Теодор Курентзис: “Моцарт знал, что он лучший”. Современная опера с теодором курентзисом
«Реквием» Моцарта в Концертном зале им. П. И. Чайковского в исполнении оркестра и хора MusicAeterna под управлением Теодора Курентзиса и в тексте нашего корреспондента Екатерины Нечитайло.
Со всяким реквиемом шутки плохи. Юмор ли: заупокойная месса, высокий жанр концертной духовной музыки, разновидность траурной оратории. Луиджи Керубини посвящал своё творение памяти Людовика XVI, Верди - Джоаккино Россини, «Немецкий реквием» Брамса - подношение его умершей матери.
Про Моцарта же и его произведение конца XVIII века до сих пор ходит столько слухов, что можно было бы исписать целую нотную тетрадь. Мол, предчувствовал, работал ради денег, не закончил ту, эту, сию часть, сам накликал беду, дописывал такты на смертном одре. «Лакримозу» знает каждый, если хочешь поддать эпичности спектаклю или фильму, то включай «Agnus Dei», про некого Чёрного человека ходят легенды. А виноват во всем, конечно же, Сальери. Хор и оркестр musicAeterna, объединившись с солистами и дирижёром Теодором Курентзисом, представили на суд московской публики своё видение истории, исполнив на сцене Концертного зала имени Петра Ильича Чайковского «Реквием» великого австрийца. Точнее, сыграв реквием по Моцарту. Не по образу, но по мечтам, страхам и желаниям, не по партитуре, но по совокупности вариаций на тему, не по композитору, но по человеку, который ушёл Туда.
В Пермской опере, где этот опус был исполнен несколько дней назад, в фойе перед концертом пахло ладаном, а по кромке сцены установили искусственные свечи. В Москве духмяный эксперимент проворачивать не стали, а вот свечи решили не убирать, сохранив настроение в заданной тональности: контекст не уничтожишь, ноту не закрасишь, слово из песни не выкинешь. Хор - в чёрном, оркестр - в чёрном, дирижёр - в чёрном, большая часть публики - в чёрном. Рясы, платья, хрестоматийная концертная рубаха и обтягивающие штаны. Ни для кто не секрет, что Моцарт так и не завершил произведение: композитор успел написать целиком только первый раздел Introitus — «Requiem aeternam», сделал набросок оркестровки «Kyrie», вывел вокальные партии. «Lacrimosa» обрывалась после 8 такта, «Sanctus», «Benedictus» и «Agnus Dei» остались в эскизах, работу завершали ученик Моцарта Франц Ксавер Зюсмайер и музыкант Йозеф Эйблер. Во варианте musicAeterna, надо сказать, напрочь отсутствует ощущение фрагментарности, нарезки, перекосов в качестве. Кажется, что сцена - единая масса, общий организм, цельная структура, которая внешне мрачна, но внутренне светлее огня свечи. Чёткость произношения завораживает, энергия хлещет, кантилены и стаккато выверены до вдохов. Все исполнение дирижёр Теодор Курентзис и хормейстер Виталий Полонский выстраивают на динамических перепадах и усиленной артикуляции: звуковые скачки непредсказуемы, «с» в окончаниях произносятся с остервенением, «р» в началах разрезают пространство, срединные «к» создают опору. «Kyrie eleison» волнами накрывает зал, «Confutatis maledictis» - осторожный надрыв,«Dies irae» - сконцентрированная сила, всенародно известная часть «Lacrimosa», звучащая сдержанно и хрустально, спасена от возвышенной и затертой слезливости. Каждое выговаривание «Requiem aeternam dona eis, Domine» / «Вечный покой даруй им, Господи» - интимная просьба, произносимая на людях кротко и чуть смущённо. Стоит отметить, что при всей стремительности и наэлектризованности, сопровождающей звучание, это исполнение лишено излишнего взвода оркестра, что часто переходит в агрессию струнных, истерику духовых, пафосный крик хора, работающего на общем запале. Все очень деликатно и даже медитативно: и переходы, и общие фрагменты, и работа квартета солистов. Дело здесь не в красивости, а в искренности, не в пении, а в осознанности звукоизвлечения, не в том, что Курентзис умело сдерживает ретивых коней, а в настоящей близости к молитве о вечном покое. Наталия Ляскова (меццо - сопрано) и Елизавета Свешникова (сопрано) идут друг за другом, слаженно работая в дуэтах, голос баса Эдвина Кроссли - Мерсера окутывает зал, тенор Томас Кули звуками нагревает пространство вокруг себя. Нельзя не обратить внимания на тот факт, что в 2010-м году Курентзис и musicAeterna осуществили выпуск диска с «Реквиемом» (с другими солистами)на лейбле «Альфа». Сравнение прочтений неизбежно, но любая попытка их сопоставления окажется не совсем корректной: произведение, что не было до конца завершено, заведомо имеет нетленное право на массу самых разных интерпретации. И каждый вариант имеет все шансы на долгую и счастливую жизнь.
«Моцарт все слабел, слабел и на седьмой день умер, и на третий день был он погребен», - воздушно поёт хор ближе к финалу, вплетая в партитуру номер Сергея Загния, который был несколько лет назад создан по заказу Теодора Курентзиса. Надо сказать, что в этом прочтении «Реквиема», написанного на канонический латинский текст заупокойной мессы, вообще очень много кислорода, а оно само, пронзительное и глубокое, схоже с полетом воздушного судна. Молниеносного, надёжного и... горящего. Красивого в своём пике, стремительного, единого со своей командой, бесстрашного, двигающегося по маршруту Пермь - Москва - Зальцбург чётко и уникально. И поэтому не разбивающегося о камни, а в метре от прокаженной земли, что видна издалека, взлетающего в открытое небо, где Моцарт по сей день работает над своим последним произведением. И сам того не знает.
I. Introitus: Requiem;
II. Kyrie;
III. Sequentia: Dies Irae;
III. Sequentia: Tuba Mirum;
III. Sequentia: Rex Tremendae;
III. Sequentia: Recordare, Jesu pie;
III. Sequentia: Confutatis Maledictis;
III. Sequentia: Lacrimosa;
IV. Offertorium: Domine Jesu;
IV. Offertorium: Domine Hostias;
V. Sanctus;
VI. Benedictus;
VII. Agnus Dei;
VIII. Communio: Lux Aeterna.
Simone Kermes - soprano, Stéphanie Houtzeel - contralto, Markus Brutscher - tenor, Arnaud Richard - bass / The New Siberian Singers / MusicAeterna, Teodor Currentzis - conductor / Novosibirsk, Feb. 2010
2. Теодор КУРЕНТЗИС (дирижер): Георг Фридрих Гендель - Псалом Dixit Dominus для солистов, хора и оркестра соль минор HWV 232 - Скачать
1. Dixit Dominus
2. Virgam virtutis
3. Tecum principium
4. Juravit Dominus
5. Tu es sacerdos
6. Dominus a dextris
7. Judicabit
8. Conquassabit
9. De torrente in via
10. Gloria Patri
(1707)
Nuria Rial (soprano), Anna Prohaska (soprano), Vitaly Polonsky (choirmaster), orch. & choir MusicAeterna (Perm) / cond. - Teodor Currentzis / Live Rec. 2014
Теодор КУРЕНТЗИС (род. 1972) - дирижёр, музыкант, актёр: | | | | | .
Теодор Курентзис - один из самых известных и своеобразных молодых дирижеров нашего времени. Концерты и оперные постановки с его участием всегда становятся незабываемыми событиями. Теодор Курентзис родился в 1972 г. в Афинах. Окончил Греческую консерваторию: теоретический факультет (1987) и факультет струнных инструментов (1989), также изучал вокал в Греческой консерватории и «Афинской Академии», посещал мастер-классы. Обучение дирижированию начал в 1987 г. и уже через три года возглавил Musica Aeterna Ensemble. С 1991 г. - главный дирижер Летнего Международного фестиваля в Греции.
С 1994 по 1999 г. занимался у легендарного профессора И.А. Мусина в Санкт-Петербургской государственной консерватории. Был ассистентом Ю. Темирканова в Заслуженном коллективе России Академическом симфоническом оркестре Санкт-Петербургской филармонии.
Помимо этого коллектива, сотрудничал с Академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии, оркестром Мариинского театра, Российским национальным оркестром (в частности, в феврале-марте 2008 совершил с РНО большое турне по США), Большим симфоническим оркестром им. П.И.Чайковского, Государственным академическим симфоническим оркестром России им. Е.Ф. Светланова, Государственным симфоническим оркестром «Новая Россия», Государственным камерным оркестром «Виртуозы Москвы», Московским камерным оркестром «Musica Viva», Греческим национальным, Софийским и Кливлендским фестивальными оркестрами. С 2003 года - постоянный приглашённый дирижёр Национального филармонического оркестра России.
Творческое сотрудничество связывает дирижера с Московским театром «Геликон-опера». Осенью 2001 года в театре состоялась премьера оперы Дж. Верди «Фальстаф», в работе над которой Теодор Курентзис выступил в качестве дирижера-постановщика. Также Курентзис неоднократно дирижировал в театре «Геликон-опера» другой оперой Верди - «Аида».
Теодор Курентзис выступал на многих международных музыкальных фестивалях в Москве, Кольмаре, Бангкоке, Картоне, Лондоне, Людвигсбурге, Майами. Дирижер-постановщик мировой премьеры российского оперного спектакля «Слепая ласточка» А. Щетинского (либретто А. Парина) в Локкуме (Германия) в рамках музыкального фестиваля (2002).
В 2003 выступил в качестве дирижера-постановщика балета «Поцелуй феи» И. Стравинского в Новосибирском театре оперы и балета (балетмейстер А. Сигалова), в марте 2004 - оперы «Аида» Дж. Верди (режиссёр-постановщик Д. Черняков), которая была удостоена нескольких наград на «Золотой Маске» (2005), в том числе и в номинации «дирижер-постановщик».
С мая 2004 Т. Курентзис - главный дирижер Новосибирского государственного академического театра оперы и балета. В том же году на базе театра создал Камерный оркестр Musica Aeterna Ensemble и Камерный хор New Siberian Singers, специализирующиеся в области исторического исполнительства. За 5 лет существования эти коллективы стали популярны не только в России, но и за рубежом.
По итогам сезона 2005-2006, согласно мнению ведущих критиков, дирижёр был назван «Персоной года».
В начале сезона 2006-2007 Теодор Курентзис вновь выступил в качестве дирижёра-постановщика спектаклей Новосибирского государственного театра оперы и балета - «Свадьба Фигаро» (режиссер-постановщик Т. Гюрбач) и «Леди Макбет Мценского уезда» (режиссер-постановщик Г.Барановский).
Дирижёр широко известен как специалист в области вокала и оперного стиля. С огромным успехом в Москве прошли концертные исполнения опер: «Дидона и Эней» Г. Пёрселла, «Орфей и Эвридика» К.В. Глюка, «Свадьба Фигаро», «Так поступают все» и «Дон Жуан» В.А. Моцарта, «Золушка» Дж. Россини, «Душа философа, или Орфей и Эвридика» Й. Гайдна. В рамках проекта «Приношение Святославу Рихтеру» 20 марта 2007 г., в день рождения великого пианиста, в Большом зале Московской консерватории Теодор Курентзис представил публике «Реквием» Дж.Верди, изменив привычную трактовку и приблизив состав инструментов к тому, что звучал на премьере в 1874 году.
Помимо интереса к музыке композиторов барокко и классицизма, удачных опытов в области аутентичного исполнительства, Теодор Курентзис в своем творчестве уделяет большое внимание музыке наших дней. За последние несколько лет дирижёр осуществил более 20 мировых премьер произведений российских и зарубежных авторов. С осени 2006 в числе известных молодых деятелей культуры он выступает соорганизатором фестиваля современного искусства «Территория».
В сезоне 2007-2008 Московская филармония представила персональный абонемент «Дирижирует Теодор Курентзис», концерты которого прошли с феноменальным успехом.
Теодор Курентзис дважды становился лауреатом Национальной театральной премии «Золотая Маска»: «За яркое воплощение партитуры С.С. Прокофьева» (балет «Золушка», 2007) и «За впечатляющие достижения в области музыкального аутентизма» (опера «Свадьба Фигаро» В.А. Моцарта, 2008).
В июне 2008 дебютировал в Парижской Национальной опере (дирижер-постановщик оперы Дж. Верди «Дон Карлос»).
Осенью 2008 звукозаписывающая компания Alpha выпустила диск с оперой Г.Пёрселла «Дидона и Эней» (Теодор Курентзис, Камерный оркестр Musica Aeterna Ensemble, Камерный хор New Siberian Singers, Симона Кермес, Димитрис Тилякос, Дебора Йорк).
В декабре 2008 выступил музыкальным руководителем постановки оперы Дж.Верди «Макбет» - совместного проекта Новосибирского театра оперы и балета и Парижской Национальной оперы. В апреле 2009 года премьера с огромным успехом прошла и в Париже.
Указом Президента России Д.Медведева от 29 октября 2008 года Теодор Курентзис в числе деятелей культуры - граждан иностранных государств - был награждён Орденом Дружбы.
С сезона 2009-2010 гг. Теодор Курентзис - постоянный приглашённый дирижёр Государственного академического Большого театра России, в котором подготовил премьеру оперы А. Берга «Воццек» (постановка Д. Чернякова). Помимо этого, под руководством маэстро Курентзиса осуществлены новые спектакли в Новосибирском театре оперы и балета, концерты в Новосибирске с Musica Aeterna Ensemble, в которых прозвучали произведения Бетховена, Чайковского, Прокофьева и Шостаковича (солисты А. Мельников, фортепиано и В.Репин, скрипка), концерт в Брюсселе с Бельгийским Национальным оркестром 11 марта 2010 (симфония «Манфред» Чайковского и Концерт для фортепиано с оркестром Грига, солистка Е.Леонская) и многие другие.
С 2011 - художественный руководитель Пермского театра оперы и балета имени Чайковского.
По дороге из Перми в Зальцбург, где вскоре начнутся репетиции оперы «Милосердие Тита», Теодор Курентзис заехал в Москву, чтобы дать концерт в зале Чайковского вместе со своими оркестром и хором MusicAeterna. Неожиданное исполнение «Реквиема» Моцарта слушал Сергей Ходнев.
Формально это, конечно, был опыт «исторически информированного» прочтения самой знаменитой заупокойной мессы XVIII столетия. Опыт решительный и почти что на грани провокационности: такие сдержанные струнные, такие ураганные темпы в «Kyrie» и «Dies irae», такие чеканные акценты, такие краски у натуральной меди и такой артиллерийский грохот у литавр (стоявших прямо у передней кромки сцены) в записях дирижеров-аутентистов прежних времен еще надо поискать.
И одновременно опыт, который сам, без ссылок на теорию, свидетельствует в свою пользу. С дельными работами солистов (сопрано Елизавета Свешникова, меццо-сопрано Наталия Ляскова, тенор Томас Кули и бас Эдвин Кроссли-Мерсер), каждый на свой лад старавшихся уйти от навязчивой оперности. С чистейшим, зеркально гладким звучанием хора и изумительными деревянными духовыми, с множеством нетривальных находок, с честным вдохновением и незаштампованной искренностью.
Старинная духовная музыка хорошо дается Курентзису (и жаль, что мы пока не слышали в его исполнении что-нибудь из драматических ораторий Генделя, а то и Кариссими - наверняка было бы тоже куда как интересно), у него есть к ней ключи, что на самом деле не только по нашим условиям порядочная редкость. Тем страннее в этот раз выглядела вставленная между заключительными частями хоровая интерлюдия - «Осанна» Сергея Загния. Да, пьеса (кратко излагающая в радостно-наивной стилистике духовного стиха ту самую историю о визите «черного человека») имеет к «Реквиему» определенное отношение. Еще в 2008 году Теодор Курентзис заказал современным композиторам сочинения, которые должны были в концертной программе дополнять незаконченный моцартовский текст вместо тех номеров, которые принадлежат перу Франца Ксавера Зюсмайра - и одним из этих сочинений была как раз «Осанна» Загния. Но здесь, между «Agnus Dei» и причастным стихом в их общепринятой редакции, она была чужая - хоть по художественной, хоть по литургической логике.
Тем более что давным-давно приватизированный масскультурой трепет перед загадкой смерти Моцарта - это, конечно, святое, но вокруг «Реквиема» на самом деле и без того хватает увлекательных сюжетов, биографических и музыкальных. Хлопоты моцартовой вдовы Констанцы, из коммерческих соображений втихомолку поручившей дописать «Реквием» сначала Йозефу Эйблеру, а потом Зюсмайру и подделавшей подпись Моцарта на партитуре завершенной мессы. Некие то ли устные, то ли записанные указания композитора, которыми, если верить не совсем надежным показаниям вдовы, руководствовался Зюсмайр, создавая последние разделы «Реквиема» - те, даже авторских набросков к которым в сохранившихся рукописях Моцарта нет. Наконец, несколько альтернативных редакций «Реквиема», появившихся в последние лет сорок (и отечественному слушателю почти неизвестных: чем не стимул для дирижера, тем более при исполнителях такого исключительного уровня?) - эти достижения фундаментального моцартоведения когда просто корректируют оркестровку Зюсмайра, а когда и предлагают совершенно новые варианты музыкального решения финальных частей мессы (Основано это, правда, в основном на гадательных соображениях о том, что именно из готового материала других своих сочинений Моцарт мог бы в этом случае использовать).
Курентзис этих сюжетов коснулся - после «Lacrimosa dies» хор спел несколько тактов едва начатой (больше не успелось) Моцартом фуги на слово «Amen». Но общий тон события по обыкновению был выдержан как будто в опасении, что кто-то примет его за заурядную филармоническую рутину. Здесь и черные подрясники на артистах оркестра и хора, и совершенно неожиданное средневековое послесловие - «O vis aeternitatis» св. Гильдегарды Бингенской - исполненное в фойе Зала Чайковского при выключенных лампах, с электрическими свечками в руках хористок и с доносящимся откуда-то из сумрака звоном колокольчиков. Хотя «Реквиему» в трактовке Курентзиса ведь есть что в избытке предъявить и без этой возгонки слушательского (вернее даже зрительского) изумления. Да, исполнительская манера приближается к барочной настолько, насколько это возможно; но как иначе, если на поверку умирающий Моцарт тут и там напрямую отсылался к музыке Генделя? Да, слова дирижера о византийском церковном пении применительно к «Реквиему» звучат на первый взгляд странно; но если разбираться, западный аутентизм вообще часто опирался на вроде бы немагистральные для европейского нового времени традиции хорового искусства (достаточно вспомнить Марселя Переса и его ансамбль «Organum») и многим им был обязан. Только все эти важные интуиции вполне академического толка иногда нужно еще разглядеть за декоративно-обаятельной «дымовой завесой».
Главным музыкальным событием Международного фестиваля «Дягилев P.S.» в Петербурге стало выступление пермского хора и оркестра Music Aeterna под управлением маэстро Теодора Курентзиса.
Оперу опер – «Дон Жуана» Моцарта – они представили в концертном исполнении с европейским составом солистов. Теодор Курентзис рассказал о гениальности Моцарта, политичности Вагнера и о том, как противостоять нашествию Зла.
– Состав певцов, представленный в «Дон Жуане» на фестивале «Дягилев P.S.», был командой мечты?
– Мне кажется, нет понятия «идеальный состав». Сегодня спели эти певцы, завтра могут быть другие. Все меняются. Вообще ко всему нужно относиться очень гибко. Важнее попасть в нужное состояние. На мой взгляд, в Петербурге нам всем это удалось.
– А как вас приняли чуть больше недели назад в Дортмунде, где вы исполнили все три оперы так называемой трилогии Моцарта да Понте – «Свадьбу Фигаро», «Так поступают все» и «Дон Жуана»?
– В Дортмунде после наших выступлений орали и визжали, как на рок-концерте. Были стоячие овации. Петербургский успех нам показался прохладнее.
– Не забывайте, что в Петербурге по определению прохладней, чем в Дортмунде, поэтому тот прием, который вам устроили, все же можно расценивать как «очень горячий».
– Для меня это огромное событие – исполнить все три оперы друг за другом. Это нелегко, но для меня очень важно показать итоги моей многолетней лабораторной работы. Я ведь не так много концертирую, предпочитаю лабораторную работу, подолгу собирая, разбирая концепции произведений – вот что мне по-настоящему интересно. А записи важны лишь как фиксация того огромного периода лабораторной работы, которая останется для истории.
– Мы однажды уже говорили с вами об очень быстрых темпах, в которых вы интерпретируете оперы Моцарта. Может быть, заблуждение считать, что в XVIII веке жизнь была чуть спокойней, чем сейчас?
– Самое смешное, что наши темповые трактовки соответствуют указаниям Моцарта! Я, кажется, рассказывал вам историю с Вагнером. В свое время он в качестве маэстро репетировал «Свадьбу Фигаро», дирижируя 4/4 медленно – на два счета.
Вдруг кто-то из зала сказал: «Маэстро, это должно быть быстро, стремительно! Моцарт любил очень быстрые темпы». – «Откуда вы знаете?» – «Я был на его репетициях». Поэтому мы сегодня играем Моцарта быстро, насколько это возможно. Через 10 лет большинство оркестров будет исполнять Моцарта так, как я делаю сейчас. Но уже и сегодня многие меняют свое мнение относительно интерпретации музыки этого композитора.
Многие в Европе мне говорят, что налево и направо делают мои каденции. И меня очень радует, если я могу предложить свой маленький камушек в эволюции исполнительства.
– Эволюции, а вместе с тем и революции?
– Сама по себе музыка Моцарта революционная, если ее, конечно, правильно исполнять. Моцарт был революционером в жизни. Моцарт – не композитор своей эпохи: это вечный композитор. Он всегда будет современным. В его «Дон Жуане» можно услышать и авангардизм, и барокко, и классицизм с романтизмом, и все на свете. Поэтому Моцарт всегда будет актуальным.
У вас ведь не было ощущения, что вы слушали какую-то старую наивную музыку XVIII века? И она никогда не будет казаться такой. А посмотрите, к примеру, на оперы Сальери или некоторых других современников Моцарта – они выглядят действительно какими-то устаревшими, наивными. Моцарт знал, что он лучший, что он – гений.
Быть гением непросто, когда вокруг – посредственности. Хотя, разумеется, если бы все были гениальными, мир был бы другим. Почему этот композитор умер так рано? Именно потому, что ему некуда было деть свою гениальность. Он испытал на себе одиночество гения.
– У вас не возникает желания для углубления контекста исполнить какую-нибудь оперу Сальери?
– У него есть хорошая музыка. Вообще, на мой взгляд, наши разговоры о Моцарте и Сальери имеют больше отношения к трагедии Пушкина. Честно говоря, есть так много гениальной музыки, которую я еще не исполнял, а должен, что даже не знаю, хватит ли мне времени взяться еще и за Сальери. Лучше уж разучить какие-нибудь сочинения Михаэля Гайдна.
А сколько барочной музыки еще не исполнено, которой мне предстоит заняться. Сейчас мы с оркестром записываем симфонии Бетховена также на Sony одновременно с симфониями Малера. В наших планах – выпуск целого корпуса сочинений Бетховена помимо симфоний – и Торжественную мессу, и все фортепианные концерты, и скрипичный концерт.
– Музыканты играли стоя. Это тоже была аутентичная дань эпохе?
– Да, но это еще и традиция нашего оркестра. Мы и симфонии Малера играем стоя, и все оперы в яме исполняем стоя. Это другая энергия, язык тела.
– Не устают они?
– Устают, ужасно устают, но что делать? Музыка требует жертв.
– В минувшем сезоне вы исполнили «Золото Рейна» Вагнера на фестивале Руртриеннале. Он вам так же близок, как Моцарт?
– Это другая история, другой мир. Но мы проделали очень хорошую работу, и я счастлив. Мы исполняем Вагнера совсем по-другому, чем обычно, – на жильных струнах, делаем его музыку намного более прозрачной. В нашем оркестре такая высокая точность, все работает как часы. Мы играем симфоническую музыку как камерную, будто квартетом, а это придает совершенно другой объем, иное ощущение пространства. Нет напыщенного пафоса. Больше – философских идеограмм.
Это не тот романтизм, который исходит из Байройта 1930-х годов. Мой Вагнер – не Вагнер Гитлера, а Вагнер Бакунина. Чувствуете разницу? Вагнер меня очень тронул, он очень серьезный. Но весь этот туман философических текстов, который его сопровождает, мне кажется ненужным. Музыка Вагнера очень неоднозначна, и мне кажется, что с ним неправильно обращаются. Нужно воспринимать его музыку по-другому – как мистериальный театр, а не как музей истории человечества.
– Продолжение тетралогии последует?
– Не знаю, но его «Тристана и Изольду» точно будем готовить – нас пригласили с этой оперой на Wiener Festwochen. Честно признаюсь, следующим композитором, которого мы будем очень долго изучать, будет Бетховен. Мы – пуристы. Занимаемся факсимиле, историческими инструментами. Мы подходим к Бетховену не через романтизм, а через барокко. У нас есть ощущение революционности человека, который жил в эпоху барокко и вдруг узнал о существовании Бетховена, и в его сознании случился большой взрыв.
– Как балансируют в вашем графике выступления в России и Европе?
– Я бы, конечно, хотел больше выступать в России. Я – россиянин, люблю Россию. Но у нас, к сожалению, меньше возможностей выступать в столицах, в Петербурге – раз в году. А в Западной Европе я все время выступаю со своим оркестром. Мы приглашены на Зальцбургский фестиваль ставить «Милосердие Тита» Моцарта. В парижском Театре Елисейских полей мы представим «Так поступают все» Моцарта. В Амстердам нас ждут, чтобы мы приняли участие в постановке «Королевы индейцев» Перселла.
– С Валерием Гергиевым иногда пересекаетесь? В его ведении несколько прекрасных залов, среди которых главная жемчужина – Концертный зал Мариинского театра, где вы со своим оркестром, хором и солистами отлично бы слушались.
– Нет, наши дороги не пересекаются, а для общения нужны пересечения. Очень уважаю как дирижера и личность, но мы не общаемся. Я живу в Перми, редко бываю в Петербурге. Может быть, и общался бы, если бы приезжал сюда чаще. Наше с Валерием пересечение заключается лишь в том, что мы учились у одного педагога – Ильи Мусина.
– Какие у вас сейчас настроения?
– Я прекрасно понимаю, что Зло покусилось на мир. Мы должны избавиться от мрака, включив свет, которому мрак не страшен. Зло будет царить, пока мы обращаем на него внимание, поэтому его нужно игнорировать, перестать о нем говорить – тогда оно исчезнет. Хотя оно очень агрессивно.
