в романе «Доктор Живаго»

Цель урока: постараться понять значение христианских мотивов в творческом замысле Пастернака.

Методические приемы: обсуждение вопросов домашнего задания, комментированное чтение эпизодов.

Ход урока

I. Слово учителя

Герой Пастернака, Юрий Живаго, привлекает открытостью, умением любить и ценить жизнь, незащищенностью, которая является признаком не безволия, а способностью к размышлению, сомнению. Герой - выражение нравственного идеала автора: он талантлив, умен, добр, он сохраняет свободу духа, он видит мир по-своему и не подстраивается ни под кого, он личность. Идея романа христианская идея свободной личности.

II. Обсуждение вопросов домашнего задания.

Весь роман пронизан христианскими идеями и непосредственно (через речь), и опосредованно (через символы). Сама фамилия героя ассоциируется с образом Христа («Ты есть сын Бога живаго»: «живаго» - форма родительного и винительного падежей в древнерусском языке). Имя Юрий также символично - вариант имени Георгий (Георгий-победоносец). Юрий Живаго почти не принимает непосредственного участия в событиях, но понимание им жизни, всего происходящего основано на христианских ценностях. В основе сюжета - евангельская драма духовного выбора и крестной жертвы. В центре размышлений героя постоянно находится триада «жизнь - смерть - воскресение», а творчество понимается как «Слово Божие о жизни».

Роман начинается и кончается сценой похорон. «Шли и шли и пели «Вечную память...» матери Юры в начале романа. В конце его Лара, прощаясь с Юрием, говорит с ним как с живым: «Твой уход, мой конец. Опять что-то крупное, неотменимое. Загадка жизни, загадка смерти, прелесть гения, прелесть обнажения, это пожалуйста, это мы понимали. А мелкие мировые дрязги вроде перекройки земного шара, это извините, увольте, это не по нашей части». Все события «мирового значения» - «дрязги», ничто по сравнению с жизнью человека, реализуемой ежеминутно, сейчас, в повседневности, в мелких и незначительных с виду делах. Но последними строками романа являются строки поэтические: роман завершается стихотворением «Гефсиманский сад», воскресением Сына Божьего, бессмертием, жизнью в других людях.

III. Работа по заданиям

Задание 1. Читаем и комментируем «проповедь» Н. Н. Веденяпина (часть 1, глава 5).

(Отрекшийся от священнического сана Николай Николаевич Веденяпин определяет историю как «установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению». Веденяпин остается верен своему проповедническому признанию. Он считает, что можно быть атеистом, можно не знать, есть ли Бог и для чего он, и в то же время знать, что человек живет не в природе, а в истории, и что в нынешнем понимании она основана Христом, что Евангелие есть ее обоснование». В этой «проповеди» Веденяпина очень важное для Пастернака понимание значения и ценности жизни. Основанием для творчества в любой области человеческой деятельности является духовное оборудование»: «любовь к ближнему, ... идея свободной личности и идея жизни как жертвы». Упоминание Иисуса Христа в проповеди отца Николая не случайно. По мнению Н. Л. Лейдермана, в системе ценностных ориентиров романа Сын Божий и Сын Человеческий выступает и символом личностного начала в человеке, его нравственной сути, и тем, кто первым в истории человечества осуществил идею бессмертия. Такое понимание Бога несколько отличается от традиционного, поэтому ортодоксальная церковь дает неоднозначные оценки роману «Доктор Живаго», как, впрочем, и другим произведениям, где использованы библейские мотивы (например, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Плаха» Айтматова). В художественном мире Пастернака духовное и земное тесно связаны, слиты, а своих героев автор соотносит с идеалом Личности, с Христом.)

Задание 2. Обратим внимание на особенности хронологии событий романа.

(Действие романа привязано к православному календарю: мать Юры умерла в канун Покрова; летом 1903 года Юра с дядей едут к Воскобойникову - Была Казанская, разгар жатвы в годы гражданской войны - «Была зима на исходе, Страстная, конец великого поста». Пастернак как будто строит сюжет в масштабе вечности, поэтому смысл даже незначительных событий углубляется, расширяется.)

Задание 3. Найдем элементы церковнославянской лексики, отсылки к Священному писанию, к евангельским текстам, определим их роль.

(Таких элементов и отсылок очень много в романе. Вот лишь некоторые из них: сцена похорон Анны Ивановны (часть третья, главы 15-17); разговор Живаго с Гордоном (часть четвертая, глава 12); упоминание библейских образов в сцене митинга (часть пятая, глава 7); сцена возвращения в Москву, когда доктор Живаго видит сначала храм Христа Спасителя, а потом купола, крыши, дома всего города (часть пятая, глава 16); сцена тифозного бреда Живаго, заканчивающегося словами «Надо проснуться и встать. Надо воскреснуть» (часть шестая, глава 15); разговор Лары и Юрия и сравнения их Ларой с Адамом и Евой (часть тринадцатая, глава 13); разговор Лары и Симы - толкование евангельских текстов (часть тринадцатая, глава 17).)

Э. М. ЖИЛЯКОВА 

Томский государственный университет

ХРИСТИАНСКИЕ МОТИВЫ И ОБРАЗЫ

В ТВОРЧЕСТВЕ Н. А. НЕКРАСОВА

(1830-1850-е годы)

Русская литература XIX века отмечена феноменальным явлением: творчество целого ряда крупных писателей, таких, как Н. А. Некрасов, А. И. Герцен, М. Е. Салтыков-Щедрин, характеризуется синтезом идей и образов православного христианства и революционного просветительства. Это явление представляет огромный интерес, поскольку в нем своеобразно выразилась сложность и напряженность духовной жизни русского общества середины XIX века, не сводимой только к расколу и голой антитезе идей православия и просветительства. Революционные призывы к мятежу и бунтарству в творчестве революционеров парадоксальным образом сочетаются со страстным желанием гармонии и душевного согласия. Этот синтез имеет глубокие национальные корни, философские и эстетические традиции.

Творчество Некрасова периода 1840-1850-х годов ― его лирика, поэмы, особенно “Тишина”, стоящая на пороге перед созданием больших поэм, содержит целый массив тем, образов, мотивов, связанных с религиозными идеями, с текстом Библии. И это требует объяснения, поскольку является отражением мироощущения и эстетики поэта.

Интерес Некрасова к христианской традиции в искусстве необычайно ярко сказался в раннем творчестве и практически предопределил важнейшие центры его этики и эстетики. Стихи раннего Некрасова, собранные в книге “Мечты и звуки”, погружены в стихию романтических и религиозных образов, обнаруживающих связь с русской и европейской элегической традицией. Этот момент, а именно то, что религиозная стихия поэзии Некрасова с самого начала связана с традициями русской и европейской романтической лирики, окажется необычайно важным для поэта во все эпохи его творчества.

© Жилякова Э. М., 1998

Элегическая традиция открывала возможности создания образа рефлектирующего лирического героя, психологически тонко обрисованного, но самое главное ― делало открытым лирический источник для исповедальности, создавало “идеалистическую” территорию духа, защищая ее от диктата социального детерминизма.

Хорошо известное и многими отмеченное наблюдение, что молодой Некрасов подражал романтикам, а особенно Жуковскому и Гюго 1 (целый ряд стихотворений: “Ангел смерти”, “Встреча душ”, “Истинная мудрость” ― прямой аналог текстам Жуковского), в аспекте поставленной проблемы приобретает особую значимость. Некрасов не просто разрабатывал тематику русской и европейской поэзии ― “тайны вселенной”, “воздушный путь”, “встреча душ” и т. д. Формировались его философско-нравственные ценности, закладывались основы художественного мышления, которые, с так называемым преодолением романтизма, не покидают его поэтического мира, напротив, определяют особую тональность, стилистику, напряженность исповедального тона, связанного с вечным исканием Бога и справедливости. Д. С. Мережковский, говоря о религиозности Некрасова, указал на генетическую предопределенность ее как качества поэта русской культуры 2 .

На страницах ранней лирики Некрасова намечается своеобразный диалог просветительских и религиозных идей, где основой и связующей их является этика христианства, определившая важнейшие центры как просветительства (философии, идеологии), так и православной религии. Этот неоднозначный диалог, включающий как момент согласия, так и резкого противоречия в важнейших позициях, обернется в лирике зрелого Некрасова глубочайшими драматическими коллизиями и высочайшими художественными открытиями.

1 Комментарий к Полному собранию сочинений и писем Н. А. Некрасова // Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем: В 15 т. Л., 1981. Т. 1. С. 640-666; Вацуро В . Э . К литературной истории стихотворения Некрасова “Землетрясение” // Некрасовский сборник, V. Л., 1973. С. 276-280; Прозоров Ю . М . Книга Некрасова “Мечты и звуки” и русская романтическая поэзия // Влияние творчества Н. А. Некрасова на русскую поэзию. Ярославль, 1978. С. 3-14; Пайков Н . Н . О поэтической эволюции раннего Некрасова // Н. А. Некрасов и русская литература второй половины XIX ― начала XX века. Ярославль, 1982. С. 3-23; Эйхенбаум Б . М . Некрасов // Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1968. С. 35-74.

2 Мережковский Д . С . Две тайны русской поэзии // Мережковский Д. С. В тихом омуте. М., 1991. С. 424.

В духе романтической традиции поэзия раннего Некрасова сосредоточена вокруг проблемы самоопределения человека. На первом плане оказался вопрос о душе, поставленный в философско-религиозном ракурсе. Вопрос о душе рассматривается в контексте главных альтернатив раннего Некрасова: душа и тело, Бог и человек, небо и земля. Душа у Некрасова неизменно противостоит телу и олицетворяет в человеке идеальную сторону его существования ― душа всегда обращена к Богу. В такой постановке проблемы сказалось национальное своеобразие русской литературы с ее культом сердечности, душевности (“Мысль”, “Смерти”, “Разговор”).

Одно из самых ранних стихотворений “Мысль” (1838) строится как философская аллегория на резком контрасте “дряхлого мира” и “жизни молодой”. Смерть рассматривается не в ее трагическом смысле для конкретной человеческой судьбы, а как переход к иному, небесному, высшему существованию. В одноименном стихотворении лирический герой, обращаясь к смерти, умоляет ее явиться не в часы “злого духа”, когда “послушен ум, как низкий раб, и ничего в нем нет святого”, не в часы “сердечных бурь и мятежей”, а в момент духовного просветления: “Я близок к небу ― смерти время!” 3

Однако при очевидном господстве религиозно-романтической концепции души в ранних стихотворениях Некрасова просматривается и другая тенденция ― заинтересованность поэта волнениями и радостями жизни. Программным является стихотворение “Разговор” (1839), построенное на диалоге Души и Тела. Как романтик, идеалист, мыслящий религиозно и возвышенно, Некрасов отдает предпочтение Душе, которая скорбит и гневается по поводу нечестивых желаний Тела. Партия Души написана в высоком одическом тоне. Но при том, что Тело “бездейственностью губит” “мой светлый ум, мой чистый дар, мой дух”, лирическая партия Тела отличается тоже энергией убеждения, вдохновением и взволнованностью:

Есть упоенье в вихре танца,

В игре, обеде и вине

И в краске робкого румянца

Любимой девы при луне. (1, 269)

На уровне интонационного строя диалог звучит на паритетных началах, тем самым художественная форма уравновешивает

______________________

3 Некрасов Н . А . Полное собрание сочинений и писем: В 15 т. Л., 1981. Т. 1. С. 189. В дальнейшем все цитаты даются по данному изданию с указанием в скобках тома и страницы.

и запросы духа и бренной жизни, а некрасовская позиция обретает сложность и неоднозначность.

Высшее место в нравственно-философской системе раннего Некрасова занимает Бог. Образ идеального, прекрасного всегда соотносим с Христом, с картиной рая, наделенной библейскими деталями: “тихая вечерь молитв и вдохновений”, “и тишина торжественного лета, И говор вод, И пенье соловья, И над землей витающая птица, И в небесах горящая денница” (1, 223).

В лирике раннего Некрасова особенно сильна элегическая традиция, в русле которой создан тип лирического героя ― всегда угрюмого, отверженного, одинокого. Основу психологического рисунка во множестве его вариантов составляет драматизм понимания героем несовершенства земной жизни, а потому невозможности жить по заповедям Христа, он разрывается между божественным идеалом и холодом жизни (“сердце обморозил”). Развитие сюжета стихотворения “Изгнанник” строится на драматическом разрыве между существованием “сына праха” в стране “лазурной полуземного бытия”, куда однажды дивным образом попала его душа ― и страданиями, на которые обречен он, теперь “сын веры”, в “дольнем мире” среди страданий и житейских битв. Наставляет и утешает лирического героя “посланное ему провидение”. Слова, произнесенные “незримым голосом”, ― это по существу нравственный кодекс, заповедь православного христианина, выраженная поэтическим словом:

Но ты железными цепями

Окуй волненье мрачных дум,

Не доверяй души сомненью,

За горе жизни не кляни,

Молись святому провиденью

И веру в господа храни. (1, 197)

Элегическая традиция сочетается у Некрасова, подобно Жуковскому, с балладной и одической. Подключение к элегической интонации других размывает унылую монотонность лирического героя. На смену страданию и смирению приходят радость, тихое ликование, не чуждое христианству и особенно воспринятое, как и идея долга, просветителями. Стихотворение “Встреча душ”, построенное на балладной основе, по сюжету, ритму, смешанной интонации печали и радости, таинственной торжественности и юмора, соотносимо со “Светланой” Жуковского. Изящество стиля, создающее ощущение легкости, призрачности эфирного пространства, по которому

“струйкой света что-то мчится по воздушному пути”, подчинено созданию особого лирического настроения ― идеальности, грациозности, радости обретения родной души. Лексический состав стихотворения определяют мотивы полета (“воздушный путь”, “лет торжественный чуть слышен”, “размах легких крыл”), света (“жемчужная риза”, “струйка света”, “край лазурный”, “пламень нового сиянья”, “светлое”, “золотая”, “сиянье огнецветное”), любви (“приветно”, “блаженства луч”, “пленясь красами”, “бескорыстная любовь”, “счастье чистыми лучами”). Возвышенно-романтическая лексика сопряжена со словесной стихией религиозной сферы: Бог, молитва, риза, обеты, светлый эфир, венец, муки. Другое стихотворение 1839 года “Поэзия” исполнено внутренней динамики и радостной энергии, в нем звучат мотивы гетевской “Богини Фантазии” в переводе Жуковского. Так изнутри развернутой христианско-религиозной концепции пробиваются тенденции, свойственные просветительскому пониманию человека. Не случайно в стихах Некрасова используются античные образы. И хотя в “Днях благословенных” (1839) воспоминание о “днях многоотрадных промелькнувшей юности” возникает на “миг”, все произведение пронизано светом и надеждой, а рядом с “бледною Дианой” соседствует “юная Светлана”. В других стихотворениях при описании счастливого былого или мгновений творческого озарения оживают в текстах “буйный Вакх”, “любимец Аполлон”.

За поэтическим синтезом христианского и античного текста стоит некрасовская концепция истории и культуры. Человек 30-х годов, воспитанный на романтических традициях, Некрасов в стихотворении “Колизей” обнаружил интерес к философским проблемам истории. Романтическая концепция исторического развития, в основе которой лежали просветительские идеи Гердера, французских энциклопедистов, оказалась родственной раннему Некрасову и выразилась в истолковании античности как колоссального этапа, предшествовавшего христианству. Образ Древнего Рима и Колизея предстает в стихотворении в величии (“великая картина”, “краса величавая”, “исполинский труд”, “слава искусству и древним умам!”, “ты крупная буква на темной скрижали прошедших столетий”) и в руинах (“былого величья могила”, “скелет, безобразный урод”, “ужасен упадок”). История Колизея и Рима видится как философская модель судьбы человека и человечества в его расцвете и на закате жизни. В последней части стихотворения в исповеди самого Колизея развивается

мысль о наказании Рима за “гибельную славу”, за жестокость нравов:

Страдало добро, ликовало тиранство,

Реками лилась христианская кровь. (1, 204)

На страницах ранней лирики Некрасова развернулся спор по проблеме веры и неверия, о возможности или невозможности “надменным умом” разгадать загадку бытия. В ряде стихотворений (“Истинная мудрость”, “Непонятная песня”, “Загадка”) Некрасов развивает концепцию божественного происхождения и смысла жизни. В сонете “Загадка” поэт, описывая картину царящего над миром покоя, заинтересован не столько живописанием пейзажа, сколько размышлением о величии всего, созданного высшей силой:

Непостижимою святынею

Пред нами, без речей,

Небо круглою равниною

Блещет в ризе из лучей.

Что же там за далью синею,

Далью, видной для очей,

Где слито оно с пустынею

Днем и в сумраке ночей? (1, 252)

Библейский образ “зерна” поставлен в вершине стихотворения как ответ на вопрос о “чудной тайности” природы:

И постигнутые крайностью,

Видим только мы одно,

Что мир создан не случайностью,

Есть начальное зерно… (1, 252)

Теоретическим и одновременно страстным, глубоко полемичным трактатом поэта является стихотворение “Истинная мудрость”. По содержанию и напряженности спора с просветительским рационализмом “Истинная мудрость” близка “Невыразимому” Жуковского.

Не все постигнул ум надменный,

Не все светло для мудреца,

Есть много таин во вселенной,

Ключи которых у творца. (1, 209)

Земным умом измерить бога,

Постигнуть тайны бытия, ―

Нет, это дерзко, это много,

Нет, это доля не твоя! (1, 210)

С вопросом о божественном начале бытия у Некрасова связано решение центральной нравственно-философской проблемы ― самоопределение человека в мире, содержание его

позиции, его философия жизни. В соответствии с религиозно-православными принципами идеальное существование человека Некрасову представляется как полная гармония человека с миром, цельность, способность возвысить душу и выйти из страданий преображенным и примиренным. Заканчивая стихотворение “Истинная мудрость”, Некрасов определяет программу жизненной судьбы человека как путь бесконечного совершенствования души в вере. Тема веры ― одна из самых волнующих поэта:

Нет славы в дерзком покушенье

Непостижимое постичь! (1, 211)

Некрасов в целом ряде стихотворений рассматривает рефлексию, сомнения, мятежность как проявление “духа нечистого”, “духа порочного”, демона, растлевающего душу:

Чудны, страшны эти речи!

Часто им внимает ум

И от каждой этой встречи

Больше в сердце мрачных дум.

Дух коварный искушенья

Ими душу окружит

И мятежное сомненье

В чистом сердце поселит. (1, 217)

Стихотворение “Сомнение” построено на резком контрасте двух различных состояний человека в его отношении с миром ― в положении гармонии, блаженства, и в ситуации “мятежного сомнения”. Описание этих состояний показательно для характеристики этической позиции поэта и особенностей его лирики. Представление об идеале обусловлено, с одной стороны, религиозной идеей Творца, который создал мир прекрасным, а с другой ― ярко выраженным представлением о духовных возможностях человека. Образ “роскошного жизни пира” Некрасов создает с помощью пейзажа, получающего благодаря библейским, фольклорным, а также классицистическим и романтическим деталям символический смысл как выражение нравственного и эстетического идеала:

Ты начал жить. Роскошен жизни пир,

На этот пир ты позван для блаженства,

Велик, хорош, изящен божий мир,

Обилен всем и полон совершенства.

Лазурь небес, безбрежный океан,

Дремучий бор, так пышно разодетый,

Седой зимы сердитый ураган,

И тишина торжественная лета… (1, 223)

Вторая часть стихотворения представляет собой детальнейшую психологическую разработку состояний духовного смятения и процесса опустошения личности, поддавшейся демону сомнения:

С ним страшно жить, беседовать грешно

Все осквернит нечистое сомненье

И скует грудь холодом могил

Тебя смутят тревожные мечты

Ни красоты природы, ни искусства ―

Ничто души убитой не займет

И грудь зальет ревнивою тоской.

Ты проклянешь безумную любовь

На сердце вновь и хлад и пустота

Мир для тебя в пустыню обратится… (1, 232)

Не случайно возникает апокалиптическая тема возмездия. В стихотворении “Землетрясение” (1839) конец света наступает как наказание “пышному городу” за грехи, за “отсутствие святого, господство одного порочного и злого”. Стихотворение построено как цикл, части которого контрастно сменяют друг друга, рисуя картины нарастающей порочности и безмятежности людей и одновременно зреющего в недрах земли страшного им наказания. И только ужас потряс и заставил город покаяться в том,

Что буйно, безумно грехом торговали

И бога-творца забывали не раз ―

Пред ним все смирились и песнь о прощенье

Послали к всесильному богу-царю. (1, 232)

Таким образом, в ранней лирике Некрасова, основанной на христианских этических принципах и одновременно впитавшей в себя просветительские представления о человеке, не без влияния романтической лирики, сформировался нравственный и эстетический идеал поэта, важнейшей чертой которого являлось чувство долга (идея жертвенности) и страстная устремленность к чувству гармонии с миром, полноты и целостности бытия. В стихотворении, написанном десятилетие спустя, Некрасов создал портрет “Музы юности” своей:

Так помню, истощив напрасно

Все буйство скорби и страстей,

Смирялась кротко и прекрасно

Вдруг Муза юности моей.

Слезой увлажнены ланиты,

Глаза поникнуты к земле,

И свежим тернием увитый

Венец страданья на челе… (1, 158)

В лирике Некрасова 1840-1850-х годов сохранился устойчивый интерес к религиозным образам и мотивам. Обусловлено это было углубляющимся демократизмом поэта. Характер обращения Некрасова к религиозному материалу явился отражением особого качества философско-этической и общественной позиции, свойственной революционным разночинцам: их творчество проникнуто христианскими идеями братства 4 . Демократизм Некрасова питается и восходит к народному идеалу рая как блаженству бедных, сирых, обиженных. Задача глубокого воссоздания быта и духа народа диктовала принципы и приемы изображения религиозной стихии крестьянского сознания.

Наиболее распространенными в лирике являются два элегических сюжета: это тема неизбывных страданий и тема нравственного возрождения через обращение к Богу, тоска по идеалу. Развитие их включается в религиозный контекст, сопряженный с народными представлениями об истинной жизни. Таково знаменитое стихотворение 1854 года “Влас”, которое приковало к себе внимание Ф. М. Достоевского, посвятившего ему целую статью “Дневника писателя” 5 . Тип героя ― народного заступника в стихотворениях о Белинском, “Поэт и Гражданин”, в поэме “Несчастные” создается Некрасовым с прямой ориентацией на образ Христа 6 .

Особую остроту в лирике 1850-х годов получает мотив драматического разлада в духовном мире лирического героя. Психологический диссонанс отражает кризис, который диктовался требованиями попранного чувства социальной справедливости, необходимостью преступить законы, на которых

___________________

4 Лебедев Ю . В . Н. А. Некрасов и русская поэма 1840-1850 годов. Ярославль, 1971. С. 122-126; О некоторых этических истоках поэзии Н. А. Некрасова // Ф. М. Достоевский. Н. А. Некрасов. Л., 1974. С. 128-138; Скатов Н . Н . Поэты некрасовской школы. Л., 1968. С. 77-76; Скатов Н . Н . Некрасов. М., 1994. С. 18-19, 27, 37; Морозов Н . Г . Народно-этические идеалы в стихотворении Н. А. Некрасова “Песня Еремушке” // Н. А. Некрасов и русская литература второй половины XIX ― начала XX века. Ярославль, 1981. С. 78-87.

5 Старикова Е . В . Достоевский о Некрасове // Н. А. Некрасов и русская литература. М., 1971. С. 302-308.

6 Скатов Н . Н . Некрасов. С. 387.

основана христианская этика. Одно из центральных произведений 1850-х годов ― “Муза” (1852) ― исполнено глубочайшего драматизма. Внутренний смысл стихотворения не только в горечи противопоставления двух Муз ― “ласково поющей и прекрасной” и “другой, неласковой и нелюбимой” (за этим контрастом просматриваются и социальные и эстетические коллизии), но и в том, что идея мятежа, мщения (“буйным языком в сообщники свои звала господень гром!”), необходимые и неизбежные в мире “темного Насилия и Зла”, оказываются мучительными, разрушительными для самого человека:

В душе озлобленной, но любящей и нежной

Непрочен был порыв жестокости мятежной.

Слабея медленно, томительный недуг

Смирялся, утихал… и выкупалось вдруг

Все буйство дикое страстей и скорби лютой

Одной божественно-прекрасною минутой ,

Когда страдалица, поникнув головой,

“Прощай врагам своим!” ― шептала надо мной… (1, 100)

Так на новой почве глубокого социального детерминизма и реализма явственно звучали мелодии раннего Некрасова.

Введение христианских образов в поэтический текст Некрасова имеет несколько уровней. Помимо прямого использования религиозных мотивов, сюжетов, выражающих непосредственно авторскую идею, очень важен уровень, где библейское “слово” становится художественным символом, а содержание произведения, идея автора является в процессе мифологического наполнения текста. В этом отношении необычайно интересна поэма “Тишина” (1857).

Лиро-эпическая поэма “Тишина” ― итог глубоких раздумий Некрасова о судьбе России. “Длинные стихи, исполненные любви (не шутя) к Родине”, были написаны после длительного пребывания в Европе. Эпический сюжет поэмы связан со Севастопольской кампанией, с итогами Крымской войны ― великого подвига и великих страданий русского народа. Эпический замысел требовал художественного решения. Очень значительна в этом плане рецензия Некрасова 1855 года “Осада Севастополя, или таковы русские”, посвященная разбору книги “бедного писаки”, где рассказывается “один из эпизодов колоссальной эпопеи ― смерти адмирала Корнилова, ― эпопеи, развязка которой находится еще в руках судеб” (11, кн. 2, 127). Далее, говоря о возможностях воссоздания эпопеи, подобной Севастопольской, Некрасов вспоминает

“Илиаду” и цитирует отрывок из поэмы Гомера 7 . Некрасовская рецензия отразила момент размышлений поэта об эпической художественной традиции. При создании своей поэмы, в которой Некрасов обратился к событиям общенациональной значимости, поэт находит свои эпические, национальные традиции и формы, важнейшая из которых ― библейская, позволившая равно выявить и лирическую и эпическую природу поэмы.

В основу лирического сюжета положен библейский мотив возвращения блудного сына домой:

Я твой. Пусть ропот укоризны

За мною по пятам бежал,

Не небесам чужой отчизны ―

Я песни родине слагал! (4, 51)

В процессе эпического описания русской послевоенной жизни (картины успокоения и одновременно напряженного ожидания перемен) и переживаний лирического героя возникает образ особого духовного состояния тишины, заключающего в себе и окаменелость, остановку и божественный момент ощущения глубокой причастности человека общему миру ― своей родине, народу, природе, человечеству 8:

Над всей Россией тишина…

Глубина и многозначность этого образа хорошо была освоена Некрасовым с юности, когда он эпически широко рисовал картину “тишины торжественного лета” или писал о страшной тишине земли перед роковым возмездием (“тихо, все тихо, молчит”) или изображал счастливое мгновение соединения родных душ (“лет торжественный чуть слышен”).

Символический смысл названия поэмы корреспондирует к библейскому образу тишины. В Евангелии от Матфея, от Марка и от Луки повторяется мотив наступающей великой тишины после деяний Иисуса.

От Матфея: “Другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов. И когда вошел Он в лодку, за Ним последовали ученики Его. И вот сделалось великое волнение на море, так что лодка покрывалась волнами; а Он

____________________

7 Скатов Н . Н . Некрасов и Тютчев // Н. А. Некрасов и русская литература. М., 1971. С. 253-255.

8 Лебедев Ю . В . Н. А. Некрасов и русская поэма 1840-1850 годов. С. 104-134; Скатов Н . Н . Некрасов. С. 163-166, 190-193.

спал. Тогда ученики Его, подойдя к Нему, разбудили Его и сказали: Господи! спаси нас; погибаем. И говорит им: чтó вы так боязливы, маловерны? Потом, встав, запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина ” (8:21-26).

От Марка: “И встав Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина ” (4:39).

От Луки: “Но Он встав запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина ” (8:24).

Образ “великой тишины” традиционен для русской литературы. Жуковский начинался с “Оды. Благоденствия России”, открывавшейся строками:

Откуда тишина златая

В блаженной северной стране?

Элегические мотивы и образ тишины сопряжены у Некрасова с одической интонацией “Медного всадника” 9 . “Тишина” Некрасова создавалась и в контексте русского романа, где мотив тишины с его библейской родословной означает две стороны русской жизни: тишина как страшная неподвижность, сон, дрема и тишина как состояние, полное великой тайны вечного бытия. Тому образец “Сон Обломова” (1849), с которым так естественно сравнить эстетику Некрасова в его поэме. Строки “Как ни тепло чужое море, Как ни красна чужая даль” перекликаются с текстом “Обломова”: “Что за чудный край! Нет, правда, там моря, нет высоких скал, гор и пропастей…” 10 А далее Гончаров открывает читателю в этой тишине две стороны русской и всечеловеческой жизни: “Тихо и сонно все в деревне; невозмутимая тишина ― все как будто вымерло … Воцарилась мертвая тишина . Наступил час всеобщего послеобеденного сна” (4, 114). ― “Настали минуты всеобщей , торжественной тишины природы, те минуты, когда сильнее работает творческий ум, жарче кипят поэтические думы…” (4, 118).

Эпический сюжет поэмы тесно увязан с лирическим, в котором главным является мотив покаяния, но покаяния полного не раскаяния, а умиления: “Я в умилении посылаю всему привет”, “я внял … я детски умилился…”, “лови минуту умиленья”. Здесь видна не только романтическая традиция

___________________

9 Эйхенбаум Б . М . Указ. соч. С. 63.

10 Гончаров И . А . Собрание сочинений: В 8 т. М., 1979. Т. 4. С. 101. В дальнейшем все цитаты даются на это издание с указанием в скобках тома и страницы.

(Жуковский, Баратынский), но и житийная, требующая именно такого состояния умиления и успокоения. Обращение поэта к “храму” венчается мотивом покаяния:

Храм воздыханья, храм печали ―

Убогий храм земли твоей:

Тяжеле стонов не слыхали

Ни Римский Петр, ни Колизей!

Сюда народ, тобой любимый,

Своей тоски неодолимой

Святое бремя приносил ―

И облегченный уходил!

Войди! Христос наложит руки

И снимет волею святой

С души оковы, с сердца муки

И язвы с совести больной… (4, 52)

Описание храма переходит в молитву лирического героя:

Я внял… я детски умилился…

И долго я рыдал и бился

О плиты старые челом,

Чтобы простил, чтоб заступился,

Чтоб осенил меня крестом

Бог угнетенных, бог скорбящих,

Бог поколений, предстоящих

Пред этим скудным алтарем! (4, 52)

“В известном и очень простом смысле эти стихи Некрасова, ― пишет Н. Н. Скатов, ― может быть, самые религиозные стихи в русской поэзии. Или иначе: стихи с самой большой силой выразившие стихию изначальной русской религиозности, самые стихийные стихи” 11 . Действительно, само сочетание поэтических “библейских” пар (“скудный алтарь”, “бог угнетенных”, “бог скорбящих”) с ритмическими повторами и анафорами рождает целый комплекс идей социального, эстетического, философского плана. Это так. Но одновременно рождается и развивается, как магия музыки, заклинания, энергия нового поэтического качества, неопределяемая, многозначная и глубинная, как бы воссоздающая сам момент веры ― духовного порыва, состояния не ума, а души. Это очень важный момент, позволяющий ставить вопрос о глубинных духовных связях Некрасова с народом на уровне веры, истинной христианской духовности. В этом плане очень важен финал поэмы:

_____________________

11 Скатов Н . Н . Некрасов. С. 178.

Скорей туда ― в родную глушь!

Где пахарь любит сокращать

Напевом труд однообразный.

Его ли горе не скребет? ―

Он бодр, он за сохой шагает.

Без наслажденья он живет,

Без сожаленья умирает.

Его примером укрепись,

Сломившийся под игом горя!

За личным счастьем не гонись

И богу уступай ― не споря… (4, 56)

Через год Тургенев напишет “Дворянское гнездо”, где словами Лаврецкого ― “смириться перед народной правдой” ― повторит в романе глубину философских раздумий поэта Некрасова.

“Тишина” явилась духовным и художественным прологом больших эпических поэм потому, что Некрасов во всей глубине постиг и выразил смысл христианских принципов, по которым жил народ и которые были священны для самого поэта с первых стихотворных опытов: Некрасов понял их как высший, всечеловеческий гуманизм.

Христианские мотивы в творчестве русских писателей

Я ИДУ НА УРОК

Татьяна ФОМИНА,
школа № 14,
г. Полысаево,
Кемеровская обл.

Христианские мотивы в творчестве русских писателей

Преподавание гуманитарных дисциплин в школе открывает возможности для знакомства с ключевыми текстами, составившими культуру человечества. Среди таких текстов на одном из первых мест стоит Библия.

Знакомство с Библией в школе должно интересовать нас с точки зрения литературоведческой и лингвистической прежде всего потому, что это один из первых письменных текстов (переводных), представляющий “довольно экономный по объёму свод текстов, включающих разные жанры. Это сочинения, в которых представлен миф о происхождении вселенной и человека, этнологические сочинения, богословские, этико-юридические, историко-политические, гимнологические, биографические, любовный канон, притчи, профетологические и военно-исторические сочинения” (Рождественский Ю.В.).

Вся мировая культура - музыка, живопись, литература, театр - пронизана мотивами Библии, в той или иной степени содержит её элементы. Без знаний библейских заповедей, сюжетов, библейских выражений невозможно в полной мере приобщиться к культуре, созданной человечеством.

В большинстве существующих ныне программ литературного образования знакомство с Библией сведено к минимуму и осуществляется только в 6-м классе. Программой под редакцией Т.Ф. Курдюмовой (М.: Дрофа, 2000) предполагается чтение и обсуждение повествования «Рождество Иисуса Христа» и притч «О блудном сыне» и «О добром самаритянине».

В учебник-хрестоматию по литературе для 6-го класса, автор-составитель которого В.П. Полухина (М.: Просвещение, 1999–2001), к перечисленным выше текстам Библии добавлена ещё легенда о Вавилонской башне. Названный учебник входит в комплекс, обеспечивающий процесс литературного образования по программе под редакцией В.Я. Коровиной (М.: Просвещение, 2000). Но почему-то на знакомство с библейскими историями самой программой не отведено ни одного часа и вообще о Библии не упоминается. Не предусматривает знакомства с Библией программа под редакцией Г.И. Беленького и Ю.И. Лыссого (М.: Мнемозина, 2001).

Заслуживает внимания программа под редакцией А.Г. Кутузова. В 5–9-м классах предполагается ознакомление учащихся с духовной литературой и её влиянием на литературу светскую, но только в основном в связи с изучением какого-либо произведения древнерусской литературы.

Как видим, разговор о Библии ведётся в большинстве случаев с учениками среднего школьного возраста. Сможет ли десяти-одиннадцатилетний школьник оценить Библию как памятник литературы, если ему предлагается не подлинный текст (что вполне объяснимо возрастом учеников), а пересказ библейских историй?

На этом знакомство со Священным Писанием в школьном курсе заканчивается и никак не увязывается с произведениями русских писателей. Программы не предусматривают изучение влияния христианских идей, нравственного смысла христианства на формирование русской литературы, а уж тем более не задаются целью изучить воплощение христианских сюжетов и образов в творчестве писателей.

Для восполнения этого пробела считаю необходимым создание системы работы в этом направлении, и начинать нужно с 6-го класса.

В начале учебного года на уроках литературы с учениками 6-го класса (изучение литературы осуществляется по программе В.Я. Коровиной) знакомимся с историей Рождения Иисуса Христа, с традицией празднования Рождества в России и других странах.

Перед рождественскими праздниками возвращаемся к этой теме: на уроке внеклассного чтения говорим о рождественских рассказах русских писателей («Ангелочек» Л.Андреева, «Мальчик у Христа на ёлке» Ф.М. Достоевского). Ученики 6-го класса без труда вспоминают “историю” с аналогичным сюжетом - о девочке, попавшей на ёлку к Богу (Г.-Х. Андерсен. «Девочка со спичками»).

О христианском подтексте уместно говорить в связи с изучением «Повестей Белкина» А.С. Пушкина. Ребята легко проводят параллели между притчей «О блудном сыне» и «Станционным смотрителем». Нравственный смысл притч быстро улавливается учениками, и они могут сами оценивать поступки героев, своих товарищей, свои поступки на фоне библейских историй.

Об использовании христианских мотивов ведём речь с учениками при изучении в 7-м классе «Повести о Петре и Февронии Муромских», стихотворений «Ангел» и «Молитва» М.Ю. Лермонтова.

Знакомство с Библией и христианскими мотивами в русской литературе на данном этапе носит пропедевтический характер. Более глубокое осмысление Священного писания и христианских сюжетов и образов предполагается начать с 9-го класса.

Изучение литературы в старших классах, основанное на историко-литературном подходе, не подразумевает обращения к текстам Священного писания, хотя мне представляется возможным и нужным включение в курс литературы 9-го класса системы уроков, посвящённых знакомству с Библией. Система уроков не ставит целью дать “обзор”, а тем более исчерпывающее постижение Библии. Важно, чтобы на этих уроках ученики почувствовали художественное совершенство и религиозно-гуманистическое, нравственное содержание величайшего памятника мировой культуры, ощутили своеобразие поэтического языка Библии, смогли определить значение Библии в контексте мировой литературы.

На знакомство с Библией в 9-м классе отвожу 3 часа.

На первом уроке разговор идёт о происхождении Библии, о книге Бытие (гл. 1–4, 7), о сотворении и божественной основе мироздания, о нравственно-бытовых постулатах жизни человека.

На следующем уроке речь ведём о пророках, об их особом предназначении. Читаем книгу Исход (гл. 3), Книгу Пророка Исаии (гл. 6, 58). После знакомства со стихотворением А.С. Пушкина «Пророк» сравниваем библейского пророка и пушкинского (более подробно о библейской основе стихотворения говорим при изучении творчества А.С. Пушкина). Останавливаемся на псалмах (51, 52, 81) из Псалтири и не оставляем без внимания Притчи Соломоновы (гл. 2–3, 13), проводя параллель между притчами царя Соломона и «Поучением» Владимира Мономаха. В заключение урока делаем вывод, что в Ветхом завете слышатся голоса и пророков, и царей, неравнодушных к судьбе своего народа. Отмечаем, что Псалтирь и Притчи Соломоновы отличаются особой поэтичностью, музыкальностью.

Третий урок посвящаем Песни Песней (1–4, 6, 8) и Евангелию от Матфея (гл. 1, 4, 5) и их влиянию на литературу. На уроке звучат отрывки из повести А.И. Куприна «Суламифь» (гл. 4), стихотворения А.Блока, А.Ахматовой. Ученики замечают, что Песнь Песней - гимн возвышенной любви, наполненный поэтическим вдохновением, созданный на основе любовной народной лирики.

Познакомившись с ключевыми страницами Евангелия, учащиеся почувствовали, что эта книга более сдержанная, чем Ветхий завет, в ней нет той эмоциональности, что присуща Ветхому завету. Завершаем урок обсуждением фрагментов «Плахи» Ч.Айтматова (ч. 2, гл. 2) в сопоставлении с первоисточником (гл. 27 Евангелия от Матфея). Подводя итоги, говорим о том, что многие писатели обращаются к образу Христа, так как вновь он становится высшим нравственным идеалом для человека и человечества, указывая путь к добру, любви, милосердию. Обращение к евангельским сюжетам объясняется также поисками новых средств художественного обобщения.

Только после такого предварительного ознакомления учащиеся смогут осознанно подойти к разговору о христианских образах и сюжетах, их отражении в русской литературе. Библия является литературным памятником, который лежит у истоков всей нашей письменной словесной культуры. Писатели разных времён и народов использовали образы и сюжеты Библии в качестве основы своих рассказов, повестей, романов.

“В русской литературе, у великих русских писателей религиозные темы и религиозные мотивы были сильнее, чем в какой-либо литературе мира. Вся наша литература XIX века ранена христианской темой, вся она ищет спасения, вся она ищет избавления от зла, страдания, ужаса жизни… Соединение муки о Боге с мукой о человеке делает русскую литературу христианской даже тогда, когда в сознании своём русские писатели отступали от христианской веры” (Н.А. Бердяев).

Учащемуся, знакомому с Библией не по пересказам, не приходится навязывать своё объяснение при чтении таких произведений, как «Пророк» А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова или Н.А. Некрасова, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, стихотворений Юрия Живаго из романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» и других. Такой ученик сам сможет сопоставить «Иуду Искариота» Л.Андреева и главы из романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова, причём в их соотнесении с Библией. Чтобы организовать работу с учащимися по изучению произведений в сопоставлении с библейскими историями, мною были разработаны дидактические материалы, которые состоят из системы вопросов и заданий к произведению (или эпизоду) и карточки-информатора. Карточка-информатор включает в себя тексты Священного писания, справочный материал из энциклопедий, словарей, произведения или отрывки из произведений писателей или (для сопоставления) выдержки из критических работ литературоведов.

Обращаясь к изучению на уроках литературы в старших классах произведений XIX–XX веков с точки зрения использования в них христианских сюжетов и образов, решаем следующие задачи:

• приобщение учащихся к духовному наследию своего народа;
• воспитание любви и уважения к Родине, к своему народу, к его культуре, традициям;
• формирование у учащихся умения определить своё отношение к прочитанному, к интерпретации канонического текста в творчестве того или иного писателя.

В 9-м классе, изучая творчество А.С. Пушкина, говорим о библейской основе стихотворений «Пророк» (Книга Пророка Исаии, гл. 6), «Дар напрасный, дар случайный» (Книга Иова, гл. 1, ст. 1, 6, 8, 12; гл. 7, ст. 17–18, 20–21), «Воспоминание» (Псалтирь, псалом 50).

Для анализа стихотворений учащиеся получают карточку-информатор с библейским текстом и карточку с заданиями.

Анализируем стихотворение «Пророк» по следующим вопросам:

1. Сравните стихотворение с отрывком из Книги Пророка Исаии. В чём расхождения сюжета стихотворения Пушкина с библейским сюжетом?
2. Почему серафим выбрал именно этого человека?
3. Что означает место встречи - “перепутье”?
4. Почему, по-вашему, именно органы зрения и слуха изменил серафим? Как изменились органы зрения и слуха?
5. Для чего был изменён человеческий язык?
6. Почему пророку не подходит “трепетное” сердце?
7. Что превратило “труп” в пророка?
8. Как лексика стихотворения проявляет торжественность события?

Рассмотрев стихотворение, делаем вывод: несмотря на то, что поэт использует библейский сюжет, разница между ними очевидна. В Библии упор сделан на неправедности окружающего общества, сумевшего осквернить будущего пророка, от чего он и пожелал очиститься. У Пушкина акцент делается на мучительности операции по преображению человека в пророка. Герой проходит через муки и смерть, перерождаясь в пророка, и получает право нести людям волю Божества. В стихотворении широко используются слова и обороты Библии. Стихотворение звучит торжественно.

Знакомясь с творчеством М.Ю. Лермонтова, сравниваем «Пророка» пушкинского и лермонтовского. Карточка-информатор содержит отрывки из Книги Пророка Иеремии (гл. 1, ст. 4–10, гл. 19, ст. 14–15, гл. 20, ст. 8), из Плача Иеремии (гл. 4, ст. 11–13).

Приведённые ниже вопросы помогают сравнить эти два стихотворения.

1. Схожи ли сюжеты стихотворений «Пророк» Пушкина и Лермонтова? Какой библейский сюжет использует Лермонтов?
2. Как создаёт образ поэта-пророка М.Ю. Лермонтов? Чем он отличается от пророка А.С. Пушкина?
3. Что открылось поэту-пророку в стихотворениях Пушкина и Лермонтова?
4. Как усилено противостояние поэта и общества в стихотворении Лермонтова? Какие образы создают представление о трагедии поэта?
5. Нужен ли пророческий дар людям?
6. Где находит душевное спокойствие лермонтовский поэт?
7. Какую роль образ пустыни играет в стихотворениях А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова?
8. Каков лексический строй стихотворения Лермонтова?
9. Какова миссия пророка в стихотворении Лермонтова?

Проанализировав стихотворение, ученики замечают, что тема пророка в творчестве М.Ю. Лермонтова раскрывается как трагическая. В отличие от Пушкина, наделившего пророка сверхъестественными свойствами, Лермонтов вносит в описание своего героя простые человеческие черты, даже бытовые подробности. Лермонтов намеренно отказывается от торжественной приподнятости стихотворения Пушкина, насыщенного славянизмами и архаизмами, используя современную лексику, простоту слога, разговорные интонации.

О христианской модели мира как основе замысла «Мёртвых душ» идёт речь в связи с изучением поэмы Н.В. Гоголя.

В 10-м классе вновь обращаемся к теме пророчества, когда знакомимся с произведениями Н.А. Некрасова. Здесь уместно упомянуть о переплетении исторической и евангельской реальности в стихотворениях «Влас», «Пророк» («Не говори: “Забыл он осторожность!”»), в поэме «Кому на Руси жить хорошо».

Карточка с заданиями к стихотворению «Пророк» Н.А. Некрасова выглядит таким образом:

1. Кто выполняет миссию пророка в стихотворении Некрасова?
2. От чьего лица ведётся повествование? Сколько точек зрения выражено в стихотворении Некрасова?
3. Какова миссия некрасовского пророка? Кто даёт оценку судьбы пророка?
4. Найдите в каждой строфе стихотворения слова, которые, на ваш взгляд, соотносятся с темой богоизбранности, предназначения, отречения от своего “я”.
5. Как это находит отражение в тональности стихотворения? Можем ли мы сказать, что речь идёт о стилизации, намеренном подборе слов высокого стиля?
6. Исполнена ли миссия пророка в стихотворении Некрасова? Есть ли в стихотворении указание на это?
7. Прочитайте последнюю строфу стихотворения. Первоначально стихотворение было напечатано без неё. В 1877 году Некрасов дарит И.Н. Крамскому экземпляр «Последних песен», куда входит стихотворение «Пророк», и последняя строфа вписана поэтом от руки, причём шестнадцатая, последняя, строка случайно отрезана при переплёте книги. Что изменилось в стихотворении с включением последней строфы?
8. О ком идёт речь в первых двух строчках? С чьей судьбой соотносится судьба пророка? Почему?
9. Рассмотрите репродукцию картины И.Н. Крамского «Христос в пустыне».

По мнению искусствоведов, полотно Крамского и стихотворение Некрасова созвучны. Как вы считаете, в чём это созвучие?

Познакомившись со стихотворением, ребята делают вывод, что миссию пророка в стихотворении Н.А. Некрасова выполняет идеальный общественный деятель. Помимо точки зрения самого лирического героя, в стихотворении с помощью прямой речи передаются точки зрения неизвестного, упрекающего пророка, и пророка. Некрасов показывает историю пророка не изнутри, а со стороны, предельно объективизирует её.

Оценку судьбы пророка выносят люди - “упрекающий” и лирический герой. Предназначение пророка - напомнить погружённым в суету и “жизнь для себя” людям о Боге не словом, а делом, своей крестной жертвой.

Подобным образом организуем работу при изучении «Преступления и наказания», говоря о христианской символике романа Ф.М. Достоевского. Евангельский подтекст очевиден в произведениях А.П. Чехова («Студент», «Архиерей», «Ионыч»). Сквозь призму христианской системы ценностей рассматриваем чеховский идеал гармонии человека и мира.

В 11-м классе работа по изучению христианских сюжетов и образов продолжается при анализе повести Л.Андреева «Иуда Искариот», повестей «Суламифь» и «Гранатовый браслет» А.И. Куприна, пьесы «На дне» и рассказа «Старуха Изергиль» М.Горького, поэм А.Блока «Соловьиный сад» и «Двенадцать», «Библейских стихов» А.Ахматовой, романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова и романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго».

Г оворя на уроках литературы об использовании христианских мотивов, необходимо помнить, что перед нами интерпретация канонического текста в творчестве того или иного писателя, но никак не копирование библейских историй и не попытка какого-либо автора создать своё «Писание».

Интерес к Библии не ослабевает у учёных, философов, писателей на протяжении веков. Необходимость обращения к Библии, её огромное воспитательное значение подчёркивал Л.Толстой: “Заменить эту книгу невозможно”. Обращение к Библии на уроках литературы - это вытеснение бездуховности, поразившей общество, возрождение наших корней.

Титульный лист

I . Вступление: «Да будет свет»

По своей природе русская литература не имеет аналогов, так же, как не имеет аналогов загадочная - для всего мира и для нас самих - русская душа. Русский человек постоянно рефлектирует, ищет в обыденных явлениях какой-то подтекст, эти явления оправдывающий. Так список литературных параллелей в русской литературе можно продолжать практически до бесконечности. Каждый случай жизни русский человек имеет привычку видеть под особенным углом зрения, который, кстати говоря, с этот угол возрастом может изменяться.

В отличие от зарубежной литературы в произведениях русских авторов, так или иначе прослеживаются религиозные, библейские, а вместе с тем и мифологические мотивы.

Почему же это происходит? Да просто потому, что изначально писатель в своем творчестве через события в мире материальном стремится заставить нас начать задумываться о нашем мире духовном.

Еще со времен принятия Византией христианства наша жизнь стала подсознательно пропитываться христианской культурой, откуда она и попала в светскую литературу. Таким образом, даже в самых нехристианских на первый взгляд произведениях можно найти это стремление. (1)

Христианские мотивы, всегда были свойственны русской литературе: А.С. Пушкин - «И путник усталый на Бога роптал…», «Пророк», «Демон»; М.Ю. Лермонтов – «Молитва», «Пророк», «Три пальмы»; Ф.М. Достоевский – «Преступление и наказание»; Л.Н. Толстой – «Воскресение» и многие другие.

Христианские традиции русской литературы нашли своё достойное продолжение в творчестве И.С. Тургенева. Так, читая роман «Отцы и дети», в споминается притча о блудном сыне: уход Базарова от родителей и возвращение домой.

Николай Петрович Кирсанов не понимает, как человек может забывать Бога.

В романе «Рудин» И.С. Тургенев представил собственную трактовку сюжета об Агасфере. До времени скрытое в подтексте религиозно-философское наполнение романа в финале прорывается на поверхность, являя себя в христианской концепции мира и человека: «Все мы под Богом ходим». Мотив бесприютности и скитаний не как «охота к перемене мест», но именно как наказание за грех, восходящий к Агасферу и укоренённый в более древнем библейском образе Каина, – один из ведущих в мотивном комплексе, формирующем образ Рудина.

Объектом моей исследовательской работы являются поэтические произведения великого писателя. Для меня особенно увлекательно это исследование, потому что к своим поэтическим произведениям сам И.С. Тургенев относился скептически: «Я чувствую положительную, чуть не физическую, антипатию к моим

1.И.П. Карпов. Человек творящий. Православные традиции в русской литературе XIX века, стр. 8.

стихотворениям - я не только не имею ни одного экземпляра моих поэм - но дорого бы дал, чтобы их вообще не существовало на свете». (1)

А между тем поэзия Тургенева интересна во многих отношениях.

Целью моей исследовательской работы является нахождение и толкование христианских мотивов в относительно небольших и малоизвестных произведениях И.С. Тургенева, а также сопоставление их первоначальным источником – проверить являются ли эти мотивы адаптированным переводом Священного Писания для современного читателя того времени, искажает или нет автор смысл мотива относительно первоначального источника.

Тему работы считаю актуальной, потому что в современном обществе всё больше внимания уделяется православию, его роли в воспитании человека, что совпадает с задачами литературы; кроме того, тема исследования не нашла должного внимания со стороны литературоведов.

В работе использовала следующие методы:

- теоретический научный метод;

- методы контент - анализа, количественный анализа текстов с целью последующей содержательной интерпретации, ц елостного анализа художественных произведений, п роблемного анализа.

Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. Письма в 13 томах, т. 10, М.-Л., 1965, с. 256 (письмо к С. А. Венгерову от 19 июня 1874 г.).

Глава I

Стихотворный текст

Наличие стихотворных произведений в творчестве И.С.Тургенева для непосвященного читателя является нонсенсом. Однако, как говорилось ранее (Вступление), они имели место быть в творчестве великого писателя. Для исследовательской работы изначально мною были выбраны малоизвестные произведения небольшого объема с заголовками христианской или мифологической тематики.

Примером поэтического произведения, анализ которого я произвела, стало стихотворение «Исповедь».

Анализируя любой текст, мы первым делом обращаем внимание на заголовок, так как в нем заключена основная проблема произведения. Итак, какую же смысловую нагрузку несет слово «исповедь»? Исповедь – (в православии и католичестве) – таинство покаяния, заключающееся в признании в совершённом грехе и являющееся неотъемлемой частью жизни христианина. Для совершения исповеди обязательно раскаяние и намерение в дальнейшем не грешить. (1.)

На первый взгляд стихотворение И.С. Тургенева «Исповедь» представляет собой бунт, направленный на современное писателю общество.

В первой септиме писатель вводит нас в атмосферу равнодушия, царящую в 1840-е годы в обществе. Стоит отметить, что здесь он не выводит себя из понятия «мы», тем самым причисляя и себя к соучастию во всеобщем равнодушии и молчании.

В строках «Среди холодной полутьмы /Лучи живительной науки / Мерцают нехотя…» просматривается ссылка на произведение М.В.Ломоносова «Ода на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества Государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года»: 1747 год – год утверждения нового устава Академии наук, общество олицетворяет императрицу с самим просвещением. Когда во времена Тургенева за жесткой внутренней политикой Николая Первого сам правитель казался пережитком прошлого, тормозящим развитие государства.

Механизм исповеди прорисовывается в третьем и четвертом семистишиях. Человек, пришедший на исповедь, сталкивается лицом к лицу с «чужим». В данном случае под чужим , в значении «фальшивый, непричастный», подразумевается исповедующий священник. Если следовать логике писателя, то мы получим такой расклад: подготавливаясь к исповеди, человек перебирает в уме все свои неправедные поступки, составляет перед самым собой своеобразное «сочинение», заученное наизусть; после чего передает его священнику, для которого это процесс, в принципе, есть явление повторяющееся, привычное, вполне естественное. Здесь стоит вспомнить о самой сущности человека: часто встречающиеся в жизни явления перестают удивлять, становятся самим собой разумеющимся.

Он не пленится нашим жаром -

Его не тронет наша грусть...

То, что ему досталось даром,

Твердим мы бойко наизусть.

1.Материал взят из Википедии – свободной энциклопедии

Также в стихотворении «Исповедь» затрагивается тема недоверия и чуждости, потери доверия между людьми. Особенно затрагивается тема разглашения тайны исповеди – священник под страхом смерти клянется оставаться «переводчиком» мыслей исповедующегося Богу и только. Однако, в данном фрагменте разглашение исповеди рассматривается как само собой неприятное, но привычное дело:

Как звери, мы друг другу чужды...

И что ж? какой-нибудь чудак

Затеет дело - глядь! без нужды

Уж проболтался, как дурак.

Проговорил красноречиво

Все тайны сердца своего...

И отдыхает горделиво,

Не сделав ровно ничего.

Стоит прибавить к этому тот факт, что произошедшая исповедь практически никак не влияет на дальнейшую материальную жизнь человека (эта мысль находит свое повторение в произведении Л.Н. Толстого «Детство»).

В стихотворении легко заметить иронию, продолжающуюся на протяжении всего произведения, но особенно ярко проявившуюся в пятом семистишии: «бог мой!», «судьба!!», «Так!! Не жалеем укоризн!!». Предпоследний столбик вообще по темпу и смысловой нагрузке есть предкульминация: скорость ритма находится на своем пике, писателем часто употребляются риторические восклицания, а тавтология «хохочем хохотом» заставляет обратить внимание на зависимое слово словосочетания «хохотом раба». Раб – подневольный человек, прямо эксплуатируемый другим человеком и считающий невозможным изменение данной ситуации. «Хохот раба» - это его крик души, несчастный крик отчаяния.

Выражение «незаслуженная жизнь» по отношению к Библии уже неправильно: жизнь нельзя заслужить, она дана Богом. По Тургеневу «незаслуженная жизнь» - жизнь грешная, бесправедная, ставшая «незаслуженной» в процессе самой жизни.

В кульминационной части (последний столбец) идея автора получает наивысшую точку развития (для усиления эффекта поучения и порицания используется прямое обращение к публике – «как ни бунтуйте»). Как бы ни проявлялся в предыдущих семистишиях мотив протеста, бунта против действительности, в последнем столбце писатель приходит к форме православной исповеди – к смирению:

Как ни бунтуйте против Рока -

Его закон ненарушим...

Тургенев в заключительных, попадающих под лексическое ударение строках:

Не изменит народ Востока

Шатрам кочующим своим.

затрагивает вопрос статичности развития русского общества, его патриархальность, боязнь перемен, одновременно с тем приписывая Россию к народам Востока.

Подводя итоги, считаю нужным отметить, некоторые различия в понятии исповеди относительно Священного Писания и относительно понимания И.С.Тургенева (они представлены в таблице, данной ниже). В данном случае автор несколько искажает понятие относительно первоначального источника (в Библии исповедь – это разговор человека с Богом, а исповедь по Тургеневу есть выражение своих личностных переживаний вообще). Писатель одновременно сопоставляет обстановку в современном мире с тем, что «образцом» и, не найдя сходных с ним черт, буквально бичует общество за его медлительную смиренность и безоговорочное подчинение Судьбе, то есть слепое бездействие.

Сопоставительная таблица

Исповедь по Тургеневу

Различия

- таинство

Таинство, по учению христианской церкви есть священнодействие, в которой видимым знаком (водой, хлебом и вином, муром) сообщается верующим невидимым образом благодать Божия. (2.)

- достояние общественности («нам», «наш», «мы»)

Тургенев перевоплощает интимную процедуру исповеди в публичное выступление, на котором высмеивает пороки современного ему поколения.

- покаяние в грехе

*Покаяние, в христианстве, выражение раскаяния в совершенных грехах, позволяющее грешнику надеяться на прощение, даруемое ему в акте отпущения грехов.(3.)

- признание наличия грехов

(«нам не тягостно молчанье», «мы равнодушны», «мы друг другу чужды», «и под любовь - и под страданье подделываться мастера»)

Писатель в стихотворении вводит словосочетание «дельная злоба», которое в выражении «злоба дельная - смешна» воспринимается как «злоба основательная».

*Злоба – это понятие не обозначают определенное человеческое свойство или качество, они, скорее, выражают внутреннюю, враждебную Богу позицию, проявляющуюся во всех областях жизни. (4.)

Тем самым Тургенев называет свое поколение неспособным не только подлинно праведным, но и подлинно грешным поступкам.

- могилы приравниваются к памяти предков , которую нужно чтить, относиться с уважением.

- могилы составляются с людьми («Мы равнодушны, как могилы; / Мы, как могилы, холодны…»)

В обоих случаях могилам придается метафорическое значение, однако великий писатель находит для себя это значение в ассоциативном ряду «могилы – люди»

- судьба = покорность

*Покорность - полное подчинение, послушание, повиновение. (5.)

- судьба = рабство

* Рабство – открытая форма эксплуатации человека человеком (6.)

Сопоставляя понятия «судьба» в христианстве и в мировоззрении И.С. Тургенева, можно прийти к выводу, что судьба в жизни человека является фактором подавляющим.

2 - Малый энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

3 – Энциклопедия Кругосвет

4 - «Библейская энциклопедия», Ф.А. Брокгауз

5 – Толковый словарь под редакцией Д.Н. Ушакова

6 –

Глава II

Прозаический текст

О стихотворениях в прозе И.С. Тургенева хоть что- то да и припоминает практически каждый школьник, начиная с седьмого класса. В школьную программу авторы – составители учебников чаще всего включают стихотворения «Русский язык», «Воробей» и «Как хороши, как свежи были розы…», предназначенные для чтения таковых школьниками наизусть, на чем знакомство со стихотворениями в прозе зачастую вообще заканчивается.

Во Второй главе свой исследовательской работы будет рассматриваться пример небольшого по размеру прозаического текста автора «Отцов и детей» с – как и в Первой главе – заголовком христианской или мифологической тематики – стихотворение в прозе «Нищий». (1.)

Вопрос богатых и бедных довольно часто встречается в Священном Писании. Но все же Библия имеет свою позицию на этот счет: «Двух вещей я прошу у Тебя, не откажи мне, прежде нежели я умру: суету и ложь удали от меня, нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся Тебя и не сказал: "кто Господь?" и чтобы, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе». (2.)

Пожалуй, стоит привести пару фактов из истории литературы. Стихотворение «Нищий», написанное в 1878 году входит цикл «Стихотворения в прозе», опубликованном в 1882 году в Двенадцатом номере «Вестника Европы». О публикации «Старческих раздумий», как называл свои труды И.С.Тургенев, заботился больше друг автора – Стасюлевич (по некоторым данным именно он придумал окончательное название цикла).

Атмосферу, царившую в 70-х годах 19-го века, будет справедливо назвать реакцией на государственную реформу об отмене крепостного права (несмотря на тот факт, что великий писатель практически все это время провел за границей, его произведения обращались именно к Родине, ее переживаниям).

В «Нищем» Тургенева нет видимого противоборства богатства и бедности – больше освящается моральный аспект, но как не существует Северного полюса без Южного, так и невозможно говорить о нищете без богатства.

Образ лирического героя в произведении показывает на человека, типичного для современного Тургеневу общества (огромную роль в воспитании того поколения играла вера, и как итог, следование наставлениям Библии), если сюда прибавить еще ведение повествования от первого лица («я», «меня», «моего») и его схожесть с заметками в личных дневниках, то можно прийти к такому выводу: лирический горой – лирическое «я» автора, его поэтический двойник; использование «двойника» является способом раскрытия авторского сознания.

В описании нищего во вступительной части повествования чувствуется слегка пренебрежительное отношение к нему повествователя: «дряхлый старик», «несчастное существо», «он мычал о помощи» - нужно обратить внимание на то, что

1. Притчи 30:7-9, Книга Притчей Соломона

2.Нищий - очень бедный, неимущий, живущий на подаяния (Словарь русского языка, С.И. Ожегов)

на протяжении дальнейшего повествования рассказчик ни разу не назовет нищего человеком (!), да и саму ситуацию, возникшую между персонажами, спровоцировал бедняк, остановив этого прохожего. Для меня еще не совсем ясно: прошел бы мимо или остановился бы для подаяния (3.) лирический герой.

Нищий лишен материальных благ, а герою, не взявшего с собой «ни кошелька, ни часов, ни даже носового платка», ничего не оставалось, как «подать» ему частицу тепла, которое было с собой: «Потерянный, смущенный, я крепко пожал эту грязную, трепетную руку… ʺНе взыщи, брат; нет у меня ничего, братʺ̏». «Брат» - ключевое в данном фрагменте, так как согласно Библии все люди - братья

Заключение

Касаясь творчества И.С. Тургенева, стоит обратить особо пристальное внимание на то, что если расположить произведения автора по дате их создания и сопоставить сложности композиций, то мы получим замкнутый круг (в 40-е годы в свет выходят первые стихотворения писателя: «Толпа», «Исповедь», «Когда я молюсь», а в 70-е – начало 80-х годов – стихотворения в прозе: «Проклятие», «Молитва», «Нищий», «Христос»).

Традиционно творчество писателя «идет по нарастающей»: от небольших по размеру произведений (стихотворение, сказка, очерк, рассказ) до средних (повесть, роман), иногда больших (роман- эпопея). Творчество Тургенева сделало круг – от стихотворных строк к средним по размеру произведениям, а от них уже к поэтической прозе.

Некоторые литературоведы связывают жанр прозаического стихотворения Тургенева с арабской, восточной и античной поэзией или библейскими преданиями.

Говоря о христианских мотивах в русской литературе вообще, важно помнить, что практически в любом произведении, написанном после Принятия Христианства, можно уловить своеобразную связь со «Священным Писанием». В творчестве И.С. Тургенева

Список используемой литературы

Библиографическое описание:

Нестеров А.К. Христианские мотивы и образы в романе Преступление и наказание [Электронный ресурс] // Образовательная энциклопедия сайт

Особенности представления христианских мотивов в романе "Преступление и наказание".

Судить о том, кем является Раскольников, можно только научившись языку, на котором говорит автор.

Для этого всегда нужно помнить, что перед нами произведение человека, в течение четырёх лет, проведённых на каторге, читавшего только Евангелие – единственную книгу, дозволенную там.

Дальнейшие его мысли развиваются на этой глубине.

Поэтому "Преступление и наказание" нельзя считать психологическим произведением, да и сам Достоевский однажды сказал: "Меня называют психологом, но я лишь реалист в высшем смысле". Этой фразой он подчеркнул, что психология в его романах – внешний слой, грубая форма, а содержание и смысл заключены в духовных ценностях, в высшей сфере.

Фундамент романа стоит на мощном евангельском пласте, практически каждая сцена несёт в себе что-то символическое, какое-то сравнение, какую-то интерпретацию различных христианских притч и сказаний. Любая мелочь имеет своё значение, авторская речь насквозь пропитана специфическими словами, указывающими на религиозный подтекст романа. Имена и фамилии, подобранные Достоевским для героев своих романов, всегда значимы, но в "Преступлении и наказании" они являются важным ключом к пониманию основной мысли. В рабочей тетради Достоевский так определил идею романа: "Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Человек не родится для счастья. Человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием. В его образе (Раскольникова) выражается в романе мысль непомерной гордости, высокомерия и презрения к этому обществу (ни в коем случае индивидуализма). Его идея: взять во власть это общество". Автор не акцентирует внимание на том, является ли главный герой преступником или нет, – это и так понятно. Главное в романе – это страдание ради счастья, а в этом заключена сама сущность христианства.

Раскольников – преступник, нарушивший закон Божий, бросивший вызов Отцу. Поэтому Достоевский дал ему именно такую фамилию. Она указывает на раскольников, не подчинившихся решению церковных соборов и уклонившихся от пути православной церкви, то есть противопоставивших своё мнение и свою волю мнению церковному. Она отражает раскол в душе героя, восставшего против общества и Бога, но не находящего в себе сил отринуть ценности, связанные с ними. В черновом варианте романа Раскольников так говорит об этом Дуне: "Ну и дойдёшь до такой черты, что остановишься перед ней – несчастна будешь, а перешагнёшь, то, может быть, будешь ещё несчастнее. Такая черта есть".

Но при такой фамилии очень странно его имя: Родион Романович. Родион – розовый, Роман – крепкий. В связи с этим можно вспомнить именование Христа из молитвы Троице: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас". Родион Романович – розовый Крепкого. Розовый – зародыш, бутон. Итак, Родион Романович – бутон Христа. Родиона в романе постоянно сравнивают с Христом: процентщица называет его "батюшка", что не соответствует ни возрасту, ни положению Раскольникова, но так обращаются к священнослужителю, являющемуся для верующего зримым образом Христовым; Дуня его "беспредельно, больше себя самой любит", а это одна из заповедей Христа: "Люби Бога Своего больше самого себя". И если вспомнить, чем кончился роман, становится ясно, что все, начиная с автора и заканчивая мужиком в сцене покаяния, знают о содеянном преступлении. Они призывают "бутон Христа" распустится, возыметь верх над остальным существом героя, отрёкшимся от Бога. Последнее можно заключить из слов Родиона: "Чёрт его возьми!"; "А чёрт возьми всё это!"; "…чёрт с ней и с новой жизнию!" – это выглядит уже не просто как ругательство, но как формула отречения в пользу чёрта.

Но Раскольников "остановился на топоре окончательно" не в результате причин, напечатанных на бумаге: не теория о "необыкновенных" людях, не беды и горести Мармеладовых и случайно встреченной девочки и даже не отсутствие денег толкнули его на преступление. Настоящая причина скрыта между строк, и заключается она в духовном расколе героя. Достоевский описал её в "страшном сне" Родиона, но сон трудно понять без маленькой, но очень веской детали. Сначала обратимся к отцу героя. В романе он называется только "отец", но в письме матери упоминается Афанасий Иванович Вахрушин, бывший приятелем отца. Афанасий – бессмертный, Иоанн – благодать Божия. Значит, мать Раскольникова получает нужные ему деньги от "бессмертной благодати Божией". Отец же предстаёт перед нами Богом, что подкрепляется его именем: Роман. А вера в Бога крепка на Руси. Теперь вернёмся ко сну, в котором герой теряет свою веру и обретает уверенность в необходимости самому изменить мир. Видя грех людей, он кидается за помощью к отцу, но, поняв, что тот нечего не может или не хочет сделать, сам бросается на помощь "лошадке". Это момент, в который теряется вера в могущество отца, в его способность устроить так, чтобы страдания не было. Это момент потери доверия к Богу. Отец – Бог "умер" в сердце Раскольникова, но он постоянно помнит о нём. "Смерть", отсутствие Бога позволяют человеку карать чужой грех, а не сочувствовать ему, позволяют стать выше законов совести и законов Божьих. Такое "восстание" отделяет человека от людей, позволяет ходить "бледным ангелом", лишает сознания собственной греховности. Раскольников составил свою теорию задолго до сна, но он колебался проверить её на собственной практике, поскольку вера в Бога ещё жила в нём, но после сна её не стало. Раскольников сразу же становится чрезвычайно суеверным, суеверие и вера – вещи несовместимые.

Достоевский на первых страницах романа противопоставляет этому сну сцену с перевозимым в телеге пьяным, и так как это происходит в реальности, то этот эпизод и является истиной, а не сон. Во сне всё отличается от реальности, кроме размеров телеги, значит, только это и воспринимается Раскольниковым адекватно. Родион бросился защищать бедную лошадку потому, что ей дали непосильный воз и заставили его везти. Но на самом деле лошадь справляется со своим грузом. Здесь заложена мысль, что вызов Богу бросается Раскольниковым на основании несуществующих несправедливостей, ибо "всем даётся ноша по силам и никому не даётся больше, чем он может снести. Лошадь во сне – аналог Катерины Ивановны, которая сама придумала себе нереальные беды, которые тяжелы, но сносимы, ведь, дойдя до края, всегда находится защитник: Соня, Раскольников, Свидригайлов. Выходит, наш герой – заблудшая душа, потерявшая веру в Бога и восставшая против него из-за неправильного восприятия мира.

И эту заблудшую душу каждый человек, начиная с процентщицы, вернуть на путь истинный. Алёна Ивановна, называя его "батюшкой", напоминает Раскольникову, что тот, являясь Христом, не должен бросать вызов Богу. Затем Родион встречает Мармеладова.

Сразу бросается в глаза резкое противопоставление фамилий: с одной стороны – нечто "раскалывающееся", с другой – вязкая масса, слепляющее "расколотое" существование Родиона. Но на фамилии значение Мармеладова не исчерпывается. Встреча персонажей начинается со слов: "Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда…" – здесь отображена сцена Сретения, когда пророк Симеон узнаёт Христа и пророчествует о нём. К тому же имя Мармеладова – Семён Захарович, что означает "Бога слышащий, память Божия". В исповеди-пророчестве Мармеладов как бы говорит: "Смотри, у нас беды большие, чем у тебя, но мы не собираемся резать и грабить людей". Отведя Мармеладова домой, Раскольников оставляет на подоконнике "сколько пришлось медных денег". Затем, подумав, "хотел было воротится", "но, рассудив, что взять уже невозможно… пошёл на квартиру". Здесь ярко проявляется двуприродность героя: импульсивно, по первому позыву сердца он действует по-божески, подумав и рассудив, – поступает цинично и эгоистично. Настоящее удовлетворение от поступка он испытывает, действуя импульсивно.

Решившись на убийство, Раскольников стал преступником, но он "себя убил, а не старушонку". Старухе он топор "опустил на голову обухом", лезвие же было направлено на него самого. Сестру он убил лезвием, но здесь и жест Лизаветы: "протянутая рука", – как бы отпустившей ему его грех против неё. Раскольников никого не убил, кроме себя, значит он – не убийца. После преступления он должен выбрать либо Соню, либо Свидригайлова. Они – два пути, предложенные герою.

Правильный выбор Родиону показал Мармеладов, рассказав о своей дочери. В черновиках Достоевского есть такая запись: "Свидригайлов – отчаяние, самое циничное. Соня – надежда, самое неосуществимое". Свидригайлов старается "спасти" Раскольникова, предлагая ему действовать так, как бы он действовал сам. Но истинное спасение может принести только Соня. Её имя означает "мудрость, слушающая Бога". Это имя абсолютно соответствует её поведению с Раскольниковым: она выслушала его и дала ему самый мудрый совет, чтобы он покаялся, а не просто явился с повинной. При описании её комнаты Достоевский сравнивает её с сараем. Сарай – это тот самый хлев, где родился младенец-Христос. В Раскольникове в комнате Сони начал раскрываться "бутон Христа", он начал перерождаться. С Соней ему общаться сложно: она пытается указать ему правильный путь, но он не выносит её слов, потому что не может поверить ей из-за отсутствия веры в Бога. Подавая Родиону пример сильной веры, она заставляет его страдать, страдать ради счастья. Соня тем самым спасает его, даёт ему надежду на счастье, чего никогда не дал бы ему Свидригайлов. Здесь заложена другая важная мысль романа: человек спасается человеком и никак иначе спасён быть не может. Раскольников спас девочку от нового надругательства, Соня – его от отчаяния, одиночества и окончательного краха, он – Соню от греха и позора, его сестра – Разумихина, Разумихин – его сестру. Не нашедший человека гибнет – Свидригайлов.

Свою роль сыграл и Порфирий, что означает "багряница". Имя в высшей степени не случайное для человека, который будет истязать Раскольникова "И раздевши Его, надели на Него багряницу; и сплетши венец из тёрна, возложили Ему на голову…" это ассоциируется со сценой, когда Порфирий пытался выбить признание из Раскольникова: Родион краснеет во время разговора, у него начинает болеть голова. А также Достоевский неоднократно употребляет глагол "кудахтать" по отношению к Порфирию. Это слово очень странно при употреблении к следователю, но этот глагол указывает на то, что Порфирий носится с Раскольниковым, как курица с яйцом. Яйцо – древний символ воскресения к новой жизни, которую пророчит герою следователь. Он также сравнивает преступника с солнцем: "Станьте солнцем, вас и увидят…" Солнце олицетворяет собой Христа.

Народ постоянно смеётся над Раскольниковым, а осмеяние – это единственно возможное "прощение", включение обратно в народное тело частицы, которая вырвалась из него и нечестиво вознеслась над ним, возомнив себя чем-то сверхъестественным. Но смех прощения кажется герою надругательством над его идеей и заставляет его страдать.

Но страдание – "удобрение", получив которое "бутон Христа" сможет раскрыться. Окончательно цветок распустится в эпилоге, но уже в сцене покаяния, когда Раскольников "стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю с наслаждением и счастием", смех не раздражает его, он помогает ему.

"В остроге уже девять месяцев заключён ссыльно-каторжный второго разряда Родион Раскольников" Именно столько времени нужно для развития плода в утробе матери. В остроге Раскольников все девять месяцев страдает, то есть перерождается. "Вдруг подле него появилась Соня. Она подошла едва слышно и села с ним рядом". Здесь Соня играет роль Богоматери, а Иисусом предстаёт сам Родион. Это описание иконы Божией Матери "Споручница грешных". Внезапный прилив чувств у Раскольникова, следующий после этих слов, является моментом воскрешения, моментом "рождения от Духа". В Евангелии от Иоанна сказано: "Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе…"

После окончания срока Раскольников обретёт своё счастье, ибо он окончательно выстрадает его. Восстав против Бога, он совершил преступление, после которого он начал страдать, а затем покаялся, следовательно, он – и страдалец, и покаявшийся преступник одновременно.