Кино действительно важно, поскольку наглядно показывает менталитет страны, снявшей его. Кино — это огромный чемодан, в который то или иное государство запихивает свои взгляды, ценности, культурные наследия, свои идеалы, страхи, философию, теорию и практику и много чего другого, и отправляет этот чемодан по разным странам, чтобы другие заглянули в него и что-то поняли об отправителе. Вот если подойти с этой точки зрения к фильму «Американская готика». А фильм сам подзывает подойти к нему именно с такой точки зрения, поскольку в самом названии вынесено имя отправителя. Так вот, менталитет страны раскрывается полноценно. И в сравнении с нашим менталитетом, русским, сибирским, возникает чувства противоречия и, к сожалению, непринятия.

Шесть человек, шесть молодых людей прибывают на остров, пятеро из которых отыскивают дом и заходят в него. Не проходит и пяти минут, как ребята включают граммофон, влазят в чужой шкаф, достают одежду, напяливают на себя и в этом виде танцуют. Когда появляются хозяева, красной линией разговора людей становится — если хотите мы можем заплатить за причинённые неудобства. Вот он первый пунктик. «Мы американцы. Мы можем вести себя так, как захотим. От любых моральных раскаяний нас уберегают деньги и деньгами мы решаем все проблемы. Мы можем бедокурить сколько угодно и где угодно, потому что мы, американцы, хозяева везде».

Пожилая пара принимает у себя гостей и кормит их. Представьте, когда нужно приготовить еды не на двух человек, а на семерых. То есть хозяйка должна сготовить очень много еды, чтобы прокормить всех. Чем благодарят гости? Одна деваха, не спросясь разрешения, не сомневаясь в резонности и правильности своего поступка, достаёт сигарету и закуривает. Прямо за обеденным столом на кухне, где сидят хозяева, где стоит еда. Это нормально? Но она же американка. Она будет курить там, где она этого захочет. Когда хозяин делает ей замечание, она с недовольным видом уходит. Американцам нельзя делать замечания, они этого не терпят. Они слишком важны, чтобы им делать замечания. Да, деваха уходит, но спустя некоторое время она бросает окурок во дворе. В чистом дворе, за которым так следят хозяева, деваха смело бросает бычок. Потому что её обидели и она будет мелко пакостить, потому что она американка.

Идём дальше. Все поели, все сытые. Что делают молодые люди, когда их любезно накормили? Правильно, идут по своим делам. Всё-таки мы, русские, у нас где-то сохранилась ещё мораль, правило поведения в гостях. Особенно, если у нас сломался транспорт и люди нас накормили и приняли к себе. Никто не поинтересовался, не нужно ли помочь помыть посуду, может оказать помощь по дому. Пять здоровых парней и девок после еды идут гулять, сидеть в беседке, курить. И никто не предложил помощь хозяевам. Хозяевам немолодым. Хозяевам, на плечах которых огромный дом, где они делают всё своими руками, потому что нет электричества. Когда Джефф встречает хозяина, который что-то пилит, Джефф не сказал «может вам помочь?», нет, он спокойно поговорил с дедушкой и ушёл. Здоровый парень, которого накормили и приютили. Это у них менталитет такой? Для американцев это нормально? Я просто понять этого не могу. Причём нам ведь не показывают гопников. Нет, все люди взрослые, хорошо одетые, судя по всему, образованные. Получается, что та или иная национальность может легко заменить необразованность, плохое воспитание другой национальности? Представляю себя на их месте. Неужели после такого гостеприимства и помощи, я не предложу свою помощь. Неужели русские люди повели бы себя так же? Да у нас в России Кавказ, Бурятия, Азиатские республики, где законы гостеприимства и законы этикета чуть ли не на первых позициях. У нас в генах ходить друг другу в гости и принимать гостей. И вот такого свинства, которое продемонстрировали американцы, я понять не в силах.

Именно поэтому с первых минут я хотел, чтобы всю эту молодёжь покоцали. Я не знал, что или кто их будет коцать. Жанр фильма — ужасы и триллер, но раз в таком жанре шесть человек куда-то едут, по закону коцать будут именно их.

И всё было бы отлично, если бы их покоцали и после этого пошли титры, но авторы явно перебредили в последние минут 20 фильма. Закрутили новый сюжет, абсолютно убогий, глупый и наивный. Этот виток событий я еле-еле дотерпел до конца.

Фильм не оставил равнодушным. Фильм показал натуру среднестатистических молодых американских парня и девушки. Но шедевром назвать этот фильм явно не получится. Концовка убога.

Александр Генис: Марина Ефимова познакомит наших слушателей с автором самой знаменитой картины в Америке, которой сейчас любуются ньюйоркцы.

Марина Ефимова: В Нью-Йорке, в музее Уитни проходит выставка художника Гранта Вуда, жившего и творившего в первой половине 20-го века.

Грант Вуд – не самый известный американский художник. Более того, его искусство до сих пор остается спорным – во всяком случае, по мнениям критиков и историков искусства, – и его репутация вот уже почти столетие перемещается то на дно американской живописи, то на ее вершину. Полагаю, что многие наши слушатели не знают работ Вуда, но одну его картину видели все. Она называется "Американская готика", и на ней изображена фермерская немолодая пара с вилами на фоне типичного американского дома с готической башенкой. Картина написана в 1930 году, и с тех пор только "Джоконду" репродуцировали, копировали, пародировали и обыгрывали чаще, чем эту картину. Она даже была изображена на марке в Арабских Эмиратах. Журналист Джеффри О’Брайен пишет в статье "Полиморфный рай" в "Нью-йоркском книжном обозрении":

​Диктор: "Картина “Американская готика “изображена на мемориальной стеле штата Айова, превращена в скульптуру для калифорнийского Музея восковых фигур и сделана заставкой к фильму ужасов 1988 года (с тем же названием). А интернет – бездонный кладезь пародий на нее, реклам и карикатур: пару фермеров подменяли собаками, кошками, Микки и Минни Маусами, куклами Барби и Кеном, президентскими парами Клинтонов и Обамы, однополыми парами, парами нищих стариков, зомби, психов и тысячами других персонажей".

Марина Ефимова: "Американская готика" стала неофициальным символом Америки, для одних – пуритански серьезным, для других – любовно насмешливым, для третьих – обидно саркастическим.

Практически все картины Вуда – это пейзажи его родного штата Айова и портреты его друзей и соседей (на картине "Американская готика", например, изображены сестра художника и его дантист). Если говорить упрощенно, то стиль Гранта Вуда близок к примитивистам, но это сравнение касается только формы предметов на его картинах: кроны деревьев – шарики, холмы – полукруги, подчеркнуто геометрическими линиями изображены борозды на полях, стога сена, дороги, горизонт. Но если говорить о красках, то тут простая техника примитивистов уступает место скрупулезной, ма стерской технике немецких художников конца 15-го – начала 16-го веков: Мемлинга и Дюрера. И это неожиданное сочетание завораживает – как волшебство.

Биография Гранта Вуда не дает объяснения этому удивительному и редкостному художественному симбиозу, но дает хронологию его возникновения. Вуд родился и вырос в Айове. С мальчишеских лет он был известным местным ремесленником и художником (вполне реалистичным): он оформлял дома и ресторанчики своего родного городка Сидер-Рэпидса и получал за свои картины и поделки призы на осенних штатных ярмарках. Он был человеком со странностями – с трудом смотрел людям в глаза, не мог спокойно стоять на месте и всегда раскачивался из стороны в сторону, а говорил с трудом – как школьник, который читает по слогам. Но при этом он был деятелен и целеустремлен в одном своем рвении – учиться живописи у мастеров. Однажды во время школьных каникул он уехал в Миннеаполис с 15 долларами в кармане, зная лишь имя учителя, у которого хотел заниматься. И нашел его. Правда, денег хватило на неделю занятий. В начале 1920-х годов, когда Гранту было уже под 30, он на таких же птичьих правах отправился в Париж. Об этом рассказывает в интервью историк искусств Сью Тэйлор:

Диктор: "Он был изобретательным бедняком. Вдвоем с другом – художником Коуном - они ночевали в общежитиях, зарабатывали чем придется, питались чем бог пошлет, словом, жили так, как живут студенты в Париже. Там он писал, подражая импрессионистам, однако настолько профессионально, что добился персональной выставки в маленькой, но престижной парижской галерее. Правда, успеха не имел. Его парижские работы сейчас находятся в частных коллекциях".

После Парижа Грант Вуд неузнаваемо преобразился: он стал смотреть в глаза собеседникам и свободнее говорить. Его студия над гаражом превратилась в клуб, где собирались местные художники и бизнесмены, коллекционеры и актеры городского театра. Но об уроках Парижа сам художник писал:

Диктор: "Я, было, поддался идее молодых французов: сидеть в "Ротонде" и ждать вдохновения. Но потом признался себе, что мне лучшие идеи приходили тогда, когда я доил коров. И я вернулся в Айову".

Марина Ефимова: Вернулся в прямом и переносном смысле: парижский импрессионизм с Айовой Гранта Вуда не вязался. Пожалуй, главное, что Грант вывез из Парижа, – широта взгляда, способность посмотреть на свой родной мир со стороны. В его сыновней любви к Айове появилась ирония, но он еще не нашел способ ее выразить.

Преображение началось (даже, лучше сказать, случилось) за 13 лет до смерти художника – когда ему было 37 лет. Власти городка Сидер-Рэпидс заказали Вуду витраж для Сити-холла, и изготавливать его художник в 1929 году поехал в Мюнхен, где работали лучшие мастера. И там, в Старой Пинакотеке он увидел картины Дюрера и Мемлинга. Биограф Вуда Даррел Гервуд писал в книге "Художник из Айовы":

Диктор: "Он увидел то, чего годами мечтал добиться сам: картины, созданные не под влиянием взрыва эмоций, а задуманные и терпеливо выписанные осторожными, неторопливыми мастерами, наносящими мелкими кистями бесконечные слои почти прозрачных красок, мастерами, влюбленными в детали не меньше, чем в общую идею. В Германии Вуд открыл для себя и современных немцев, прежде всего Отто Дикса с его четкой детализированной живописью, ушедшей от драматической небрежности экспрессионизма. Он часами наблюдал за работой художников-копиистов, использовавших технику мастеров Ренессанса, и, как губка, впитывал в себя оба стиля – старых и современных немецких мастеров. Это был сильнейший толчок для развития его собственного стиля".

Марина Ефимова: Первой была картина "Стоун-Сити". В ней уже видны круглые холмы; четкие, словно на моделях, домики; шарики деревьев, ровные, как по линейке, ряды посадок, лекала дорог и при этом – фантастической интенсивности и глубины цвет, особенно зеленый. Такое преображение живописи Вуда было для его обычных зрителей и покупателей – не в коня корм. Биограф пишет:

Диктор: "На выставке в Айова-Сити посетители реагировали неуверенно. Вуд подошел к фермеру, который долго стоял, качая головой, перед картиной "Молодая кукуруза". Тот повернулся к художнику и сказал укоризненно: "Разве кукуруза вырастет на таком крутом склоне? За этот участок я бы не дал и 35 центов за акр".

​Марина Ефимова: Художник Грант Вуд, каким мы его теперь знаем, появился в короткий период между 1930-м и 1935-м годами. 1930-й – год создания "Американской готики". Она была выставлена в главном чикагском музее – "Институте искусств" и, как говорится, в одну ночь сделала Вуда знаменитостью. В 1931 году появилась вторая по популярности его картина – "Ночная скачка Поля Ревира" (гонца, проскакавшего галопом в ночь на 18 апреля 1775 года от Бостона до Лексингтона, предупреждая всех о приближении англичан). На картине Вуда Ревир мчится на лошадке, списанной с деревянной игрушки. Домики, из которых выскакивают люди в ночных рубашках, театрально освещены... белая лента дороги вьется, как на иллюстрации к детской сказке. Да и все настроение картины – тревожно сказочное. Вуд отыскал свой секрет – он наполнил эмоциями геометрию. Но большинство критиков отнеслись к работам Вуда свысока. По словам профессора Тэйлор:

Диктор: "Одни критики отнесли его к так называемым художникам-регионалистам с их домашней, по преимуществу реалистической, по преимуществу патриотической, чугунно-серьезной живописью. Эти критики упрекали Вуда в отсутствии в его картинах реализма и отражения правды жизни, то есть Великой депрессии. Критики университетские отдавали предпочтение авангарду и абстракционизму. Для них Вуд был деревенщиной, чьи картины хороши только для провинциальных антикварных лавок".

Марина Ефимова: У Вуда даже появился личный враг – профессор Хэрстон Джонсон, написавший в статье 1942 года, что прилизанный национализм Вуда напоминает стиль, одобренный нацистами. Смерть от рака поджелудочной железы, унесшая Вуда в том же 1942 году, спасла его от многих унижений.

Только в 1980-х годах, когда увлечение авангардом увяло, вспомнили странного "художника из Айовы" – благодаря работам искусствоведа Ванды Корн. Но нынешняя выставка в музее Уитни в Нью-Йорке снова вызвала споры. Автор статьи об этой выставке – Джеффри О’Брайен – честно признается:

Диктор: "Я не знаю, как воспринимать и куда отнести "Американскую готику". И думаю, что я не одинок. Что за люди эти двое? Что подразумевал автор? В 1930 году картина покорила зрителей неожиданностью плаката, но критики и тогда настолько по-разному ее воспринимали, что даже впадали в крайности. Да и остальные работы Вуда никогда не рождали единодушия. В 1983 году Хилтон Крэймер написал, что стога сена на картинах Вуда "безупречны, как марципаны". Клемент Гринберг назвал Вуда "одним из самых заметных вульгаризаторов нашего времени". Питер Шилдал в рецензии на нынешнюю выставку в Уитни предлагает использовать картины Вуда в качестве задников для диснеевских фильмов. "Их никак нельзя принять за натуральные пейзажи, – пишет критик, – но они излучают радостное ощущение. Это какой-то полиморфный рай, растительность иных планет".

Марина Ефимова: Действительно, на картинах Вуда – некий идеальный, но и тревожный мир – скорее, не мечта, а странный, непредсказуемый сон. В этих пейзажах нет примет его времени – тракторов и машин, только лошади, плуги – видение 19-го века. Лишь на одной картине изображены автомобили. Она называется "Смерть на Ридж-Роуд". Безлюдная сцена после аварии: ярко-зеленое поле, черный, вставший на дыбы грузовик, красный легковой автомобиль с выпученными фарами – совершенно трагическая вещь.

Грант Вуд умер на пороге нового этапа творчества. В 1940–41-м годах он сделал 4 зимних пейзажа. Два из них незабываемы (оба черно-белые): "Январь" – с рядами занесенных снегом скирд кукурузной соломы, смутно напоминающих японскую живопись. И "Февраль" – литография на камне: по ночному снегу к колючей проволоке ограды приближаются три черных лошади – трагические, как сама смерть.

"Американская готика" - картина американского художника Гранта Вуда, созданная в 1930 году. Один из самых узнаваемых образов в американском искусстве XX века.

На картине изображён фермер с дочерью на фоне дома, построенного в стиле плотницкой готики. В правой руке у фермера вилы, которые он держит в крепко сжатом кулаке так, как держат оружие. Вуду удалось передать непривлекательность отца и дочери — плотно сжатые губы и тяжёлый вызывающий взгляд отца, его локоть, выставленный перед дочерью, её стянутые волосы лишь с одним свободным локоном, чуть повёрнутая в сторону отца голова и глаза, полные обиды или возмущения. Дочь одета в типичный для Америки XIX века передник, а швы на одежде фермера напоминают вилы в его руке. Контур вил можно увидеть и в окнах дома на заднем плане. За спиной женщины видны горшки с цветами и шпиль церкви вдалеке, а позади мужчины стоит амбар. Композиция картины напоминает американские фотографии конца XIX века.

В 1930 году в городе Элдон штата Айова Грант Вуд заметил маленький белый домик в стиле плотницкой готики. Он захотел изобразить этот дом и людей, которые по его мнению могли бы в нём жить. Сестра художника Нэн послужила моделью для дочери фермера, а моделью для самого фермера стал Байрон МакКиби (Byron McKeeby ), зубной врач художника из города Седар-Рэпидз (Cedar Rapids ) в штате Айова. Вуд писал дом и людей по-отдельности, сцены, как мы её видим на картине, никогда не было в действительности.

Вуд представил Американскую готику на конкурсе в Чикагском Институте Искусств. Судьи оценили её как юмористическую валентинку, но хранитель музея убедил их выдать автору приз суммой в 300 долларов и убедил Институт Искусств приобрести картину, где она остаётся и по сей день. Вскоре картину напечатали в газетах Чикаго, Нью-Йорка, Бостона, Канзас-Сити и Индианаполиса. Однако после публикации в газете города Седар-Рэпидз последовала негативная реакция. Жители Айовы были разгневаны на то, как художник изобразил их. Одна фермерша даже угрожала откусить Вуду ухо.)))

Грант Вуд оправдывался, что он хотел сделать не карикатуру на жителей Айовы, а собирательный портрет американцев. Сестра Вуда была оскорблённа, потому что на картине её можно принять за жену человека вдвое старше неё самой.

Критики считали, что картина представляет из себя сатиру на сельскую жизнь маленьких американских городков. Однако во времена Великой депрессии отношение к картине изменилось. Она стала рассматриваться как изображение непоколебимого духа американских первопроходцев.

По числу копий, пародий и аллюзий в массовой культуре Американская готика стоит наряду с такими шедеврами, как Мона Лиза Леонардо и Крик Мунка.

Сестра художника и его дантист, с которых писана картина.

Работа фотографа Гордона Паркса считается первой пародией.

Пародий создано несчитанное множество, вот самая малая часть:

«Американская готика» (American gothic) — знаменитая картина американского художника Гранта Вуда (Grant DeVolson Wood), созданная в 1930 году. Один из самых узнаваемых образов в американском искусстве XX века, наравне с «Джокондой» Леонардо да Винчи и «Криком» Эдварда Мунка, и, по совместительству, объект колоссального количества пародий и проекций, известнейший художественный мем XX и XXI столетий. В России, как ни странно, не так популярен, как во всем мире.

(Залогиньтесь, чтобы почистить страницу. )

Сюжет картины и история создания

На картине изображены фермеры, мужчина и девушка, на фоне дома, построенного в стиле плотницкой готики (раняя неоготика). В руке у фермера вилы, которые он держит в сжатом кулаке как оружие. У него также плотно сжатые губы и тяжелый взгляд, швы на одежде повторяют контрур вил, тот же контур можно увидеть и в окнах дома на заднем плане. Его локоть выставлен перед девушкой — возможно, женой, но, скорее, дочерью, голова которой повернута в сторону отца, а на хмуром лице застыло выражение обиды и возмущения. Очень непривлекательная парочка, в непоколебимости и пуританской сдержанности которой угадывается скрытая угроза и драматичность отношений.

Картина была написана в 1930 году в городе Элдон штата Айова — Вуд однажды заметил маленький белый домик и захотел изобразить его и людей, которые могли бы в нём жить. Моделью для дочери фермера послужила сестра художника Нэн, а «фермер» — зубной врач Вуда, Байрон МакКиби (Byron McKeeby). Вуд писал дом и людей по отдельности, сцены, как мы её видим на картине, никогда не было в действительности.

Нэн и Байрон МакКиби

Картину вскоре приобрел Вуд Чикагский Институт Искусств (там она храниться и по сей день), а после появления репродукции в газете последовала негативная реакция общественности. Жители Айовы были разгневаны на то, как художник изобразил их. Одна фермерша даже угрожала откусить Вуду ухо. Грант Вуд оправдывался, что он хотел сделать не карикатуру на жителей Айовы, а собирательный портрет американцев. Сестра Вуда, оскорблённая, что на картине её можно принять за жену человека вдвое старше неё самой, начала утверждать, что «Американская готика» изображает отца с дочерью, однако этот момент сам Вуд никак не комментировал.

Одна из первых пародий, работа фотографа Гордона Паркса

Фотожабы

Произведение талантливое, многогранное и неоднозначное, по числу копий, пародий и аллюзий в массовой культуре с «Американская готика» может мало что сравниться.

Картина Гранта Деволсона Вуда (1891 - 1942) «Американская готика»

2. Источниками вдохновения для художника послужили воспоминания о детстве, проведенном в сельской глубинке, а также семейные альбомы с фотографиями в викторианском духе. Очки мужчины, передник и брошь женщины, изображенные на картине были старомодными. Художник нарисовал их по примеру тех, что носили его родители, которые, как и другие обитатели американской провинции, были наследниками пуританов-первопоселенцев.

3. Моделями для картины послужили 62-летний дантист художника Байрон Маккиби и его 30-летняя дочь Нэн Вуд Грэхем, хотя многие полагают, что это были муж и жена. Дантист согласился попозировать случайно и только при условии, что его никто не узнает, «Мне нравится ваше лицо, сказал ему как-то художник. — Оно все как бы состоит из длинных прямых линий», но в итоге Вуд не сдержал своего обещания.

4. Сцены, изображенной на картине никогда не было в реальности. Художник писал наброски с моделей по отдельности.

5. Картина не просто выйграла конкурс, но также вызвала большой общественный резонанс, когда ее опубликовали сразу несколько газет. В газеты поступала масса писем и откликов, часто негативных. «Советую повесить этот портрет на одной из наших добрых сыроварен Айовы, — иронизировала в письме в газету Des Moines Register жена фермера миссис Эрл Робинсон. — От выражения лица этой женщины определенно будет скисать молоко». «Я бы хотела, чтобы эта завистливая дама (автор письма) прислала мне свою фотографию, — не осталась в долгу Нэн Вуд Грэхем. — Уж я-то знаю, куда ее повешу...». Жители Айовы были недовольны тем, как их изобразили.

6. Дом в стиле плотницкой готики, изображенный на картине, был построен в Элдоне, штат Айова, в 1881-1882 годах. Готикой этот стиль прозвали за использование неоготических викторианских мотивов. Красного амбара же никогда не было в реальности, художник изобразил его как воспоминание о своем детстве, такой амбар был нарисован на шкафу, который сделал отец художника.

7.На картине неоднократно - на комбинезоне и на рубашке мужчины, на рамах окон, на растении на заднем плане, повторяется рисунок вилл.

8. Грант Вуд изучал в Мюнхене живопись Северного Возрождения, которая оказала сильное влияние на его творчество.

9. У женщины на картине выбивается один локон. В одном из своих писем художник писал: «Я позволил одной пряди выбиться, чтобы показать, несмотря ни на что, человечность персонажа».

10. Сын сельских тружеников Среднего Запада Вуд говорил, что не вкладывал в свой замысел ни зловещего подтекста, ни сатиры на провинциалов, которую видели в работе критики и публика: «Я не писал сатиру, — пояснял удивленный трактовками Вуд. — Я пытался изобразить этих людей, какими они были для меня в той жизни, которую я знал». Но как бы не трактовали картину, она стала символом типично американского образа жизни того времени.