидел я что-то черное. «Эй, ямщик! — закричал я, — смотри: что там такое чернеется?» Ямщик стал всматриваться. «А бог знает, барин, — сказал он, садясь на свое место, — воз не воз, дерево не дерево, а кажется, что шевелится. Должно быть, или волк, или человек». Я приказал ехать на незнакомый предмет, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу. Через две минуты мы поравнялись с человеком. — Гей, добрый человек! — закричал ему ямщик. — Скажи, не знаешь ли где дорога? — Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе, — отвечал дорожный, — да что толку? — Послушай, мужичок, — сказал я ему, — знаешь ли ты эту сторону? Возьмешься ли ты довести меня до ночлега? — Сторона мне знакомая, — отвечал дорожный, — слава богу, исхожена и изъезжена вдоль и поперек. Да, вишь, какая погода: как раз собьешься с дороги. Лучше здесь остановиться да переждать, авось буран утихнет да небо прояснится: тогда найдем дорогу по звездам. Его хладнокровие ободрило меня. Я уж решился, предав себя божией воле, ночевать посреди степи, как вдруг дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: «Ну, слава богу, жило недалеко; сворачивай вправо да поезжай». — А почему мне ехать вправо? — спросил ямщик с неудовольствием. — Где ты видишь дорогу? Небось: лошади чужие, хомут не свой, погоняй не стой. — Ямщик казался мне прав. «В самом деле, — сказал я, — почему думаешь ты, что жило недалече?» — «А потому, что ветер оттоле потянул, — отвечал дорожный, — и я слышу, дымом пахнуло; знать, деревня близко». Сметливость его и тонкость чутья меня изумили. Я велел ямщику ехать. Лошади тяжело ступали по глубокому снегу. Кибитка тихо подвигалась, то въезжая на сугроб, то обрушаясь в овраг и переваливаясь то на одну, то на другую сторону. Это похоже было на плавание судна по бурному морю. Савельич охал, поминутно толкаясь о мои бока. Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды. Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо, вероятно, знает по опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, несмотря на всевозможное презрение к предрассудкам. Я находился в том состоянии чувств и души, когда существенность, уступая мечтаниям, сливается с ними в неясных видениях первосония. Мне казалось, буран еще свирепствовал и мы еще блуждали по снежной пустыне... Вдруг увидел я вороты и въехал на барский двор нашей усадьбы. Первою мыслию моею было опасение, чтобы батюшка не прогневался на меня за невольное возвращение под кровлю родительскую и не почел бы его умышленным ослушанием. С беспокойством я выпрыгнул из кибитки и вижу: матушка встречает меня на крыльце с видом глубокого огорчения. «Тише, — говорит она мне, — отец болен при смерти и желает с тобою проститься». Пораженный страхом, я иду за нею в спальню. Вижу, комната слабо освещена; у постели стоят люди с печальными лицами. Я тихонько подхожу к постеле; матушка приподымает полог и говорит: «Андрей Петрович, Петруша приехал; он воротился, узнав о твоей болезни; благослови его». Я стал на колени и устремил глаза мои на больного. Что ж?.. Вместо отца моего вижу в постеле лежит мужик с черной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: «Что это значит? Это не батюшка. И к какой мне стати просить благословения у мужика?» — «Все равно, Петруша, — отвечала мне матушка, — это твой посажёный отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит...» Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать... и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах... Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: «Не бойсь, подойди под мое благословение...» Ужас и недоумение овладели мною... И в эту минуту я проснулся; лошади стояли; Савельич дергал меня за руку, говоря: «Выходи, сударь: приехали». — Куда приехали? — спросил я, протирая глаза. — На постоялый двор. Господь помог, наткнулись прямо на забор. Выходи, сударь, скорее да обогрейся. Я вышел из кибитки. Буран еще продолжался, хотя с меньшею силою. Было так темно, что хоть глаз выколи. Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка. Хозяин, родом яицкий казак, казался мужик лет шестидесяти, еще свежий и бодрый. Савельич внес за мною погребец, потребовал огня, чтоб готовить чай, который никогда так не казался мне нужен. Хозяин пошел хлопотать. — Где же вожатый? — спросил я у Савельича. «Здесь, ваше благородие», — отвечал мне голос сверху. Я взглянул на полати и увидел черную бороду и два сверкающие глаза. «Что, брат, прозяб?» — «Как не прозябнуть в одном худеньком армяке! Был тулуп, да что греха таить? заложил вечор у целовальника: мороз показался не велик». В эту минуту хозяин вошел с кипящим самоваром; я предложил вожатому нашему чашку чаю; мужик слез с полатей. Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В черной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нем был оборванный армяк и татарские шаровары. Я поднес ему чашку чаю; он отведал и поморщился. «Ваше благородие, сделайте мне такую милость, — прикажите поднести стакан вина; чай не наше казацкое питье». Я с охотой исполнил его желание. Хозяин вынул из ставца штоф и стакан, подошел к нему и, взглянув ему в лицо: «Эхе, — сказал он, — опять ты в нашем краю! Отколе бог принес?» Вожатый мой мигнул значительно и отвечал поговоркою: «В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком — да мимо. Ну, а что ваши?» «Да что наши! — отвечал хозяин, продолжая иносказательный разговор. — Стали было к вечерне звонить, да попадья не велит: поп в гостях, черти на погосте». — «Молчи, дядя, — возразил мой бродяга, — будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов. А теперь (тут он мигнул опять) заткни топор за спину: лесничий ходит. Ваше благородие! за ваше здоровье!» При сих словах он взял стакан, перекрестился и выпил одним духом. Потом поклонился мне и воротился на полати. Я ничего не мог тогда понять из этого воровского разговора; но после уж догадался, что дело шло о делах Яицкого войска, в то время только что усмиренного после бунта 1772 года. Савельич слушал с видом большого неудовольствия. Он посматривал с подозрением то на хозяина, то на вожатого. Постоялый двор, или, по-тамошнему, умет , находился в стороне, в степи, далече от всякого селения, и очень походил на разбойническую пристань. Но делать было нечего. Нельзя было и подумать о продолжении пути. Беспокойство Савельича очень меня забавляло. Между тем я расположился ночевать и лег на лавку. Савельич решился убраться на печь; хозяин лег на полу. Скоро вся изба захрапела, и я заснул как убитый. Проснувшись поутру довольно поздно, я увидел, что буря утихла. Солнце сияло. Снег лежал ослепительной пеленою на необозримой степи. Лошади были запряжены. Я расплатился с хозяином, который взял с нас такую умеренную плату, что даже Савельич с ним не заспорил и не стал торговаться по своему обыкновению, и вчерашние подозрения изгладились совершенно из головы его. Я позвал вожатого, благодарил за оказанную помочь и велел Савельичу дать ему полтину на водку. Савельич нахмурился. «Полтину на водку! — сказал он, — за что это? За то, что ты же изволил подвезти его к постоялому двору? Воля твоя, сударь: нет у нас лишних полтин. Всякому давать на водку, так самому скоро придется голодать». Я не мог спорить с Савельичем. Деньги, по моему обещанию, находились в полном его распоряжении. Мне было досадно, однако ж, что не мог отблагодарить человека, выручившего меня если не из беды, то по крайней мере из очень неприятного положения. «Хорошо, — сказал я хладнокровно, — если не хочешь дать полтину, то вынь ему что-нибудь из моего платья. Он одет слишком легко. Дай ему мой заячий тулуп». — Помилуй, батюшка Петр Андреич! — сказал Савельич. — Зачем ему твой заячий тулуп? Он его пропьет, собака, в первом кабаке. — Это, старинушка, уж не твоя печаль, — сказал мой бродяга, — пропью ли я или нет. Его благородие мне жалует шубу со своего плеча: его на то барская воля, а твое холопье дело не спорить и слушаться. — Бога ты не боишься, разбойник! — отвечал ему Савельич сердитым голосом. — Ты видишь, что дитя еще не смыслит, а ты и рад его обобрать, простоты его ради. Зачем тебе барский тулупчик? Ты и не напялишь его на свои окаянные плечища. — Прошу не умничать, — сказал я своему дядьке, — сейчас неси сюда тулуп. — Господи владыко! — простонал мой Савельич. — Заячий тулуп почти новешенький! и добро бы кому, а то пьянице оголелому! Однако заячий тулуп явился. Мужичок тут же стал его примеривать. В самом деле тулуп, из которого успел и я вырасти, был немножко для него узок. Однако он кое-как умудрился и надел его, распоров по швам. Савельич чуть не завыл, услышав, как нитки затрещали. Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком. Он проводил меня до кибитки и сказал с низким поклоном: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей». Он пошел в свою сторону, а я отправился далее, не обращая внимания на досаду Савельича, и скоро позабыл о вчерашней вьюге, о своем вожатом и о заячьем тулупе. Приехав в Оренбург, я прямо явился к генералу. Я увидел мужчину росту высокого, но уже сгорбленного старостию. Длинные волосы его были совсем белы. Старый полинялый мундир напоминал воина времен Анны Иоанновны, а в его речи сильно отзывался немецкий выговор. Я подал ему письмо от батюшки. При имени его он взглянул на меня быстро: «Поже мой! — сказал он. — Тавно ли, кажется, Андрей Петрович был еще твоих лет, а теперь вот уш какой у него молотец! Ах, фремя, фремя!» Он распечатал письмо и стал читать его вполголоса, делая свои замечания. «Милостивый государь Андрей Карлович, надеюсь, что ваше превосходительство»... Это что за серемонии? Фуй, как ему не софестно! Конечно: дисциплина перво дело, но так ли пишут к старому камрад?.. «ваше превосходительство не забыло»... гм... «и... когда... покойным фельдмаршалом Мин... походе... также и... Каролинку»... Эхе, брудер! так он еще помнит стары наши проказ? «Теперь о деле... К вам моего повесу»... гм... «держать в ежовых рукавицах»... Что такое ешовы рукавиц? Это, должно быть, русска поговорк... Что такое «дершать в ешовых рукавицах?» — повторил он, обращаясь ко мне. — Это значит, — отвечал я ему с видом как можно более невинным, — обходиться ласково, не слишком строго, давать побольше воли, держать в ежовых рукавицах. — Гм, понимаю... «и не давать ему воли»... нет, видно ешовы рукавицы значит не то... «При сем... его паспорт»... Где же он? А, вот... «отписать в Семеновский»... Хорошо, хорошо: все будет сделано... «Позволишь без чинов обнять себя и... старым товарищем и другом» — а! наконец догадался... и прочая и прочая... Ну, батюшка, — сказал он, прочитав письмо и отложив в сторону мой паспорт, — все будет сделано: ты будешь офицером переведен в *** полк, и, чтоб тебе времени не терять, то завтра же поезжай в Белогорскую крепость, где ты будешь в команде капитана Миронова, доброго и честного человека. Там ты будешь на службе настоящей, научишься дисциплине. В Оренбурге делать тебе нечего; рассеяние вредно молодому человеку. А сегодня милости просим: отобедать у меня». «Час от часу не легче! — подумал я про себя, — к чему послужило мне то, что еще в утробе матери я был уже гвардии сержантом! Куда это меня завело? В *** полк и в глухую крепость на границу киргиз-кайсацких степей!..» Я отобедал у Андрея Карловича, втроем с его старым адъютантом. Строгая немецкая экономия царствовала за его столом, и я думаю, что страх видеть иногда лишнего гостя за своею холостою трапезою был отчасти причиною поспешного удаления моего в гарнизон. На другой день я простился с генералом и отправился к месту моего назначения.