Фольклорно–сказочные мотивы в повести а.с. пушкина «капитанская дочка

Когда я прочел повесть «Капитанская дочка», то обратил внимание, что устное народное творчество повлияло на сюжет, стилистические особенности и язык произведения.

Эта повесть напоминает волшебную сказку: путь с испытаниями, чудесное спасение девушки, возвращение в родные края. Словно в сказке, Петр Гринев уехал из отчего дома. Испытанием для него послужила дальнейшая служба, встреча с Пугачевым. Гринев спас Машу и благополучно вернулся домой. Пушкин упоминает о русских народных песнях, о других фольклорных произведениях (сказке об орле и вороне). Даже своих героев Пушкин показывает, прибегая к фольклорным традициям. Пугачев показан словно народный богатырь: могучим, величественным. Под его защитой находятся и Гринев, и Маша Миронова.

Пушкин использует в качестве эпиграфов русские пословицы, строки из русских песен. Они звучат и в речи главных героев, которые заметно украшают ее. Пушкин показывает, что Пугачев любит песни своего родного края. Он поет и говорит о них вдохновенно, с любовью. В этой повести тесто переплетены фольклор, исторические особенности, традиции. Пушкин использовал эти средства для наилучшего раскрытия образов героев, сделал их более выразительными, запоминающимися.

Вклад Александра Сергеевича Пушкина в русскую литературу по-настоящему бесценен. Трудно найти другого такого писателя или поэта, который с невероятной точностью нарисовал бы полные и правдивые картины народной жизни, высветил великие исторические события, передал быт и нравы русского народа. Пушкин обладал особым, неповторимым поэтическим языком, который придавал еще большую яркость всем его произведениям - и поэзии, и прозе. Выдающейся заслугой великого мастера слова было широкое использование в его произведениях народного стиля, фольклорных мотивов, изображение народных традиций.

«Пушкин был первым русским писателем, который обратил внимание на народное творчество и ввел его в литературу, не искажая...» - писал А. М. Горький. Действительно, творчество А. С. Пушкина тесно связано с фольклором, наполнено мотивами народной поэзии.

Писатель высоко ценил народное творчество - песни, русские сказки, пословицы, поговорки. «Что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей. Что за золото!» - восхищался он. Потому Пушкин настойчиво призывал прозаиков и поэтов изучать фольклор, язык народной поэзии. Сам он глубоко изучал творчество русского народа и постоянно опирался на него в своих произведениях. В повести «Капитанская дочка» от каждой строчки, от каждого образа веет неприукрашенной народной традицией.

Национальный принцип, народность входят у писателя в сам метод художественного изображения, отражаются в характеристиках его персонажей, в их внешнем облике, в манере говорить, в поведении. Следуя народным сказаниям, рисует Пушкин в повести Емельяна Пугачева. Только в народных источниках предводитель крестьян воспринимался как «отец», заступник угнетенных; в народе его называли «красным солнышком» и чтили память о своем герое. Широко отразился в творчестве писателя также мир русских сказок. В повести «Капитанская дочка» А. С. Пушкин рисует образ Пугачева - русского богатыря, образ, своими корнями уходящий в многочисленные фольклорные персонажи. Здесь обращают на себя внимание и его пиры, и пословицы, широко используемые Пугачевым: «Долг платежом красен», говорит он Гриневу. Народна и сама его речь, полностью построенная на фольклорных элементах: «Уж не зазноба ли сердцу молодецкому?..»

На народных традициях созданы и другие образы повести: крепостного Савельича, с его исконно народной речью («Батюшка Петр Андреич... Свет ты мой»; «Вот тебе и государев кум! Из огня дав полымя...»), или Маша Миронова, строго соблюдающая все старинные традиции. Пушкин широко использует лексику и обороты народной разговорной речи, старинные изречения и языковое своеобразие культурной части русского общества своего времени. Его литературный язык отличается богатством словаря, простотой и доходчивостью, ясностью и точностью. По справедливому замечанию М. Горького, «Пушкин первый показал, как следует пользоваться речевым материалом народа, как надобно обрабатывать его».

Но больше всего народную атмосферу повести создают широко используемые писателем народные песни. Гармонично вплетается в дорожные размышления Гринева старинная песня:

Сторона ль моя, сторонушка,

Сторона незнакомая!

Что не сам ли я на тебя зашел,

Что не добрый ли да меня конь завез...

Народные песни часто поются и в окружении самого Пугачева. Так, перед походом он просит своих товарищей затянуть его любимую песню. И в собрании звучит старинный бурлацкий напев:

Не шуми, мати зеленая дубровушка,

Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати.

Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти

Перед грозного судью, самого царя...

Большинство эпиграфов к главам повести также являются пословицами, словами и куплетами из народных лирических или солдатских песен, например:

Береги честь смолоду (пословица - эпиграф ко всему произведению);

Как у нашей у яблоньки

Ни верхушки нет, ни отросточек;

Как у нашей у княгинюшки

Ни отца нету, ни матери.

Снарядить-то ее некому,

Благословить-то ее некому.

(свадебная песня - эпиграф к главе «Сирота»).

Характеризуя художественную манеру А. С. Пушкина, академик В. В. Виноградов отмечал: «Пушкин стремился к созданию демократического национально-литературного языка на основе синтеза книжной культуры литературного слова с живой русской речью, с формами народнопоэтического творчества... В языке Пушкина вся предшествующая культура русского художественного слова не только достигла своего высшего расцвета, но и нашла решительное преобразование».

Благодаря произведениям великого писателя народные традиции, народное творчество, русский фольклор долго будут жить в русской литературе.

Гинеева Баирма

В работе проанализированы фольклорно-сказочные мотивы повести "Капитанская дочка"

Скачать:

Предварительный просмотр:

МАОУ «Петропавловская средняя общеобразовательная школа №1»

Джидинский район

Республика Бурятия

Научно-практическая конференция «Шаг в будущее»

Секция: «Литература XIX век»

Тема: Фольклорно-сказочные мотивы в повести

«Капитанская дочка» А. С. Пушкина.

Выполнила: Гинеева Баирма,

ученица 9 «Г» класса

МАОУ «Петропавловская СОШ №1»

Научный руководитель:

Шестакова В.Н.,

Учитель русского языка и литературы

Петропавловка, 2013 г

План.

1. Вступление.
2. Основная часть

1. Роль фольклорных элементов в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»
2. Речь и образ Пугачева как показатель использования народнопоэтической основы
3. Странно-сказочные ситуации в повести
4. Использование сказочных элементов в повести
5. Народно-сказочная трактовка образов

1. Заключение.

Аннотация.

Данная работа посвящена анализу повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка» с точки зрения присутствия в ней фольклорно-сказочных мотивов. Ученица рассматривает речь и образ Пугачева как показатель использования народнопоэтической основы, говорит о странно-сказочных ситуациях в повести, анализирует Использование сказочных элементов в повести.

Введение.

«Капитанская дочка», созданная в 1836 году, стала своеобразным художественным завещанием Пушкина: она оказалась последним произведением поэта, опубликованным при жизни. В повести находят свое завершение и концентрированное выражение многие идейные и творческие искания пушкинской мысли 1830-х годов: роль народа и сильной личности в истории, историческая закономерность и этическая оправданность «бунта» и тесно с ней связанная проблема гуманизма, «милости к падшим» и многое другое.

Среди проблематики произведения, отражающей важнейшие стороны пушкинской реалистической эстетики, особое значение приобретает вопрос использования фольклорно-сказочных мотивов в повести.

Цель нашей работы : определить место и роль фольклорно-сказочных мотивов в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочку».

Задачи:

1. проанализировать речь героев повести
2. определить типичные черты героев с точки зрения фольклорно-сказочных мотивов
3. указать текстовую перекличку повествовательного стиля повести со стилем пушкинских сказок.

Гипотеза : если считать, что фольклор есть отражение восприятия народом действительности, то можем предположить, что именно через фольклор Пушкин пытался выразить такие важнейшие для него категории, как народность и историзм.

Объект исследования: повесть А.С.Пушкина «Капитанская дочка»

Предмет исследования: фольклорно-сказочные мотивы в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»

Актуальность нашей работы не подлежит сомнению, так как интерес к творчеству А.С.Пушкина постоянен, а фольклорные мотивы всегда занимали одно из ведущих мест в его творчестве и были источником вдохновения.

Основная часть.

В специальной литературе написано много работ, в которых говорится о том, что фольклор в художественной системе «Капитанской дочки» выступает на правах важнейшего идейно и стилеобразующего фактора.

Веселова Т.С., говоря о роли фольклорных элементов в поэтике «Капитанской дочки», полагает, что содержание фольклорного мира повести отнюдь не исчерпывается теми народно - поэтическими реалиями, которые непосредственно присутствуют в тексте. Она имеет в виду эпиграфы из народных песен, пословицы и поговорки в речи героев, калмыцкая сказка об орле и вороне, разбойничья песня «Не шуми, мати зеленая дубравушка…» и др. Все это так называемые факты явного, «чистого» фольклоризма, без учета которого невозможно понять ни смысл авторской позиции в «Капитанской дочке», ни сущность многих ее образов. Этот аспект фольклоризма пушкинской повести достаточно обстоятельно и глубоко обследован в пушкиноведческой науке и широко внедрен в практику школьного изучения повести.

Однако, в «Капитанской дочке» есть факты внутреннего, «скрытого» фольклоризма, обнаруживающее себя не только в собственно фольклорных реалиях, но и в своем стиле повествования, его сюжетно-композиционных приемах, складе мышления героев и – в конечном счете – авторском историческом мироощущении, авторском видении мира. Вывод Т. С. Веселовой справедлив: в «Капитанской дочке» фольклорные образы и мотивы, очевидно, нужно воспринимать на только как компоненты произведения, а как народно – поэтическую стихию, пропитавшую весь текст.

Действительно, «Капитанская дочка» вся именно пропитана народно-образной стихией художественного творчества. Наша задача почувствовать эту стихию, определить ее значение и место в системе историзма пушкинской повести, которое приблизит нас к пониманию роли фольклора в реалистическом методе А.С.Пушкина.

Присмотримся повнимательнее к речи Пугачева. Уже в самом стиле его фраз явно чувствуется аромат народно - поэтического слова:

- «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».

- «Кто из моих людей смеет обижать сироту?.. будь он семи пядей во лбу, а от суда моего не уйдет».

- «Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».

Везде отчетливо слышаться фольклорные интонации, носящий былинно-сказочный, легендарный оттенок. Причем достигается это Пушкиным не за счет приемов внешней стилизации, а в результате стремления выразить глубинные качества народного национального мышления через характерные особенности синтаксического, ритмико-интонационного и образного строя народной речи.

Поэт не делает народный язык архаичным, устаревшим, не пытается нарочито дополнить его диалектно-просторечной лексикой, Пушкин без нажима придает народно-разговорному стилю фольклорно-сказочный колорит. Этому способствуют народно - поэтическая лексика («красная девица», «сирота»), пословичные фразеологизмы («семи пядень во лбу», «ступай … во все четыре стороны»), а также интонация царского заступничества, мудрого великодушия, свойственная легендарно-героическому пафосу былин и волшебных богатырских сказок.

Согласно фольклорной традиции, разбойник – это не злодей, а мститель, карающий неправедных людей, защитник сирот. Сходную смысловую нагрузку получает в народной сказке и волшебный помощник. С легендами о Пугачеве как о народном царе-заступнике поэт во множестве вариаций встречался во время своего путешествия по Оренбуржью.

В «Капитанской дочке» все действительно совершается, как в сказке, странным, необычным образом. «Странное знакомство», «странная дружба», «странные происшествия», «странное сцепление обстоятельств» – вот тот далеко неполный перечень формул со словом «странный», которыми Гринев пытается охарактеризовать особенность своих отношений с «народным государем Пугачевым». Сказка могла подсказать Пушкину не только внешние черты, но и сам тип героя.

Гринев ведет «семейственные записки», отправляясь в дорогу, получает родительский наказ. О народнопоэтической основе наказа говорит и та пословичная форма, в которую он облекается: «Береги честь смолоду». В вихре исторического восстания он оказывается, побуждаемый, в конечном счете, личными причинами: Гринев ищет свою невесту – дочь казненного капитана Миронова, Машу.

Именно преломление социального через призму личных, частных интересов героя определяет сферу изображения действительности в народной волшебной сказке.

Сказка впервые открыла «большой» литературе ценность отдельной человеческой судьбы. Человек менее всего интересен сказке официальной, государственной стороной своей деятельности, герои привлекают сказку, прежде всего как обычные люди, подверженные гонениям, житейским неурядицам, превратностям судьбы. Характерно, что Маша в представлении Пугачева (на которое натолкнул Гринев) не дочь капитана правительственных войск, а своего рода невинно гонимая «сирота», которую «обижают». И Пугачев, подобно сказочному помощнику, едет выручать невесту, которую ищет Гринев. Таким образом, между Пугачевым и Гриневым в повести устанавливается неофициальный, человеческий контакт, на котором и основана их «странная дружба».

Сказочная ситуация дает героям возможность в отдельные моменты отступить от закономерной логики своего общественного поведения, поступать наперекор законам своей социальной среды, обращаясь к нормам общечеловеческой этики. Но сказочная идиллия рушится, как только «сирота», которую «спасал» Пугачев, в действительности оказывается дочерью казненного им Миронова. О резкой перемене настроения Пугачева красноречиво говорят его «огненные глаза», устремленные на Гринева. Суровая логика исторической реальности готова положить конец «странному согласию» между героями, но тут-то и проявилось истинное великодушие «народного царя».

Он оказался способен стать выше исторических интересов того лагеря, к которому сам принадлежит, истинно по-царски, вопреки всякой «государственной» логике, даруя Гриневу и Маше радость спасения и человеческого счастья: «Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай. Возьми себе свою красавицу; вези ее куда хочешь, и дай вам бог любовь да совет!»

Таким образом, Пугачев в конечном итоге довершает взятую им на себя роль сказочного спасителям «невинно гонимой» «сироты», внемля просьбе Гринева: «Доверши как начал: отпусти меня с бедной сиротою, – куда нам бог путь укажет».

Народно-сказочное по своим истокам признание ценности отдельной человеческой судьбы, сострадание к ее «малым», «низким» с точки зрения общественно-исторической необходимости заботам и потребностям, концепция подчеркнуто личного – не общественного – успеха человека – все это, уходящее своими корнями в народное мироощущение волшебной сказки, дает жизнь «странной дружбе» между Пугачевым и Гриневым в пушкинской повести. Их отношения завязываются не в пылу военных сражений, а на случайном перепутье, в случайной встрече (отсюда так велика роль случая в судьбе народно-сказочного героя), где официальная, ранговая этика поведения отступает на второй план; первостепенное значение приобретают здесь чисто человеческие, непосредственно контактные связи между людьми. «Заячий тулупчик» положил начало тем «странным» взаимоотношениям дворянина и бунтовщика, когда они оказались способными отказаться от свойственного каждому социального стереотипа мышления, подняться над жестокими законами этики своего социального круга.

При этом Пушкин не погрешил против исторической и художественной правды. «Странное согласие», достигнутое между Пугачевым и Гриневым, это не следствие произвольных утопических настроений автора повести. Оно потому и странное, что не устраняет объективного исторического противостояния социальных лагерей, которое осознается и художественно воплощается Пушкиным именно как объективное. Автор отчетливо видит неизбежность противостояния господ и народа, закономерно приводящее к бунту, которому дворянин Гринев дает выразительную оценку – «бессмысленный и беспощадный».

Важно подчеркнуть, что в трактовке характера Пугачева как милосердного, великодушного царя Пушкин опирался не только на сказочно-легендарную основу народно-поэтического мышления, но и на реальные историко-документальные факты. Как известно, поэт тщательно изучил весь «архив» «штаба» пугачевского восстания. Среди многочисленных документов внимание его, несомненно, привлекли так называемые «манифесты» Пугачева. В заглавном титуле одного из них содержится многочисленная автохарактеристика «крестьянского царя», в которой он себя именует как «российского войска содержатель и великого государя, и всех меньших и больших уволитель и милосердом сопротивникам казнитель, …меньших почитатель же, скудных обогатетель».

Строки о «милосердном сопротивникам казнителе» и «скудных обогатетеле», без сомнения, могли записать в художественную память автора «Капитанской дочки». От его острого взгляда, очевидно, не укрылось то обстоятельство, что в формулах, подобных вышеприведенной, отчетливо явилось сознательное желание Пугачева «подать» свою личность «мужицкого царя» в форме, наиболее близкой и понятной казацким массам, т.е. окрашенной в тона народно-поэтической образности, в своей основе сказочно-легендарной.

Ведь, согласно легенде о самозванстве, Пугачев был сродни тому меньшему крестьянскому сыну, который, сказочно преодолев все преграды, преобразился в чудесно-прекрасный облик понятного и близкого народу царя-батюшки, царя-заступника. В сознании казаков Пугачев как бы вышел из сказки и своею деятельностью продолжил эту сказку. Сказка заканчивается вступлением героя на царский трон. Пугачев-царь уже одним фактом своего реального существования обязан был оправдать чаяния широких народных масс, желавших увидеть конкретно-практическое осуществление своих сказочных идеалов.

Так легенда о самозванстве «мужицкого царя» органично вобрала в себя сказочное содержание, образовав в таком единстве стихию исторического миросозерцания народа, которая была почувствована Пушкиным и в исторических преданиях о Пугачеве, и в документально-биографических обстоятельствах его жизненной судьбы.

На момент формирования замысла «Капитанской дочки» приходится, как известно, период интенсивной работы Пушкина над созданием собственного сказочного цикла. Сказки для Пушкина были той творческой лабораторией, в которой он, постигая законы народно-сказочного мышления, подготавливал свои будущие формы литературного повествования, стремясь, по собственному признанию, выучится говорить по сказочному, но не в сказке. Этой способности Пушкин в полной мере достиг в «Капитанской дочке», чему ярким доказательством служит явная текстовая перекличка повествовательного стиля повести со стилем пушкинских сказок.

Сравним:

Таким образом, явные совпадения – еще одно доказательство тому, что народно-сказочное миросозерцания, представленное ситуацией благодарного помощника, послужило общей основой как для собственно сказочного творчества поэта, так и для сюжетно-образной ткани исторической повести.

Представляет интерес также и общность народно-сказочной трактовки образов. Пушкин подчеркивает в своих героях ту общую черту, которую он считал важнейшей особенностью народного национального характера. И старик Савельич, и Пугачев простодушны, их поступки основаны на естественном сердечном влечении, вступающем в противоречие с логикой здравого смысла, официально принятых норм и правил поведения.

Заключение.

Таким образом, рассмотрев некоторые моменты присутствия фольклорного начала в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка», мы пришли к выводу, что народнопоэтическое и, в частности, сказочное творчество необходимо было Пушкину для того, чтобы лучше понять склад национального характера народа, образ его исторического мышления. Особенности этого характера поэт стремился воплотить не только в конкретно создаваемых им образах, но и в целостном художественном мире своих произведений.

Пушкин стремился к тому простодушию, младенческой простоте восприятия действительности, которая свойственна именно народному взгляду на мир. Эту простоту, живую непосредственность взгляда на явление действительности увидел Пушкин и в народной волшебной сказке.

«Капитанская дочка» - качественно новый этап в использовании Пушкиным литературной и фольклорно-сказочной основы. Простодушный, неофициальный взгляд на вещи, подкрепляемый непосредственным присутствием сказочного стиля, диалектически соединен здесь Пушкиным с высотой собственного исторического мышления.

Таков один из аспектов «скрытого», внутреннего фольклоризма «Капитанской дочки».

Список использованной литературы.

1. Веселова Т.С. Тема мятежного народа и фольклор на уроках по повести «Капитанская дочка». М.: Просвещение, 2001
2. Лежнева А.А. Проза Пушкина. М., - 1980, с.257
3. Лотман Ю.М. Идейная структура «Капитанской дочки» Книга для учителя. М., - 1988, с.340
4. Мушина И.Е. Повесть Пушкина «Капитанская дочка». Комментарии. Л.: Просвещение, 1997, с. 186-190

Рецензия

Работа ученицы 9 «Г» класса Петропавловской средней общеобразовательной школы №1 Гинеевой Баирмы посвящена повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»

Ученица четко определила цель и задачи своего исследования. Она анализирует произведение с точки зрения отражения в нем фольклорно-сказочных мотивов, рассматривая речь героев (Пугачев, Савельич, Гринев), их типичные черты, находит примеры текстовой переклички повести «Капитанская дочка» со сказками Пушкина.

Ход работы подтверждает выдвинутую гипотезу: если считать, что фольклор есть отражение восприятия народом действительности, то можем предположить, что именно через фольклор Пушкин пытался выразить такие важнейшие для него категории, как народность и историзм.

Ученица приложил достаточно усилий, чтобы поставленная проблема была раскрыта полно.

Работа написана доступным для понимания языком. Примеры, представленные в работе, наглядно иллюстрируют положения, выдвигаемые Гинеевой Б.

Выводы, сделанные ученицей, аргументированы и точны.

Шестакова В.Н.,

Учитель русского языка и литературы.

ФОЛЬКЛОРНО–СКАЗОЧНЫЕ МОТИВЫ В ПОВЕСТИ А.С. ПУШКИНА «КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА»

Ивановская Юлия

класс 9 «Б»,МБОУ «СОШ № 37», г. Кемерово

Бондарева Вера Геннадьевна

научный руководитель,преподаватель русского языка и литературы, МБОУ «СОШ № 37», г. Кемерово.

«Капитанская дочка» ― вершинное произведение пушкинской художественной прозы ― была написана в тридцатые годы прошлого столетия, в эпоху мрачного николаевского царствования, за четверть века до отмены крепостного права. Стоит лишь мысленно представить себе те всеобъемлющие перемены, которые произошли за эти минувшие полтора столетия, как становится ощутимой «дистанция огромного размера», отделяющая нас, современников космической эры, от пушкинской неторопливой эпохи.

Чем стремительнее с каждым годом общественный и научный прогресс, тем труднее становится постигать в полной мере «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой» времен восстания Пугачева ― ведь между грозной крестьянской войной 1773―1775 годов и нашей современностью пролегло два столетия бурных исторических событий. Пушкин застал еще в живых некоторых очевидцев пугачевского движения, да и вся социальная структура общества оставалась при нем по существу прежней. Различные административные реформы, большинство из которых падает на царствование Александра I, не изменили социальной крепостнической сути царской России. По-прежнему остался неизменным политический строй страны, лишенной гражданских прав. Недаром призрак новой пугачевщины витал над николаевской Россией. Если бы «Капитанскую дочку» начали изучать в те годы, то вряд ли понадобился бы подробный комментарий: его заменяла сама жизнь, повторявшая в основных чертах социальные конфликты пугачевского движения.

Пушкин не злоупотреблял архаизмами. Однако в тексте его исторической повести мы встречаем много устаревших слов. Кроме того, некоторые слова и выражения, не перейдя в разряд архаизмов, изменили свой смысл, приобрели другие смысловые оттенки. Теперь многие страницы «Капитанской дочки» трудно понять без подробного общественно-исторического, бытового, лексического и литературоведческого комментария.

Поэтому необходимо не только внимательное прочтение художественной прозы Пушкина для эстетического наслаждения, но и для понимания исторических процессов невозвратно ушедшего времени. Когда читаешь произведение, обостряется интерес к вопросам истории, к бесконечно многообразным и сложным взаимоотношениям людей.

«Капитанская дочка», созданная в 1836 го­ду, стала своеобразным художественным за­вещанием Пушкина: она оказалась последним произведением поэта, опубликованным при его жизни. В повести находят свое заверше­ние и концентрированное выражение многие идейные и творческие искания пушкинской мысли 1830-х годов.

Среди проблематики произведения, отра­жающей важнейшие стороны пушкинской реа­листической эстетики, особое значение при­обретает вопрос о роли и месте в ней фоль­клорного начала, поскольку именно через фольклор Пушкин пытался в это время диа­лектически синтезировать такие важнейшие для него категории, как народность и исто­ризм.

О том, что фольклор в художественной си­стеме «Капитанской дочки» выступает на пра­вах важнейшего ее идейно- и стилеобразующего фактора, написано множество различ­ного рода работ.

Справедливо полагается, что содер­жание фольклорного мира повести не исчерпывается теми народно- поэтическими реалиями, которые непосредственно присут­ствуют в тексте, ―имеютс я в виду эпиграфы из народных песен, пословицы и поговорки в речи героев, калмыцкая сказка об орле и во­роне, разбойничья песня «Не шуми, мати зе­леная дубровушка...» и др. Все это так назы­ваемые факты явного, «чистого» фольклориз ма, без учета которых невозможно понять ни смысл авторской позиции в «Капитанскойдочке», ни сущность многих ее образов. Этот аспект фольклоризма пушкинской повести достаточно обстоятельно и глубоко обследован в пушкиноведческой науке.

Однако в «Капитанской дочке» есть факты внутреннего, «скрытого» фольклоризма, об­наруживающие себя не только в собственно фольклорных реалиях, но и в самом стиле повествования, его сюжетно-композиционных приемах, складе мышления героев ―и ―в ко­нечном счете ―авторском историческом ми­роощущении, авторском видении мира. В «Капитанской дочке» фольклорные образы и мотивы, оче­видно, нужно воспринимать не только как компоненты произведения, а как народно­поэтическую стихию, пропитавшую весь текст.

Действительно, «Капитанская дочка» вся пронизана народно-образной сти­хией художественного творчества. Помочь почувствовать эту стихию, определить ее значение и место в системе исто­ризма пушкинской повести ―важная задача, реше­ние которой приблизило бы нас к по­ниманию в той или иной степени роли фоль­клора в реалистическом методе Пушкина.

Присмотримся повнимательнее к речи Пу­гачева. Уже в самом ритмико-стилистическом рисунке его фраз явно слышатся народно-поэтические слова:

· «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».

· «Кто из моих людей смеет обижать си­роту? Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдет».

· «Казнить так казнить, миловать так ми­ловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».

Везде отчетливо слышатся фольклорные ин­тонации, носящие былинно-сказочный, леген­дарный оттенок. Причем достигается это Пуш­киным не за счет приемов внешней стилиза­ции, а в результате стремления выразить глубинные качества народного национального мышления через характерные особенности синтаксического, ритмико-интонационного и образного строя народной речи. А.С. Пушкин придает народно-разговорному стилю фольклорно-сказочный колорит. Этому способствуют народно-поэти­ческая лексика («красная девица», «сирота»), пословичные фразеологизмы («семи пядень во лбу», «ступай... на все четыре стороны»), а также интонация царского заступничества, мудрого великодушия, свойственная леген­дарно-героическому пафосу былин и волшебных богатырских сказок.

Согласно фольклорной традиции, разбой­ник ―это не злодей, а мститель, карающий неправедных людей, защитник сирот. Сход­ную смысловую нагрузку получает в народ­ной сказке и волшебный помощник. С леген­дами о Пугачеве как о народном царе-за­ступнике А.С. Пушкин во множестве вариаций встречался во время своего путешествия по Орен­буржью.

В «Капитанской дочке» все действительно совершается, как в сказке, странным, необычным образом. «Странное знаком­ство», «странная дружба», «странные происшествия», «странное сцепление об­стоятельств» ―вот тот далеко не полный пе­речень формул со словом «странный», кото­рыми Гринев пытается охарактеризовать осо­бенность своих отношений с «народным государем». Сказка могла «подсказать» Пушкину не только внешние, композиционные формы повествования, но и сам тип героя.

Гринев ведет «семейственные записки», от­правляясь в дорогу, получает родитель­ский наказ (о его народно-поэтической ос­новеговорит и пословичная форма: «Береги честь смоло­ду»), в вихре исторического восстания он оказывается, побуждаемый в конечном счете личными причинами: Гринев ищет свою невесту ―дочь казненного капитана Мироно­ва, Машу.

Именно преломление социального через призму личных, частных интересов героя оп­ределяет сферу изображения действительно­сти в народной волшебной сказке.

Сказка впервые открыла «большой» лите­ратуре ценность отдельной человеческой судьбы. Человек менее всего интересен сказ­ке официальной, государственной стороной своей деятельности, герои привлекают сказ­ку прежде всего как обычные люди, подвер­женные гонениям, житейским неурядицам, превратностям судьбы. Маша в представлении Пугачева (на которое натолк­нул его Гринев) не дочь капитана правитель­ственных войск, а своего рода невинно гони­мая падчерица, «сирота», которую «обижа­ют». И Пугачев, подобно сказочному помощ­нику, едет «выручать» невесту,которую «ищет» Гринев. Таким образом, между Пуга­чевым и Гриневым в повести устанавливается неофициальный, человеческий контакт, на ко­тором и основана их «странная дружба». Сказочная ситуация дает героям возможность в отдельные моменты отступить от законо­мерной логики своего общественного пове­дения, поступать наперекор законам своей социальной среды, обращаясь к нормам об­щечеловеческой этики. Но сказочная идиллия тут же рушится, как только «сирота», кото­рую «спасал» Пугачев, в действительности оказывается дочерью казненного им Миро­нова. О резкой перемене настроения Пуга­чева красноречиво говорят его «огненные глаза», устремленные на Гринева. Суровая логика исторической реальности готова поло­жить конец «странному согласию» между ге­роями, но тут-то и проявилось истинное ве­ликодушие «народного царя».

Он оказался способен стать выше истори­ческих интересов того лагеря, к которому сам принадлежит, истинно по-царски, вопреки всякой «государственной» логике, даруя Гри­неву и Маше радость спасения и человече­ского счастья: «Казнить, так казнить, жаловать, так жаловать: таков мой обычай. Возьми се­бе свою красавицу; вези ее куда хочешь, и дай вам бог любовь да совет!»

Таким образом, Пугачев в конечном итоге довершает взятую им на себя роль сказоч­ного спасителя «невинно гонимой» «сироты», внемля просьбе Гринева: «Доверши как на­чал: отпусти меня с бедной сиротою, ―куда нам бог путь укажет».

Народно-сказочное по своим истокам приз­нание этической ценности отдельной челове­ческой судьбы, сострадание к ее «малым» заботам и потребностям, концепция подчеркнуто личного ―не общественного ―успеха человека ―все это, уходящее своими корнями в народное миро­ощущение волшебной сказки, дает жизнь «странной дружбе» между Пугачевым и Гриневымв пушкинской повести. Их отношения завязываются не в пылу военных сражений, где общественно-историческая суть каждого человека до предела обнажена, а на случайном перепутье, в случайной встрече (отсюда так велика роль случая в судьбе народно-сказочного героя), где официальная этика поведения отступает на второй план; перво­степенное значение приобретают здесь чисто человеческие, непосредственные связи между людьми. «Заячий тулупчик» по­ложил начало тем «странным» взаимоотноше­ниям дворянина и Пугачева, когда они ока­зались способными отказаться от свойствен­ного каждому социального стереотипа мыш­ления, подняться над жестокими законами своего социального круга.

При этом Пушкин не идет про­тив исторической и художественной правды. «Странное согласие», достигнутое между Пу­гачевым и Гриневым, не следствие про­извольных построений автора по­вести; оно потому и странное, что не устраняет противо­стояния социальных лагерей, которое осозна­ется и художественно воплощается Пушкиным. Автор «Капи­танской дочки» отчетливо видит неизбежность противостояния господ и народа, закономер­но приводящее к бунту, которому дворянин Гринев дает выразительную оценку ―«бес­смысленный и беспощадный».

Важно подчеркнуть, что в трактовке харак­тера Пугачева как милосердного, великодуш­ного царя Пушкин опирался не только на ска­зочно-легендарную основу народно-поэтиче­ского мышления, но и на реальные историко-документальные факты. Как известно, поэт тщательно изучил весь «архив» «штаба» пуга­чевского восстания. Среди многочисленных документов внимание его, несомненно, при­влекли так называемые «манифесты» Пугачева. В заглавном титуле одного из них содер­жится многозначительная автохарактеристика «крестьянского царя», в которой он себя именует как «российского войска содержа­тель и великого государя, и всех меньших и больших уволитель и милосердой с опротивникам казнитель, меньших почитатель же, скудных обогатетель» .

Строки о «милосердом сопротивникам казнителе» и «скудных обогатетеле», без сомне­ния, могли запасть в художественную память автора «Капитанской дочки». От его острого взгляда, очевидно, не укрылось то обстоя­тельство, что в формулах, подобных выше­приведенной, отчетливо проявилось созна­тельное желание Пугачева «подать» свою личность «мужицкого царя» в форме, наибо­лее близкой и понятной казацким массам, т. е. окрашенной в тона народно-поэтической образности, в своей основе сказочно-леген­дарной. Ведь, согласно легенде о самозванст­ве, Пугачев был сродни тому меньшому крестьянскому сыну, который, сказочно пре­одолев все преграды, преобразился в чудес­но-прекрасный облик понятного и близкого народу царя-батюшки, царя-заступника. В сознании казаков Пугачев как бы вышел из сказки и своею деятельностью продолжил эту сказку. Сказка заканчивается вступлением героя на царский трон. Пугачев-царь уже одним фактом своего реального существова­ния обязан был оправдать чаяния широких народных масс, желавших увидеть конкретно-практическое осуществление своих сказочных идеалов. Так легенда о самозванстве «мужиц­кого царя» органично вобрала в себя сказоч­ное содержание, образовав в таком единстве стихию исторического миросозерцания наро­да, которая была почувствована Пушкиным и в исторических преданиях о Пугачеве, и в документально-биографических обстоятельст­вах его жизненной судьбы.

Народно-поэтическое и, в частности, ска­зочное творчество необходимо было Пушки­ну для того, чтобы лучше понять склад на­ционального характера народа, образ его ис­торического мышления. Особенности этого характера поэт стремился в последний пе­риод творчества воплотить не только в кон­кретно создаваемых им образах, но и в цело­стном художественном мире своих произве­дений.

На момент формирования замысла «Капи­танской дочки» приходится, как известно, пе­риод интенсивной работы Пушкина над соз­даниемсобственного сказочного цикла. Сказ­ки для Пушкина были той творческой лабо­раторией, в которой он, постигая законы народно-сказочного мышления, подготавливал свои будущие формы литературного повест­вования, стремясь, по собственному призна­нию, выучиться говорить по ―сказочному, но не всказке. Этой способности Пушкин в полной мере достиг в «Капитанской дочке», чему ярким доказательством служит явная текстовая перекличка повествовательного сти­ля повести со стилем пушкинских сказок. Возьмем, к примеру, «Сказку о рыбаке и рыбке». Можно сравнить:

1. «Сказка о рыбаке и рыбке»:

Рыбка: «Отпусти ты, старче, меня в мо­ре! //Дорогой за себя дам откуп п: // Откуп­люсь чем только пожелаешь».

Старик: «Бог с тобой, золотая рыбка! // Твоего мне откупа не надо; // Ступай се­бе в синее море, // Гуляй там себе на про­сторе».

2. «Капитанская дочка» (глава «Приступ»):

Савельич: «Отец родной!.. Что тебе в смер­ти барского дитяти? Отпусти его; за него тебе выкуп дадут».

Пугачев: «Казнить, так казнить, миловать, так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».

Таким образом, явные совпадения ―еще одно доказательство тому, что народно-ска­зочное эпическое миросозерцание, представ­ленное ситуацией благодарного помощника, послужило общей основой как для собствен­но сказочного творчества поэта, так и для сюжетно-образной ткани исторической пове­сти.

В 1830-е годы Пушкин стремился к тому простодушию, младенческой простоте вос­приятия действительности, которая свойствен­на именно народному взгляду на мир. Поэт пишет о «простодушии гения» (такой, по его представлению, гений Моцарта), об «иноче­ской простоте» исторических размышлений Карамзина, о «веселости» повестей Гоголя, «простодушной и вместе с тем лукавой. Пушкин прямо указывает на то, что в характере Пимена он отразил образ мыс­лей древнего летописца: «простодушие, уми­лительная кротость, нечто младенческое и вместе мудрое...» .

Эту простоту, живую непосредственность взгляда на явления действительности увидел Пушкин и в народной волшебной сказке. В прозе 1830-х годов отчетливо видны попытки писателя создать особую жанрово-стилевую общность. Существенное место в этой общности отводилось фольклорно-сказочной стилевой основе. Именно она, эта основа, чувствуется и в языке, сюжете «Повестей Белкина», композиционно объединенных об­разом простодушного рассказчика.

«Капитанская дочка» ―качественно новый этап в синтезировании Пушкиным литератур­ной и фольклорно-сказочной основы. Просто­душный, неофициальный взгляд на вещи, подкрепляемый непосредственными реминисценциями сказочного стиля, диалектически соединен здесь Пушкиным с высотой собст­венного исторического мышления. Очевидно, далеко не случаен тот факт, что в перечне статей, намечавшихся Пушкиным для журнала «Современник», названия «О Пугачеве» и «Сказки» стоят рядом.

Таков один из аспектов «скрытого», внут­реннего фольклоризма «Капитанской дочки».

Список литературы:

1. Всеволод Воеводин. Повесть о Пушкине. ― Л., 1966.
2. Повести о прозе / Шкловский В.Б. ― М.: Т. 2. ― М.: художественная литература, 1966. ― с. 463
3. Пушкин А.С. избранные сочинения / Сост. Н.А. Чечулина ― СПБ.,1968
4. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений том четвертый ― Красноярск: «Универс», ПСК «Союз», 1999.
5. Светлое имя Пушкин / Сост., коммент. В.В. Кунина. ― М.: Правда; 1998. ― с. 606
6. Синявский А. (Абрам Терц) Путешествие на Черную речку. ― М., 2002
7. Смольников И.Ф. Путешествие Пушкина в Оренбургский край / Смольников И.Ф. ― М.: Мысль,1991. ― с. 271
8. Социальный протест в народной поэзии. Русский фольклор / Ред. А.А. Горелов ― Л.: «Наука», 1975.
9. Судьба Пушкина: роман ― исследование / Б. Бурсов. ― СПБ.: Сов. писатель, 1986. ― с. 512
10. Читая Пушкина / Вс. Рождественский ― СПБ.: Дет. Литература, 1962. ― с. 188