ГОУ СОШ № 000 ЗОУО Г. МОСКВЫ

Фибулы как исторический источник эпохи раннего средневековья

Исследовательская работа по истории

Халиани Анастасия

6 «Б» класс

Руководитель:

учитель истории, обществознания, права

МОСКВА 2010
Оглавление

Введение . 3

Глава 1. Описание фибулы. 5

Глава 2. Фибулы, представленные в ГИМ. 10

Глава 3. «Пальчатые» фибулы.. 17

Заключение . 20

Литература . 22

В прошлом учебном году мы начали изучать историю Древнего мира и посещать музейные занятия в Государственном Историческом музее. Мы посетили музей и были поражены представленной экспозицией, поэтому решили подготовить исследование о виртуальном путешествии в каменный век. В этом году мы знакомимся с историей средних веков, продолжаем посещать музейные занятия в Государственном Историческом музее, и решили продолжить свою исследовательскую деятельность .

Нас заинтересовал период раннего средневековья и украшения женского костюма – фибулы. Что такое фибула мы даже не знали. Поэтому и решили познакомиться поподробнее с этим украшением. Тема актуальна , так как костюм всегда был отражением статуса человека в обществе. Ту же роль выполняли и украшения.

Объект исследования – завершающий этап железного века и переход к эпохе раннего средневековья, получивший в науке название Великого переселения народов.

Предмет исследования – женские украшения.

Цель – обобщить и расширить знания об эпохе раннего средневековья, познакомиться с важным элементом в системе украшений, одним из самых ярких видов застежек – фибулами, используя литературу и памятники Государственного Исторического музея.

Задачи :

· посетить залы Государственного Исторического музея, посвященные эпохе раннего средневековья;

· охарактеризовать на основе памятников женские украшения эпохи раннего средневековья;

· проследить, как менялась форма и устройство фибулы;

· выяснить на какие группы делятся фибулы;

· определить, как украшения отражали статус человека в обществе;

· создать эскизы фибул в рисунках;

· создать компьютерную презентацию, используя программу Power Point для иллюстрирования положений проекта.

Методы исследования : описание, комплексный анализ источников, систематизация и обобщение полученной информации, метод моделирования.

Гипотеза : является ли фибула элементом украшения и отражением статуса человека в обществе.

Наше исследование включает введение, три главы основной части, заключение, иллюстрации фибул и собственные эскизы этих украшений.

Практическая значимость . Работа может быть использована при подготовке сообщений, при подготовке внеклассных мероприятий и уроков по культуре Средневековья. Она расширяет знания по изучаемой теме.

Описание фибулы

DIV_ADBLOCK55">

Основная форма фибул та же, что и в наши дни (рис.1): проволока, посередине изогнутая спиралью один или несколько раз (а), более или менее напоминает самострел; отсюда она снова идет прямо в виде, собственно, иглы (b); конец иглы входит в крючок, образуемый загибом противоположного конца проволоки: это – иглодержатель (с). Часть иглы (d) между иглодержателем и спиралью, которая бывает, большей частью, загнута кверху дугой для захватывания складки одежды, носит название фибулы.

«Брошка или застежка (фибула) служила для скрепления одежды и составляла, по словам О. Тишлера, немецкого археолога, одну из важнейших доисторических статей человеческих украшений. Хотя она и неизвестна в древнейшие металлические периоды, но всё-таки встречается в очень древние времена у народов Европы. В течение двух тысячелетий на ней отражаются все капризы и перемены художественного вкуса, и мы совершенно теряемся в первый момент столкновения с этим хаосом разновидностей. Однако и видимо причудливая мода следует определенным законам, которые меняются из века в век и от народа к народу». Наша задача - исследовать их. Именно изучение застежек приобрело громадное значение для понятия деления доисторических периодов, благодаря исследованиям целого ряда выдающихся ученых, таких как Ганс Гильдебрант, Оскар Монтелиус, Отто Тишлер и др.

Бронзовый век почти не знал фибул; в этом веке, да и то лишь в конце его, они были в употреблении в Венгрии, Северной Германии, Скандинавии. Начиная с железного века, фибулы встречаются постоянно в большинстве местонахождений. Фибулы, открытые в европейских местонахождениях, делятся Оскаром Монтелиусом, шведским археологом, на три группы: венгро-скандинавскую, греческую и италийскую.

https://pandia.ru/text/78/194/images/image003_113.jpg" align="left" width="219" height="228 src=">Скандинавские фибулы, происшедшие, вероятно, от венгерских, отличаются тем, что игла и дужка не составляют одного целого: игла надета на дужку.

Греческие фибулы (рис.3), которые восходят к очень отдаленным доисторическим временам, состоят отчасти из двух, иногда из четырех симметричных спиральных кружков, соединенных при помощи довольно короткого корпуса. Игла выходит из одного кружка и укрепляется на другом. Спиральная форма иглодержателя указывает на родство этих фибул с венгерскими и скандинавскими. Этого рода фибулы были найдены также в Южной Италии и некоторых местах Средней Европы, куда они были, вероятно, занесены из Греции.

https://pandia.ru/text/78/194/images/image005_69.jpg" align="left" width="123" height="178">дуговые , дужка которых имеет форму полукруга. Это тип древнейших фибул. Дужка бывает либо равномерной толщины, либо утолщенной в одном или нескольких местах - либо совершенно гладкой, либо исчерченной продольными и поперечными полосками, покрытой бусами и пр.

· ладьеобразные - с дугообразной, значительно утолщенной посередине полой дужкой. Иглодержатели при этой форме бывают длинные и короткие.

· змеевидные - самая разнообразная группа италийских фибул; дужка изогнута иногда весьма причудливо. Иглодержатель представляет длинный желоб, заканчивающийся в позднейших формах пуговкой.

В Древней Греции женщины носили фибулы как на верхней, так и на исподней одежде, мужчины - только на верхней; обыкновенно части одежды (плащи) закреплялись на правом плече, реже на груди, женщины же употребляли фибулы нередко на обоих плечах.

В «Одиссее» (Од. XIX, 225-231) так описывается фибула:

«Божественный Одиссей был облечен в пурпурного цвета двойной шерстяной плащ; к нему была прикреплена золотая застёжка с двойными трубками; на наружной стороне застежки искусный мастер изобразил пса, который держал в передних ногах пёструю лань, упиваясь её трепетанием; и все удивлялись живости, с какой были изображены золотые фигурки - как один душил свою жертву, а другая, стараясь спастись, сопротивлялась ногами».

Иногда рукава женской туники скреплялись целым рядом застежек. Позже женщины закалывали фибулой тунику повыше колена, образуя особого фасона складку. Фибулы как пряжки употреблялись преимущественно на перевязях (портупеях) и поясах.

Бронза" href="/text/category/bronza/" rel="bookmark">бронзовыми , а иногда и серебряными, часто высокохудожественной работы, инкрустированными кораллами и эмалью.

Обычай скалывать плащ особой застежкой – фибулой – сложился в античном мире и был воспринят всеми окружающими варварами. Фибулы, а также металлические поясные пряжки и накладки так называемого «геральдического» стиля, распространившиеся в эпоху Великого переселения народов от Дуная до Урала, на Нижнюю Оку были принесены именно днепровским населением. Здесь сложился даже свой, окский, тип - крестовидная фибула.

Фибулы, представленные в ГИМ

Зал 7 . Восточная Европа и Азия в раннем средневековье (III– начало V Ш в.)

Зал 8 . Древнерусское государство в IX–XII вв.

Зал 9 . Древнерусский город (XI – первая половина XIII в.)

Раннесредневековые фибулы - огромная и исторически очень важная тема. Разработка ее затруднена, прежде всего, тем, что время бытования фибул – заключительный этап великого переселения народов, запутывающий и хронологию, и этническое определение отдельных народов.

Географически эта тема во всем ее объеме охватывает всю Европу - от Балтики до Ломбардии и от Северного Кавказа до Испании. В пределах Восточной Европы наиболее интересны два района: Причерноморье, где родились многие исходные типы, и лесостепное Среднее Поднепровье, "Русская земля", где появились свои вариации южных образцов.

Зал 7 посвящен завершающему этапу железного века и переходу к этапу раннего средневековья, получившего в науке название Великого переселения народов. Эти процессы охватили всю северную часть Евразийского континента – от берегов Тихого океана на востоке до побережья Атлантического океана на западе. Весь мир пришел в движение. Исчезали одни народы, другие смешивались между собой, порождая новые этносы, ставшие предками современных народов.

Зал 8 представляет памятники времен образования Древнерусского государства в IX–XII вв.

Зал 9 посвящен древнерусским городам XI – первой половины XIII в. – времени их расцвета.

Зал 7

На стене зала три карты представляют основные моменты эпохи Великого переселения народов. Первый характеризуется массированным передвижением племен германского происхождения с балтийских территорий. Среди них наиболее известны готы. В конце II века и на протяжении III столетия они расселились в бассейнах Днестра, Южного Буга, Днепра и в Северном Причерноморье. Образовалась черняховская культурно-историческая общность, расцвет которой в источниках связывается с фигурой Германариха, создавшего империю.

Следующая эпоха связана с миграцией в конце IV в. на запад из Центральной Азии полиэтнического союза племен, возглавляемого гуннами. Наивысший взлет гуннского могущества связан с именем Аттилы.

В третьей четверти I тыс. н. э. в византийских источниках появляются упоминания и описания славянских племен. Именно с этого времени часть археологических памятников можно связывать со славянами.

В витрине 1 представлены древности Поднепровья, принадлежавшие к черняховской культуре, бытовавшей на территории «империи Германариха». Справа, на верхнем планшете, можно увидеть застежки-фибулы – самую распространенную находку в погребениях этой культуры.

Большой раздел экспозиции зала (витрины 2–5) рассказывает о племенах лесной полосы Восточной Европы в I–VIII вв. Здесь представлены вещи из погребений и кладов, найденных в Москворечье, на Оке, в Пермской земле, в Приуралье. Особенно выделяется комплекс находок, происходящих из Прикамья (витрина 4): золотые и серебряные сосуды, монеты; серебряное блюдо с изображением сцены пира бога Диониса. Замечателен золотой кувшин согдийской работы; его тулово состоит из двух кованых золотых половинок, носик выполнен в виде клюва хищной птицы, а ручка украшена головой грифона. На серебряных монетах чеканено имя византийского императора Ираклия (VII в.).

Эти сокровища попали в дремучие леса Прикамья не случайно. Они являлись платой иноземных купцов местным князькам за пушнину, которая высоко ценилась на Востоке. Обилие монетных кладов в Поволжье подтверждает вывод о том, что в те времена именно Волга с притоками, Камой и Окой, была главной торговой артерией, которая соединяла восточные и западные страны.

Особое место в витринах занимают женские украшения из Поволжья и Приуралья. Это многочисленные браслеты, перстни, большие поясные и нагрудные пластины, накосники, нашивные на одежду и головной убор бляшки. Наиболее характерное для финских племен украшение – «шумящие» привески – бубенчики или геометрических форм пластиночки, напоминающие гусиные лапки, иногда на бронзовых цепочках. Часто привески крепились к поясу и выполняли функцию оберега: их бряцанье и шум при ходьбе должны были отгонять злых духов. Эти вещи принадлежали прямым предкам современных финно-угорских народов Волго-Камского региона.

В левой части витрины 10 – золотая гривна и мелкие золотые бляшки, которые нашивали на тонкую ткань одежды, стеклянная чаша с изображением пира Диониса. Эти вещи найдены в богатых погребениях знати, культура которой испытала сильное влияние античных городов-колоний Северного Причерноморья. Подобные украшения получили широкое распространение во всей Европе благодаря германцам и аланам.

Ниже можно увидеть тяжелые бронзовые фибулы, броши, подвески с цветными эмалевыми вставками. Такие украшения, получившие название «варварской эмали», обычно связываются с балтами, миграции которых прослеживаются далеко на юг и восток – в Поднепровье, в Поочье и Москворечье.

Зал 8

В 8 зале в витрине 21 можно увидеть женские украшения самой разной племенной принадлежности. Среди них «черепашьи» фибулы.

Среди скандинавских древностей, встречающихся в Восточной Европе, наиболее яркую и многочисленную группу составляют так называемые скорлупообразные или черепаховидные фибулы, получившие согласно типологической работе Яна Петерсена соответствующую индексацию: Petersen - 51. В исследованиях, посвященных русско-скандинавским связям, скорлупообразные фибулы привлекаются как бесспорные доказательства пребывания норманнов на Руси.

Большинство скорлупообразных фибул типа Р-51датируются в пределах 900-950 гг. Предложенная датировка свидетельствует о присутствии скандинавов на Руси уже на ранних этапах.

Зал 9

В 9 зале в витрине 3 представлены овальные фибулы славян Поднепровья. Витрина показывает пестрый этнический состав здешнего населения в древности. Об этом свидетельствуют многочисленные находки славянских, финских и балтских женских украшений. (5) – карельские овально-выпуклые фибулы с плетеным узором, (8) – балтские подковообразные фибулы.

В витринах 8–9 представлены древности Смоленска – крупного регионального центра XI–XIII вв.

В витрине 9 представлен комплекс бытовых предметов и украшений, происходящих с территории одной усадьбы.

Здесь же показан один из основных видов городского производства – обработка металлов . В витрине можно видеть глиняное сопло горна для отжига металлической заготовки, крицы и металлургические шлаки, разнообразную продукцию городских кузнецов – от металлических орудий до деталей костюма, а также изделия ювелиров, среди них фибула.

DIV_ADBLOCK63">

Кольцевидные фибулы представляют собой замкнутые кольца, в сечении пластинчатые или круглопроволочные, с иглой для застегивания. По сравнению с подковообразными, кольцевидные застежки были значительно меньше распространены на Руси. Отдельные их экземпляры находят в курганных древностях конца X - начала XI в. Однако мода на них появилась позднее, в XII - начале XIII в. В Новгороде самые ранние пластинчатые кольцевидные фибулы обнаружены в слоях середины XII в., они бытовали вплоть до конца ХIV в. Основные области распространения кольцевидных фибул - северо-западные районы Руси, куда они, по-видимому, попадали с территорий, примыкавших к Балтийскому морю.

Большое количество кольцевидных фибул находят среди древностей балтов и финно-угров или в славянских древностях, граничивших с этими племенами. Пластинчатые кольцевидные фибулы иногда орнаментировали растительным узором в виде побега, но чаще геометрическим узором в виде треугольников и глазков, зигзага, зигзага в сочетании с ажурным украшением и др. Иногда одна часть кольцевидной фибулы - пластинчатая, а другая витая. Изредка пластинчатые фибулы украшали растительным орнаментом, они имели по четыре или пять выступов.

Все описанные фибулы происходят главным образом из северо-западных районов Руси, куда они попадали из Прибалтики. Родиной многих типов являются Скандинавские страны и Финляндия, где сам край одежды предполагал употребление застежек-фибул. На Руси значительная часть подковообразных и кольцевидных фибул найдена в районах, где преобладало финно-угорское население. Лишь подковообразные спиралеконечные фибулы получили общеславянское распространение.

Глава 3

«Пальчатые» фибулы

«Пальчатые фибулы» появились в конце IV века в среде восточных германцев. В эпоху Великого переселения народов роскошные экземпляры, украшенные инкрустациями, треугольно-выемчатой резьбой, входят в престижный женский костюм народов гуннской державы, а ко второй половине VI в. фибулы становятся излюбленным украшением состоятельных женщин населения Восточной Европы. Округлые выступы на фибулах изначально изображали головки фантастических животных – мифологических персонажей. Позже эти изображения переосмыслялись и превратились в «пальцы».

Сложные космологические композиции на зооморфных и антропоморфных фибулах V – VII вв. из Среднего Поднепровья с их Дажьбогом, знаками земли и солнца, птицами и змеями, с неизменным ящером. Это не стихийное бессознательное творчество славянских литейщиков, а воспроизведение той картины мира, которая была истолкована и воплощена в образы многими поколениями ведунов.

Фибулы были предназначены не только для украшения, но и для охранения от рассеянных повсюду невидимых носителей зла – упырей-вампиров и вредоносных навий.

Все виды работ с металлом в древности были связаны с множеством обрядов, поверий и представлений, перераставших в мифы.

В 1906 г. В. А. Городцов нашел интересную фибулу близ хутора Блажки Зеньковского уезда Полтавской губернии.

Основа этого украшения – двупластинчатая фибула с полукруглым одним щитком и ромбовидным другим; пластины соединены дужкой. Такие фибулы широчайше распространены в Причерноморье, в Восточной Европе и прослеживаются во множестве вариантов в Западной Европе. Полукруглый щиток часто снабжался декоративными отростками (5-7), что и привело к не очень точному наименованию их пальчатыми. Блажковская фибула "родилась" из какого-то гладкого варианта без отростков. Носили эти фибулы, очевидно, двояко: вниз полукруглым щитком и вверх этим щитком, что сказывалось на направлении дальнейшего усложнения более поздних типов. Блажковская фибула была предназначена для ношения полукруглым щитком вверх.

Весьма интересную и распространенную категорию находок составляют пальчатые фибулы, имевшие полукруглые щитки с пятью-семью выступами, которые встречены в составе кладов, на нескольких пеньковских поселениях и в захоронениях. На селище Барнашевка в Винницкой области открыт производственный комплекс третьей четверти I тыс. н. э., в котором найдена литейная форма для изготовления пальчатых фибул.

https://pandia.ru/text/78/194/images/image024_14.jpg" align="left" width="101" height="198 src=">Пальчатые фибулы найдены в конце XIX в. у деревни Колосово Воронежской губернии в составе клада украшений, относящихся к древностям антов (вторая половина VI – первая половина VII в. Бронза). Среди находок – височные кольца, браслеты, фибулы, детали поясного набора (представлены в ГИМ).

Веер" href="/text/category/veer/" rel="bookmark">веерообразная драпировка.

Теперь мы имеем наглядное представление о фибулах.

· В результате своего исследования мы доказали гипотезу, что фибула является элементом украшения и отражением статуса человека в обществе. Так же выяснили, что этот элемент одежды был необходим не только женщинам, но и мужчинам.

· Фибула – особого вида застежки, весьма распространенные в доисторические и древние периоды и служившие для скрепления одежды, а также для украшения. Это латинское слово обозначает тонкую грифельную кость лошади, которую в древности использовали для закалывания одежды.

· Как по устройству, так и по назначению фибулы имеют много общего с нашими брошками и так называемыми английскими безопасными булавками.

· Обычай скалывать плащ особой застежкой - фибулой - сложился в античном мире и был воспринят всеми окружающими варварами.

· Фибулы разнообразных форм были распространены с бронзового века до раннего средневековья. При всех изменениях формы и усовершенствованиях устройства, которым фибулы подвергались в течение различных эпох, общий их тип сохранился почти неизменным.

· Составными частями фибулы являются:

1) игла, предназначенная для скрепления одежды;

2) иглодержатель - узкий канал или желобок, в который входит конец иглы; имеет целью удерживать иглу в данном ей положении и предохранять от уколов

3) дужка, или корпус фибулы

4) пружина, соединяющая дужку с иглой.

· Каждая эпоха оставила на фибуле отпечаток своих эстетических понятий, технического совершенства и, может быть, своего культа, вследствие чего фибула имеет громадное значение для доисторической хронологии.

· Бронзовый век почти не знал фибул. Начиная с железного века, фибулы встречаются постоянно в большинстве местонахождений. Фибулы, открытые в европейских местонахождениях, делятся Оскаром Монтелиусом, шведским археологом, на три группы: венгро-скандинавскую, греческую и италийскую.

· Среди памятников Государственного Исторического музея представлены тяжелые бронзовые «пальчатые фибулы», «черепашьи» или скорлупообразные, кольцевые фибулы, карельские овальные фибулы, балтские подковообразные фибулы.

· В эпоху Великого переселения народов роскошные экземпляры, украшенные инкрустациями, треугольно-выемчатой резьбой, входят в престижный женский костюм народов гуннской державы, а ко второй половине VI в. фибулы становятся излюбленным украшением состоятельных женщин населения Восточной Европы.

· Фибулы нередко являлись образцами ювелирного искусства. Их делали из железа, бронзы, серебра. Они были литые, кованые, витые, украшались драгоценными камнями , эмалью.

· В рассматриваемую эпоху на фибулах появляется множество различных изображений оберегающего значения.

· Костюм и украшения (серьги, височные кольца, бусы, шейные гривны, колты, рясны, наручи, застежки и т. д.) с древнейших времен являются одним из самых важных источников для реконструкции этнических и социальных процессов на разных этапах исторического развития и отражением статуса человека в обществе.

· С изобретением пуговиц фибулы в большей степени исполняют роль украшений.

1. От каменного века до 18 столетия. Путеводитель по залам 1-21 Государственного Исторического музея. М., 2003

2. Кареев книга древней истории. – М. Просвещение, Учебная литература, 1997.

3. Рыбаков Б. А. Древние русы. - Сов. археология. М., 1953

4. Рыбаков древних славян. М., 1981.

5. Седов в раннем средневековье. М., 1995.

6. Ханенко Приднепровья. Киев, 1901.

7. К датировке скандинавских фибул типа Petersen-51 http://www. /forum/index. php? showtopic=1578

8. Подковообразные и кольцевидные фибулы-застежки. http://kladoiskatel. /653.html

Приложение

У финнов есть выражение: «Если хочешь получить власть над человеком, назови все его имена. Если хочешь, чтобы вещь стала твоей, – постигни ее душу». Потому что они убеждены, что украшение «приходит» к своему владельцу не случайно…

В череде мгновений
О том, какие украшения носили финны много веков назад, мы знаем благодаря успешным археологическим раскопкам в Ингерманландии и Карелии. Наиболее интересные экспонаты датируются IX–XIV веками – до принятия финнами христианства. Но вместе с тем культура – явление целостное, ее нельзя разделять на «до» и «после». И древние божества не только подарили каждому колечку, подвеске, пряжке, браслету собственную легенду, наполнили их глубоким смыслом, но и заложили особую энергетику, переходящую из века век. Об этом говорят и специалисты компании «Калевала кору» в Финляндии, и мастера Сампо-Центра финского языка и культуры в Санкт-Петербурге – те, кто сегодня воссоздает украшения далекого прошлого.
…У «Бочонка счастья» нет ни дна, ни крышки. Философия проста: счастье нельзя положить под крышечку и получить с него проценты, как в банке. Оно пролетает через бочонок за миг – короткий, но яркий, и потому бесценный. А жизнь – не что иное как череда мгновений.
«Кольцо успеха», относящееся к культуре древних эстов, украшает длинная, навитая на пирамидку косичка. Это означает, что дорога не бывает ровной, и человек на своем пути может не раз оступиться. Но несмотря не препятствия дорога идет все выше и выше, и человек поднимается вместе с ней. Впрочем, древние финские предания приписывают «Кольцу успеха» и другой смысл: истина притягательна, но труднодостижима…

Свой – чужой
Многие украшения удивительно точно передают особенности финского характера. Например, лошадки с многочисленными ногами-колокольчиками. Принято считать, что финны очень медлительны. Да, они неторопливы, но при этом все успевают. Потому что все делают заранее и стараются никого не подводить!
А поющие лошадки, в древней мифологии символизировавшие успех? Любую работу эти труженицы выполняют, напевая, у них всегда хорошее, ровное настроение. В финно-угорских украшениях лошадка – олицетворение энергии, успешности, силы. Может быть, все началось с «солнечных» коней? В древности люди задумывались: откуда берутся солнечные лучи? И решили, что это кони вытягивают их из солнца в разные стороны.
А вот «Конь в яблоках» – представитель очень редкой породы. Он напоминает нам, что каждый человек по-своему уникален, и помогает найти индивидуальность тому, кто наденет это украшение…
Исторически финны селились обособленно друг от друга, на далеких хуторах. Даже слово «гость» имеет у них еще одно значение – «чужой». Отсюда и привычка доверять только себе и с осторожностью относится к остальному миру. Поэтому все без исключения финские украшения несут в себе элемент защиты. Чаще всего – звук. Еле слышно постукивают друг о друга ноги лошадок. Плетут свою нежную мелодию сердца-колокольчики на колечке – чтобы одно из них могло найти другое. Тихо и радостно «разговаривают» шарики на Сампо, волшебной мельнице счастья из национального эпоса «Калевала», обещая радость и благополучие. И в далеком прошлом, и сегодня звучащие украшения создают особый мир, в котором человеку комфортно и спокойно.
Такую же функцию выполняли и фибулы – самые древние украшения, найденные при раскопках. Фибулы являлись солярными знаками и имели овально-выпуклую и круглую форму. Носили эти украшения симметрично у плеч или по центру фигуры, чуть ниже шеи. Считалось, что фибулы защищают владельца от злых духов.

Бронзовое чудо
Интересно, что и материалы для изготовления украшений также выбирались «защитные» – например, бронза. Финно-угорские племена использовали этот сплав и для ювелирных работ, и в бытовых целях, и в магических, и даже в лечебных. Было замечено, что бронза, благодаря высокому содержанию меди, оказывает благотворное действие на организм: помогает приводить в норму артериальное давление, избавляет от головных болей, улучшает эмоциональное состояние.
Уход за украшениями из бронзы был несложен. Их насухо протирали сухой тканью (так как при попадании влаги на поверхности могли образовываться пятна) и начищали кусочком замши.

Дорога птиц
Финны всегда жили в единении с природой – чувствовали, понимали и одушевляли ее, уважительно относились к животному миру. Носили украшения с изображением тотемных животных (в основном волка и медведя) и приписывали себе их качества. Медведя называли Хозяином, иногда – Медовой лапой. Изображение волка часто встречается на сохранившихся мужских поясных ремнях.
Финны верили, что птицы связывают мир небесный с миром земным. По их представлениям, души умерших людей превращаются в птиц. И если птица попадала в ловушку, ее кормили и отпускали: кто знает, может быть, это душа кого-то из родственников?.. Неудивительно, что украшениям с изображением птиц придавалось особое значение. Например, «Птица мудрости» (XII век) символизировала существо, с которого начался род, «Утка», – птицу-праматерь мира (согласно финскому национальному эпосу она снесла яйцо, из которого был сотворен мир). А на подвесках того времени можно увидеть «Дорогу птиц» – так финны называли Млечный Путь…

«Все свое ношу с собой»
Касаясь темы старинных украшений, нельзя не вспомнить еще об одной черте финнов – практичности. Например, изобретение копоушек. Это украшение овальной формы с длинным, похожим на современную спичку концом. Копоушками можно было и уши чистить, и маникюр делать, и поверх одежды носить. Пластичные копоушки с петлей в верхней части и узкой лопаточкой в нижней являлись обязательным элементом древнекарельского женского костюма.
Для украшения женской одежды широко использовались и спиральки, скрученные из медной проволоки разного диаметра. Вшивались они в том числе по низу рукава, что позволяло сохранить его форму. (Данная традиция характерна как для ранних, так и для поздних этапов развития древнекарельской культуры, распространение – северо-западное побережье Ладожского озера и Юго-Восточная Финляндия.) Костюм был достаточно функционален. Фибулы и спиральки дополняла игольница, в которой хранились иголки и нитки. На специальном шнурке закреплялись ключи от дома. При этом финка выглядела очень аккуратно и – невероятно привлекательно!

Вперед, в прошлое
«Пионером» в воссоздании старинных карельских украшений стала в 1935 году финская компания «Калевала кору». В тот год Финляндия отмечала 100-летие с момента издания древних финских рун известным исследователем Элиасом Лённротом. Ювелирные изделия в национальном духе стали пользоваться спросом, особенно после того, как их приобрела первая леди Финляндии Кайса Каллио, супруга президента Кюёсти Каллио. По ее примеру украшения от «Калевала кору» стали носить многие высокопоставленные дамы.
В России украшения прибалтийско-финских предков впервые появились в Петербурге, в Сампо-Центре финского языка и культуры. Центр, основанный в 2004 году, находится в самом «финском» месте Петербурга – рядом с церковью Святой Марии. Одно из основных направлений его деятельности – возрождение древнего искусства изготовления украшений. Воссоздавать произведения искусства IX–XII веков мастерам удается благодаря тщательному изучению археологических находок, представленных в экспозициях Эрмитажа. И хотя специалисты музея отмечают удивительное сходство новых украшений с подлинниками, круг задач у Сампо-Центра гораздо шире.
– Мы с самого начала не стремились к созданию точных копий, – рассказывает руководитель Сампо-Центра Татьяна Быкова-Сойтту. – Собственно, этого бы и не получилось, так как технологии изготовления украшений шагнули далеко вперед. В процессе изучения исторических материалов, легенд, преданий и общения с археологами мы привносили в дизайн новые элементы. Одновременно – писали историю каждой вещи. Процесс изготовления достаточно долог. В работе нам очень помогает сотрудничество с доктором исторических наук, заслуженным деятелем науки Республики Карелия и Российской Федерации, заведующей сектором археологии научного центра РАН Светланой Ивановной Кочкуркиной. Благодаря ее исследовательским трудам и находкам мы учимся понимать древние финские украшения. И они открывают нам свои имена.
Кстати
Среди финно-угорских женских украшений известны браслеты с подвижными звенящими колечками по центру пластины браслета. Четыре из них найдены в Новгороде в слоях XII–первой трети XIII века. Но особенно много их оказалось в погребениях восточного и южного побережий Чудского озера. В юго-восточной части северной Руси, в областях, контактных с финно-угорскими землями, встречается другая разновидность браслетов – с ушками по краям для крепления колечек. Финно-угорские женщины носили и перстни с бубенчиками. Подобные украшения-амулеты на открытой руке женщины должны были оградить своим звоном хозяйку от злых духов и недобрых чар.
Наивысшего расцвета декоративно-прикладное искусство, в частности изготовление украшений, достигло в Карелии в эпоху «крестовых походов» шведских рыцарей в западную Финляндии. Именно в этот период появились лучшие образцы древне-финской орнаментики, отличающиеся разнообразием и оригинальностью форм, что свидетельствует о самостоятельности и высоком уровне культуры. Ярчайший пример – овально-выпуклые фибулы, а также большие серебряные фибулы в форме подковы.
Благодарим Сампо-Центр финского языка и культуры (Санкт-Петербург) за предоставленную информацию.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Украшения балтского и финно-угорского происхождения средневекового Новгорода: систематизация, хронология, топография"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М.В.ЛОМОНОСОВА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА АРХЕОЛОГИИ

ПОКРОВСКАЯ ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА

УКРАШЕНИЯ БАЛТСКОГО И ФИННО-УГОРСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОГО НОВГОРОДА: СИСТЕМАТИЗАЦИЯ, ХРОНОЛОГИЯ, ТОПОГРАФИЯ

Специальность 07.00.06 - археология

На правах рукописи УДК 930. 26

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Е.А. Рыбина

Москва -1998

Работа выполнена на кафедре археологии Исторического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова

Научный руководитель: доктор исторических наук Е.А.Рыбина

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук М.В.Седова,

кандидат исторических наук В.Я.Конецкий

Ведущая организация: Государственный Исторический музей

Защита состоится " / " 1998 года в /г часов на заседании диссертационного совета К.053.05.29 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Московском государственном университете имени В.В.Ломоносова по адресу: 117234, Воробьевы горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов МГУ, Исторический факультет, 5-й этаж, ауд. .

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки 1-го корпуса гуманитарных факультетов МГУ им.М.В.Ломоносова

Ученый секретарь

диссертационного Совета,

доктор исторических наукЛ.Б.Заседателева

Обтая характеристика работы.

За годы археологического изучения Новгорода, благодаря уникальной сохранности культурного слоя, проведению работ в разных частях города, а так же крупномасштабным раскопкам на Неревском и Людине концах, была собрана огромная коллекция археологических древностей. Значительное место в ней занимают ювелирные изделия, среди которых, украшения балтского и финно-угорского происхождения составляют особую группу.

Актуальность темы. В культуре средневекового Новгорода, который являлся центром обширных земель с разноэтничньш населением, безусловно, должны найти отражения процессы, связанные со славяно-финским взаимодействием. Тем не менее вопросы этнического состава его населения, роли финно-угорского населения в образовании города и значение балтских и финно-угорских предметов в новгородской материальной культуре до сих пор остаются дискуссионными. Подробное изучение украшений балтского и финно-угорского происхождения, найденных в Новгороде, является одним из аспектов реконструкции этноисторической ситуации в Новгороде.

Цели и задачи исследования. Выделение и систематизация украшений балтского и финно-угорского происхождения, изучение хронологических закономерностей их распространения в Новгороде, распределение их по новгородским усадьбам, раскопанным в процессе археологических работ, которые проводятся в Новгороде уже более 60 лег, являются основными задачами исследования. Конечная цель, данной работы заключается в определение места и роли предметов, вошедших в изучаемую группу, в системе городских древностей Новгорода.

Научная новизна работы. В работе впервые обоснована систематизация украшений балтского и финно-угорского происхождения и проведено их распределение по новгородским усадьбам, а так же дан сравнительный анализ трех древнейших концов средневекового Новгорода, проведенный на основе

сиетематизации и топографировашш предметов изучаемой группы.

Объект исследования. В данном исследовании обобщены предметы группы украшений балтекого и финно-угорского происхождения из раскопок в Новгороде. В работе использовались коллекции новгородских ювелирных украшений, которые хранятся в Новгородском Государственном музее-заповеднике, Государственном Историческом музее, на кафедре археологии МГУ и описи находок новгородских раскопов. Метод отбора украшений в изучаемую группу заключался в определении происховдения предмета и подборе аналогий по многочисленным публикациям, посвященным балтеким и финно-угорским культурам и вопросам балто-славяно-финского взаимодействия. В результате выявления группы украшений балтекого и финно-угорского происхождения было рассмотрено 549 предметов, в числе которых, фибулы, булавки, некоторые типы привесок (в том числе и зооморфные), браслетов, перстней, височных колец и бронзовые спиральки-пронизки.

Хронологические рамки. Украшения балтекого и финно-угорского происхождения распределяются в слоях второй половины X - начала XV вв., что обусловлено наилучшей сохранностью культурного слоя Новгорода в пределах этого хронологического периода.

Практическая ценность работы. Систематизация, хронологическое и топографическое изучение украшений балтекого и финно-угорского происхождения, найденных в Новгороде, является первым этапом в решении проблемы этнокультурной ситуации в Новгороде. Кроме того, результаты проделанного исследования могут быть использованы для создания нового спецкурса.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на Новгородском семинаре на кафедре археологии МГУ (научный руководитель -академик В.Л.Янин), на научных конференциях в Нов- городе - "Новгород и Новгородская земля", на конференциях в Петрозаводске и Городце, а так же на VI международном конгрессе славянской археологии. По теме диссертации был еде-

лан доклад, на научном семинаре в университете г. Трондхейма (Норвегия). Некоторые положения работы изложены в шести публикациях (список прилагается).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. К работе прилагается кат&тог украшений балтского и финно-угорского происхождения, найденных в Новгороде, и альбом иллюстраций, состоящий из рисунков, таблиц и диаграмм.

Введение.

Введение состоит из четырех частей. В первой части обосновываются выбор темы и ее актуальность, определяются цели и задачи исследования и метод отбора предметов в группу украшений балтского и финно-угорского происхождения.

В.Л.Янин и М.Х.Алсшковский в статье "Происхождение Новгорода (к постановке проблемы)" выдвинули гипотезу о происхождении Новгорода на основе трех разноэтничных поселков, а так же о непосредственном участии словен новгородских, кривичей и фшшо-угоров в процессе становления города. В этой статье авторы отказываются от анализа украшений, так как по их мнению, выявление этнической принадлежности украшений в городской среде невозможно в связи с движением.моды.

Однако, наличие в Новгороде украшений балтского и финно-угорского происхождения не отрицается никем го исследователей, различие наблюдается только в подходе к их интерпретации. Так, Е.Н.Носов полностью отрицает этнические признаки у предметов, найденных в городе, однако, допускает наличие в городе небольшой группы финно-угров и считает, что в новгородской культуре есть финно-угорские элементы. М.В.Седова, останавливаясь на некоторых проблемах этнического состава населения Новгорода в монографии "Ювелирные изделия средневекового Новгорода (Х-ХУ вв.)" (М.Д981), при-

ходит к выводу, что Новгород с момента возникновения был полиэтничен. А.Б.Варенов на основании картографирования полых коньков-амулетов в пределах Неревского раскопа приходит к выводу о том, что они сосредоточены на тех усадьбах, где выявляются другие элементы финно-угорской культуры, что, по его мнению, является свидетельством финно-угорского происхождения Неревского конца. В.А.Буров считает, что основной чертой новгородской городской культуры был интернационализм и по украшением определить этнический состав его населения невозможно, в связи с заимствованиями многих типов украшений славянами у балтов и финно-угров.

Проблемы этноисторических реконструкций, безусловно, сложней и многогранней, чем изучение группы вещей, объединенных одним происхождением. Однако, изучение украшений балтекого и финно-угорского происхождения, найденных в Новгороде, является частью общей проблемы, а в решении вопросов, связанных с их местом и ролью в городской культуре, заключается первый этап реконструкции этноисторической ситуации в Новгороде.

Во второй части "Введения" рассмотрена литература, посвященная изучению новгородских ювелирных изделий. Изучение новгородских ювелирных украшений проводилось в разных направлениях. Благодаря этим исследованиям был сделан ряд общеисторических выводов, связанных с характером и состоянием ремесла, торговлей, культурными традициями средневекового города и т.п. Были затронуты вопросы социального и этнического состава населения Новгорода.

Основные категории ювелирных изделий были подробно рассмотрены М.В.Седовой в монографии "Ювелирные изделия древнего Новгорода (Х-ХУ вв.)" (М.Д981). Эта работа является наиболее полным сводом ювелирных изделий, наеденных в Новгороде за период археологических раскопок с 1951 по 1974 гг. В последней главе монографии, на основании обобщения изученного материала, был сделан ряд общеисторических выводов, касающихся этниче-

ского состава населения древнего Новгорода, развития ювелирного ремесла, торговых и политических контактов Новгорода с Византией, Западной Европой и Востоком, а так же дана характеристика новгородского женского убора в разные хронологические периоды.

Установлению датирующих типов новгородских украшений посвящен ряд работ Ю.М.Лесмана. Его исследования позволили уточнить хронологию украшений, найденных за пределами Новгорода.

Наряду с типологическим анализом массовой ювелирной продукции было проведено исследование технологических приемов новгородских ювелиров, которое было осуществлено Н.В.Рындиной.

Подробному изучению состава сплавов новгородских ювелирных изделий го цветных металлов было посвящено исследование А.А.Коновалова.

В третьей части "Введения" рассмотрена литература, посвященная топографии и стратиграфии новгородских раскопов, социальной принадлежности усадеб, раскопанных в процессе археологического изучения. Задачи этих исследований заключались, прежде всего, в анализе застройки, раскопанных комплексов и определении усадебных границ в разные стратиграфические периоды. Комплексы вещей рассматривались, в основном, без разделения по усадьбам и только для наиболее значительных находок (берестяные грамоты, печати) или при анализе комплексов, связанных с ремесленным производством, указывалось конкретное место находки.

Результатам обработки информации, полученные при археологическом исследовании Неревского конца (Неревский, Кузмодемьянский, Тихвинский и Людогощинский раскопы) посвящен ряд работ В.Л.Янина, Б.А.Колчпна, П.И.Засурцева, А.С.Хорошева и В.А.Бурова.

Результатам археологических работ, проводимых в других частях города, опубликованы в ряде статей и двух монографиях.

В четвертой части дан обзор обобщающих работ, в которых исследуются

проблемы б&что-славяно-финскому взаимодействия. Процесс включения в состав Древнерусского государства финно-угорских племен и вопросы славя-но-балто-финно-угорского взаимодействия подробно освещен в научной литературе. В исследованиях проводился детальный анализ археологических и летописных свидетельств, в качестве вспомогательных источников привлекались данные лингвистики, антропологии и этнографии.

Многочисленные публикации и обобщающие монографические исследования, в которых подробно изучены традиционные украшения балтов и финно-угров, существенно облегчают задачу определения предмета, найденного в Новгороде, как украшения балтекого или финно-угорского происхождения.

Глава I. Систематизация украшений балтекого и финно-угорского происхождения.

Украшения балтекого и финно-угорского происхождения встречаются практически во всех категориях ювелирных изделий, найденных в Новгороде. Установление происхождения предметов и подбор аналогий позволили выделить в изучаемую группу отдельные типы в следующих категориях: височные кольца, фибулы, булавки, браслеты, перстни и спиральки-пронизки. Всего было рассмотрение 545 предметов.

Височные кольца (21 экз.) -украшение женского головного убора, широко распространенное у славянских племен, и нехарактерное для балтов и финно-угров. Однако, существуют некоторые типы височных колец, которые можно соотносить с кругом финно-угорских древностей. Среди новгородских ювелирных изделий, таких колец 21 экземпляр, причем, 19 из них, многобусин-ные, широко распространенные на северо-западе Новгородской земли. Остальные височные кольца финно-угорского происхождения представлены небольшим количеством экземпляров. Среди них: браслетообразное плоско-ушковое (1 экз.) и лунницеобразное, ложноплетеное (1 экз.).

Головные украшения средневекового Новгорода финно-угорского проис-

хождения составляют хронологически компактную группу Х111-Х1У вв. Судя по количеству найденных экземпляров и времени их бытования, подобные украшения не были характерны для городского убора, поэтому причины их появления в Новгороде могут быть выяснены только в топографической части работы.

Фибулы (181 экз.) широко применялись в костюмах бачтов и финно-угров, а их распространение на северо-западе и северо-востоке Древней Руси связано с контактами славянского и финно-угорского населения, поэтому их нельзя считать славянским изобретением. Наиболее представительной в количественном отношении оказалась группа подковообразных фибул (176 экз.) Среди них, особенно много фибул со спиральнозагнутыми головками (103 экз.), что позволяет предполагать, что они входили в состав новгородского городского костюма. Другие подковообразные фибулы, различающиеся по форме головке представлены следую пиши типами: с гвоздевидными (28 экз.), с гранчатыми (25 экз.), с ромбовидными (4 экз.), маковидными (3 экз.), зооморфными (7 экз.) и конусовидными (6 экз.) головками.

Остальные фибулы представлены небольшим количеством экземпляров (карельские скорлупообразные (4 экз.), круглая щитковая "терветского" типа (1 экз.) и поэтому ах присутствие в Новгороде может быть объяснено только в топографической части работы.

Булавки (132 экз), как и фибулы были застежками верхней одежды. Они появляются у балтов и распространяются у прибалтийско-финских народов, уже в качестве их этноопределяющих украшений. Булавки нехарактерны для славянских памятников, поэтому их появление в Новгороде само по себе уникально. В Новгороде известно 41 экземпляр булавок, связанных с кругом балт-ских и финно-угорских древностей: с треугольной головкой (1 экз.), с крестовидными головками (9 экз.), с двуспиральными головками (5 экз.), с кольцом, продетым через шарообразную головку (26 экз.).

Развитие типов булавок в городской среде приводит к тому, что в Новгороде появляются булавки, не встречающиеся за его пределами: с головками сложных форм (32 экз.), с трехлопастными головками (26 экз.), со стилизованными головками (29 экз.) и с головками в виде крылатого зверя (7 экз.). При сопоставлении графиков хронологического распределения булавок разных типов было выяснено, что для Новгорода Х-Х1 вв. были характерны булавки ■ прибалтийских типов, в XII веке - булавки с кольцом, продетым через шарообразную головку и булавки с головками сложных форм, в ХШ-ХЗУ вв. наиболее распространенными оказываются булавки со стилизованными головками и с трехлопастными головками.

Привески (133 экз.).

Привески использовались в костюмах и славян, и балтов, и финно-угров. Среди всего многообразия привесок, найденных в Новгороде, некоторые типы, несомненно, имеют балтское или фннно-угорское происхождение.

Цепедержатели (8 экз.) использовались в костюмах балтов и прибалтийских финнов для прикрепления цепочек и шумящих украшений и прикреплялись к булавкам или фибулам.

Трапецевидные привески (2 экз.) среди трапецевидных привесок, найденных в Новгороде только две могут быть интерпретированы как финно-угорские.

Игольники (7 экз.) являются типично финно-угорским украшением. Среди игольников найденных в Новгороде - игольники с арочным навершием (4 экз.), цилиндрические (2 экз.) и вертикальный (1 экз.).

Ф-образные пронизки (6 экз.) были широко распространены на памятниках Прикамья, перми вычегодской и веси, а так же среди древностей карельского перешейка.

Конусовидные привески (6 экз.) широко распространены на финно-угорских территориях восточно-европейского Севера.

Привески лапчатой формы (3 экз.) напоминают лапку водоплавающей птицы, они прикреплялись к зооморфным привескам, распространенным у финно-угров.

Круглые привески (2 экз.). Одной из наиболее распространенных групп привесок в Новгороде были круглые привески, однако, только две могут быть интерпретированы как финно-угорские. Обе привески прорезные, одна из них, лунницевключенная. замкнутокрещатая, вторая - с изображением солнечного диска.

Привески-ножны (4экз.). Среди привесок в виде миниатюрных предметов быта или оружия, только привески-ножны имели финно-угорское происхождение и могли использоваться в качестве игольников.

Зооморфные привески (94 экз.). В Новгороде известны привески, изображающие водоплавающих птиц (уточек) и коней.

Птицевидпые привески (20 экз.). В финно-угорской мифологии особую роль играл культ водоплавающей птицы. Исследования в области финно-угорской мифологии и сходство космогонического значения водоплавающей птицы у прибалтийско-финских и восточнофинских племен позволяют сделать вывод о том, что корни этого культа уходят в глубокую древность. Так как культ утки имел особое значение у финно-угоров и был характерной чертой их языческих представлений, то и привески-уточки, найденные в Новгороде, имеют финно-угорское происхождение. В Новгороде известны пластинчатые (15 экз.) и полые (5 экз.) птнцевидные привески разных типов.

Привески-коньки (74 экз.). Культ коня у финно-угров оформляется позже, в то время, когда происходит усиление роли коневодства в их хозяйственной системе. Многочисленные и разнообразные привески-коныш встречаются по всей территории финно-угорского расселения.

Анализ языческих верований восточных славян показал, что конь был введен в славянскую аграрно-магическую обрядность и был символом добра,

благоденствия и счастья. Культ коня зафиксирован и у древне- балтского населения. Привески коньки, на которых встречаются солярные знаки бытовали и у балтов и у славян и у финно-угров. Однако только у фишю-угров коньки-амулеты получают широкое распространение.

В Новгороде известны и пластинчатые (14 экз.) и полые (60 экз.) коньки-амулеты, однако, наиболее распространенными оказываются полые коньки-амулеты со сканной гривой (51 экз.), которые, вероятно, становятся городским украшением, полых коньков-амулетов с "кольчатой грнвой всего 9 экземпляров.

Таким образом, близость культурных традиций приводит к распространению в Новгороде коньковых привесок и использованию в городском костюме, в основном, полых коньков-амулетов со сканной гривой, а птицевидные привески-амулеты не получают в Новгороде широкого распространения.

Браслеты (31 экз.) - широко распространенная категория украшений в Новгороде. Однако, среди огромного количества браслетов, найденных в Новгороде, только небольшая группа может быть отнесена к кругу балтеких и фишю-угорских древностей. Среди них: звериноголовые (6 экз.), узкомассивные (15 экз.), ширококонечные (3 экз.), шумящие (7 экз.) браслеты.

Псрстпи (11 экз.). Среди всего разнообразия перстней, найденных в Новгороде, перстни балтского и финно-угорского происхождения составляют небольшую группу. Среди них: спиральные (5 экз.), пластинчатые "усатые" (2 экз.) и узкопластинчатые с орнаментом в виде косички (4 экз.).

Спиральки-пропизки (36 экз.) использовались в качестве деталей орнаментов на верхней одежде и головных уборах у балтеких и западнофинских племен. В связи с фрагментарностью их находок, невозможно определить относилась ли часть из них к головному убору. Тем не менее, их присутствие в новгородском археологическом материале фиксирует наличие в Новгороде одежды с бронзовыми орнаментами.

Систематизация украшений балтского и финно-угорского происхождения, найденных в Новгороде, показала, что часть из них обладает набором общих признаков, которые позволяют определить эти украшения, как вошедшие в состав городского костюма. Эту группу украшений характеризует:

1. Большой количественный состав.

2. Широкое распространение по всему городу.

3. Широкий хронологический диапазон.

4. Хронологическое развитие типов.

5. Стандартизация и упрощение формы.

В эту группу украшений вошли: подковообразные фибулы, булавки и полые шумящие коньки-амулеты со сканной гривой.

Остальные украшения балтского и финно-угорского происхождения характеризует небольшой количественный состав, при котором они либо составляют хронологически компактные группы, либо широко разбросаны по всему изучаемому периоду.

Глава IL Хронологическое распределение украшений балтского и финно-угорского происхождения.

Сопоставление графиков хронологического распределения отдельных типов украшений балтского и финно-угорского происхождения показало наличие хронологических тенденций в их распространении в Новгороде. Это позволило выделить три хронологических периода:

I период - Х-ХЗ вв.

И период - XII в.

III период-XIII-XIV вв.

I период (X-XI вв.) Всего в слоях первого периода найдено 127 украшений балтского и финно-угорского происхождения. Среди них: височное кольцо (1 экз.), подковообразные фибулы (82 экз.), булавки (7 экз.), привески (II экз.), браслеты (13 экз.), перстни (4 экз.), спиральки-пронизки (9 экз.).

Наиболсе распространенной группой украшений балтекого и финно-угорского происхождения, в это время, были застежки верхней одежды, в основном, подковообразные фибулы различных типов. Среди 1шх, наиболее встречаемым типом были фибулы со спиралънозагнутыми головками (61 экз.). Поэтому, можно предположить, что уже с Х-Х1 вв. эти фибулы входили в состав городского костюма.

По своему происхождению украшения первого периода связаны с кругом общебалтеких и прибалтийско-фшшских древностей. Количественное сравнение украшений изучаемой группы двух крупнейших раскопов Новгорода (Не-ревского и Троицкого) показало наличие общих тенденций в их распространении на древнейших концах средневекового Новгорода. Это свидетельствует о том, что в системе украшений раннего периода не прослеживается однородность с небольшим включением иноэтничных элементов. Поэтому, можно предполагать, что украшения прибалтийского происхождения уже в это время входили в новгородский костюм. Видимо, в Х-Х1 вв. уже существовала сложившаяся традиция в системе украшений, а ее формирование выходит за рамки изучаемого периода. Таки образом, вероятно новгородская культура на ее раннем этапе развития была многокомпонентной.

II период (XII век). Всего к этому времени относится 99 предметов изучаемой группы, среди них: фибулы (29 экз.), булавки (25 экз.), привески различных типов (22 экз.), браслеты (6 экз.), перстни (3 экз.), спиральки-пронизки (14 экз.).

Количество украшений балтекого и финно-угорского происхождения в это время сокращается за счет сокращения количества подковообразных фибул (28 экз.). Однако, в XII веке происходит резкое возрастание количества булавок, это позволяет предположить, что в новгородском костюме происходит замена фибул булавками.

Формирование городских типов украшений, в основном, завершается к XII

веку и, вероятно, сокращение количества украшений изучаемой группы связано с этим процессом, который приводит к сглаживанию черт многокомпо-нентности в городской культуре.

III период (XIII-XIV вв.) В это время количество украшений изучаемой группы резко возрастает (288 экз.). Среди украшений третьего периода: височные кольца (19 экз.), подковообразные фибулы (60 экз.), булавки (87 экз.), привески (95 экз.), браслеты (12 экз.), перстни (4 экз.), спиральки-пронизки (12 экз.).

В третьем периоде количество застежек верхней одежды резко возрастает, в основном за счет распространения булавок новгородских типов (со стилизованными головками и с трехлопастными головками). Можно предположить, что в это время, булавки были более популярны в городском костюме, чем фибулы. При общем уменьшении в XIII-XIV вв. количества нагрудных украшений, количество привесок финно-угорского происхождения в это время возрастает и характеризуется большим разнообразием типов. Среди них, большую группу украшений в это время составляют полые шумящие коньки-амулеты со сканной гривой.

Вероятно увеличение количества украшений изучаемой группы связано с процессом объединения финно-угорских племен под властью Новгорода. Развитие взаимоотношений Новгорода с финно-угорскими племенами, вошедшими в состав Новгородской земли, приводит к своеобразному славянофинскому культурному синтезу и развитию своих форм украшений на этих территориях. Именно к этому времени относится оформление и расцвет культур этих племен. Видимо, процесс взаимодействия культурных традиций находит свое отражение и в новгородском археологическом материале.

Распределение украшений балтекого и финно-угорского происхождения по хронологическим периодам показало, что новгородская культура была многокомпонентной. Проявления ее многокомпонентное™ в разное время зависят от

разных факторов. В первом периоде (Х-Х1 вв.) в новгородской культуре прослеживается обхдебалтекий компонент, который во втором периоде (XII век), в результате развития городских форм украшений, практически исчезает. В третьем периоде (ХШ-Х1У вв.) многокомпонентность новгородской культуры проявляется в увеличении украшений финно-угорского происхождения и в развитии форм украшений изучаемой группы (подковообразные фибулы, булавки, полые привески-коньки) в городской среде.

Глава Ш. Топографическое распределение украшений балтекого и фшшо-угорского происхождения.

Археологические раскопки проводились, в основном, на трех древнейших концах средневекового Новгорода - Нерсвском, Людином и Славенском. Для топографического изучения группы украшений наибольшее значение приобретают раскопки Неревского и Людина концов, где проводились крупномасштабные исследования. Разрозненность раскопанных участков Славенского конца значительно снижает возможности системного топографического исследования украшений изучаемой группы.

Неревский конец расположен к северу и северо-западу от Детинца, на левом берегу Волхова. На его территории было заложено несколько раскопов, среди которых Неревский раскоп был самым значительным. Археологические работы на нем были начаты в 1951 году и продолжались до 1962 года. За 12 лет был исследован участок общей площадью 8840 кв.м. Древнейшие слои Неревского раскопа датируются серединой X века.

На Неревском раскопе был открыт целый район средневекового города, который включал улицы и примыкающие к ним усадьбы. В раскоп вошла часть Великой улицы и ее перекрестки с Кузмодемьянской и Холопьей улицами.

Усадьбы Неревского раскопа были рассмотрены по следующим комплексам:

I. Усадьбы перекрестка Великой и Холопьей улиц, расположенные в се-

вериой части раскопа (северный усадебный комплекс).

Усадьбы А, Г, Ж, 3.

При топографическом распределении украшений изучаемой группы на усадьбах северного комплекса были выявлены общие закономерности, которые косвенным образом свидетельствуют об его единстве. Количественное распределение и качественный состав изучаемой группы украшений на этих усадьбах показывают те же тенденции, которые были прослежены в главе, посвященной хронологическим периодам. Всего на усадьбах северного комплекса было найдено 30 украшений балтекого и финно-угорского происхождения. Для Х-Х1 вв. (14 экз.) характерно распространение застежек верхней одежды прибалтийского облика, в XII веке заметно резкое понижение количества украшений изучаемой группы (6 экз.). В слоях ХШ-ХГ/ вв. количество предметов, которые представлены, в основном, булавками новгородских типов (7 экз.) и польши коньками-амулетами со сканной гривой (2 экз.), вновь возрастает (11 экз.).

П. Усадьбы, расположенные к востоку от Великой улицы.

1. Усадьба Б.

Эта усадьба раскопана полностью, и на ее территории найдено 62 предмета, которые можно интерпретировать как украшения балтекого и финно-угорского происхождения. Среди украшений этой усадьбы есть застежки верхней одежды (булавки и фибулы - 36 экз.), перстни и браслеты (8 экз.), а так же различные привески (13 экз.). В отличие от усадеб северного усадебного комплекса на усадьбе Б в Х-Х1 вв. прослеживается большее разнообразие украшений изучаемой группы (21 экз.). Тем не менее, основу этой группы, так же составляют подковообразные фибулы различных типов (12 экз.). К XII веку относится 15 предметов, девять из них являются застежками верхней одежды (булавки и фибулы). В слоях ХШ-ХП/ вв. происходит повышение количества украшений (24 экз.). Основу коллекции третьего периода на этой усадьбе со-

ставляют украшения, вошедшие в состав городского коспома: булавки новгородских типов (10 экз.), подковообразные фибулы (5 экз.) и полые коньки-амулеты со сканной гривой (6 экз.).

Берестяные грамота, происходящие с усадьбы Б этого времени, свидетель- " ствуют о том, что ее владелец собирал дань в Заволоцких землях. Можно предположить, что владельцы усадьбы уже с раннего периода собирали дат. в Заволочье. Об этом свидетельствует находки деревянного цилиндра в слоях XI века с надписью "Емца гривны" н берестяных грамот № 143, 52, относящейся к слоям ХШ-ХГУ вв. Тогда, возможно, происхождение украшений изучаемой группы, найденных на усадьбе Б, можно связывать с северо-востоком Новгородской земли. Таким образом, по материалам этой усадьбы появляется новая закономерность, выявить которую удалось только при топографическом изучении украшений балггекого и финно-угорского происхождения - увеличение количества предметов изучаемой группы связано с деятельностью владельцев усадьбы.

2. Усадьба К

Всего на усадьбе Е найдено 46 предмета, которые можно интерпретировать как украшения балгекого и финно-угорского происхождения. Хронологическое распределение украшений изучаемой группы показало практически равное количественное соотношение в I (6 экз.) и II (8 экз.) периодах н резкое возрастание количества предметов в Ш периоде (31 экз.). Среди них, 13 застежек одежды (подковообразные фибулы и булавки новгородских тинов) и 5 полых коньков-амулетов со сканной гривой, карельская скорлупообразная фибула (тип Н), два пластинчатых конька-амулета, три многобусинных височных кольца, браслет с колечками для привешивания шумящих украшений и др. В это время с территории усадьбы Е происходит 8 берестяных грамот, связанных с Карельскими землями. Особенно интересна грамота № 248/249, которая представляет собой жалобу карел Новгороду о нападении немцев на

Кирьякшскнй в Кюлолакшский погосты в 1396 году. Содержание этой грамоты позволяет предположить, что владелец усадьбы Е мог быть организатором военного похода и собирать дань в Карельских землях.

Таким образом, в то время когда деятельность владельцев усадьбы Е связана со сбором дани в Карелии, количество украшений изучаемой группы на этой усадьбе резко возрастает. Тем не менее, на усадьбе не прослеживается четкого комплекса карельских украшений. Возможно, это объясняется тем, что владельцы усадьбы Е не имели собственных земель в Карелии. Вероятно, их земли находились в Водской пятине. Анализ берестяной грамоты 248/249, проведенный А.А.Залюняком, показал, что она была написана в Водской пятине. Поэтому, логично предположить, что владельцы усадьбы Е, принадлежавшие к крупному боярскому роду Мишиничей-Онцифоровичей н владевшие землями в Водской пятине, соседней с Карельскими землями, в момент укрепления политической власти Новгорода в Карелии, начинают заниматься сбором дани и организацией военных походов.

Ш. Усадьбы, расположенные к западу от Великой улицы.

1. Усадьба Д.

Всего на этой усадьбе было найдено 46 предметов изучаемой группы. Их распределение по хронологическим периодам показало, что их резкое количественное возрастание, так же происходит в третьем периоде (Х-Х1 вв. - 13 экз., ХП в. - 9 экз., ХШ-ХГУ вв. - 24 экз.). Вероятно, это можно объяснить тем, что усадьба Д, как и усадьба Е в это время принадлежала боярской семье Мишиничей-Онцифоровичей. Так же как и на других усадьбах здесь много застежек верхней одежды (булавок и фибул - 35 экз.) и полых коньков-амулетов со сканной гривой (4 экз.).

Среда застежек верхней одежды, заметно преобладание подковообразных фибул, а не булавок новгородских типов. На усадьбе Д в это время найдены две головки ажурных крестовидных булавок, соединенные цепочкой, прнбал-

тийского происхождения. Найдены они в комплексе с пластинчатым коньком-амулетом. Подобное сочетание было отмечено на усадьбе А в первом периоде. Происхождение других предметов изучаемой группы (Ф-образная пронизка, полый конек-амулет с кольчатой гривой, шумящий браслет и др.), найденных на этой усадьбе, в целом, можно охарактеризовать как прибалтийско-финнское.

Таким образом, специфической особенностью усадьбы Д является сохранение традиций I периода: преобладание подковообразных фибул, сохранение булавок прибалтийских типов.

2. Усадьба В.

Усадьба В раскопана неполностью и с ее территории происходит всего 17 предметов изучаемой группы. В хронологическом распределении украшений этой усадьбы прослеживаются те же тенденции, что и на других усадьбах. I период - 7 предметов, II период - 3 предмета, III период - 7 предметов. Так же как и на других усадьбах, это в основном, застежки верхней одежды - булавки и фибулы (11 экз.).

IV. Усадьбы перекрестка Великой и Кузмодемьянской улиц, расположенные в южной части раскопа.

1. Усадьба И.

Эта усадьба раскопана полностью и с ее территории происходит 41 предмет, которые можно интерпретировать как украшения балтекого и финно-угорского происхождения (Х-Х1 вв.- 10 экз., XII в.- 10 экз., ХШ-Х1У вв. - 21 экз.). Резкое возрастание количества украшений изучаемой группы связано с тем, что эта усадьба, так же как и усадьбы Ей Д, принадлежала боярской семье Мишиничей-Онцифоровичей. Поэтому, вероятно, сходство комплексов украшений (большое количество булавок и подковообразных фибул - 17 экз. и полых коньков-амулетов - 4 экз.) можно объяснить общей принадлежностью усадеб одному боярскому клану, интересы которого, распространялись на

северо-запад Новгородской земли. Возможно с этим связано и появление на усадьбе И карельских украшений (ажурная кольцевая фибула, скорлупообраз-ная фибула и Ф-образная пронизка).

2. Усадьба К..

Усадьба К раскопана частично и с ее территории происходит всего 15 предметов изучаемой группы (Х-Х1 вв. - 1 экз., XII в.- 6 экз., ХШ-Х1У вв. - 8 экз.). Интересно отметить отсутствие на этой усадьбы подковообразных фибул, застежки одежды появляются на ней с XII века и представлены булавками различных типов (6 экз.).

Топографическое распределение украшений балтекого и финно-угорского происхождения по усадьбам Неревского раскопа позволило выделить в Х-Х1 вв. четыре усадьбы, которые отличает наибольшее количество украшений изучаемой группы. Это усадьбы северного усадебного комплекса (А, Г, Ж), Д, И и Б. Все эти усадьбы расположены на перекрестках улиц. На этих усадьбах сосредоточены все прибалтийские булавки и большинство подковообразных фибул различных типов. Именно эти украшения составили высокий процент содержания предметов изучаемой группы на усадьбах И и Д. На усадьбе Б, кроме подковообразных фибул в эту группу вошли: плоская прорезная привеска-уточка, браслеты и перстни.

Таким образом, украшения балтекого и финно-угорского происхождения на неревских усадьбах в Х-Х1 вв. представлены, в основном, застежками верхней одежды (подковообразными фибулами и булавками). Как было выяснено в предыдущих главах, эти предметы входили в состав новгородского городского костюма и, поэтому не могут быть отнесены к иноэтничным элементам и служить этническим индикатором для характеристики населения Неревского конца.

Зооморфные привески представлены, в основном плоскими прорезными привесками-уточками. Исследователи считают, что местом происхождения

этих привесок было Юго-Восточное Приладожье. Стандартность (}юрм новгородских привесок позволяет предположить, что они были изготовлены в Новгороде по приладожским образцам.

Бронзовые спиральки-пронизки, составляющие орнаменты на балтских и финно-угорских костюмах есть на всех неревских усадьбах, но в связи с их небольшим количеством, приходится признать, что для вывода об использовании их в Новгороде их очень мало.

Распределение украшений по усадьбам Неревского раскопа подтверждают вывод о том, что общебалтский компонент играл в сложении новгородской культуры немаловажную роль. Таким образом, на основе анализа украшений X-XI вв. неревских усадеб можно сделать вывод о том, что новгородская культура была многокомпонентна и ее сложение выходит за рамки изучаемого периода.

В XII веке на фоне повышения общего количества украшений на усадьбах Неревского конца (204 экз.) заметно резкое понижение количества украшений изучаемой группы (56 экз.). Уменьшается количество подковообразных фибул, прибалтийские булавки заменяются булавками новгородских типов. При общем увеличении количества браслетов и перстней, прибалтийских типов в этих категориях единицы.

Среди неревских усадеб в это время по количеству украшений изучаемой группы выделяется усадьба Б, владельцы которой занимались сбором дани в Заволоцких землях.

В XIII-XIV вв. количество украшений изучаемой группы на неревских усадьбах вновь возрастает (126 экз.). В это время практически полностью исчезают птицевидные амулеты и широко распространяются полые коньки-амулеты со сканной гривой. Среди застежек верхней одежды преобладают булавки новгородских типов. Таким образом, количество украшений балтеко-го и финно-угорского происхождения, найденных на неревских усадьбах,

увеличивается за счет тех украшений, которые вошли в состав городского костюма.

В третьем периоде по количеству украшений изучаемой группы выделяются усадьбы Д, Е, И, принадлежащие боярской семье Мишиничей-Онцифоровичей и усадьба Б.

Владельцы усадьбы Е, так же как и владельцы усадьбы Б, занимались сбором дани в зависимых землях и это находит свое отражение в вещевом комплексе этих усадеб. Однако, если боярская семья, владеющая усадьбой Б, собирала дань на протяжении всего, изучаемого периода, то на усадьбе Е даннические связи прослеживаются только в ХШ-Х1У вв. Количественный рост украшений изучаемой группы на этих усадьбах, возможно, связан с тем, что на них могли жить финно-угры, выходцы из тех земель, с которыми боярские семьи были связаны.

Таким образом, топографическое распределение украшений балтекого и финно-угорского происхождения показывает схожесть комплексов родственных усадеб.

Общие закономерности и специфические особенности распределения украшений изучаемой группы на усадьбах Неревского раскопа позволяют предположить, что финно-угорское население Неревского конца не образовывало отдельного поселения, а жило на усадьбах, принадлежащих боярским кланам.

Людип конец, так же как и Неревский, расположен на левом берету Волхова. В 1973 году на Людином конце был заложен Троицкий раскоп, раскопки на котором продолжаются до сих пор. На его территории были вскрыты перекресток Черницыной и Пробойной улиц и прилегающие к ним усадьбы, а в северо-западной части раскопа - небольшой отрезок Ярышевой улицы. В процессе археологического исследования было высказано предположение, что усадьбы этого участка Людина конца принадлежали боярскому клану Мирош-ки Нездинича.

Политическая борьба двух кланов Людина конца привела к тому, что городские владения Мирошкиничей были разорены и сожжены в 1207 году, и следы этого пожара прослеживаются на Троицком раскопе. После пожара усадьбы, видимо, были переданы новым владельцам. Таким образом с середины X века до начала XIII века этот участок Людина конца был частью аристократического района и его планография идентична Неревскому.

Усадьбы, вскрытые в процессе археологического изучения, рассмотрены по улицам, вдоль которых они расположены:

I. Усадьбы Черпицыной улицы.

I. Юго-восточный комплекс (усадьбы А и Б)

Наиболее подробно изучены усадьбы, расположенные в юго-восточной части раскопа, на перекрестке Черницыной и Пробойной улиц. Среди них, полностью раскопана усадьба А, культурный слой усадьбы Б срыт и испорчен перекопами. На усадьбах этого комплекса найдено 32 предмета, которые можно интерпретировать как украшения балтекого и финно-угорского происхождения. В X-XI вв. (14 экз.) на этих усадьбах прослеживаются те же закономерности, что и на нерсвских усадьбах перекрестка Великой и Холопьей улиц (усадьбы северного комплекса, Д и Б). Украшения изучаемой группы представлены, в основном, застежками верхней одежды общебалтеких типов (8 экз.). На усадьбе Б в комплексе с крестовидной булавкой найден пластинчатый конек-амулет. В XII веке количество украшений сокращается, что характерно и для нерсвских усадеб (6 экз.). В слоях XIII-XIV вв. на усадьбах комплекса 11 предметов. Кроме украшений, определенных ранее как характерные для городского костюма (булавки - 1 экз., фибулы - 4 экз., полые коньки-амулеты со сканной гривой - 1 экз.), на этих усадьбах найдены украшения, которые можно определить как прибалтийское или западнофинскос (двуспиральный цепедер-жатель, пластинчатый конек -амулет XIII типа, фибула "терветского" типа). Пластинчатая птицевидная привеска IV типа, найденная на усадьбе А в слое

означала XIII века, возможно, составляет единый комплекс с птицевидной привеской V типа, найденной на этой же усадьбе в слоях XII века. Птицевидные привески этих типов, вероятно северо-восточного происхождения.

2. Северо-восточный комплекс (усадьба В)

Усадьба В раскопана на небольшой площади, так как се большая часть была уничтожена рвом Земляного города в 1542 году. Всего на этой усадьбе найдено 11 предметов изучаемой группы: Х-ХЗ вв. - 2 экз.. XII век - 3 экз., XIII-XIV вв. - 6 экз. Особый интерес представляет комплекс карельских украшений, найденный на усадьбе В, которому относятся: подковообразная фибула с гранчатыми головками и орнаментом на дуге, скорлупообразная фибула типа Н, Ф-образная пронизка и двуспиральный цепедержатель. Скорлупообразная фибула, Ф-образная пронизка и цепедержатель составляли единый убор, аналогия которому найдена в одном из карельских могильников. Вероятно этот комплекс характеризует какое-то одномоментное событие, связанное с деятельностью владельцев усадьбы.

3. Северо-западный комплекс (усадьбы Г, 3, М, Л,Н)

Усадьбы, расположенные к западу от Пробойной улицы, вдоль Черницы-ной, в Х-Х1 вв. были одной усадьбой, впоследствии эта территория разделяется на несколько усадеб. Всего на усадьбах этого комплекса найдено 68 предметов, которые можно интерпретировать как украшения балтского и финно-угорского происхождения. В Х-Х1 вв. (11 экз.) украшения изучаемой группы представлены, в основном, подковообразными фибулами (8 экз.), в XII веке происходит сокращение количества украшений (7 экз.). В слоях ХШ-Х1У вв. происходит резкое повышение количества украшений изучаемой группы (50 экз.). Количество застежек верхней одежды увеличивается за счет появления на этих усадьбах булавок новгородских типов (15 экз.), подковообразных фибул в слоях третьего периода 10 экз. Среди других украшений этого времени на усадьбах северо-западного комплекса найдены: зооморфные привески (8

24экз.), привески других типов (7 экз.) и браслеты (4 экз.).

4. Юго-западный комплекс (усадьбы Ж, Е).

Усадьбы Е и Ж, расположенные в южной части раскопа, на перекрестке Черницыной и Пробойной улиц исследованы на небольшой площади и работы на этом участке ведутся в настоящее время. Всего на этих усадьба найдено 12 украшений изучаемой группы, среди которых, 10 предметов являются застежками верхней одежды.

II. Усадьбы Ярышевой улицы.

Усадьбы О, П, И.

Эти усадьбы расположены вдоль Ярышевой улицы и раскопаны частично, в настоящее время, в этой части Троицкого раскопа работы продолжаются на усадьбе И.

Всего на усадьбах комплекса Ярышевой улицы найдено 28 предметов изучаемой группы. Украшения I и II периодов представлены на этих усадьбах подковообразными фибулами (7 экз.) и балтеким цепедержателем. Основное количество предметов относится к III периоду (21 экз.). Среди украшений этого периода 7 подковообразных фибул, пять зооморфных привесок, две булавки, конусовидная привеска и многобусииное височное кольцо.

Распределение украшений балтекого и финно-угорского происхождения по усадьбам и усадебным комплексам Людина конца показало, что в этой части Новгорода в распределении украшений изучаемой группы прослеживаются те же тенденции, что и на Неревском конце.

1. Широкое распространение прибалтийских застежек верхней одежды (подковообразных фибул и булавок).

2. Присутствие в ранних слоях плоских прорезных птицевидных амулетов и пластинчатых коньков-амулетов.

3. Большее разнообразие комплексов украшений на усадьбах, расположенных на перекрестках улиц.

Всего к слоям первого периода относится 27 предметов.

В XII веке количество украшений балтекого и финно-угорского происхождения на усадьбах Людина конца сокращается (19 экз.). Среди застежек верхней одежды продолжают преобладать подковообразные фибулы. В это время, на усадьбах перекрестка Черницыной и Пробойной улиц (А и Г) появляется комплекс украшений, происхождение которых можно охарактеризовать как северо-восточное или восточнофинское (две полые привески-уточки XVIII типа, пластинчатые привески уточки IV и V типов, флаконовидная привеска). Кроме того, на этих усадьбах есть и другие предметы, связанные с Восточноевропейским Севером (антропоморфная привеска, деревянное антропоморфное навершие, изображение моржей на камнях, рисунок на бересте: человек в чуме). Можно предположить, что этот комплекс связан с деятельностью владельцев усадеб, которая заключалась в организации походов на Югру за данью и участии в них. В одной из грамот (№ 548) упоминается Моислав Попович, возможно, участник похода 1193 года воеводы Ядрея на Югру. Другая грамота (№ 589) подписана Жилой, хорошо известному по грамоте Великого князя Ивана Калиты печерским сокольникам. Территориальная и хронологическая устойчивость группы предметов северо-восточного происхождения и ее связь с другими источниками позволяет сравнивать эти усадьбы с неревской усадьбой Б, владельцы которой в течении нескольких поколений собирали дань на Северной Двине.

В третьем периоде количество украшений балтекого и финно-угорского происхождения на усадьбах Людина конца резко увеличивается (77 экз.). Появляются новгородские одежные булавки и полые шумящие коньки-амулеты. Таким образом, закономерности развития новгородских типов в группе украшений балтекого и финно-угорского происхождения идентичны и на Нерев-ском и на Людином концах и не связаны с социальной принадлежностью владельцев усадеб. Это свидетельствует об единстве развития городской новго-

родской культуры, в основе которой прослеживается многокомпонентность.

К особенностям группы украшений балтского и финно-угорского происхождения Людина конца следует отнести хронологическую устойчивость комплекса украшений балтского и прибалтийско-финнского происхождения. Украшения прибалтийского круга древностей встречаются на усадьбах Людина конца на протяжении всех трех периодов, однако, в ХПГ-ХГУ вв. они сосредоточены, в основном, на усадьбах, расположенных вдоль Черницыной улицы, к западу от Пробойной. Среди украшений Людина конца есть 5 двуспиральных цепедержателей I типа, найденных на разных усадьбах. Эти цепедержатели нельзя считать типично карельскими, так как они распространены и на других территориях (Эстония, Финляндия, Ижорское плато). Только один цепедержа-тель, найденный в слое начала XIII века на усадьбе В в комплексе с другими карельскими украшениями, можно считать типично карельским. Кроме цепедержателей к кругу западнофинских украшений относятся: пластинчатая привеска-уточка II типа, балтекий цепедержатель, пластинчатый двухголовых конек-амулет, подковообразные фибулы разных типов(в частности, с зооморфными головками и с гранчатыми головками и орнаментом на дуге), булавка с крестовидной головкой, пластинчатые коньки-амулеты XIII типа. Можно предположить, что на усадьбах Людина конца прослеживаются связи с землями, не вошедшими в состав владений Новгорода.

Славенский конец.

Славенский конец расположен на правом берегу Волхова и является одним из трех древнейших концов средневекового Новгорода. В отличие от двух других древнейших концов (Неревского и Людина) на Славенском конце не проводились раскопки большой площади. Здесь закладывались небольшие по площади раскопы (от 160 кв.м до 1430 кв.м) и в раскопанную площадь попадали лишь части 2-3 усадеб, иногда 1-2 целые. Таким образом, раскопы Сла-венского конца не составляют целостную картину и фрагментарность усадеб-

ных комплексов лишает исследователей возможности подробного изучения группы украшений балтского и финно-угорского происхождения по топографическому принципу. Всего на раскопах Славенского конца выявлено 57 предметов изучаемой группы, причем 27 из них, найдено на Ильинском раскопе, самом большом по площади из раскопов Славенского конца (1430 кв.м). Этот раскоп был заложен в 1962 году на углу улиц 1 Мая (Ильина) и Красило-ва, неподалеку от Знаменского собора. Раскопки на этом участке продолжались до 1967 года. На раскопанной площади было вскрыто 6 усадеб. Среди них три усадьбы (А, Б и Г) раскопаны практически полностью, а усадьбы В, Г и Д -частично. По мнению исследователей этот район был заселен не ранее второй половины XI века, вероятно, поэтому из слоев I периода происходит всего 4 предмета. Все украшения найдены на объединенной территории усадеб А и Б. Наиболее древним украшением финно-угорского происхождения этого участка Славенского конца является плоскоушковое височное кольцо мерянского происхождения. Во втором периоде на этих усадьбах 6 предметов. К слоям третьего периода относится 12 предметов, и найдены они, в основном на территории усадьбы Б. Среди украшений изучаемой группы этого периода: булавки новгородских типов (4 экз.), подковообразные фибулы (3 экз.), полые коньки-амулеты со сканной гривой (4 экз.). По мнению исследователей, владельцы усадьбы Б в начале XIV века имели отношение к сбору дани в Двинской земле. Таким образом, в общих чертах, на этой усадьбе прослеживаются те же закономерности, что и на усадьбах Людина и Неревского концов: увеличение количества украшений изучаемой группы связано с деятельностью владельцев усадьбы.

Интересный комплекс изучаемой группы украшений сложился на усадьбе А Кировского раскопа в третьем периоде. На территории раскопа было вскрыто три усадьбы (А, В, С), причем наиболее полно оказалась исследована усадьба А, с территории которой происходят украшения финно-угорского

происхождения. Среди украшений этой усадьбы 4 полых конька-амулета со сканной гривой и один оплавленный конек-амулет с кольчатой гривой. По комплексу находок и отходов ювелирного производства, вполне вероятно, что на усадьбе А в это время существовала ювелирная мастерская. Коньки-амулеты, возможно, были изготовлены одним мастером, так как отличаются стандартностью.

Материалы, собранные на Славенском конце еще раз показали общность тенденций развития типов украшений балтекого и финно-угоского происхождения. Украшения Х-Х1 вв. малочисленны, однако, как и на других концах их основная часть представлена подковообразными фибулами. Основные закономерности, которые удалось проследить на усадьбах Славснского конца относятся к третьему периоду. Здесь, так же как и на усадьбах Неревского и Люди-на концов происходит увеличение количества украшений изучаемой группы, появляются булавки новгородских типов и полые коньки-амулеты со сканной гривой.

Соотношение украшений балтекого и финно-угорского происхождения трех древнейших концов.

Разрозненность и небольшие площади раскопов Славенского конца еще раз показали уникальность крупномасштабных археологических работ, которые позволяют проследить развитие типов украшений балтекого и финно-угорского происхождения в городской среде.

В главе, посвященной Неревскому концу было рассмотрено общее соотношение изучаемой группы украшений со всеми украшениями и во всех трех хронологических периодах. Подобное исследование невозможно для двух других древнейших концов. Для Людина конца проблема заключается в том, что хронология Троицкого раскопа еще находится в процессе разработки, а материалы Славенского конца разрозненны, поэтому выборка не может быть представительной. Для Людина конца был произведен общий подсчет про-

центного соотношения всех украшений и украшений изучаемой группы. Оказалось, что украшения изучаемой группы на Людином конце составили 21% от общего числа украшений, тогда как на Неревском этот процент составил около 30%. Поэтому было просчитано процентное соотношение украшений балтско-го и финно-угорского происхождения Людина и Неревского концов во всех трех хронологических периодах. На Людином конце, так же как и на Неревском прослеживается понижение количества украшения во втором периоде и повышение в третьем.

Заключение.

Основные выводы предлагаемой работы заключаются в следующем:

1. Новгородская культура была изначально многокомпонентна и ее сложение выходит за рамки изучаемого периода.

2. Одним из компонентов новгородской культуры был общебалтекий компонент. Использование в Новгороде украшений общебалтекого облика, в основном застежек верхней одежды, обусловило своеобразие новгородского городского костюма в это время.

3. Развитие ремесла и сложение в XII веке городских типов украшений приводит к "нивелировке" многокомпонентное™ в городской культуре.

4. Развитие взаимоотношений Новгорода с финно-угорскими племенами приводит к тому, что многокомпонентность новгородской культуры не утрачивается с течением времени, а приобретает новые черты.

5.В Новгороде не существовало районов или кварталов с финно-угорским населением.

1. Периодизация этноопределяющих ювелирных издел!ш древнего Новгорода (X-XIV вв.) // Новгород и Новгородская земля: история и археология (Тезисы научной конференции). Вып.2. Новгород, 1989. С.93-97.

2. Полые шумящие коньки-амулеты древнего Новгорода // Новгород и Новгородская земля: история и археология (Тезисы научной конференции) Вып.З. Новгород, 1990. С.71-73.

3. Этноопределяющие ювелирные изделия древнего Новгорода X-XTV вв. (опыт топографического исследования) // Городецкие чтения (материалы научной конференции). Городец, 1992. С.69-75.

4. Прибалтийско-финские украшения древнего Новгорода (X-XIV вв.).// Новгород и Новгородская земля: история и археология (Тезисы научной конференции). Новгород, 1992. С.57-60.

5. Smmyker fra Nowgorod - ugraviningene. // Spor-fortidsnytt fra midt-norde. Nr.l, 1994. P. 181-192.

6. Булавки с головками сложных форм // Новгород и Новгородская земля: история и археология (Тезисы научной конференции). Вып.9. Новгород, 1995. С.181-191.

7. Зооморфные привески древнего Новгорода (X-XIV вв.) // Труды VI Международного конгресса славянской археологии. Т.З. Этногенез и этнокультурные контакты славян. М.,1997. С.261-269.

8. Новгородские одежные булавки (X-XIII вв.) // Историческая археология: традиции и перспективы. М., 1998. С.175-181.

,
Киевский университет

Для реконструкции этапов и характера русско-скандинавских связей важно определение хронологии скандинавских древностей в Восточной Европе. В статье рассматривается одна из категорий этих предметов - скорлупобраные или черепаховидные фибулы. На основе метода совстречаемости этих фибул с другими предметами и монетами в погребальных комплексах Ярославского Поволжья, Приладожья, Верхнего и Среднего Поднепровья делается вывод о их датировке в пределах первой половины X века. Обращается внимание на сопровождение фибул 51 типа предметами византийско-восточного происхождения, что позволяет предположить возможность проникновения норманнов в Восточную Европу со стороны Юга, Юго-Востока. В целом, предложенная датировка согласуется с хронологией этих украшений установленной И.Янссоном для материалов Швеции.

Среди скандинавских древностей, встречающихся в Восточной Европе, наиболее яркую и многочисленную группу составляют так называемые скорлупообразные или черепаховидные фибулы, получившие согласно типологической работе Яна Петерсена соответствующую индексацию: Petersen - 51 (далее P-51) (Рис. 1) (Petersen 1928). В исследованиях посвященных русско-скандинавским связям скорлупообразные фибулы привлекаются как бесспорные доказательства пребывания норманнов на Руси (Лебедев 1985; Толочко 1996).

Первое описание этим вещам дал В.И.Сизов: “Цельный или почти цельный экземпляр состоит обыкновенно из бронзовой овально-выпуклой чаши, по борту которой идет орнамент, состоящий из разнообразно расположенных черточек, которые своим расположением заставляют вспомнить древний коленчатый мотив плетения, затемненный с течением времени небрежной передачей. На эту чашку накладывается сверху той же формы ажурное или вырезанное покрытие, на поверхности которого обыкновенно возвышается несколько также ажурных шипов, всегда расположенных симметрично: так, например, один самый крупный занимает середину, а по концам овала находится по три меньших, соединённых между собой рубчатыми прямыми дорожками, придающими всей этой геометрической орнаментации вид двух ромбов. Между этими ромбами у краев фибулы находятся квадратные щитки, украшенные часто легко врезанным орнаментом из ломаных линий,. Промежутки между шипами и дорожками заполнены обыкновенно ажурным плетением, среди узоров которого можно заметить иногда остатки изображений звериных голов, но уже выродившихся в весьма неясные формы. Ажурный вид всей этой покрышки зависит от отверстий, сделанных однако, не соответственно самим узорам, а просто круглыми, что указывает на отсутствие понимания самого узора и на стремление лишь к декоративности” (Сизов 1902: 35-36).

Спустя некоторое время, норвежский исследователь Ян Петерсен обратил внимание на существование различных вариантов в декоративном дизайне этих фибул, обозначив их варианты - 51а; 51Ь; 51с (Petersen 1928, Fig 51а-1). Была предложена их датировка в пределах первой половины X в.

В 1967 году был опубликован свод всех известных к тому времени скандинавских фибул Восточной Европы (Дедюхина 1967). По мнению В.С.Дедюхиной на древнерусских памятниках Восточной Европы фибулы Р-51 датируются более поздним временем чем в Скандинавии, а именно - второй половиной X - началом XI вв. Эта точка зрения получила признание в работах Д.А.Авдусина, М.Ф.Фехнер, Т.А.Пушкиной (Авдусин 1974: 74-86; Фехнер 1959: 149224; Авдусин, Пушкина 1989: 190-205). Однако уже в 1981 году А.Стальсберг высказала предположение об отсутствии разрыва между датировками этих фибул в Скандинавии и на Руси (Staleberg 1981: 53-62). К этой же мысли начали склоняться И.В.Дубов и С.И.Кочкуркина (Дубов 1982; Кочкуркина 1988: 259). Ознакомившись с рядом работ исследователей Гнездовского могильника, невольно складывается впечатление о сознательном “омоложении” скандинавских древностей, поскольку проблема их датировки - это проблема времени первого появления скандинавских коллективов в Восточной Европе, являющаяся предметом постоянных варяжских дискуссий 1960-х - 1970-х годов.

На протяжении 70-х - начале 80-х годов скорлупообразные фибулы эпохи викингов стали предметом исследований И.Янссона (Jansson 1970; 1972; 1981; 1985). Результатом изысканий стала капитальная работа содержащая исчерпывающий анализ этих древностей (Jansson 1985). И.Янссон, проанализировав новые материалы, свидетельствующие о конст- рукции и дизайне фибул Р-51, произвел новое подразделение, образовав варианты A-G с подномерами, причем три из них (А, В, С) соответствовали в основном вариантам определенным Петерсеном как а, Ь, с. Некоторые редкие варианты с более специфическими особенностями не имеющими аналогов получили название по месту находки. Детальный анализ конструктивных особенностей и дизайна фибул Р-51 привел исследователей к выводу о изготовлении этих вещей посредством литья из одной формы. Вслед за Я.Петерсоном и П.Паульсеном был сформулирован вывод о происхождении большинства вариантов фибул Р-51 от “древнейшего” образца-варианта Р- 51 а (Jansson 1985: 77). И.Янссон обратил внимание на устойчивую повторяемость деталей орнаментации и, исходя из положения, что ремесленники использовали модели готовых брошек, высказал предположение о возможности построения “генеалогии” вариантов фибул Р-51 (Jansson 1985, Fig 63). Вместе с тем было высказано важное замечание о возможности несовпадения образованной “генеалогии” и хронологии вариантов. На основании данных приведенных в книге И.Янссона, нами составлена таблица совстречаемости различных вариантов фибул Р-51 с другими типами фибул и монетами, иллюстрирующая этот вывод (Рис. 3). Согласно подсчетам И.Янссона, фибулы Р51 составляют 65% от общего количества скорлупообразных фибул, причем варианты Р-51 С получили большее распространение в Восточной Европе (Jansson 1985: 81). Хронологический метод совстречаемости фибул Р-51 с другими находками и монетами привел исследователя к выводу о возможной передатировке отдельных вариантов. Так, более чем половина самых поздних монет, найденых в погребениях Бирки вместе с фибулами Р-51, отчеканены ранее 890 года. С другой стороны, варианты фибул Р-51 С встречаются более часто с монетами отчеканенными после 890 года. На основании совстречаемости монет с бронзовыми ювелирными украшениями сделан вывод о появлении художественного стиля Борре в начале X века. Хронология вещей Раннего Периода Бирки, найденных в Дублине, привела исследователя к определению верхней даты этого периода после 841 года (время поселения викингов в Дублине согласно ирландским анналам) (Jansson 1985: 182).

Поскольку выводы И.Янссона не вызвали никаких комментариев со стороны исследователей восточноевропейских древностей, обратимся к датированным находкам фибул Р-51 в Восточной Европе.

Ярославское Поволжье

Из материалов Тимеревского, Михайловского и Петровского могильников учтено 23 находки. Корреляционная таблица образует два блока в наборе вещей. Первый маркирует находки фибул Р-51 вместе с металлическими бусинами, костяными остриями, оселками, хрустальными бусинами, лепной керамикой, цепочками, кольцевидными фибулами с гранеными головками, трилистными фибулами, сферическими гирьками, кольцами. Характерной особенностью этого блока являются присутствие гребней и глиняных лап в погребениях. Во втором блоке отсутствуют гребни, глиняные лапы, металлические бусины, но встречены игольники, обломки шкатулок и ключи. Существование этих двух групп погребального инвентаря, вероятно, отражают особенности погребальных ритуалов, а не хронологические изменения (Рис. 4).

Как уже упоминалось, М. В. Фехнер в свое время высказала мысль о датировке фибул Р-51 в погребениях Тимеревского могильника второй половиной X века (Фехнер 1963: 79). Такая датировка вызвала возражения у И.В.Дубова, который обратил внимание на наличие на тимеревских фибулах декоративных “крылышек” на ободке - существенного элемента для индикации фибул первой половины X в. (Дубов 1982: 134-135; Petersen 1928: 61-62). Именно эти вещи, по мнению И.В.Дубова, являются четкими хронологическими индикаторами тимеревских погребений середины X века. С другой стороны, совстречаемость фибул Р51 с трилистными, кольцевидными с граненными головками фибулами, хрустальными и металлическими бусинами, лепной и гончарной керамикой близка отдельным комплексам Бирки датированными моментами 749-833 гг. (Gr 860), 805-815 гг. (Gr 465), 803/804 гг. (Gr 954) и после 912 r.(Gr 517).

Для датировки фибул в Тимерёвском могильнике важна находка их вместе с дирхемом 804-805 гг., перстнем салтовского типа в камерном погребении №297 (Дубов, Седых 1992: 115-123). Авторы публикации атрибутировали фибулы как вариант 51-к, согласно типологии Я.Петерсена. Основным аргументом этой атрибуции послужило наличие 7 шишечек, что является единственным отличием этого варианта от 51-с. Однако, как показал И.Янссон количество шишечек не является хронологическим показателем. Напротив, присутствие усатых личин в треугольных полях с двумя завитками над бровями (модификация Rcl по И.Янссону) сближает этот вариант с ЯП 51-е. Перстни салтовского типа датируются в пределах VIII-IX веков (Плетнёва 1967: 137-143). Напомним, что на Рюриковом городище салтовский перстень был найден вместе со скорлупообразной фибулой ЯП 37 в комплексе конца IX-начала X веков (Носов 1990: 93, 107). Таким образом, учитывая дату монеты, комплекс этой погребальной камеры можно датировать концом IX-началом X веков.

Приладожье

На основании публикации С.И.Кочкуркиной (Кочкуркина 1988) учтено 15 находок. Фибулы рассматриваемого типа встречены здесь вместе с кольцевыми застежками с гранеными, спиральными головками, стрелами, литыми браслетами, пластинчатыми браслетами, гривнами, круглыми фибулами, подвесками-коньками с лепными сосудами (Рис. 5). Для определения датировки фибул Р-51 в приладожских курганах важны комплексы курганов Заозерье-6, Залющик-4(1), Овино-4(8). В кургане 6 в Заозерье фибулы Р-51 встречены с дирхемами 922/933 гг., височным кольцом, бусами, кольцевидной привеской, перстнем, ножом и бубенчиками. Над этим погребением находилось два более поздних. В одном найдены меч типа “Т-2”, топор, поясные бляшки, копье и ключ; в другом - меч типа "S", умбон, копье, гребень, наконечник стрелы, нож, огниво, кольцо, оковка ведра. Верхнюю дату совершения нижнего погребения определяют находки двух мечей, которые датируются не ранее середины X в. В кургане 1 могильника Залющик-4 исследовано 2 погребения. В кострище с мужским погребением встречены меч типа "Н", наконечник копья, нож, стрелы, оселок, гребень. В кострище с женским погребением найдены: фибула Р-51, круглая фибула Р116, гривна глазовского типа, шумящие подвески, бусы и две монеты 943-954 гг.; 914-943 гг. Согласно хронологии древностей приладожских курганов, разработанной О.И.Богуславским, фибулы Р-51 появляются в 920-950-х годах (Богуславский 1994: 78-82). Вместе с тем вызывает сомнения определение верхней даты этих фибул. Согласно работам Я.Петерсена и И.Янссона, фибулы Р-51 в середине X в. были “вытеснены” другими скорлупообразными фибулами представленными группой Р-52/55. Согласно хронологии О. И. Богуславского комплекс кургана 8 могильника Овино-4, где была найдена фибула Р-51 в паре с Р-52, следовало бы датировать 920-980-ми годами. Однако это противоречит материалам самой Скандинавии. Как показал И.Янссон в Бирке отсутствует тип фибул Р48, однако, он встречен вместе с Р-55 в Треллеборге, сооружение которого датируется 980 годом (Jansson 1985:228). Таким образом, комплекс кургана 8 Овино-4 можно датировать серединой X в.

Верхнее Поднепровье

Решение проблемы датировки скорлупообразных фибул Р-51 весьма затруднено отсутствием качественной публикации Гнездовского могильника, поэтому, в нашем распоряжении имеются материалы некоторых гнездовских находок.

Курган № 59 (раскопки В.Д.Соколова). Инвентарь кургана состоял из поясного набора, ажурного наконечника ножен, обломка подковообразной фибулы Р-51 (Авдусин 1974: 74-84; Дедюхина 1967:196).

Курган № 65 (раскопки С.И.Сергеева). В инвентаре кургана найдены бусы, пряслица, обломки фибулы Р-51, стеклянные шашки, гирьки, ладейные заклепки.

Курган №13 (раскопки Д.А.Авдусина). Обломки фибулы Р-51 встречены с пинцетом, 5 дирхемами, гривной, стеклянными шашками, бляшками, гирьками, обломками меча, гончарными и лепными сосудами.

Курган № 22 (раскопки Д.А.Авдусина). В погребальном инвентаре найдены обломки фибулы Р-51, гирьки, фибула Р-119, дирхем 904/905 гг., круговой сосуд.

Курган Ц-198 (раскопки Д.А.Авдусина). Две фибулы Р-51 найдены с круглой застежкой, бусами, подвеской, лунницей, кольцевой фибулой со спиральными головками, проволочным браслетом, односторонним гребнем, весами, ножом (Путь., 1996: 53-54).

Курган Ц-306 (раскопки Д.А.Авдусина). В погребении обнаружены фрагменты двух фибул Р-51 с обрывками шелковой ткани, круговым горшком, деревянной чашкой и стеклянной бусиной (Авдусин, Пушкин 1989: 190-206).

Курган № 25 (раскопки Е.В.Каменецкой). Две фибулы Р-51 найдены с ножом, остатком ткани, бусами, монетами 886-912 гг., 905/906 гг. (Каменецкая 1991: 125-175, 148, 167).

Для датировки фибул в гнездовских погребениях важны комплексы кургана № 13 и даты монет из курганов Ц-306. В последнее время Т.А.Пушкиной удалось датировать вещевой комплекс этого кургана началом X в. (Пушкина 1991: 226-243, 232). Исследовательница относит к ранним курганам также курган.№ 23, датируя его второй четвертью X в. (Пушкина 1991: 32). Вещевой комплекс кургана № 59 помогает датировать находка в нем ажурного наконечника с прорезным изображением птиц. Данный тип наконечников появляется в погребениях Шестовицкого могильника в конце IX - начале X вв. (Андрощук 1995: 115-122). С другой стороны, даты монет из кургана Ц-306 подтверждают датировку фибул Р-51 в гнездовских курганах первой половины X в.

Общий территориально-хронологический блок с гнездовским материалом образуют находки скорлупообразных фибул Р-51 в могильнике у Новоселок, где они найдены вместе со стеклянными, хрустальными бусами и лепной урной и датируются автором раскопок 30-40-ми гг. X в. (Ширинский 1970:114-116).

Среднее Поднепровье

В погребальных комплексах Среднего Поднепровья фибулы Р-51 встречены, главным образом, в Киевском и Шестовицком могильниках (Каргер 1958; Бліфельд 1977).

В киевском погребении № 124 две фибулы Р-51 встречены вместе с круглой фибулой, серьгами “волынского типа”, золотым проволочным кольцом, хрустальными, стеклянными, каменными бусинами, бронзовой крестообразной подвеской и двумя монетами 931-944 гг.

В Шестовицком могильнике скорлупообразные фибулы 51 типа найдены в пяти курганах (Ж№ 53, 78, 92, 59, 69) вместе с маленькими круглыми фибулами, хрустальными и стеклянными бусами, крестообразными подвесками, односторонними гребнями, пуговицами. В кургане № 78 найдены две половинки дирхемов 913/914 гг., 909/910 гг. В целом, хронология фибул этого типа по материалам Шестовицкого могильника укладывается в пределах II фазы (900-950 гг.) (Андрощук 1995: 115-122).

В 1984 году при строительных работах в Вышгороде, в 2,5 км к югу от Вышгородского городища, были выявлены остатки разрушенного погребения, в инвентарь которого входил обломок фибулы Р-51, подвеска-брактеат и височное серебряное кольцо (Рис. 2). О находке ранее упоминали В.Н.Зоценко и А.П.Моця (Моця 1990). В.Н.Зоценко отнес вышгородский экземпляр фибулы к варианту 51-е по Я.Петерсену. Согласно работе И.Янссона, вышгородскую находку можно отнести к варианту 51СЗ, а ближайшей аналогией является пара фибул из Шестовицкого кургана № 53 и фибула из погребения № 961 Бирки (Jansson 1985: 69, Fig 53-d). На основании находки брактеата, вышгородский комплекс можно датировать первой половиной X века.

Обращают внимание находки фибул Р-51, как и других скандинавских древностей Поднепровья вместе с предметами восточного и византийского происхождения, что свидетельствует о проникновении норманнов с юга на север, а не наоборот. Это позволяет связать поднепровские находки с материалами Бирки, которые, как представляется, образуют общий хронологический блок. Вместе с тем, отсутствие восточных монет в погребениях после 950-х годов, а с другой стороны, существование в этих регионах кладов второй половины X в., свидетельствует о прекращении торговых операций скандинавов на Востоке к 60-м - 70-м гг. X в.

Таким образом, рассмотренный материал позволяет датировать большинство скорлупообразных фибул типа Р-51 в пределах 900-950 гг. Отдельные экземпляры, видимо “переживают” этот период, встречаясь в комплексах после 950 г. (Авдусин, Пушкина 1989: 190-206; Богуславский 1994: 78-82). Предложенная датировка синхронна материалам Бирки и свидетельствует о присутствии скандинавов на Руси уже на ранних этапах.

Иллюстрации:

Литература:

Авдусин Д.А. О датировке гнёздовского кургана с мечем из раскопок М.Ф.Кусцинского // Культура и искусство Древней Руси. - Л., 1967.
Авдусин Д.А. Скандинавские погребения в Гнездове // Вестник МГУ. История.-1974.- № 1.

Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Три погребальные камеры из Гнездова // История и культура древнерусского города. - М., 1989.
Андрощук Ф.0. Топографія і хронологія Шестовицького могильника // Археологія. - 1995. - № 3.
Бліфельд Д.І. Давньоруські пам"ятки Шестовиці. - К., 1977.

Богуславский О.И. Предметы международной торговли в Юго-Западном Приладожье // Взаимодействие древних культур и цивилизаций и ритмы культурогенеза. - СПб., 1994.
Булкин В.А., Назаренко ВА. О нижней дате Гнездовского могильника // КСИА. - 1971. - Вып. 125.

Дедюхин B.C. Фибулы скандинавского типа // Очерки по истории русской деревни Х-ХШ вв. - М., 1967.
Дубов И.В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. - Л., 1982.
Дубов И.В., Седых В.Н. Новые исследования Тимерёвского могильника. Древние славяне и финно-угры. - СПб., 1992.
Каменецкая Е.В. Заольшанская курганная группа Гнездова // Смоленск и Гнездово. - М., 1991.
Каргер М.К. Древний Киев. - М.-Л., 1958. - Т. 1.
Кочкуркина С.И. Памятники Юго-Восточного Прилад ожья и Прионежья. - Петрозаводск, 1988.

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. - Л., 1985.
Моця О.П. Поховання скандинавів на півдні Київської Русі // Археологія.- 1990.- №4.
Носов E.H. Новгородское /Рюриково городище. - Л., 1990.

Путь из Варяг в Греки и из Грек... Каталог выставки. - М., 1996.
Пушкина ТА. Торговый инвентарь из курганов Смоленского Поднепровья // Смоленск и Гнездово. - М., 1989.
Сизов BJÎ. Курганные древности Смоленской губернии. Гнёздовский могильник. - СПб., 1902.

Толочко П.П. Київська Русь. - К., 1996.
Фехнер М.В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни // Труды ГИМ.- Вып. 33. - М., 1959.
Фехнер М.В. Внешнеэкономические связи по материалам Ярославских могильников // Ярославское Поволжье в X-XI вв. - М., 1963.
Ширинский С.С. Курганы IX - первой половины X вв. у поселка Новоселки // Древние славяне и их соседи. - М., 1970.
Jansson I. 1972. Till dateringen av vikingatidens ovala spannbucklor. En gravskning av Fyndkombinationerna //Tor 14, 1970-1971.
Jansson I. 1981. Economic aspects of fine metalworking in Viking Age Skandinavia. Economic aspects of the Viking Age // British Museum, Occasional paper 30. London.
Jansson I. 1985. Ovala spannbucklor. En studie av vikingatida standartsmycken med utganspunkt frän Björkö - fynden. Uppsala.
Petersson J. 1928. Vikingatidens smykker. Stavanger.
Stalsberg A. 1981. Zur datierungen der fruhen wikingerzeitlichen Funde skandinavisher Herkunf in alten Rus" // Les Pays du Nord et Byzance. Uppsala.

Синтаксис сноски:

Ф.А. Андрощук. К датировке скандинавских фибул типа Petersen - 51 / Сервер восточноевропейской археологии, ().