Прасковья ковалева. Графиня-крестьянка из Останкино

1797 г. Обочины Крестовской дороги, ведущей к Останкино, освещают горящие бочки с просмолённым горохом. Император Павел I едет в новую усадьбу своего друга, графа Николая Шереметева , чтобы насладиться пьесой «Браки Самнитян», где блистала Прасковья Жемчугова . Граф выбрал пьесу неслучайно. Один раз «Браки» уже принесли любимой Пашеньке благосклонность царствующей особы. Тогда спектакль посетила Екатерина Великая . Была поражена сопрано девятнадцатилетней Прасковьи и подарила ей бриллиантовый перстень с собственной руки. Но сейчас, 10 лет спустя, всё намного серьёзнее. Цена вопроса — не побрякушки, а жизнь. И даже две. Граф надеялся, что император проявит монаршую милость и разрешит ему венчаться.

Деревенская Золушка

Впервые они встретились, когда Прасковье было 8 лет. Разумеется, молодой граф не обратил внимания на крепостную девочку, которую взяли в усадьбу Кусково, чтобы позабавить её пением престарелую княгиню Марфу Долгорукую , состоявшую у Шереметевых в благородных приживалках. За какие именно заслуги маленькая Прасковья удостоилась попасть из ярославской избы, из семьи, где пьяный отец-кузнец чуть ли не ежедневно устраивал скандалы, сразу в роскошный дом — неизвестно. Скорее всего, из прихоти — так подбирают на улице щенков. Прасковья к 12 годам уже знала французский и итальянский, музицировала на клавикордах и знала правила тогдашнего этикета. Но по-прежнему оставалась крепостной. И после смерти благодетельницы, Марфы Долгорукой, судьба девочки оказалась бы незавидной, точь-в-точь как у тех щенков, которых, наигравшись, вышвыривают на улицу. Отдали бы замуж в деревню за крепостного мужика, который «учил» бы «барыню» вожжами или кулаками. Но…

В дело вмешался случай, который развернул судьбу Прасковьи в сторону классического варианта Золушки. Правда, появился не принц, а всего лишь граф, Шереметев-младший. Николай Петрович долго путешествовал по Европе, где интересовался театром и музыкой, — по слухам, встречался с Моцартом и даже оказал ему финансовую помощь. Вернувшись домой, решил взяться за театр отца всерьёз и вывести его на европейский уровень. И заменил «мужицкие» фамилии актёров типа Ковалёвой или Шлыковой на Изумрудовых , Яхонтовых и Жемчуговых . А основную ставку сделал на последнюю — большеглазую некрасивую девочку, которая своим голосом вызвала в душе матёрого театрала восторг.

Неизвестно, когда именно граф без памяти влюбился в свою актрису. Скорее всего, когда Прасковье было 15 или 16 лет. Именно тогда Николай признался в одном из писем: «Не женюсь ни на ком, кроме неё». Открыто заявить о таком намерении в «просвещённом галантном веке» — уму непостижимо. Наследник крупнейшего состояния (одних крепостных насчитывалось 200 тыс. душ), самый завидный жених Москвы, по которому сохли аристократические красотки, вдруг собирается жениться на девке-мужичке, лапотнице, деревенской дуре — фу, какой моветон! Родственники пытались объявить его сумасшедшим. Остальные прекратили с ним почти всякое общение. Привыкший блистать в обществе, граф в глазах своей ровни оказался персоной нон-грата. На нервной почве Николай переболел горячкой, но намерения своего не оставил.

Тайное венчание

Жизнь в Кусково стала невыносимой. Граф опасался, что Пашеньку могут отравить, — накал в московском обществе был весьма велик, а аффектированные аристократки могли пойти и на душегубство. Николай решил выстроить новую усадьбу, а в ней — театр, специально для Пашеньки. Император Павел I оценил талант Прасковьи, но разрешения на брак с простолюдинкой не дал. Тогда Николай, заплатив стряпчему баснословные деньги, поручил выправить Прасковье фальшивые документы — якобы она потомок польского шляхтича Якуба Ковалевского, взятого русскими в плен ещё в 1667 г.

От переживаний у Прасковьи открылся туберкулёз. Пашенька теряет голос — то единственное, за что граф некогда её и полюбил. Николаю ещё не поздно одуматься — бросить чахоточную безголосую девку и вернуться в привычный мир. Но Николай не предал свою любовь. Более того — подписал вольную не только Пашеньке, но и всей её семье Ковалёвых, а в придачу подарил 50 тыс. руб. (гигантская сумма: крепостной стоил 200 руб.). Подоспели и «шляхетские» документы. Но напряжённая жизнь подорвала силы графа. Он слёг и, находясь при смерти, молил Бога оставить ему жизнь хотя бы ради любимой. Они ещё не были венчаны, и Николай слишком хорошо представлял себе, что случится с Пашенькой после его смерти. Едва встав на ноги, решился. На царский трон к тому времени взошёл Александр I , и графу надлежало спросить разрешения на брак у нового императора. Но любовь сильнее верноподданических чувств. Николай, не дожидаясь царского вердикта, тайно венчался с Прасковьей в московском храме Симеона Столпника.

Смертельно больная, Прасковья всё-таки подарила любимому сына. Родив младенца, названного Дмитрием , она через три недели умерла. Всё это время женщина находилась в бреду. Ей чудилось, что венчание признано недействительным и сын попадёт в категорию незаконнорождённых. А их, как правило, отнимали у матери и отдавали в глухие деревни, обрекая на смерть. Граф находился у постели своей любимой до самого последнего момента, уверяя, что с сыном не случится ничего плохого. И слово сдержал. Пережив жену на 6 лет, Николай добился у императора признания Дмитрия законным наследником и передал ему фамильный девиз: «Бог сохраняет всё». Но единственную любовь своей жизни Николай Петрович Шереметев сумел сохранить сам.

Русская крепостная актриса и певица. Настоящая фамилия – Kовалёвa.

В 7 лет была взята в дом графа П.Б. Шереметева, в числе девочек, «определённых к театру».

«… нам хотелось бы сделать небольшое отступление и напомнить, что судьба актрис крепостного театра была достаточно тяжёлой. Талантливые и трудолюбивые «тансерки», которые могли бы стать украшением любого знаменитого театра, зачастую оказывались самым вульгарным гаремом для барина.
Прекрасные актрисы, отыграв спектакль, отправлялись услаждать пресыщенных гостей своего хозяина. Особо этим славился известный «театрал» той поры, директор императорских театров, Эрмитажа, владелец усадьбы Архангельское князь Николай Борисович Юсупов. Довольно часто во время спектакля танцовщицы его домашнего театра по знаку князя сбрасывали с себя одежды и танцевали нагими.
Шереметевы относились к своим актёрам и актрисам совершенно по-другому.
Здесь уважали, и даже почитали талант. За свои труды актёры получали жалованье. Кормили их при усадьбе (то есть ели они то же, что и хозяева), за здоровьем их присматривали лучшие доктора. Граф Шереметев не продавал и не покупал крепостных артистов и всегда обращался к своим актёрам по имени и отчеству: так, например, Парашу не кликали Парашкой, а величали Прасковьей Ивановной.
И сценические фамилии младший граф придумывал для них по названиям драгоценных камней: Гранатова, Алмазова, Жемчугова...
Никаких «шалостей и вольностей» в театре старший Шереметев не позволял не только себе, но и всем остальным. Мало того, за девушками, игравшими на сцене, велось особо «крепкое смотрение», «чтобы всё было тихо и смирно». Однако на их свободу никто не посягал - актрисам разрешали «свободно гулять». Естественно, столь же уважительно относились и к Параше Ковалёвой. А псевдоним ей дали в знак маленькой жемчужины, которую однажды нашли в пруду усадьбы.
«Взращиванием» актёров у Шереметевых занимались специально приглашённые мастера. У этих первоклассных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, вокал, игру на клавесине и арфе, выучила французский и итальянский языки».

Фолиянц К.А., Закулисные страсти. Как любили театральные примадонны, М., «Глобус», 2007 г., с. 6-8.

К 17 годам П.И. Ковалёва-Жемчугова свободно читала и писала по-французски и по-итальянски, играла на арфе и клавесине и стала настоящей оперной певицей.

Присутствовавшая на одном на спектакле императрица Екатерина II пожаловала П.И. Жемчуговой бриллиантовый перстень. . В 1795 театр был переведён в Останкино (Москва).

В 1798 году граф Н.П. Шереметев даёт актрисе и её семье вольную. В 1801 году П.И. Жемчугова тайно обвенчалась с графом Николам Петровичем Шереметевым, а в 1803 году умерла вскоре после рождения сына.

«Граф пережил «возлюбленную супругу» на шесть лет, которые посвятил воспитанию сына и исполнению последней воли Прасковьи Ивановны. А завещала она все свои личные средства и драгоценности отдать сиротам и бедным невестам-бесприданницам. Занятия благотворительностью помогали графу хоть как-то утешиться в его горе. Николай Петрович, продолжая дело жены, которая всегда помогала нищим, сиротам и больным, построил в Москве Странноприимный дом и знаменитую Шереметевскую больницу».

Фолиянц К.А., Закулисные страсти. Как любили театральные примадонны, М., «Глобус», 2007 г., с. 22.

Сейчас в этом здании находится НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского.

Родилась 31 июля 1768 г. в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии (ныне Большесельского района Ярославской области) в семье Ивана Степановича Ковалёва, крепостного кузнеца Шереметевых. В семь лет взята на воспитание княгиней Марфой Михайловной Долгорукой в Кусково, в подмосковную усадьбу Шереметевых, — у девочки были хорошие музыкальные способности и её готовили для Кусковского крепостного театра, где она дебютировала в июне 1779 г. в роли служанки в опере Гретри «Опыт дружбы», а уже со следующего сезона ей доверяют и главные роли. Согласно традиции, по которой актёрам шереметевского театра давали имена по названиям драгоценных камней, Прасковья Ковалёва получила псевдоним Жемчугова.

Она обладала красивым лирико-драматическим сопрано, хорошо играла на клавесине и арфе, была выучена итальянскому и французскому языкам. Спектакль «Браки Самнитян», где она сыграла свою лучшую роль, посещали Екатерина II и Станислав Понятовский, а в 1797 г. Павел I, который, пожаловав хозяину театра графу Николаю Петровичу Шереметеву звание обер-гофмаршала, потребовал его присутствия в Петербурге. Шереметев забирает с собой и лучшую часть своей труппы, в том числе и Жемчугову. В сыром климате Петербурга у неё обострился туберкулёз, пропал голос, и она вынуждена была оставить сцену. В 1798 г. Николай Шереметев даёт вольную всей семье Ковалёвых и Прасковье Ивановне, а 6 ноября 1801 г. венчается с ней тайным браком в церкви Симеона Столпника на Поварской улице в Москве. 3 февраля 1803 г. она родила сына, Дмитрия, но беременность и роды подорвали её здоровье, — Прасковья Жемчугова умерла спустя три недели, 23 февраля 1803 г.

Прасковья Ивановна Ковалёва Жемчугова
Многие биографы этой женщины сокрушаются по поводу несчастной судьбы бедной крепостной актрисы, сочувствуют её подневольному положению, делают её едва ли не символом страдальческой участи художника на Руси, забывая почему то при этом, что Параша Жемчугова имела в своей жизни все — любимое дело, в котором была вознесена на пьедестал славы, любимого человека, который души в ней не чаял, и наконец — богатство и неограниченную власть над всеми, кто находился в неволе у её мужа. Жемчугова, безусловно, была талантлива, но сколько их прекрасных, гениальных русских актрис канули в Лету только потому, что в отличие от удачливой Параши не смогли обрести всесильного покровителя. Так что, если и считать Жемчугову символом, то скорее, почти чудесным — как может повезти женщине, от рождения имеющей только неплохие природные данные.

Фамилия Шереметевых принадлежала к числу самых богатых и знатных семей России. Её отпрыски сорили деньгами, роскошествовали и привыкли ни в чём себе не отказывать. Так что, когда дворянская среда после петровской эпохи заболела театроманией, граф Шереметев Пётр Борисович отдался новому увлечению с размахом хорошо обеспеченного человека.

Поначалу в доме графа устраивались любительские спектакли, в которых не стеснялись представлять роли самые знатные вельможи екатерининского двора. Так, посетившую Шереметева императрицу «угостили» постановкой с участием самого Петра Борисовича и его юного сына Николая. Вероятно, уже тогда молодой граф «заболел» театром.

Средств для оформления спектаклей не жалели. Представления своей роскошью не уступали дворцовым. Участники и особенно участницы их демонстрировали со сцены свои лучшие фамильные драгоценности. Как сообщали «Санкт Петербургские ведомости», во время одного из спектаклей у Шереметевых на четырех великосветских любительницах «одних бриллиантов было на два миллиона рублей».

Постепенно лёгкое увлечение Мельпоменой переросло у Шереметьева в подлинную страсть, и он занялся устройством домашнего театра в своём подмосковном имении Кусково. Но серьёзное дело требовало профессионального подхода, и прежде всего необходимы были настоящие, занимающиеся сценой не время от времени, а постоянно, актёры. Благо, Шереметев имел в собственности около тысячи крепостных душ. Им то и предстояло решить проблему графского театра.

Восьми лет отроду была взята в барский дом Параша Ковалёва, живая востроглазая девочка с утончёнными не крестьянскими манерами.

Трудно сказать, по каким параметрам отбирали кандидатов для обучения актёрству, но Парашу почему то сразу выделили и отдали на воспитание одинокой, скучавшей княгине Марфе Михайловне Долгорукой. Сытая барская жизнь после безрадостного раннего детства показалась Параше чуть ли не сказкой. Граф любил устраивать в великолепном кусковском парке, что называется, народные гуляния. Московская публика в назначенные дни валом валила в имение гостеприимного «креза старшего» — так называли в аристократических гостиных Петра Борисовича Шереметева.

В такие дни дворовых тоже звали в парк. Девушек и молодух обряжали в шёлковые русские сарафаны. Молодым мужикам и парням выдавали разноцветные кафтаны и персидские кушаки. Когда же господа и гости выходили после обеда на балкон — холопы должны были петь и плясать, дуть в рожки и играть на балалайках и деревянных ложках. Параше же разрешалось беззаботно бегать среди веселящихся и играть в пятнашки.

Пышные гуляния, роскошь обстановки не могли не впечатлять, не поражать воображение. Девочка с восторгом и завистью наблюдала за крепостными актрисами, мечтая о том дне, когда она в нарядном платье так же выйдет на сцену и будет петь арии. Надо сказать, что Параша получила в доме княгини Долгорукой прекрасное образование — она много читала, обучилась французскому, музицировала и овладела правилами этикета. Теперь её уже мало что связывало с бедным родительским домом, где «воевал» пьяница отец.

Пока Параша подрастала и становилась настоящей барынькой, младший Шереметев набирался уму разуму за границами. То, что он увидел во Франции, Голландии, посещение изысканных аристократических салонов, знакомство с трудами Монтескьё, Дидро, Руссо необычайно повлияло на мировоззрение молодого графа. Стоит только упомянуть, что его библиотека насчитывала более шестнадцати тысяч томов, причём значительную часть составляли книги о театре и музыке.

Четыре года, проведённые в путешествии, не прошли даром для Николая. Вернувшись домой и получив должность директора Московского банка, граф внимательно приглядывался к порядкам в Кусково. Театральные забавы отца показались молодому Шереметеву наивными, отставшими от времени. Он лично принялся за дело. Особенно много надежд возлагал Шереметев на «определённых к театру» детей, в них он видел будущее своей затеи.

Худенькая, с большими, немного испуганными глазами Параша Ковалёва вызвала у Николая восторг, смешанный с удивлением, «прекрасным даром органа». Её голос пленял необычайной глубиной и оригинальностью. Почувствовав в девочке сильное дарование, граф стал уделять ей все большее внимание: беседовал, играл на клавикордах, заставляя Парашу петь. Ему не терпелось скорее увидеть её на сцене, и потому он, не посмотрев на возраст, вскоре назначил одиннадцатилетнюю актрису на небольшую роль служанки Губерт в опере Гретри «Опыт дружбы».

22 июня 1779 года был, наверное, самым трудным днём в жизни Параши Ковалёвой. Она волновалась чрезмерно, выходя на сцену, но её благосклонно приняла публика, правда, не придав особенного значения появлению на сцене милого, обаятельного ребёнка. Зато граф Николай Петрович, по всей вероятности, был очень доволен дебютом Параши, потому что вскоре в опере итальянского композитора Саккини «Колония, или Новое селение» Шереметев поручил ей главную роль. Трудно себе сейчас представить, как двенадцатилетняя девочка справилась с ролью любящей и страдающей героини, но театральные хроники того времени говорят, что дебюту молодой актрисы сопутствовал огромный успех. Следует упомянуть, что именно тогда Параша впервые появилась в афише под новой фамилией Жемчугова. Шереметев решил заменить «мужицкие» фамилии своих актрис новыми, более благозвучными, по названиям драгоценных камней. Так появились на русской сцене Яхонтовы, Изумрудовы, Бирюзовы.

Настоящая жизнь крепостной актрисы началась с переселения Параши из ставшего уже родным дома княгини Долгорукой в специальный флигель, куда поселяли всех лицедеев шереметевского театра. Здесь ей назначили «верховую дачу», то есть питание с барского стола. День был расписан по часам и в основном заполнен репетициями и занятиями актёрским мастерством. Молодой граф явно предпочитал новую приму всем другим артисткам, и лучшие роли доставались ей, Параше Ковалёвой. Однако никаких интимных отношений между юной актрисой и Шереметевым не замечалось. Его фавориткой долгое время была Анна Изумрудова.

Слухи о прекрасной игре Жемчуговой быстро распространялись среди любителей театра. Многие сокрушались, что не попали на то или иное представление. Молодой граф гордился своим детищем и вскоре решил строить новое здание театра.

Открытие его было приурочено к посещению подмосковного имения Шереметевых Екатериной II. 30 июня 1787 года императрица прибыла в Кусково. В программе увеселений центральное место отводилось театру. Екатерине II демонстрировалась лучшая постановка шереметевского театра — опера Гретри «Браки самнитян». Глубина новой, двадцатичетырехметровой сцены дала возможность широко развернуть эффектные массовые картины. Выписанные из Парижа театральные машины позволяли производить быстрые, почти бесшумные перемены. Все в новом театре выглядело не хуже, а может быть, даже и лучше, чем на придворной сцене Эрмитажа. Однако главное впечатление на великодержавную зрительницу произвела порывистая вдохновенная игра Параши Жемчуговой. Екатерина II пожаловала актрисе бриллиантовый перстень.

30 октября 1788 года умер старый граф Пётр Борисович Шереметев. Все его несметные богатства и более двухсот тысяч крестьян Перешли к сыну. На несколько месяцев Николай Петрович ударился в беспробудное пьянство и развлечения. Театр был заброшен, актёры томились неизвестностью своей судьбы и с тревогой наблюдали за вакханалиями барина. И нашёлся только один человек, который смог остановить графа. Это была Жемчугова. Вероятно, несмотря на свой нежный возраст, несмотря на многочисленных любовниц Шереметева, именно Параша имела неограниченное влияние на графа. Она почувствовала это не сразу, но когда тридцатисемилетний, сильный мужчина посмотрел впервые с детским преклонением и восторгом на свою крепостную, когда Параша увидела в его глазах одержимость любовным чувством, она поняла — судьба её определена навсегда.

Театр ожил. Хозяином его по прежнему оставался Шереметев, но теперь ещё появилась и хозяйка — Прасковья Ивановна, как стали называть Парашу актёры и музыканты. Для Жемчуговой граф выстроил новый дом, значительно реконструировал театр. Казалось, жизнь нашей героини превратилась в рай. Однако радовала Парашу по прежнему только работа. Впечатлительная, нервная, она не умела почивать на лаврах, её угнетало нестабильное, зависимое существование при графе. Любимый души не чаял в своей Параше, не отходил от неё ни на шаг, но слухи о странной привязанности графа распространились уже далеко за пределы кусковской усадьбы. Родные, близкие да и просто знакомые Шереметевых судачили и рядили на все голоса. Параше эти голоса грозили мщением и ненавистью. Она боялась за себя, но ещё больше её сердце сжималось от страха за своего ненареченного мужа.

Для Шереметева и его возлюбленной «Кусково стало злобным». Убегая от пересудов и молвы, граф приказывает приготовить для их уютного гнёздышка имение в Останкино. Весной 1795 года Прасковья Ивановна с Николаем Петровичем, а вместе с ними и весь штат актёров, актрис, музыкантов, служителей сцены перебираются в новую усадьбу. Должно быть, эти дни были самыми счастливыми в жизни Жемчуговой. Ничто в Останкино не напоминало о подневольном положении крепостной актрисы, здесь она чувствовала себя полной хозяйкой, даже театр был построен специально для неё, Параши Жемчуговой. С большим успехом на новой сцене прошла героическая опера «Взятие Измаила», где вновь блистала несравненная Параша.

Однако счастье никогда не бывает долгим. Вскоре актриса тяжело заболела, у неё открылся туберкулёз. Она навсегда потеряла возможность петь и только самоотверженная забота графа помогла ей подняться на ноги. 15 декабря 1798 года, на фоне смертельной опасности, нависшей над жизнью любимой женщины, граф, наконец, решился дать вольную своей крепостной актрисе. Это событие вызвало новую волну толков. Вольную получила и вся семья Ковалёвых.

Много раз на шереметевской сцене шли сентиментальные пьесы, в которых простые крестьянки неожиданно оказывались дворянками и тем самым обретали права людей благородного происхождения. Граф мучительно обдумывал способы превращения своей «преступной» связи во вполне законную, и сочинённый им «спектакль» оказался последним в шереметевском театре. За большие деньги стряпчий подобрал из архивов необходимые факты, будто ведёт свой род Параша Ковалёва из древней дворянской польской фамилии Ковалевских и будто предок её Якуб оказался в 1667 году в русском плену и будто его потомки нашли пристанище в доме Шереметевых.

6 ноября 1801 года граф вступил в брак с Прасковьей Ивановной Ковалёвой, однако венчание проходило в строжайшей тайне. Решиться на огласку Шереметев не посмел.

Сына Параша рожала уже смертельно больная. 3 февраля 1803 года, когда ребёнок появился на свет, его немедленно унесли от матери: боялись, что младенец заразится от больной. Бедная женщина ещё двадцать дней провела в мучительном бреду, просила, чтобы ей показали сына. Подруги подносили его к дверям спальни, она немного успокаивалась. В предчувствии кончины жены Николай Петрович занялся судьбой сына. Скрывать брак дальше было бессмысленным, и граф обратился со слёзным письмом к государю Александру с просьбой признать законность прав своего наследника.

В ночь на 23 февраля Параша Жемчугова умерла. Похороны её отличались пышностью и… полным отсутствием знатных господ. Аристократический мир и после смерти не признал простолюдинку.

В память о покойной Николай Петрович, преданно любивший свою жену, построил в Москве на Сухаревой площади «странноприимный дом». В уставе его говорилось о том, что дом должен «дать бесприютным ночлег, голодным обед и ста бедным невестам приданое». Ныне в этом здании находится знаменитый Институт скорой помощи имени Склифосовского. Поистине, неисповедимы пути господни…

Оригинал записи и комментарии на

Николай Шереметьев и Прасковья Жемчугова

Историю любви крепостной Прасковьи и ее хозяина, сиятельного графа Шереметьева, не зря называют самой трогательной историей XVIII века, и это действительно так.

Прасковья Жемчугова. Николай Аргунов

Прасковья Ковалева родилась в семье крепостного мастера-кузнеца. Однако девочка жила в отчем доме только до шести лет – затем ее забрали в Кусково и отдали на воспитание Марфе Долгорукой. Девочку отобрали у родителей с дальним прицелом: современники писали, что будущая звезда крепостного театра Шереметьевых с раннего детства обладала удивительным, завораживающим голосом. Услышав раз этот голос, двадцатидвухлетний граф Николай Шереметьев уже никогда не смог забыть его.

Талантливую дочь кузнеца растили как будущую приму. Прасковья прекрасно освоила нотную грамоту, игру на арфе и клавесине, говорила и пела и по-французски, и по-итальянски. Не каждая дворянка того времени мола похвастаться столь разносторонним образованием!

Однако готовили девочку совсем не к счастливому замужеству – Прасковья начала выступать на сцене знаменитого крепостного театра Шереметьевых, гремевшего на всю Россию, уже с одиннадцати лет. Вначале Парашенька выступала под псевдонимом Горбунова, но потом сам граф начал придумывать для своих крепостных актрис благозвучные фамилии: Яхонтова, Гранатова, Бирюзова… Так Прасковья стала Жемчуговой.

История донесла до нас множество версий первого свидания Параши и Николая, но достоверным можно считать лишь то, что граф приметил одаренную девочку еще совсем малышкой и потом издали следил за ее судьбой. Талант Прасковьи был настолько выдающимся, что сама императрица Екатерина Великая, присутствовавшая на спектакле «Самнитские браки» на музыку Гретри, в котором Прасковья Жемчугова пела партию Элианы, была потрясена игрой юной артистки и пожаловала той бриллиантовый перстень с собственной руки.

Хрупкая, с виду болезненная девушка, выйдя на сцену, совершенно преображалась. Помимо потрясающего, завораживающего слушателей сопрано Жемчугова обладала также несомненным сценическим талантом. Кроме того, юной актрисе были присущи кроткий нрав, скромность и самоотверженность.

Николаю Шереметьеву не приходилось и мечтать о том, чтобы назвать Прасковью своей перед Богом: крепостные девки, взятые в любовницы, будь они хоть прачками, хоть актрисами, предназначались лишь для одного – приносить плотскую утеху. Однако возвышенная натура Николая не находила никакого удовольствия в продажных или полученных насильно ласках.

Внезапная смерть любимого отца так подействовала на молодого графа Шереметьева, что он сильно запил и впал в депрессию. Вернула его к нормальной жизни все та же Прасковья, и тогда, чувствуя огромную благодарность к девушке, граф решил совершить невиданный по тем временам поступок – жениться на крепостной.

Прасковья Жемчугова, с которой ее талант и решение графа сыграли злую шутку, оказалась меж двух огней: высшее общество не принимало «девку» и «рабу», а прежнее ее деревенское окружение также отринуло молодую актрису, далеко ушедшую от крестьянского уклада. Кроме того, покровительствовавшая актрисе Екатерина II умерла, а взошедший на трон Павел I не желал давать разрешения на брак крепостной и графа.

Николай Шереметьев отличался завидным упорством, и отказ императора его не смутил: он решил добиться своего если не настойчивостью, то хитростью. Граф пригласил государя к себе во дворец послушать крепостной хор. Павел I, до этого никогда не видевший и не слышавший Жемчугову, а только наслышанный от придворных о «наглой девке», был так потрясен и голосом, и обликом этой необыкновенной артистки, что немедленно дал графу Николаю Петровичу согласие на брак.

Обвенчались Прасковья Жемчугова и граф Николай Шереметьев только через долгие 17 лет после начала их романа, в 1801 году, в Москве, в храме Симеона Столпника на Поварской. Свадьба была почти тайной – при венчании присутствовали лишь два обязательных свидетеля.

Граф увез любовь своей жизни в Петербург, однако сырой климат столицы не пошел певице на пользу: склонная к туберкулезу Прасковья тяжело заболела. Сама новоиспеченная графиня Шереметьева считала свою болезнь карой за проведенные в грехе прелюбодеяния годы, но, словно бы желая разуверить ее в этом, Бог подарил ей нежданную радость – она забеременела. Беременность протекала тяжело, но и сама Прасковья, и Николай Петрович были на седьмом небе от счастья, мечтая о долгожданном наследнике. Именно во время беременности Прасковьи художник Иван Аргунов и написал ее знаменитый «Портрет Жемчуговой в полосатом капоте».

Сказки не всегда имеют счастливый конец: так и история любви крепостной певицы и графа оборвалась на трагической ноте. Прасковья умерла на двадцатый день после родов, оставив безутешному мужу сына Дмитрия. В память о безвременно скончавшейся супруге граф построил странноприимный дом на Сухаревке, в котором сегодня расположен научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовского.

Граф Шереметьев так и не смог найти утешения у других женщин, да он и не искал его. Он пережил свою любимую Пашеньку всего на шесть лет…

Николай II В сущности, я Николая II всегда жалел. Без сомнения, он был глубоко несчастный человек. Он никому не мог импонировать, и его личность не вызывала ни страха, ни почтения. Он был заурядным человеком. Но справедливость все-таки требует подтвердить, что при первой