На юге третьего по величине острова Индонезии, Сулавеси, лежит «Тана Тораджа», или «земля тораджей». Это одно из интереснейших и красивейших мест в стране. Тораджей всего около 300 тысяч. Занимаются они главным образом рисоводством, а знамениты тем, что строят удивительные дома, напоминающими лодки. Административный центр Тана Тораджа - Макале, маленький и очень тихий городок. В центре - искусственное озеро. На берегу установлена довольно странная скульптурная композиция: состоящая из одних мужчин похоронная процессия.

Центральный храм города - протестантский. Внутри все очень аскетично - скамейки для прихожан, трибуна проповедника. Главная достопримечательность Рантепао не центральный собор и не памятник на площади, а пещеры, в которых хоронят умерших. Тораджи верят, что чем выше могила покойного, тем он ближе к небесам. Попробуем до этих могил добраться. Городское кладбища - это скала. На высоте приблизительно 30 метров она вся испещрена где искусственными, а где природными гротами. В них покоятся останки умерших. Рядом в скале выдалбливается довольно глубокая ниша, в которую помещают вырезанные из дерева в натуральную величину человеческие фигуры. Эти статуи изображают тех людей, которые здесь захоронены. Статуи одеты в платья. Когда одежда истлевает, ее меняют на новую. При чем сопровождается это особой церемонией.

Выдолбить грот - тяжелая работа. Она занимает несколько лет и стоит дорого. Поэтому бедные семьи, которым не по карману устроить склеп в скале, хоронят родственников в естественных пещерах. Чтобы проникнуть в усыпальницу, надо преодолеть довольно длинный коридор. Перед входом в нее принято оставлять небольшие денежные подношения. Склеп заполнен деревянными гробами. Самое последнее захоронение сделано всего месяц назад. Похоронный обряд, пожалуй, самое интересное, что можно увидеть на южном Сулавеси. Он здесь важнейшее событие в жизни общины, важнее даже свадьбы.

В Кесу я попал как раз в разгар подготовки к похоронам местного старосты. Деревня эта для Тана Тораджа вполне типичная. Длинная улица, по одной ее стороне фасадами на север стоят дома, по другой - амбары для риса. Крыши у тех и у тех одинаковые. Жилой дом тораджей называется «тонгонан». Возводят это удивительное сооружение без единого гвоздя. Фасад отделан резными досками, на которые нанесен орнамент, и украшен головой буйвола. Причудливой формы кровлю делают, как правило, из бамбуковых дощечек. Их укладывают так, чтобы верхняя находила на нижнюю, как черепица.

В приготовлениях к похоронной церемонии участвуют все - и богатые, и бедные. Тем более, что усопший был старостой. Люди, как муравьи, таскают доски, бамбуковые жерди, пальмовые листья. Ведь скоро в Кесу прибудут несколько сот человек из других деревень. Для гостей строят нечто вроде крытых веранд. С них удобно наблюдать за церемонией. Здесь же гостей угощают мясом жертвенных животных. Похороны у тораджей - самый большой праздник. Именно праздник, потому что люди эти верят, что после смерти попадут в рай - ада у них просто нет. Чем роскошней похороны, тем ближе душа покойного к создателю, имя которому Пуанг Матуа. Животных забивают, чтобы принести их в дар богам, которых у тораджей множество. Главный - Пуанг Матуа. Он получает отборных быков. А эти куры предназначены для мелких богов, «девата». Христианство у местных жителей своеобразное: они и в церковь ходят, и своих богов не забывают. Я присоединился к строителям и внес свою скромную лепту в подготовку похорон. Потаскал доски, но малевать нехитрые узоры оказалось много приятней. Цвета, которыми тораджи расписывают гостевые веранды, имеют свою символику. Красный - это кровь и жизнь, белый - чистота, желтый - власть Бога, черный - смерть.

Гостевые веранды строят вокруг «ранте», небольшого участка земли, на котором установлены тесаные камни. Каждый посвящен основателю рода, которых в деревне несколько. Возле камней предков, и забивают жертвенных буйволов. Эти холеные красивые животные в поле не работают. Вместо них трудятся средства малой механизации. Буйволов выращивают только для принесения в жертву. Рога не выбрасывают, их прикрепляют к шесту, который устанавливают перед домом. Рога буйвола символизируют у тораджей отвагу. Их как бы нанизывают друг на друга. Они показывают, сколько животных хозяин дома забил для похоронных церемоний. Этот, например, принес в жертву более 2 дюжин. Чем больше рогов, тем хозяин богаче.

Господин Тин-Тин Сарунало, сын умершего старосты деревни, следит за подготовкой похорон. Он нам рассказал:

Отец мой дожил до 82 лет. Он был хорошим человеком, мудрым, всем помогал. Умер год назад. Все это время наша семья собрала средства на похороны. Мы принесем в жертву 40 буйволов и 80 свиней. Они понадобятся отцу на том свете. Пока церемония не проведена, душа покойного останется перед воротами рая. Она даже может вернуться на землю, чтобы вредить живым.

Господин Тин-Тин пригласил меня в свой «тонгонан». Кухня с очагом устроена на улице за домом. В жилые помещения ведет узкая лесенка. Наверху также имеется нечто вроде очага. В нем ночью курятся благовония, отпугивающие комаров. Комнат в доме две. Мебели нет. Спят здесь на полу, застеленном циновками. Стены украшают кинжалы. На потолке - «кандаур», плетеный плафон с длинной бахромой от сглаза. Открытый гроб с покойным стоит прямо в комнате. Тело его забальзамировано. Семья Тин-Тина живет с мертвецом под одной крышей уже год и никого это не беспокоит. Тин-Тин познакомил меня со своим братом Лаюком. И тот рассказал, как все будет происходить на похоронах:

Когда резчик закончит деревянную фигуру отца, тело переложат в другой гроб. После этого и гроб и фигуру выставят на специальном помосте. Там они будут находиться 12 дней. Ровно столько душа покойного остается в деревянном его изображении. Все это время продолжается праздник. Люди едят мясо жертвенных животных и веселятся. Новый гроб для отца Лаюка делают в местной мастерской. Здесь же сооружают макет традиционного дома тораджей, который поставят поверх гроба, и носилки для всей этой конструкции. В конце праздника гроб обнесут вокруг деревни и установят в семейном склепе.

Деревянное изображение «тау-тау», в которую должна на время переселиться душа покойного, режут из желтой древесины дерева уатсада. Руки делают съемными, чтобы легче было скульптуру облачать в одежду. Над образом усопшего мастер трудился месяц. Работал по фотографии. На ней староста еще молод. Хотя скульптура еще не совсем закончена, видно, что определенного сходства резчику удалось добиться. Скульптура обходится заказчику в 4 млн. рупий. Это примерно пятьсот долларов. Поэтому настоящую «тау-тау» могут позволить себе лишь очень состоятельные семьи. Обычные же обходятся без портретного сходства, лишь бы пол усопшего можно было определить.

Собственный склеп, да еще если он бетонный, - это тоже признак богатства. Форма его может быть любой, но вот крыша у всех традиционная, как у «тонгонана». Такие мавзолеи тораджи называют «бануа тангмерамбу», «дом без кухни». У склепа делают подношения предкам: это может быть еда, монеты, даже сигареты. Но основная масса деревенских жителей и в"" этой деревне хоронят мертвецов в уже знакомых нам пещерах и гротах, рядом с которыми в нишах устанавливают «тау-тау».

Наверх, к пещерам, ведет тропа. По пути то и дело попадаются «висячие могилы». Это вмурованные в скалу балки, на которых установлены гробы. Теперь так почти не хоронят. Со временем дерево разрушается и гробы падают. Останки приходится складывать в уцелевшие захоронения. Так что кости предков жителей деревни Кесу давно перемешались.

Вот, наконец, и пещера. Она мало чем отличается от той, что я видел в городе Рантепао. Эта, правда, менее глубокая, да и гробов тут поменьше. Рядом с некоторыми стоят кресты, как напоминание о том, что покоятся здесь все же христиане.

Большинство тораджей считают себя христианами. Но согласитесь, на христианские обычаи совсем не похоже. Больше всего меня удивили не покойники в доме и даже не жертвоприношения, а то, что тораджи не верят в ад. А если нет ада, то значит, им все позволено.

Блуждающие трупы Тораджи

Для группы народностей Тораджа (в переводе – горцы), которые населяют Южное Сулавеси, в Индонезии, понятие “воскрешение из мертвых” является совершенно буквальным.

Каждый год, в августе, у них проходит ритуал Манене. В этот период многие семьи (в данном случае деревни, так как каждая деревня там составляет семейную общину) поднимаются на скалы и входят в пещеры, чтобы забрать трупы своих умерших родственников. Они купают их, ухаживают за ними и переодевают.

После этого мумифицированные трупы маршем проходят через всю деревню, и возвращаются на место своего вечного отдыха.

Интересный, и довольно жуткий ритуал, однако это лишь отголосок старинного ритуала, который проводился среди Тораджи до того, как эта местность лишилась своей изолированности и стала голландской колонией.

Один из блуждающих трупов Тораджи
Тораджи всегда жили обособленно, практически, в полной изоляции. Их деревни строились на основе одной семьи, по сути и являясь одной, отдельной семьёй. Хотя Тораджи путешествовали из деревни в деревню, чтобы избежать кровосмесительных браков (что практиковалось лишь среди высшего сословия Тораджи), они никогда не выходили далеко за пределы своего обитания.

Причиной тому была вера Тораджи, что после смерти, дух должен задержаться возле тела, прежде чем отправиться в “Пуйа”, пристанище душ.

Чтобы это произошло, душа должна находиться рядом с семьёй. Если человек будет слишком далеко от своей деревни, когда умрет, его тело могут не найти и душа навсегда застрянет в теле.

К счастью, у Тораджи есть средство, как отправить душу в “Пуйа” при потере тела, хотя этот ритуал очень дорогой, и далеко не всем по карману.

Для этого прибегают к услугам “мага”, который может призвать мертвое тело и душу обратно в деревню. Труп, услышав его призыв, поднимается и начинает свой путь обратно на нетвердых ногах.

После того, как труп заметят, люди бегут вперёд, чтобы предупредить о его приближении. Это делается не из страха, а для правильного выполнения ритуала, чтобы труп, наверняка, и как можно быстрее попал домой. Если кто-то дотронется до трупа во время его ходьбы, он снова безжизненно рухнет на землю. Бегущие впереди должны предупреждать всех, что за ними идет труп и к нему ни в коем случае нельзя прикасаться.

Тонгконан – традиционные надземные дом Тораджи
После того, как труп заканчивает свое путешествие, его заворачивают в несколько слоев материи, и переносят в безопасное место, как правило, в комнату под домом. Для высших классов, труп кладут на сваи между их “Тонгконанами”, родовыми надземными домами. При этом тело дожидается погребального пира. Такое ожидание может длиться несколько дней, а иногда и месяцев.

Погребальный праздник может быть быть очень дорогим, и чем богаче семья, тем пышнее и дороже проходят похороны. В них могут участвовать тысячи Тораджи, и они могут длиться несколько дней. Во время погребального праздника проходят петушиные бои, убой буйволов (чем больше буйвола тем богаче семья) и кур.

В конце торжеств тело омывают, одевают и наконец относят в место для упокоения. Согласно легенде, в древности трупы сами ходили к месту своего упокоения. Как правило, тело помещается в гроб, а гроб в пещеру, вырезанную в скале, специально для этих целей. Если умерший был ребенком, гроб поднимают на канатах из виноградных лоз, пока тот не упадет на землю.

Тораджи убеждены, что тело и душа должны покоиться между небом и землей, именно поэтому они устраивают захоронения в скалах, на высоте. Они вырезают деревянные чучела, символизирующие их умерших родственников, и размещают их на скалах у входов в пещеры.

Эта статья была автоматически добавлена из сообщества

На территории острова Сулавеси (Индонезия) на протяжении многих лет проживают «тораджи», практикующие жуткое религиозное направление – анимизм. С одной стороны, анимизм – «правильная» религия, так как «тораджи» верят, что все вокруг них обладает душой (не только люди, птицы, насекомые и животные, но и неодушевленные предметы). С другой стороны, анимизм регламентирует жутчайшие погребальные обряды.

К примеру, если на острове Сулавеси погибает младенец, у которого еще не выросли первые зубки, то его хоронят в стволе настоящего дерева. Трупы взрослых людей периодически эксгумируют и выставляют на всеобщее обозрение.

Похороны для этого древнего народа - очень важный религиозный ритуал

Когда умирает некий представитель вышеописанного народа, на его похороны собирается вся деревня. Это служит отличным поводом для его родных собраться и помириться, если ранее между ними были ссоры. Сам похоронный процесс проводится строго по определенным правилам, установленным предками «тораджи» много веков назад. Похороны в Сулавеси могут длиться несколько дней.

После смерти представителя народа «тораджи» его родные проводят несколько особых ритуалов, но приступают к ним не сразу. Причиной тому является бедность «тораджи», к которой они уже давно привыкли, поэтому не пытаются исправить свое финансовое положение. Пока семья усопшего не соберет необходимую для похорон сумму (весьма немалую), похороны не состоятся.

Иногда похороны могут откладываться на недели, месяца и даже годы. На протяжении всего этого времени усопший находится в том доме, где жил до смерти. Его сразу после смерти бальзамируют, что предотвращает разложение тела. «Тораджи» верят, что пока их близкий находится в одном помещении с ними, он не является умершим. Его считают просто «заболевшим».

С чего начинаются похороны представителей «тораджи»

Первоначально, когда необходимая сумма уже собрана, родные усопшего должны совершить определенное жертвоприношение: забить скот для ритуальных танцев. Количество жертвенных животных может быть различным. Чем сильнее и знаменитее был умерший при жизни, тем больше животных забьют в его честь при похоронах. Иногда количество животных достигает сотен, а то и тысяч.

Также заранее подготавливается место для погребения. Могилы у «тораджи» нестандартные – выдолбленные в высоких скалах. Проходя мимо такой скалы, любой турист может потерять сознание. Дело в том, что далеко не у каждой семьи «тораджи» имеется необходимая сумма для создания такой могилы. Если семья сильно бедная, то усопшего будут просто подвешивать на скале в деревянном гробу. Со временем данный гроб прогниет и разрушиться. Останки усопшего будут свисать с него либо попросту упадут на землю.

Каждую могилу, выдолбленную в скале, украшают деревянными фигурками, изображающими усопшего. На изготовление дорогой могилы может уйти несколько месяцев. Каменные погребальные камеры способны хранить тело десятилетиями.

Как говорилось в начале, по особой традиции «тораджи» хоронят младенцев, у которых еще не выросли первые зубы. Новорожденных данный народ считает особыми существами, чистыми и непорочными, которые только оторвались от природы, поэтому должны в нее вернуться. Их хоронят в стволах деревьев. Изначально в выбранном живом дереве выдалбливается отверстие нужной формы и размера. После туда укладывается тело. Получившаяся могила закрывается специальными дверцами, изготовленными из пальмовых волокон.

Примерно через пару лет древесина начинает «заживлять раны», поглощая тело маленького умершего. В одном большом дереве таких могилок может иметься далеко не один десяток.

После того, как умершего захоронили, «тораджи» начинают застолье. Дальше все идет практически по стандартной, привычной для европейцев схеме. Но на застолье похоронные манипуляции не завершаются. Ежегодно родственники усопшего проводят жуткий ритуал «манене».

«Манене» - законная эксгумация

Ежегодно народ «тораджи» извлекает своих умерших родственников из могил. После этого их омывают, чистят, приводят в порядок и переодевают в новые наряды. Далее мумий проносят по всему поселению, что со стороны напоминает шествие зомби. После выполнения вышеописанных ритуалов мумию обратно укладывают в гроб и хоронят заново, немного менее роскошно, чем в первый раз.

Родственник поправляет очки Таппан Раре, которая умерла в 2006 году в возрасте 65 лет. Фото: Брайан Лехманн National Geographic

В отдаленном уголке Индонезии умершие и их тела по-прежнему считаются частью семьи. “Очень важно, что мы существуем не сами по себе, а как часть чего-то большего”, - говорят представители народа тораджи в интервью National Geographic .

Около семи вечера Элизабет Ранте отодвигает золотую штору, открывая дверной проход, и мы проскальзываем внутрь. “Папа, Папа, - шепчет она своему мужу, - к нам приехала гостья из далекой страны”. В комнату входит с подносом в руках второй сын Элизабет, Джейми, и тихо подходит к нам. “Вот твой рис, Папа. Вот рыба. Вот чили”, - говорит он.

Стараясь не шуметь, мы направляемся к выходу. “Просыпайся, Папа. Время обеда”, - говорит Элизабет, и я оборачиваюсь на мгновение. Йокки, старший сын, объясняет отцу: “Она хочет сфотографировать тебя, Папа”.

Трогательная семейная сцена, которая могла бы происходить в любом уголке мира, если бы не один нюанс - муж Элизабет, бывший работник городской администрации, уже две недели как мертв. Здесь, в этом бетонном доме уважаемой и процветающей семьи, на деревянной кровати без движения лежит Петрус Сампе, накрытый одеялом до подбородка.

Семья и друзья осматривают тело Деборы Маупа, умершей в 2009 году в возрасте 73 лет. Мумифицированное в растворе формальдегида тело хорошо сохранилось - это к удаче. Фото: Брайан Лехманн National Geographic

Петрус еще несколько дней будет оставаться в своем доме на окраине Рантепао, расположенного в отдаленном горном районе Сулавеси, одного из индонезийских островов. Его жена и дети будут говорить с ним и приносить ему еду четыре раза в день - завтрак, обед, ужин и вечерний чай. “Мы делаем это потому, что очень любим и уважаем его”, - говорит Йокки. “Раньше мы всегда ели вместе. Он все еще в доме, с нами, и мы должны кормить его”, - добавляет Элизабет. Благодаря тому, что тело обработали формалином (водным раствором формальдегида), оно не разлагается и через некоторое время превратится в мумию. Тело совсем не пахнет, в комнате стоит обычный для домов народов тораджи запах сандала. С картины на стене на покойного смотрит Иисус Христос.

Четыре дня спустя, после христианской службы и обеда на сто с лишним человек, члены семьи переносят Петруса с кровати в гроб - этот процесс снимают на видео. Десяток детей отпихивают друг друга, чтобы лучше видеть. Петрус пролежит дома в гробу еще четыре месяца, до похорон в декабре. До тех пор его жена будет жить с ним в одном доме; в некоторых семьях сохранился старый обычай никогда не оставлять мертвого одного. До похорон Элизабет и ее дети будут называть покойного то макула - больным человеком. “Мы верим: несмотря на то, что наш отец - то макула, его душа все еще в доме”, - говорит Йокки.

Читать еще

В отличие от людей западной культуры, тораджи не воспринимают смерть тела как нечто резкое и завершенное. Для них это лишь первая ступень долгого, постепенного процесса. О телах близких заботятся несколько недель, месяцев и даже лет после смерти. Похороны часто откладывают, чтобы успели приехать родственники покойного из дальних краев. Сама церемония длится неделю, во время которой в дом тораджи стекаются родные и близкие со всех уголков мира. Когда кортеж, состоящий из сотни машин и мотоциклов, отправляется проводить покойника в последний путь, движение на дорогах останавливается (чего не случается, даже когда едет полиция или скорая). Смерть здесь уважают больше, чем жизнь.

Тораджи не отказываются от медицинской помощи, когда их жизни грозит опасность. И, конечно, они горюют, когда близкие умирают. Однако почти все уверены, что смерть - неотъемлемая часть жизни. Тораджи считают, что даже после смерти человек не умирает по-настоящему, что и тогда связь между близкими людьми сохраняется. Для них смерть не конец, а лишь переход к другой форме существования. Тораджи, живущие на севере Сулавеси, иногда достают усопших родственников из могил, чтобы переодеть их и укутать в новый саван.

Никто точно не знает, откуда берут начала погребальные обычаи тораджи. Язык тораджи стал письменным только в XX веке, и информация о многих древних обрядах до сих пор передается из уст в уста. Лишь недавно археологи установили, что некоторые из этих обычаев существовали еще в IX веке. Первые голландские корабли прибыли на территорию нынешней Индонезии в XVI веке в поисках пряностей. Спустя триста лет они проникли в места проживания тораджи - сейчас в этих районах живут племена тораджи утара и тана тораджи. Благодаря голландским миссионерам в этом районе Индонезии распространено христианство - преимущественно протестантизм, однако некоторые исповедуют католичество. (В то время как большая часть индонезийцев - мусульмане.) Христианство более или менее успешно совмещают с традиционными ритуалами тораджи: практически каждый этап погребального обряда сопровождается молитвой “Отче наш” и чтением Евангелия от Матфея или Иоанна.

Сестры и кузины окружили трехлетнюю Шиарини Таниа Тиранду, умершую днем ранее. Они гладят ее и говорят с ней. Для них она - то макула, больной человек. Фото: Брайан Лехманн National Geographic

Деревни тораджи расположены как высоко в горах, так и в долинах. От крупнейшего населенного пункта Сулавеси, Макасара, до Рантепао, города с населением 26000 человек, приходится добираться восемь часов, проделав путь в 300 километров по горным серпантинам. Деревни соединены между собой ухабистыми дорогами, на которых с трудом могут разъехаться две машины.

Я приехала сюда после многих лет исследований отношения к смерти людей западной культуры, которые боготворят медицину и лекарства, но боятся самой смерти, причину которой видят в несовершенных технологиях или отсутствии желания жить. Поэтому многих американцев оставляют умирать в госучреждениях, хотя большинство из них предпочли бы отойти в мир иной у себя дома. Когда мой муж Теренс умер, я решила узнать другой подход к смерти и приехала сюда изучать культуру с прямо противоположным отношением к этому явлению.

Колин Мюррей Паркс и Холли Джи Приджерсон в книге “Утрата: как взрослые справляются с горем” пишут, что в западной культуре совершенно нормальным считается разговаривать с мертвыми, чувствовать их присутствие и даже видеть их. Горе, пишут Паркс и Приджерсон, имеет не линейный, а скорее цикличный характер - оно затихает и вспыхивает с новой силой в течение многих лет, и погребальные обряды тораджи служат тому примером. Расставание с покойным спустя несколько дней или даже часов после смерти, типичное для западной культуры, для тораджи было бы большим ударом. “Моя мать скончалась внезапно, и мы пока не готовы отпустить ее. Я просто не могу похоронить ее так рано”, - всхлипывая, говорит Йохана Поланда. К ее матери, тело которой лежит в комнате на втором этаже, уже в течение года не зарастает народная тропа. При жизни покойная была старостой деревни (сейчас этот пост заняла ее дочь), и потому к ней до сих пор приходят за благословением перед важными событиями или даже за разрешением на заключение брака.

Тело Панкуна Ранте Ранте, которому на момент смерти было около 115 лет, положили не горизонтально, а под углом к стене. Родственники сделали это в знак большого уважения. Этот редкий обычай, дипатадонкон, практикуется только в богатых семьях. Фото: Брайан National Geographic

Микаэла Будиман, антрополог из Карлова университета в Праге, пишет, что похороны сразу после смерти были бы для тораджи “как если бы коршун упал с неба на свою добычу, схватил ее и исчез навсегда в мгновение ока”.

Так есть ли разница между нежеланием Йоханы расстаться с матерью и нашим стремлением быть с любимыми, отошедшими в мир иной? Или между беседой Элизабет с мужем и разговорами американских вдов с их усопшими супругами? Так ли отличается ритуал подношения пищи мертвым и нежелание писательницы Джоан Дидион выбросить ботинки своего покойного мужа в надежде, что он вернется? Ничто не лечит горе лучше времени. Что если бы мы, подобно тораджи, давали себе больше времени, чтобы свыкнуться с утратой?

Спустя несколько дней после моего визита к покойному Петруса Сампе и его жене на другом конце города состоялись похороны другого человека. Я пробираюсь под бамбуковый навес, приготовленный семьей усопшего для гостей из других мест, и устраиваюсь поудобнее рядом с девочкой-подростком, внучкой покойного по имени Динда. Она то подводит глаза, то играет в игры на смартфоне. “Все любят похороны, ведь на них можно увидеться с родственниками, которые живут далеко”, - говорит она, а неподалеку играют ее младшие кузины, ничуть не смущаясь стоящего неподалеку гроба.

Барталомеус Бунга держит тело своей матери Кристины Бэнни, умершей в 2011 году. На переднем плане ее внук Джерри Путра Бунга показывает большие пальцы. Похороны собирают семьи вместе, несмотря на то, что половина родственников живет далеко. National Geographic

Сотни мужчин, женщин и детей гуляют или разговаривают в тени родовых домов - тонконанов, которые можно увидеть везде, где живут тораджи. Эти построенные на сваях здания с большой изогнутой крышей похожи на огромные красные лодки в море пальм, кофейных деревьев и бугенвиллей.

Между тонконанами копошатся привязанные к бамбуковым палкам свиньи - скоро их зарежут на обед. Женщины в облегающих черно-белых платьях торгуют сигаретами. В передвижном ларьке продают воздушные шары. И повсюду лоснящиеся, жирные азиатские буйволы - они лежат под деревьями, стоят возле дорог или ходят по кругу под наблюдением молодого человека, который обращается с ними с такой заботой, будто они его домашние питомцы. Распорядитель похорон с помоста обращается к одному из этих великолепных животных с огромными, изящно загнутыми кверху рогами, расстояние между которыми составляет почти два метра. “Сегодня ты самый важный буйвол, - говорит он. - Ты отправишься в загробный мир с этим человеком и сделаешь его богатым”.

Размах похорон тораджи оценивается в буйволах, которые служат здесь своего рода валютой. В расчет берется их количество, здоровье и внешний вид. Похороны для тораджи очень важны в плане иерархии - они укрепляют статус семьи умершего, людей, которые присутствовали или отсутствовали на церемонии. Сегодня один из последних дней угощений, приемов, встреч, молитв, развлечений и ритуалов, продолжавшихся больше недели и постепенно отделявших мертвого от мира живых. Тело перемещают из дома в тонконан, затем в расположенный неподалеку амбар для риса и, наконец, в погребальную башню, возвышающуюся над местом проведения похорон.

Похороны объединяют тораджи - как семьи, так и целые деревни. Люди копят деньги на похороны, стремясь превзойти друг друга в подарках, что приводит к расточительству и сложной системе долговых обязательств. Твой кузен подарил буйвола? Ты должен подарить быка покрупнее. Тебе подарили дорогой подарок, но ты не можешь ответить тем же? Тогда эта обязанность ложится на твоих детей. Если и они не справятся, она перейдет к внукам. Об этой, не самой приятной стороне похорон, нельзя не вспомнить, слушая выкрики распорядителя, считающего подарки. “Кто подарил эту свинью? А этого буйвола?” - слышится из громкоговорителя. А под жестяным навесом представители власти оценивают размер и внешний вид подаренных животных, чтобы обложить их налогами. По окончании церемонии семье покойного вручат тщательно составленный список полученных подарков, чтобы потом она могла ответить дарителям тем же, когда кто-то из их близких скончается.

Тораджи выращивают буйволов, чтобы принести их в жертву. А до той поры мальчики (а иногда и девочки) заботятся о них с любовью и гордостью, как если бы они были породистыми жеребцами или дорогими машинами. На похоронах животным перерезают ножом яремную ве National Geographic

Для тораджи похороны - веселое событие. Это словно свадьба, бармицва, воссоединение семьи и поминки вместе взятые. Богатые похороны - это возможность пообщаться, выпить и поесть от души, развлечься и даже познакомиться с новым работодателем или присмотреть себе хорошую пару. Здесь также устраивают бои буйволов. (“Никаких ставок!, - предупреждает распорядитель. - Это праздник христианской семьи, и здесь рядом полиция! Никаких ставок!”) Когда наступает время нести гроб к погребальной башне, по меньшей мере пятьдесят молодых людей берутся за бамбуковые палки и с песнями обходят место церемонии. Гроб начинают качать вверх и вниз, когда начинают воспевать интимную жизнь усопшего: размер некоторых частей его тела и сексуальное мастерство. Затем носильщики окатывают друг друга и гостей водой из пластиковых стаканов.

“У тебя может быть уважительная причина не прийти на свадьбу, но быть на похоронах ты обязан”, - говорит 52-летний Дэниэл Рантетаса, сидящий в секции ВИП на похоронах Ласси Алло Туды, дедушки Динды. Дэниэл подсчитал, что за всю свою жизнь он побывал на более чем трехстах похоронах. Он говорит, что на таких похоронах, как эти, в жертву приносят минимум 24 буйвола, а на некоторых - больше сотни. Одно животное стоит в среднем 20 миллионов рупий (1425 долларов), хотя цена за особо ценных, пятнистых буйволов может быть намного выше. На богатых похоронах расходы на одних только буйволов могут достигать 400 тысяч долларов, которые покрываются за счет подарков гостей и денег, высылаемых родственниками, живущими за границей. Еда и напитки для сотен гостей и временное жилье для приехавших издалека также стоит немало. Люди находят деньги на похороны, даже если у них нет средств заплатить за образование. “Моя бабушка сказала, что у нас слишком мало сбережений, чтобы платить за обучение в колледже. А через пару недель она потратила несколько тысяч на свиней для похорон нашего родственника. Я стала жертвой традиций”, - поделилась со мной одна женщина. Как часто говорят тораджи, мы живем, чтобы умереть.

Читать еще

Тем не менее, некоторые туристы, приезжающие посмотреть на экзотичные пышные похороны тораджи, замечают, что связь между людьми, отсутствие у них страха перед смертью и веселье меняют их взгляд на собственную культуру. “Мы, европейцы не думаем о конце своей жизни. А здесь готовятся к нему годами”, - говорит Антонио Мучет, IT-специалист из Мадрида.