Самым ярким представителем романтизма в русской литературе. Лекция: Романтизм как литературное направление

Романтизм

В литературе слово «романтизм» имеет несколько значений.

Художественный метод предполагает определенный способ постижения мира в искусстве, то есть основные принципы отбора, изображения и оценки явлений действительности. Своеобразие романтического метода в целом можно определить как художественный максимализм, который, являясь основой романтического миропонимания, обнаруживается на всех уровнях произведения - от проблематики и системы образов до стиля.

Романтическая картина мира отличается иерархичностью; материальное в ней подчинено духовному. Борьба (и трагическое единство) этих противоположностей может принимать разные обличия: божественное - дьявольское, возвышенное - низменное, небесное - земное, истинное - ложное, свободное - зависимое, внутреннее - внешнее, вечное - преходящее, закономерное - случайное, желаемое - действительное, исключительное - обыденное. Романтический идеал, в отличие от идеала классицистов, конкретного и доступного для воплощения, абсолютен и уже поэтому находится в вечном противоречии с преходящей действительностью. Художественное мировосприятие романтика, таким образом, строится на контрасте, столкновении и слиянии взаимоисключающих понятий - оно, по словам исследователя А. В. Михайлова, «носитель кризисов, нечто переходное, внутренне во многих отношениях страшно неустойчивое, неуравновешенное». Мир совершенен как замысел - мир несовершенен как воплощение. Можно ли примирить непримиримое?

Так возникает двоемирие, условная модель романтической вселенной, в которой реальность далека от идеала, а мечта кажется неосуществимой. Часто связующим звеном между этими мирами становится внутренний мир романтика, в котором живет стремление от унылого «ЗДЕСЬ» к прекрасному «ТАМ». Когда их конфликт неразрешим, звучит мотив бегства: уход от несовершенной действительности в инобытие мыслится как спасение. Вера в возможность осуществления чуда живет и в XX веке: в повести А. С. Грина «Алые паруса», в философской сказке А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц» и во многих других произведениях.

События, из которых складывается романтический сюжет, как правило, яркие и необычные; они являются своеобразными «вершинами», на которых строится повествование (занимательность в эпоху романтизма становится одним из важных художественных критериев). На событийном уровне произведения ярко прослеживается стремление романтиков «сбросить цепи» классицистического правдоподобия, противопоставляя ему абсолютную свободу автора, в том числе и в построении сюжета, причем это построение может оставлять у читателя чувство незавершенности, фрагментарности, как бы призывающее к самостоятельному восполнению «белых пятен». Внешней мотивировкой экстраординарности происходящего в романтических произведениях могут служить особые место и время действия (например, экзотические страны, далекое прошлое или будущее), а также народные суеверия и предания. Изображение «исключительных обстоятельств» направлено, прежде всего, на раскрытие «исключительной личности», действующей в этих обстоятельствах. Характер как двигатель сюжета и сюжет как способ «реализации» характера тесным образом связаны, поэтому каждый событийный момент является своеобразным внешним выражением борьбы добра и зла, происходящей в душе романтического героя.

Одно из художественных достижений романтизма - открытие ценности и неисчерпаемой сложности человеческой личности. Человек осознается романтиками в трагическом противоречии - как венец творения, «гордый властелин судьбы» и как безвольная игрушка в руках неведомых ему сил, а иногда и собственных страстей. Свобода личности предполагает ее ответственность: совершив неверный выбор, нужно быть готовым к неизбежным последствиям. Таким образом, идеал вольности (как в политическом, так и в философском аспекте), являющийся важной составляющей в романтической иерархии ценностей, не следует понимать как проповедь и поэтизацию своеволия, опасность которого неоднократно раскрывалась в романтических произведениях.

Образ героя часто неотделим от лирической стихии авторского «я», оказываясь или созвучным ему, или чуждым. В любом случае автор-повествователь в романтическом произведении занимает активную позицию; повествование тяготеет к субъективности, что может проявляться и на композиционном уровне - в использовании приема «рассказ в рассказе». Однако субъективность как общее качество романтического повествования не предполагает авторского произвола и не отменяет «систему нравственных координат». Именно с нравственных позиций и оценивается исключительность романтического героя, которая может быть как свидетельством его величия, так и сигналом его неполноценности.

«Странность» (загадочность, непохожесть на окружающих) персонажа подчеркивается автором, прежде всего, при помощи портрета: одухотворенная красота, болезненная бледность, выразительный взгляд - эти признаки давно стали устойчивыми, чуть ли не штампами, поэтому так часты сравнения и реминисценции в описаниях, как бы «цитирующих» предыдущие образцы. Вот характерный пример такого ассоциативного портрета (Н. А. Полевой «Блаженство безумия»): «Не знаю, как описать вам Адельгейду: она уподоблялась дикой симфонии Бетховена и девам-валькириям, о которых певали скандинавские скальды... лицо... было задумчиво-прелестно, походило на лицо мадонн Альбрехта Дюрера... Адельгейда казалась духом той поэзии, который вдохновлял Шиллера, когда он описывал свою Теклу, и Гете, когда он изображал свою Миньону».

Поведение романтического героя также свидетельство его исключительности (а иногда - «исключенное™» из социума); часто оно «не вписывается» в общепринятые нормы и нарушает условные «правила игры», по которым живут все остальные персонажи.

Общество в романтических произведениях представляет собой некий стереотип коллективного существования, набор ритуалов, не зависящий от личной воли каждого, поэтому герой здесь - «как беззаконная комета в кругу расчисленном светил». Он формируется словно бы «вопреки среде», хотя его протест, сарказм или скепсис рождены именно конфликтом с окружающими, то есть в какой-то степени обусловлены обществом. Лицемерие и мертвенность «светской черни» в романтическом изображении часто соотносятся с дьявольским, низменным началом, пытающимся получить власть над душой героя. Человеческое в толпе становится неразличимо: вместо лиц - маски (мотив маскарада - Э. А. По. «Маска Красной смерти», В. Н. Олин. «Странный бал», М. Ю. Лермонтов. «Маскарад»,

Антитеза как излюбленный структурный прием романтизма особенно очевидна в противостоянии героя и толпы (и шире - героя и мира). Этот внешний конфликт может принимать различные формы, в зависимости от типа романтической личности, созданной автором. Обратимся к наиболее характерным из этих типов.

Герой - наивный чудак , верящий в возможность осуществления идеалов, часто комичен и нелеп в глазах «здравомыслящих». Однако он выгодно отличается от них своей нравственной цельностью, детским стремлением к истине, умением любить и неумением приспосабливаться, то есть лгать. Счастьем воплощенной мечты награждена и героиня повести А. С. Грина «Алые паруса» Ассоль, умевшая верить в чудо и ждать его появления, несмотря на издевательства и насмешки «взрослых».

Детское для романтиков вообще синоним подлинного - не отягощенного условностями и не убитого лицемерием. Открытие этой темы признается многими учеными одной из главных заслуг романтизма. «XVIII век видел в ребенке лишь маленького взрослого.

Герой - трагический одиночка и мечтатель , отвергнутый обществом и осознающий свою чуждость миру, способен на открытый конфликт с окружающими. Они кажутся ему ограниченными и пошлыми, живущими исключительно материальными интересами и поэтому олицетворяющими некое мировое зло, могущественное и губительное для духовных устремлений романтика. Ч

Наиболее острый характер оппозиция «личность - общество» приобретает в «маргинальном» варианте героя - романтического бродяги или разбойника , мстящего миру за свои поруганные идеалы. В качестве примеров можно назвать персонажей следующих произведений: «Отверженные» В. Гюго, «Жан Сбо- гар» Ш. Нодье, «Корсар» Д. Байрона.

Герой - разочарованный, «лишний» человек , не имевший возможности и уже не желающий реализовать свои дарования на благо общества, утратил прежние мечты и веру в людей. Он превратился в наблюдателя и аналитика, вынося приговор несовершенной действительности, но не пытаясь изменить ее или измениться самому (например, Октав в «Исповеди сына века» А. Мюссе, лермонтовский Печорин). Тонкая грань между гордостью и эгоизмом, сознанием собственной исключительности и пренебрежением к людям может объяснить, почему так часто в романтизме культ одинокого героя смыкается с его развенчанием: Алеко в поэме А. С. Пушкина «Цыганы» и Ларра в рассказе М. Горького «Старуха Изергиль» наказаны одиночеством именно за свою нечеловеческую гордыню.

Герой - демоническая личность , бросающая вызов не только обществу, но и Творцу, обречен на трагический разлад с действительностью и самим собой. Его протест и отчаяние органически связаны, поскольку отвергаемые им Истина, Добро, Красота имеют власть над его душой. По словам исследователя лермонтовского творчества В. И. Коровина, «...герой, склонный избрать демонизм в качестве нравственной позиции, тем самым отказывается от идеи добра, поскольку зло рождает не добро, а только зло. Но это «высокое зло», так как оно продиктовано жаждой добра». Мятежность и жестокость натуры такого героя часто становятся источником страдания окружающих и не приносят радости ему самому. Выступая как «наместник» дьявола, искуситель и каратель, он сам иногда по-человечески уязвим, ибо страстен. Не случайно в романтической литературе получил распространение мотив «влюбленного беса», названный так по одноименной повести Ж. Казота. «Отголоски» этого мотива звучат и в лермонтовском «Демоне», и в «Уединенном домике на Васильевском» В. П. Титова, и в повести Н. А. Мельгунова «Кто же он?».

Герой - патриот и гражданин , готовый отдать жизнь на благо Отчизны, чаще всего не встречает понимания и одобрения современников. В этом образе традиционная для романтика гордость парадоксально соединяется с идеалом самоотверженности - добровольного искупления коллективного греха одиноким героем (в буквальном, не литературном смысле этого слова). Тема жертвенности как подвига особенно характерна для «гражданского романтизма» декабристов.

Подобное могут сказать о себе и Иван Сусанин из одноименной думы Рылеева, и горьковский Данко из рассказа «Старуха Изергиль». В творчестве М. Ю. Лермонтова также распространен этот тип, который, по замечанию В. И. Коровина, «...стал для Лермонтова исходной точкой в его споре с веком. Но уже не понятия только об общественном благе, достаточно рационалистические у декабристов, и не гражданские чувства вдохновляют личность на героическое поведение, а весь ее внутренний мир».

Еще один из распространенных типов героя можно назвать автобиографическим , так как он представляет осмысление трагической участи человека искусства, который вынужден жить как бы на границе двух миров: возвышенного мира творчества и обыденного мира тварности. В романтической системе координат жизнь, лишенная жажды невозможного, становится животным существованием. Именно такое существование, направленное на достижение достижимого, является основой прагматической буржуазной цивилизации, которую активно не принимают романтики.

От искусственности цивилизации может спасти только естественность природы - и в этом романтизм созвучен с сентиментализмом, открывшим ее этическую и эстетическую значимость («пейзаж настроения»). Для романтика не существует неживой природы - она вся одухотворена, иногда даже очеловечена:

В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык.

(Ф. И. Тютчев)

С другой стороны, близость человека к природе означает его «самотождественность», то есть воссоединение с собственной «натурой», что является залогом его нравственной чистоты (здесь ощутимо влияние концепции «естественного человека», принадлежащей Ж. Ж. Руссо).

Тем не менее традиционный романтический пейзаж сильно отличается от сентименталистского: вместо идиллических сельских просторов - рощ, дубрав, полей (горизонталь) - появляются горы и море - высота и глубина, вечно враждующие «волна и камень». По словам литературоведа, «...природа воссоздается в романтическом искусстве как вольная стихия, свободный и прекрасный мир, неподвластный человеческому произволу» (Н. П. Кубарева). Буря и гроза приводят в движение романтический пейзаж, подчеркивая внутреннюю конфликтность мироздания. Это соответствует страстной натуре героя-романтика:

О, я как брат

Обняться с бурей был бы рад!

Глазами тучи я следил,

Рукою молнию ловил...

(М. Ю. Лермонтов. «Мцыри»)

Романтизм, как и сентиментализм, противостоит классицистическому культу разума , считая, что «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Но если главным противоядием рассудочной ограниченности сентименталист считает чувство, то романтик-максималист идет дальше. На смену чувству является страсть - не столько человеческая, сколько сверхчеловеческая, неуправляемая и стихийная. Она возвышает героя над обыденностью и соединяет его с мирозданием; она открывает читателю мотивы его поступков, а нередко становится оправданием его преступлений.

Романтический психологизм основан на стремлении показать внутреннюю закономерность слов и деяний героя, на первый взгляд необъяснимых и странных. Их обусловленность открывается не столько через социальные условия формирования характера (как это будет в реализме), сколько через столкновение над- мирных сил добра и зла, поле битвы которых - сердце человека (эта мысль звучит в романе Э. Т. А. Гофмана «Эликсиры сатаны»). .

Романтический историзм строится на понимании истории Отечества как истории рода; генетическая память нации живет в каждом ее представителе и многое объясняет в его характере. Таким образом, история и современность тесно связаны - обращение к прошлому для большинства романтиков становится одним из способов национального самоопределения и самопознания. Но в отличие от классицистов, для которых время не более чем условность, романтики пытаются соотнести психологию исторических персонажей с обычаями прошлого, воссоздать «местный колорит» и «дух времени» не как маскарад, а как мотивировку событий и поступков людей. Другими словами, должно произойти «погружение в эпоху», которое невозможно без тщательного изучения документов и источников. «Факты, расцвеченные воображением» - вот основной принцип романтического историзма.

Что касается исторических лиц, то они в романтических произведениях редко соответствуют своему реальному (документальному) облику, идеализируясь в зависимости от авторской позиции и своей художественной функции - показать пример или предостеречь. Характерно, что в своем романе-предупреждении «Князь Серебряный» А. К. Толстой показывает Иоанна Грозного только как тирана, не принимая в расчет противоречивость и сложность личности царя, а Ричард Львиное Сердце в реальности вовсе не был похож на возвышенный образ короля-рыцаря, каким его показал В. Скотт в романе «Айвенго».

В этом смысле прошлое удобнее, чем настоящее, для создания идеальной (и в то же время как бы реальной в прошлом) модели национального бытия, противостоящей бескрылой современности и деградировавшим соотечественникам. Эмоция, которую выразил Лермонтов в стихотворении «Бородино» -

Да, были люди в наше время,

Могучее, лихое племя:

Богатыри - не вы, -

весьма характерна для многих романтических произведений. Белинский, говоря о лермонтовской «Песне про... купца Калашникова», подчеркнул, что она «...свидетельствует о состоянии духа поэта, недовольного современною действительностью и перенесшегося от нее в далекое прошлое, чтоб там искать жизни, которой он не видит в настоящем».

Романтическая поэма характеризуется так называемой вершинной композицией, когда действие строится вокруг одного события, в котором наиболее ярко проявляется характер главного героя и определяется его дальнейшая - чаще всего трагическая - участь. Так происходит и в некоторых «восточных» поэмах английского романтика Д. Г. Байрона («Гяур», «Корсар»), и в «южных» поэмах А. С. Пушкина («Кавказский пленник», «Цыганы»), и в лермонтовских «Мцыри», «Песне про... купца Калашникова», «Демоне».

Романтическая драма стремится преодолеть классицистические условности (в частности, единство места и времени); она не знает речевой индивидуализации персонажей: ее герои говорят на «одном языке». Она предельно конфликтна, и чаше всего этот конфликт связан с непримиримым противостоянием героя (внутренне близкого автору) и общества. Из-за неравенства сил столкновение редко завершается счастливой развязкой; трагический финал может быть связан и с противоречиями в душе главного действующего лица, его внутренней борьбой. В качестве характерных примеров романтической драматургии можно назвать «Маскарад» Лермонтова, «Сарданапал» Байрона, «Кромвель» Гюго.

Одним из наиболее популярных жанров в эпоху романтизма стала повесть (чаще всего этим словом сами романтики называли рассказ или новеллу), существовавшая в нескольких тематических разновидностях. Сюжет светской повести строится на несоответствии искренности и лицемерия, глубоких чувств и общественных условностей (Е. П. Ростопчина. «Поединок»). Бытовая повесть подчинена нравоописательным задачам, изображению жизни людей, в чем-то непохожих на остальных (М. П. Погодин. «Черная немочь»). В философской повести основу проблематики составляют «проклятые вопросы бытия», варианты ответов на которые предлагают герои и автор (М. Ю. Лермонтов. «Фаталист»), Сатирическая повесть направлена на развенчание торжествующей пошлости, в разных обли- чиях представляющей главную угрозу духовной сущности человека (В. Ф. Одоевский. «Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем»). Наконец, фантастическая повесть построена на проникновении в сюжет сверхъестественных персонажей и событий, необъяснимых с точки зрения повседневной логики, но закономерных с точки зрения высших законов бытия, имеющих нравственную природу. Чаще всего вполне реальные действия персонажа: неосторожные слова, греховные поступки становятся причиной чудесного возмездия, напоминающего об ответственности человека за все, что он совершает (А. С. Пушкин. «Пиковая дама», Н. В. Гоголь. «Портрет»).

Новую жизнь романтики вдохнули в фольклорный жанр сказки, не только способствуя изданию и изучению памятников устного народного творчества, но и создавая собственные оригинальные произведения; можно вспомнить братьев Гримм, В. Гауфа, А. С. Пушкина, П. П. Ершова и др. Причем понималась и использовалась сказка достаточно широко - от способа воссоздания народного (детского) взгляда на мир в повестях с так называемой фольклорной фантастикой (например, «Кикимора» О. М. Сомова) или в произведениях, обращенных к детям (например, «Городок в табакерке» В. Ф. Одоевского), до общего свойства истинно романтического творчества, универсального «канона поэзии»: «Все поэтическое должно быть сказочным», - утверждал Новалис.

Своеобразие романтического художественного мира проявляется и на языковом уровне. Романтический стиль, конечно же неоднородный, выступающий во множестве индивидуальных разновидностей, имеет некоторые общие особенности. Он риторичен и монологичен: герои произведений - «языковые двойники» автора. Слово ценно для него своими эмоционально-экспрессивными возможностями - в романтическом искусстве оно всегда значит неизмеримо больше, чем в повседневном общении. Ассоциативность, насыщенность эпитетами, сравнениями и метафорами становится особенно очевидной при портретных и пейзажных описаниях, где главную роль играют уподобления, как бы заменяющие (затемняющие) конкретный облик человека или картину природы. Романтическая символика основана на бесконечном «расширении» буквального значения некоторых слов: море и ветер становятся символами свободы; утренняя заря - надежды и стремления; голубой цветок (Новалис) - недостижимого идеала; ночь - таинственной сути мироздания и человеческой души и т. д.

История русского романтизма началась еще во второй половине XVIII века. Классицизм, исключая национальное как источник вдохновения и предмет изображения, противопоставил высокие образцы художественности «грубой» простонародности, что не могло не привести к «однообразию, ограниченности, условленности» (А. С. Пушкин) литературы. Поэтому постепенно подражание античным и европейским писателям уступило стремлению ориентироваться на лучшие образцы национального творчества, в том числе и народного.

Становление и оформление русского романтизма тесно связано с важнейшим историческим событием XIX века - победой в Отечественной войне 1812 года. Подъем национального самосознания, вера в великое назначение России и ее народа стимулируют интерес к тому, что ранее оставалось за пределами изящной словесности. Фольклор, отечественные предания начинают восприниматься как источник самобытности, самостоятельности литературы, еще не целиком освободившейся от ученической подражательности классицизма, но уже сделавшей первый шаг в этом направлении: если учиться - то у своих предков. Вот как формулирует эту задачу О. М. Сомов: «...Народу русскому, славному воинскими и гражданскими добродетелями, грозному силою и великодушному в победах, населяющему царство, обширнейшее в мире, богатое природою и воспоминаниями, необходимо иметь свою народную поэзию, неподражательную и независимую от преданий чуждых».

С этой точки зрения основная заслуга В. А. Жуковского состоит не в «открытии Америки романтизма» и не в знакомстве русских читателей с лучшими западноевропейскими образцами, а в глубоко национальном осмыслении мирового опыта, в соединении его с православным миросозерцанием, утверждающим:

Лучший друг нам в жизни сей - Вера в Провиденье, Благ Зиждителя закон...

(«Светлана»)

Романтизм декабристов К. Ф. Рылеева, А. А. Бестужева, В. К. Кюхельбекера в науке о литературе часто называют «гражданским», поскольку в их эстетике и творчестве пафос служения Отечеству является основополагающим. Обращения к историческому прошлому призваны, по мнению авторов, «возбуждать доблести сограждан подвигами предков» (слова А. Бестужева о К. Рылееве), то есть способствовать реальному изменению действительности, далекой от идеала. Именно в поэтике декабристов ярко проявились такие общие особенности русского романтизма, как антииндивидуализм, рационализм и гражданственность - особенности, говорящие о том, что в России романтизм, скорее, наследник идей Просвещения, чем их разрушитель.

После трагедии 14 декабря 1825 года романтическое движение вступает в новую пору - гражданский оптимистический пафос сменяется философской направленностью, самоуглублением, попытками познать общие законы, управляющие миром и человеком. Русские романтики-любомудры (Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, С. В. Шевырев, В. Ф. Одоевский) обращаются к немецкой идеалистической философии и стремятся «привить» ее на родную почву. Вторая половина 20-х - 30-е годы - время увлечения чудесным и сверхъестественным. К жанру фантастической повести обращались А. А. Погорельский, О. М. Сомов, В. Ф. Одоевский, О. И. Сенковский, А. Ф. Вельтман.

В общем направлении от романтизма к реализму развивается творчество великих классиков XIX века - А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, причем следует говорить не о преодолении романтического начала в их произведениях, а о трансформации и обогащении его реалистическим методом осмысления жизни в искусстве. Именно на примере Пушкина, Лермонтова и Гоголя можно увидеть, что романтизм и реализм как важнейшие и глубоко национальные явления в русской культуре XIX века не противостоят друг другу, они не взаимоисключающи, а взаимо- дополняющи и только в их соединении рождается неповторимый облик нашей классической литературы. Одухотворенный романтический взгляд на мир, соотнесенность действительности с высшим идеалом, культ любви как стихии и культ поэзии как прозрения мы можем обнаружить в творчестве замечательных русских поэтов Ф. И. Тютчева, А. А. Фета, А. К. Толстого. Напряженное внимание к таинственной сфере бытия, иррациональному и фантастическому характерно для позднего тургеневского творчества, развивающего традиции романтизма.

В русской литературе рубежа веков и в начале XX века романтические тенденции связаны с трагическим мироощущением человека «переходной эпохи» и с его мечтой о преображении мира. Концепция символа, разработанная романтиками, получила развитие и художественное воплощение в творчестве русских символистов (Д. Мережковский, А. Блок, А. Белый); любовь к экзотике дальних странствий отразилась в так называемом неоромантизме (Н. Гумилев); максимализм художественных стремлений, контрастность мировосприятия, желание преодолеть несовершенство мира и человека - неотъемлемые составляющие раннего романтического творчества М. Горького.

В науке пока остается открытым вопрос о хронологических границах, положивших предел существованию романтизма как художественного направления. Традиционно называют 40-е годы XIX века, однако все чаще в современных исследованиях эти границы предлагается отодвинуть - иногда значительно, до конца XIX или даже до начала XX века. Бесспорно одно: если романтизм как направление и сошел со сцены, уступив ее реализму, то романтизм как художественный метод, то есть как способ познания мира в искусстве, сохраняет свою жизнеспособность до наших дней.

Таким образом, романтизм в широком смысле этого слова - не исторически ограниченное явление, оставшееся в прошлом: он вечен и по-прежнему представляет нечто большее, чем явление литературы. «Где человек, там и романтизм... Сфера его... - вся внутренняя, задушевная жизнь человека, та таинственная почва души и сердца, откуда поднимаются все неопределенные стремления к лучшему и возвышенному, стремясь находить себе удовлетворение в идеалах, творимых фантазиею». «Подлинный романтизм вовсе не есть только литературное течение. Он стремился стать и стал... новой формой чувствования, новым способом переживания жизни... Романтизм есть не что иное, как способ устроить, организовать человека, носителя культуры, на новую связь со стихией... Романтизм есть дух, который стремится под всякой застывающей формой и в конце концов взрывает ее...» Эти высказывания В. Г. Белинского и А. А. Блока, раздвигающие границы привычного понятия, показывают его неисчерпаемость и объясняют его бессмертие: пока человек остается человеком, романтизм будет существовать как в искусстве, так и в повседневной жизни.

Представители романтизма

Течения 1. Субъективно-лирический романтизм , или этико-психологический (включает в себя проблемы добра и зла, преступления и наказания, смысла жизни, дружбы и любви, нравственного долга, совести, возмездия, счастья): В. А. Жуковский (баллады «Людмила», «Светлана», «Двенадцать спящих дев», «Лесной царь», «Эолова арфа»; элегии, песни, романсы, послания; поэмы «Аббадона», «Ундина», «Наль и Дамаянти»), К. Н. Батюшков (послания, элегии, стихи).

2. Общественно-гражданский романтизм: К. Ф. Рылеев (лирические стихотворения, «Думы»: «Дмитрий Донской», «Богдан Хмельницкий», «Смерть Ермака», «Иван Сусанин»; поэмы «Войнаровский», «Наливайко»),

A. А. Бестужев (псевдоним - Марлинский) (стихи, повести «Фрегат "Надежда"», «Мореход Никитин», «Аммалат-Бек», «Страшное гаданье», «Андрей Переяславский»),

B. Ф. Раевский (гражданская лирика),

A. И. Одоевский (элегии, историческая поэма «Василько», отклик на «Послание в Сибирь» Пушкина),

Д. В. Давыдов (гражданская лирика),

B. К. Кюхельбекер (гражданская лирика, драма «Ижорский»),

3. «Байронический» романтизм: А. С. Пушкин (поэма «Руслан и Людмила», гражданская лирика, цикл южных поэм: «Кавказский пленник», «Братья-разбойники», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы»),

М. Ю. Лермонтов (гражданская лирика, поэмй «Измаил- Бей», «Хаджи Абрек», «Беглец», «Демон», «Мцыри», драма «Испанцы», исторический роман «Вадим»),

И. И. Козлов (поэма «Чернец»).

4. Философский романтизм: Д. В. Веневитинов (гражданская и философская лирика),

В. Ф. Одоевский (сб. новелл и философских бесед «Русские ночи», романтические повести «Последний квартет Бетховена», «Себастиан Бах»; фантастические повести «Игоша», «Сильфида», «Саламандра»),

Ф. Н. Глинка (песни, стихи),

В. Г. Бенедиктов (философская лирика),

Ф. И. Тютчев (философская лирика),

Е. А. Баратынский (гражданская и философская лирика).

5. Народно-исторический романтизм : М. Н. Загоскин (исторические романы «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», «Рославлев, или Русские в 1812 году», «Аскольдова могила»),

И. И. Лажечников (исторические романы «Ледяной дом», «Последний Новик», «Басурман»).

Особенности русского романтизма . Субъективный романтический образ заключал в себе объективное содержание, выражавшееся в отражении общественных настроений русских людей первой трети XIX века - разочарования, предчувствия перемен, неприятия как западноевропейской буржуазности, так и русских деспотически самодержавных, крепостнических устоев.

Стремление к народности. Русским романтикам казалось, что, постигая дух народа, они приобщались к идеальным началам жизни. При этом понимание «народной души» и содержание самого принципа народности у представителей различных течений в русском романтизме было различным. Так, у Жуковского народность означала гуманное отношение к крестьянству и вообще к бедным людям; он находил ее в поэзии народных обрядов, лирических песен, народных примет, суеверий, преданий. В творчестве романтиков-декабристов народный характер не просто положительный, но героический, национально-само- бытный, который коренится в исторических традициях народа. Такой характер они обнаруживали в исторических, разбойничьих песнях, былинах, богатырских сказках.

Романтизм - (от французского romantism)- идейно- эстетическое и художественное направление, сложившееся в европейском искусстве на рубеже XVIII - XIX веков и господствующее в музыке и литературе на протяжении семи - восьми десятилетий *. Трактовка самого слова «романтизм» является неоднозначной, да и само появление термина «романтизм» в разных источниках трактуется по-разному.

Так первоначально слово romance в Испании означало лирические и героические песни- романсы. Впоследствии слово было перенесено на эпические поэмы о рыцарях - романы. Немного позже романами стали называть прозаические повествования о тех же рыцарях *. В XVII веке- эпитет служил для характеристики авантюрных и героических сюжетов и произведений, написанных на романских языках, в противоположность языкам классической древности.

Впервые романтизм как литературный термин появляется у Новалиса.

В XVIII веке в Англии термин «романтизм» вошел в широкое употребление после того, как был выдвинут братьями Шлегелями и появился в издавшемся ими журнале «Атонеум». Романтизм стал обозначать литературу Средневековья и Возрождения.

Во второй половине XVIII века писательница Жермена де Сталь перенесла термин во Францию, а затем он распространился по другим странам.

Немецкий философ Фридрих Шлегель вывел название нового направления в литературе от термина «роман», считая что именно этот жанр, в отличие от английской и классицистической трагедии является выразителем духа современной эпохи. И, действительно, роман расцвел в XIX веке, подарившем миру многие шедевры этого жанра.

Уже в конце XVIII века романтическим было принято называть все фантастическое или вообще необыкновенное (то, что происходит, «как в романах»). Поэтому и новая поэзия, редко отличающаяся от предшествующей ей классицистической и просветительской, также была названа романтической, а роман был признан ее основным жанром.

В конце XVIII века слово «романтизм» стало обозначать художественное направление, противопоставившее себя классицизму. Унаследовав от эпохи Просвещения многие ее прогрессивные черты, романтизм вместе с тем был связан с глубоким разочарованием как в самом просветительстве, так и в успехах всей новой цивилизации в целом*.

Романтики, в отличие от классицистов (которые своей опорой сделали культуру античности), опирались на культуру средневековья и нового времени.

В поисках духовного обновления романтики нередко приходили к идеализации прошлого, рассматривали, как романтическую, христианскую литературу и религиозные мифы.

Именно сосредоточенность на внутреннем мире личности в христианской литературе стала предпосылкой романтического искусства.

Властителем умов в ту пору становится английский поэт Джордж Гордон Байрон. Он создает «героя XIX века», - образ одинокого человека, гениального мыслителя, не ходящего себе места в жизни.

Глубокое разочарование в жизни, в истории, пессимизм ощущается во многих ощущениях той поры. Взволнованный, возбужденный тонус, мрачная, сгущенная атмосфера - вот характерные приметы романтического искусства.

Романтизм родился под знаком отрицания культа всесильного разума. А потому подлинное познание жизни, как считают романтики, дает не наука, не философия, а искусство. Лишь художник с помощью своей гениальной интуиции может понять действительность.

Романтики возводят художника на пьедестал, едва ли не обожествляют его, ибо он наделен особой чувствительностью, особой интуицией, позволяющей ему проникать в суть вещей. Общество не может простить художнику его гениальности, оно не может понять его прозрений и потому он находится в резком противоречии с обществом, восстает против него, отсюда одна из основных тем романтизма - тема глубокой непонятости художника, его бунта и поражения, его одиночества и гибели.

Романтики мечтали не о частичном усовершенствовании жизни, а о целостном разрешении всех ее противоречий. Романтиков характеризовала жажда совершенства - одна из важных особенностей романтического миросозерцания.

В связи с этим у В. Г. Белинского термин «романтизм» распространяется на всю историко - духовную жизнь: «Романтизм- принадлежность не только одного искусства, не одной только поэзии: его источники, в том, в чем источники и искусства, и поэзии- в жизни. » *

Несмотря на проникновение романтизма во все стороны жизни, в иерархии искусств романтизма музыке отводилось самое почетное место, так как в ней царит чувство и поэтому в ней находит высшую цель творчество художника- романтика. Ибо музыка с точки зрения романтиков, не постигает мир в отвлеченных понятиях, а раскрывает его эмоциональную сущность. Шлегель, Гофман - крупнейшие представители романтизма - утверждали, что мыслить звуками выше, чем мыслить понятиями. Ибо музыка воплощает чувства столь глубокие и стихийные, что они не могут быть выражены словами.

В стремлении утвердить свои идеалы романтики обращаются не только к религии и прошлому, но и интересуются различными искусствами и миром природы, экзотическими странами и народным фольклором. Материальным ценностям они противопоставляют духовные, именно в жизни духа романтики видят наивысшую ценность.

Главным становится внутренний мир человека, - его микрокосмос, тяга к бессознательному, культ индивидуального порождает гения, не подчиняющегося общепринятым правилам.

Кроме лирики в мире музыкального романтизма огромное значение уделялось фантастическим образам. Фантастические образы давали резкий контраст реальности, одновременно переплетаясь с ней. Благодаря этому фантастика сама по себе раскрывала перед слушателем разные грани. Фантастика выступала как свобода воображения, игра мысли и чувства. Герой попадал в сказочный, нереальный мир, в котором сталкивались добро и зло, красота и уродливость.

Романтические художники искали спасения в бегстве от жестокой действительности.

Еще одним признаком романтизма становится интерес к природе. Для романтиков природа- это остров спасения от бед цивилизации. Природа утешает и исцеляет мятущуюся душу героя- романтика.

В стремлении показать самых различных людей, отобразить все многообразие жизни композиторы - романтики выбрали искусство музыкальной портретности, что часто приводило к пародии и гротеску.

В музыке непосредственное излияние чувства становится философичным, а пейзаж и портрет проникаются лиризмом влекут к обобщениям.

Интерес романтиков к жизни во всех ее проявлениях неразрывно связан со стремлением воссоздать утраченную гармонию и цельность. Отсюда - интерес к истории, фольклору, трактуемый как самое цельное, неискаженное цивилизацией.

Именно интерес к фольклору в эпоху романтизма способствует появлению несколько национальных композиторских школ, отражающие местные музыкальные традиции. В условиях национальных школ романтизм сохранил много общего и вместе с тем проявил и заметное своеобразие в стилистики, сюжетах, идеях, излюбленных жанрах.

Поскольку романтизм усматривал во всех искусствах единый смысл и единую главную цель- слияние с таинственной сущностью жизни, новое значение приобрела идея синтеза искусств.

Так появляется мысль о том, чтобы сблизить все виды искусства, дабы музыка могла рисовать и рассказывать о звуках содержание романа и трагедии, поэзия приблизилась бы по своей музыкальности к искусству звука, а живопись - передавала образы литературы.

Соединение различных видов искусства давало возможность увеличить воздействие впечатления, усиливало большую целостность восприятия. В слиянии музыке, театра, живописи, поэзии, цветовых эффектов для всех видов искусств открылись новые возможности.

В литературе совершаются обновления художественной форы, создаются новые жанры, такие как исторические романы, фантастические повести, лирико - эпические поэмы. Главным героем создаваемого становится лирика. Возможности поэтического слова были расширены за счет многозначности, сгущенной метафоричности и открытий в области стихосложения, ритма.

Становится возможным не только синтез искусств, а так же проникновение одного жанра в другой, появляется смешение трагического и комического, высокого и низкого, начинается яркое демонстрирование условности форм.

Так, главным эстетическим принципом в романтической литературе становится изображение красоты. Критерием романтически прекрасного становится новое, неизведанное. Смешение незнакомого и неизвестного романтики считают особенно ценным, особо выразительным средством.

Кроме новых критериев красоты появились и особые теории романтического юмора или иронии. Они часто встречаются у Байрона, Гофмана, в них рисуется ограниченность во взглядах на жизнь. Именно из этой иронии затем произрастет сарказм романтиков. Появится гротескный портрет Гофмана, порывистая страстность Байрона и антитеза страсти у Гюго.

ГЛАВА I. РОМАНТИЗМ И СВОЕОБРАЗИЕ

РОМАНТИЧЕСКОГО ГЕРОЯ В ТВОРЧЕСТВЕ А. С. ПУШКИНА.

Романтизм в России возник несколько позже, чем на Западе. Почвой для возникновения русского романтизма была не только французская буржуазная революция, война 1812 года, но и сама русская действительность конца XVIII- начала XIX века.

Как отмечалось, родоначальником русского романтизма явился В. А. Жуковский. Его поэзия поразила своей новизной и необычностью.

Но, бесспорно, истинное зарождение романтизма в России связывают с творчеством А. С. Пушкина.

«Кавказский пленник» Пушкина - это, пожалуй, первое произведение романтической школы, где дан портрет романтического героя*. Несмотря на то, что детали портрета Пленника скупы, они даны очень определенно, чтобы как можно лучше подчеркнуть особое положение этого персонажа: «высокое чело», «язвительная усмешка», «горящий взгляд» и так далее. Интересным так же является и параллель между эмоциональным состоянием Пленника и разыгравшейся бурей:

А пленник, с горной вышины,

Один, за тучей громовою,

Возврата солнечного ждал,

Недосягаемый грозою,

И бури немощному вою,

С какой-то радостью внимал. *

Одновременно с этим Пленник, как и многие другие романтические герои, показан одиноким человеком, непонятым окружающими и стоящем выше других. Его внутренняя сила, его гениальность и бесстрашие показаны через мнения других людей, - в частности его врагов:

Беспечной смелости его

Черкесы грозные дивились,

Щадили век его младой

И шепотом между собой

Своей добычею гордились.

Кроме этого Пушкин не останавливается на этом. Рассказ о жизни романтического героя дан как бы намеком. Сквозь строки мы угадываем, что Пленник увлекался литературой, вел бурную светскую жизнь, не ценил ее, постоянно участвуя в дуэлях.

Вся эта красочная жизнь Пленника привела его не только к неудовольствию, но и вылилась в разрыв с окружающими, в бегство в чужие края. Именно будучи странником:

Отступник света, друг природы,

Покинул он родной предел

И в край далекий полетел

С веселым призраком свободы.

Именно жажда свободы и переживание любви заставили Пленника покинуть родной край, и он отправляется за «призраком свободы» в чужие края.

Другим, важным толчком для бегства была и прежняя любовь, которая, как и многих других романтических героев, была невзаимной:

Нет, я не знал любви взаимной,

Любил один, страдал один;

И гасну я, как пламень дымный,

Забытый средь пустых долин.

Во многих романтических произведениях далекий экзотический край и населяющий его народ являлись целью бегства романтического героя. Именно в чужих странах герой- романтик хотел найти долгожданную свободу, гармонию между человеком и природой*. Этот новый мир, привлекавший издали романтического героя, становится для Пленника чуждым, в этом мире Пленник становится рабом*

И вновь романтический герой стремится на волю, теперь свобода для него олицетворяется с казаками, при помощи которых он хочет получить ее. Свобода от плена нужна ему для того, чтобы получить высшую свободу, к которой он стремился и на родине, и в плену.

Возвращение на родину Пленника в поэме не показано. Автор дает возможность читателям самим определить: достигнет ли Пленник свободы, или станет «путником», «изгнанником».

Как и во многих романтических произведениях в поэме дано изображение чужого народа - черкесов*. Пушкин вводит в поэму подлинные сведения о народе, взятые им из издания «Северная пчела».

Эта двузначность горской свободы вполне отвечала характеру романтической мысли. Такое развитие понятия свободы сопрягалось не с морально низким, а с жестоким. Несмотря на это, любопытство Пленника, как и любого другого героя- романтика, заставляет его сочувствовать одним сторонам жизни черкесов и быть равнодушным к другим.

«Бахчисарайский фонтан» одно из немногих произведений А. С. Пушкина, которое начинается не описательной заставкой, а портретом романтического героя. В этом портрете встречаются все типичные черты героя- романтика: «Гирей сидел, потупя взор», «старое чело волненье сердца выражает», «что движет гордою душой?», и ночи хладные часы проводит мрачный, одинокий. ».

Как и в «Кавказском пленнике», в «Бахчисарайском фонтане» присутствует сила, которая толкнула Пленника пуститься в дальний путь. Что же тяготит хана Гирея? Лишь после троекратно задаваемых вопросов, автор отвечает, что смерть Марии отняла у хана последнюю надежду.

Горечь от потери любимой женщины переживается ханом со сверх эмоциональной напряженностью романтического героя:

Он часто в сеча роковых

Подъемлет саблю, и с размаха

Недвижим остается вдруг,

Глядит с безумием вокруг

Бледнеет, будто полный страха,

И что-то шепчет и порой

Горючи слезы льет рекой.

Образ Гирея дан на фоне двух женских образов, которые не менее интересны с точки зрения романтических идей. Две женские судьбы раскрывают два типа любви: одна возвышенная, «выше мира и страстей», а другая - земная, страстная.

Мария рисуется, как излюбленный романтиками образ, - образ чистоты и духовности. Вместе с тем Марии не чужда любовь, она просто еще не проснулась в ней. Марию отличает строгость, гармоничность души.

Мария, как и многие романтические героини, поставлена перед выбором между освобождением и рабством. Выход из создавшегося положения она находит в смирении, что лишь подчеркивает ее духовное начало, веру в высшую силу. Начиная исповедь, Зарема открывает перед Марией мир страстей, недоступных ей. Мария понимает, что все связи с жизнью оборваны, и как многие романтические герои она разочаровывается в жизни, не находя выход из создавшегося положения.

Предыстория Заремы проходит на фоне экзотической страны, которая является для нее родиной. Описание далеких стран, характерное для романтиков, сливается в «Бахчисарайском фонтане» с судьбой героини. Жизнь в гареме для нее - это не узничество, а мечта, которая стала реальностью. Гарем- это тот мир, в который бежит Зарема, чтобы скрыться от всего, что было раньше.

Кроме внутренних психологических состояний романтическая натура Заремы рисуется и чисто внешне. Впервые в поэме Зарема появляется в позе Гирея. Ее изображают такой же безучастной ко всему. И Зарема и Гирей потеряли свою любовь, которая была смыслом их жизни. Как многие романтические герои они от любви получили лишь разочарование.

Таким образом, все три главные персонажи поэмы изображены в критические моменты жизни. Сложившаяся ситуация кажется самым худшим, что могло только случиться в жизни каждого из них. Смерть для них становится неизбежной или желанной. Во всех трех случаях главная причина страданий - это любовное чувство, которое было отвергнуто или невзаимно.

Несмотря на то, что всех трех главных героев можно назвать романтиками, но лишь хан Гирей показан наиболее психологично, именно с ним связан конфликт всей поэмы. Его характер показан в развитии от варвара со страстями до средневекового рыцаря с тонкими чувствами. Чувство, вспыхнувшее в Гирее к Марии, перевернуло его душу и разум. Сам не понимая почему, он охраняет Марию и преклоняется перед ней.

В поэме А. С. Пушкина «Цыганы» по сравнению с предыдущими поэмами центральный персонаж - романтический герой Алеко- дан не только описательно, но и действенно. (Алеко размышляет, он свободно высказывает свои мысли и чувства, он против общепринятых правил, против власти денег, он против городов с их цивилизацией. Алеко ратует за свободу, за возврат к природе, ее гармонии.)

Алеко не только рассуждает, но и подтверждает свою теорию на практике. Герой уходит жить к свободному кочевому народу - к цыганам. Для Алеко жизнь с цыганами - это такой же уход от цивилизации, как бегство других романтических героев в далекие страны или сказочные, мистические миры.

Тяга к мистическому (особенно у западных романтиков) находит выход у Пушкина в сновидениях Алеко. Сны предсказывают и пророчат будущие события в жизни Алеко.

Сам же Алеко не только «берет» у цыган свободу, желаемую им самим, но и вносит в их жизнь общественную гармонию. Для него любовь это не только сильное чувство, но и то, на чем стоит весь его духовный мир, вся его жизнь. Потеря возлюбленной для него, это крушение всего окружающего мира.

Конфликт Алеко строится не только на разочаровании в любви, но уходит глубже. С одной стороны, общество, в котором он жил раньше, не может дать ему свободы и воли, с другой - цыганская свобода не может дать гармонии, постоянства и счастья в любви. Алеко не нужна свобода в любви, которая не накладывает никаких обязательств друг перед другом.

Конфликт порождает убийство, совершаемое Алеко. Его поступок не сводится только к ревности, его поступок это протест против жизни, которая не может ему дать желаемого им существования.

Таким образом, романтический герой у Пушкина, разочаровывается в своей мечте, вольной цыганской жизни, он отвергает то, к чему еще недавно стремился.

Судьба Алеко выглядит трагично не только из-за разочарованности в любви к свободе, но и потому, что Пушкин дает возможный выход для Алеко, который звучит в рассказе старого цыгана.

В жизни старика был похожий случай, но он не стал «разочарованным романтическим героем», он примирился с судьбой. Старик, в отличие от Алеко считает свободу правом для всех, он не забывает любимую, но смиряется с ее волей, удерживаясь от мщения и обиды.

ГЛАВА II. СВОЕОБРАЗИЕ РОМАНТИЧЕСКОГО ГЕРОЯ В ПОЭМАХ

М. Ю. ЛЕРМОНТОВА “МЦЫРИ” И “ДЕМОН”.

Жизнь, судьба М. Ю. Лермонтова подобны яркой комете, на миг осветившей небосклон российской духовной жизни тридцатых годов. Везде, где появлялся этот удивительный человек, раздавались возгласы восхищения и проклятия. Ювелирное совершенство его стихов поражало как грандиозностью замысла, так и непобедимым скепсисом, силой отрицания.

Одной из самых романтических поэм во всей русской литературе является поэма «Мцыри» (1839). В этой поэме гармонично сочетаются патриотическая идея с темой свободы. Лермонтов не разделяет этих понятий: в одну, но «пламенную страсть» сливается любовь к отчизне и жажда воли. Тюрьмой становится для Мцыри монастырь, сам он кажется себе рабом и узником. Его желание «узнать - для воли иль тюрьмы на этот свет родились мы» обусловлено страстным порывом к свободе. Короткие дни побега становятся для него временно обретенной волей: только вне монастыря он жил, а не прозябал.

Уже в начале поэмы «Мцыри» мы чувствуем романтический настрой, который привносит центральный персонаж поэмы. Пожалуй, внешний вид, портрет героя не выдает в нем романтического героя, но его исключительность, избранность, таинственность подчеркнуты динамикой его поступков.

Как это обычно бывает в других романтических произведениях, решающий переломный момент происходит на фоне стихии. Уход из монастыря, совершаемый Мцыри происходит в бурю:*

В час ночной, ужасный час,

Когда гроза пугала вас,

Когда, склонясь при алтаре,

Вы ниц лежали на земле,

Я убежал. О, я как брат

Обняться с бурей был бы рад. *

Романтический характер героя подчеркивается и параллелизмом между бурей и чувствами героя- романтика. На фоне стихии одиночество главного героя выделятся еще резче. Буря как бы ограждает Мцыри от всех других людей, но он не боится и не страдает от этого. Природа и как ее часть буря проникают в Мцыри, они сливаются с ним воедино; герой- романтик ищет в разыгравшейся стихии волю и свободу, которой не доставало в монастырских стенах. И как писал Ю. В. Манн: «В озарении молний щуплая фигура мальчика вырастает почти до исполинских размеров Галиафа. » * По поводу этой сцены В. Г. Белинский тоже пишет: «Вы видите, что за огненная душа, что за могучий дух, что за исполинская натура у этого Мцыри. »*

Само же содержание, поступки героя - бегство в далекий край, манящий счастьем и свободой, может происходить только в романтическом произведении с героем- романтиком. Но вместе с тем герой из «Мцыри» несколько необычен, так как автор не дает разгадки, толчка, который послужил поводом для побега. Сам герой не желает уйти в неизвестный, таинственный, сказочный мир, а лишь пытается вернуться туда, откуда его недавно вырвали. Скорей это может быть расценено не как побег в экзотическую страну, а как возвращение к природе, к ее гармоничной жизни. Поэтому в поэме идут частые упоминания о птицах, деревьях, облаках его родины.

Герой «Мцыри» собирается вернуть в родные края, так как видит свою родину в идеализированном виде: «чудный край тревог и битв». Естественная среда для героя проходит в насилии и жестокости: «блеск отравленных ножен кинжалов длинных». Эта среда представляется ему прекрасной, свободной. Несмотря на дружеское расположение монахов, которые пригрели сироту, в монастыре олицетворяется образ зла, который за тем повлияет на поступки Мцыри. Воля привлекает Мцыри больше, чем дело угодное богу, он вместо обета бежит из монастыря. Он не осуждает монастырские законы, не ставит свои порядки выше монастырских. Так Мцыри, несмотря на все это, готов променять «рай и вечность» на мгновение жизни на родине.

Хотя романтический герой поэмы никому не сделал зла, в отличие от других героев- романтиков* , он все равно остается один. Одиночество еще больше подчеркивается из-за желания Мцыри быть с людьми, делить с ними радости и беды.

Лес, как часть природы, становится для Мцыри то другом, то врагом. Лес одновременно дает герою силу, свободу и гармонию, а так же одновременно отнимает у него силу, топчет его стремление обрести счастье на родине.

Но не только лес и дикие звери становятся преградой на его пути и достижению цели. Его раздражение и досада на людей и природу перерастает на него самого. Мцыри понимает, что не только внешние препятствия мешают ему, но он не может преодолеть чувство собственного голода, физической усталости. Раздражение и боль возрастают в его душе не потому, что нет конкретного человека, виновного в его несчастье, а потому, что он не может найти гармонии жизни только из-за каких-то обстоятельств и состояния его души.

Б. Эхейбаум сделал вывод, что последние слова юноши - «И никого не прокляну»- выражают вовсе не идею «примирения», а служат выражением возвышенного, хотя и трагического состояния сознания. «Он никого не проклинает, потому что никто индивидуально не виновен в его трагическом исходе его борьбы с судьбой. »*

Как и у многих романтических героев, судьба Мцыри не складывается счастливо. Герой- романтик не достигает своей мечты, он погибает. Смерть приходит как избавление от страданий и перечеркивает его мечту. Уже с первых строк поэмы становится ясен финал поэмы «Мцыри». Всю последующую исповедь мы воспринимаем как описание неудач Мцыри. И как считает Ю. В. Маннн: «Три дня» Мцыри- драматический аналог всей его жизни, если бы она протекала на воле, грустно- печальный и своим отстоянием от нее. и неотвратимостью поражения. »*

В поэме Лермонтова «Демон» романтический герой никто иной как злой дух, олицетворяющий зло. Что же может быть общего между демоном и другими героями- романтиками?

Демон, как и другие романтические герои, был изгнан, он «изгнанник рая», как иные герои изгнанники или беглецы. Демон и вносит новые черты в портрет героев романтизма. Так Демон, в отличие от других романтических героев, начинает мстить, он не свободен от злых чувств. Вместо того, чтобы стремиться изгнать, он не может чувствовать и видеть.

Как и другие романтические герои, Демон стремится в родную стихию («хочу я с небом примириться»), откуда он был выгнан*. Его нравственное возрождение полно надежды, но он желает вернуться не раскаявшись. Он не признает своей вины перед богом. И обвиняет, сотворенных богом людей во лжи и предательстве.

И как пишет Ю. В. Манн: «Но никогда еще не было так, чтобы, давая «обет» примирения, герой в той же самой речи, в то же самое время продолжал свой бунт и, возвращаясь к своему богу, в тот же самый момент призывал к новому бегству. »*

Неординарность Демона, как романтического героя связана с неоднозначным отношением Демона к добру и злу. Из-за этого в судьбе Демона эти два противоположные понятия тесно переплетаются. Так, гибель жениха Тамары проистекает из добра- чувства любви к Тамаре. Сама смерть Тамары так же произрастает от любви Демона:

Увы! Злой дух торжествовал!

Смертельный яд его лобзанья

Мгновенно в грудь ее проник.

Мучительный, ужасный крик

Ночное возмутил молчанье.

Тоже самое доброе чувство- любовь нарушает спокойный холод души Демона. Зло, олицетворением которого является он сам, тает от чувства любви. Именно любовь заставляет страдать и чувствовать Демона, как и других романтических героев.

Все это дает право причислить Демона не к существам ада, а поставить его в промежуточное положение между добром и злом. Демон сам олицетворяет тесную связь между добром и злом, их взаимного перехода из одного состояния в другое.

Возможно, отсюда происходит двузначный финал поэмы. Поражение Демона можно считать и примирительным и непримирительным, так как сам конфликт поэмы остался неразрешенным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Романтизм - один из самых неизученных творческих методов, о романтизме много говорили и спорили. При этом многие указывали на недостаточную ясность самого понятия «романтизм».

О романтизме спорили и при его возникновении и даже когда метод достиг расцвета. Дискуссии о романтизме разгорались и тогда, когда метод клонился к упадку, спорят и по сей день о его возникновении и развитии. Данная работа ставила перед собой цель проследить основные признаки романтического стиля, характерные для музыки и литературы.

В данной работе брались наиболее известные поэты русской эпохи романтизма.

франц. romantisme) – идейное и художеств. движение 1-й пол. 19 в., захватившее Европу и Америку и нашедшее отражение во всех областях духовной культуры – в лит-ре, музыке, изобразит. иск-вах, философии, эстетике, филологии, историч. науках, социологии, мн. отраслях естествознания. Пришедший на смену Просвещению, Р. был порожден разочарованием в историч. результатах франц. революции 18 в, и бурж. прогресса в целом, к-рые, по словам Энгельса, "...оказались злой, вызывающей горькое разочарование карикатурой на блестящие обещания просветителей" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 193). Временем расцвета Р. является период 1795–1830, период европ. революций и нац.-освободит. движений. Р. возникает на рубеже 18–19 вв. в Германии, Англии, Франции, несколько позже, в 1810–20-х гг., в России, Испании, Италии, Польше и др. странах. Ранний нем. Р., связанный с деятельностью иенского кружка романтиков (1798–1801, Ф. и А. Шлегели, Новалис, Ваккенродер, Тик, к ним примыкали Шлейермахер и Шеллинг, последователями к-рого в области натурфилософии были Риттер, Стеффенс, Окен, Карус, Гюльзен), носил преим. теоретич., филос.-эстетич. характер; в центре внимания второй, "гейдельбергской" группы нем. романтиков (1805–08, Арним, Брентано, Геррес и др.) – проблемы фольклора и истории. К представителям филос. Р. относятся также Зольгер, Баадер. В лит-ре вершиной нем. Р. является творчество Гельдерлина, Клейста, Гофмана, Гейне, поэзия к-рого содержит одновременно иронич. критику Р., в музыке – творчество Шуберта, Шумана, Р. Вагнера. Начало англ. Р. отмечено деятельностью поэтов т.н. озерной школы ("Лирические баллады" Вордсворта и Колриджа, 1798), а его кульминация – творчеством Байрона и Шелли. Переходное место в развитии от Р. к реализму занимает В. Скотт. Поздний англ. Р. сер. 19 в. нашел выражение в филос.-эстетич. и публицистич. сочинениях Карлейля и Рескина (1819–1900). Во Франции ранний этап Р. (1800-е гг.) связан с творчеством Шатобриана и г-жи де Сталь, а также с филос. соч. де Местра и Бональда. Расцвет франц. Р. относится к периоду Реставрации и Июльской революции 1830. Крупнейшими представителями Р. во франц. лит-ре 1820–30-х гг. являются В. Гюго, предисловие к-рого к драме "Кромвель" (1827) стало эстетич. манифестом романтиков, Ламартин, Виньи, Мюссе, Ж. Санд, в живописи – Делакруа, Жерико, в музыке – Берлиоз, в области истории – Гизо, Минье, Тьерри. В России начало Р. связывается обычно с поэзией Жуковского, молодого Пушкина, нек-рых декабристов, а также деятельностью кружка московских "любомудров" (Веневитинов, В. Ф. Одоевский), в среде к-рых зародились и идеи позднейшего славянофильства (Хомяков, Киреевский). Р. в Польше достиг художеств. вершины в творчестве Ю. Словацкого, Мицкевича, Ф. Шопена. Р. был своеобразной формой художеств. и филос. критики противоречий бурж. цивилизации. Пафос Р. заключался в разоблачении дисгармонии совр. мира, в безотчетном стремлении к цельному человеч. развитию и гармонич. обществ. связям. Однако, воспринимая преим. теневую, разрушит. сторону историч. прогресса, романтик часто не мог и не хотел видеть в современной ему действительности высшей по отношению к прошлому ступени обществ. развития. Это приводило мн. романтиков к идеализации историч. прошлого, в первую очередь ср.-век. обществ. уклада с его неподвижными и "прочными" патриархальными связями, выступавшими в ограниченных формах личной зависимости и непрсредств. сословных противоположностей и свободными как от всеобщей власти товарного производства, так и от формализма и лицемерия бурж.-демократич. порядков. Идеализируя эти утраченные в процессе дальнейшего развития черты ср.-век. обществ. отношений, Р. становится тем самым на путь сентимент. критики капитализма. Классич. представитель Р. в экономич. науке, франц. экономист Сисмонди, писал: "Меня выставляли в политической экономии врагом общественного прогресса, партизаном учреждений варварских и принудительных. Нет, я не хочу того, что уже было, но я хочу чего-нибудь лучшего по сравнению с современным. Я не могу судить о настоящем иначе, как сравнивая его с прошлым, и я далек от желания восстановлять старые развалины, когда я доказываю посредством них вечные нужды общества" (цит. по кн.: Ленин В. И.,. Соч., т. 2, с. 220). По словам Ленина, доказывая "„...вечные нужды общества“ посредством "развалин", а не посредством тенденций новейшего развития", "...романтик поворачивает от конкретных вопросов действительного развития к мечтаниям..." (там же, с. 220–21, 240). Противоречия Р. находились в историч. соответствии с идеологией широких обществ. движений 1-й четверти 19 в., прежде всего нац.-освободит. войн против наполеоновской Франции, к-рым "... свойственно сочетание духа возрождения с духом реакционности..." (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 10, с. 436). Общую судьбу этих движений Маркс и Энгельс резюмируют след. образом: "... Именно тогда, когда народ, кажется, стоит на пороге великих начинаний, когда ему предстоит открыть новую эру, он дает увлечь себя иллюзиями прошлого..." (там же, с. 373). Романтич. восстание против деградации человеч. личности при капитализме не было свободно от этих "иллюзий прошлого", оно защищало и поэтизировало их; торжествующей прозе бурж. строя романтики противопоставляли древние обычаи и иск-во, патриархальные учреждения разбуженных революцией народов. Но именно в силу глубокой связи с историч. движениями современности романтич. иск-во проникнуто пафосом нар. жизни и нац.-освободит. борьбы, достигая подлинного величия образов (Байрон, Шелли, Мицкевич, Делакруа). Познание историч. прошлого народов, как в науч., так и в худож. форме многим обязано Р. А. Вишневский. Москва. Одно из глубоких определений Р. дал поздний Шеллинг; вспоминая иенский кружок романтиков, он писал: "Прекрасное было время... человеческий дух был раскован, считал себя вправе всему существующему противополагать свою действительную свободу и спрашивать не о том, что есть, но что возможно" (цит. по кн.: "Лит. теория нем. романтизма". Док-ты, [Л., 1934], с. 12). У ранних романтиков, почти прямых современников франц. революции, воспитанников ее, господствует порыв к возможному, к-рое для них постоянно впереди действительного. Гл. интерес романтиков относился к невоплощенному, еще лишенному формы, находящемуся в становлении. Ф. Шлегель писал панегирик Лессингу, объявляя, что его занимает не реальный Лессинг, но Лессинг, каким он мог бы быть – скрытый Лессинг, несостоявшийся Лессинг. Философия молодого Шеллинга рассматривает весь мир, природу и человека как вечное творчество. За Шеллингом пошли молодые биологи, физики, геологи, подхватившие осн. идеи его натурфилософии, проводившие их в спец. областях науки. Только свидетели великого историч. переворота могли усвоить себе эту т. зр.: нет застывшей жизни, непререкаемых форм, догматов, есть творимая жизнь, есть вечное обновление и в мире вещей и в мире мысли. Шеллинг, Ф. Шлегель, Новалис устанавливают настоящий культ бесконечного в философии, в поэзии. Ф. Шлегель, Зольгер, Жан Поль Рихтер развили своеобразные концепции романтич. юмора, романтич. иронии. В ее художеств. воплощении мы находим иронию в творчестве Л. Тика, Брентано, Байрона, Мюссе. Романтич. юмор состоит в том, что подчеркивается относительность, едва ли не иллюзорность всяких ограничительных по своему смыслу форм жизни, – бытовая косность, классовая узость, идиотизм замкнутых в себе ремесел и профессий изображаются как нечто добровольное, шутки ради принятое на себя людьми. Жизнь играет, не зная для своих свободных сил к.-л. неодолимых препон, вышучивая, выставляя в осмеянном виде всех и вся, кто противится ее игре. Этот оптимистич. характер юмора исчезает у поздних романтиков. Отчасти у Байрона, а более всего у Гейне силы косности и гнета начинают преобладать над свободными силами жизни; поэт заносится высоко, но его задерживают в его свободном полете, отзывают его назад, едко и грубо издеваясь над ним. Романтич. юмор претерпел эволюцию: у ранних романтиков это юмор свободы, у поздних – сарказм необходимости. У Гофмана и Гейне мы встречаем иронию и в том и в другом ее виде, причем ирония необходимости нередко переходит в трагизм, порывая с областью комического. Образцом и нормой для всех прочих областей иск-ва романтики объявляли музыку, – в ней им слышалась сама освобожденная стихия жизни. В стихах, повествоват. прозе, живописи – всюду они взывали к принципу музыкальности; в поэзии за отдельными, в той или иной мере отчетливыми высказываниями должна стоять общая, логич. понятиями не улавливаемая настроенность. Романтики вносили лирич. начало во все области иск-ва, они исходили из лирики и очень часто прибегали к ее орудию – стиху; проза, как правило, имитировала стиховую речь, была тщательно организована в звуковом отношении, изобиловала по примеру стиха метафорами, речевыми тропами и украшениями (как, напр., у Шатобриана). Романтич. эпоха заканчивалась такими произв., как романы в стихах "Дон Жуан" Байрона, "Пан Тадеуш" Мицкевича, "Евгений Онегин" Пушкина. Это было высшее соперничество стиха со свободной повествоват. прозой, достигшее наибольшей высоты с тем, чтобы отныне открыть дорогу прозе и художеств. реализму: роман в стихах Пушкина мы числим первым высоким достижением в рус. реалистич. лит-ре. Романтиков отделяло от реализма настойчивое стремление сохранить в неприкосновенном виде свои идеалы, в к-рых трагически разочаровывало послереволюц. развитие бурж. общества. Это приводило их к религии. Развитие раннего Р. в Германии подытоживается "Речами о религии" (1799) Шлейермахера: именно внутр. опыт Р. объявляется здесь некоей новой религией, что дает повод отделить его от всей остальной жизненной практики, поставив этот опыт вне ее или над ней. Светская, пантеистич. религиозность Шлейермахера оказалась преддверием религиозности конфессиональной, орто-доксальной, ожившей в среде романтиков, нередко склонявшихся к самому правоверному католицизму. Романтики воображали, что сохранят в церковности утрачиваемое ими в общественности. Они глубже просветителей поняли природу зла, но возвели его в предвечную, внеисторич. силу. Придав отрицанию абс. значение, они тем самым лишили его действенности: если зло, находимое в бурж. обществе, заложено в вечной природе вещей, то неизбежным становится принять это зло. Истолкование зла как натуральной материальной силы встречается у романтич. философов – Шеллинга (среднего и позднего периода), Шубарта, Баадера. Шеллинг в "Разыскании о человеческой свободе" утверждал, что зло неотделимо от принципа личности, где индивидуум – там зло. Трагич. сущность индивидуума заложена в самой внутр. жизни космоса – здесь есть связь между Шеллингом и Шопенгауэром, а также и Ницше. Поздняя романтическая мысль часто нигилистически оценивала человека; например, Баадер отделял творчество от творящей личности и отводил человеку в процессе познания роль лишь соучастника и восприемника божеств. разума. В художеств. лит-ре тематика "мирового зла" и "мировой скорби" – достояние таких жанров, как "черный роман" Анны Радклиф, Льюиса, Мэтьюрина, как "драма судьбы" Цахариаса Вернера, Грильпарцера и Клейста. Эти темы мы находим во мн. произв. Байрона, они определяют творчество Брентано и Гофмана и становятся центральными у Эдгара По и Хоторна. Романтич. ирония в более поздний период усвоила себе филос. скепсис и присоединилась к философии вселенского отрицания. Одновременно Р. продолжал поиски положит. идеала, стремясь найти историч. реальность, социальное тело, к-рые вмещали бы без оговорок романтич. красоту бесконечной жизни и индивидуальной свободы. По иронии судьбы именно эти поиски приводили мн. романтиков к жалким развязкам. Устремленные вперед, в будущее, они становились апологетами отсталости, провинциализма, остатков средневековья в политич. и обществ. быту европ. наций. Герцен в романе "Кто виноват" сформулировал характерно романтич. коллизию "довольства" и "развития": либо "довольство", гармония, слаженность к.-н. отсталых и застойных жизненных форм, либо совр. развитие, но со всеми его драмами, разрывами и потрясениями. Романтики изображали ужасы "развития" и целыми школами погружались в "довольство": "гейдельбергские" романтики, "швабская" школа с Уландом и Ю. Кернером во главе в Германии, "озерная школа" с Вордсвортом и Колриджем во главе в Англии, поэзия Жуковского, особенно позднейшего ее периода. Сюда же можно отнести и нек-рые идейные настроения славянофилов – привязанность к патриархальным временам и нравам, идеал "почвенности" у Ап. Григорьева как неизменности условий, в к-рых совершается жизнь нации, предпочтение умиротворенного сердца расколотому и болезненно неустроенному совр. рассудку в философии И. Киреевского. Уланд, Вордсворт, Колридж, Жуковский проповедовали замкнутую жизнь и замкнутое счастье, однако укрытые уголки, изображенные ими, освещены неким всемирным светом, представлены в качестве явлений космоса, "универсума", как выражались романтики: консервативная тема обезвреживалась неконсервативным способом ее разработки. Р. много энергии уделил критич. обзору и истолкованию прошлой художеств. и филос. культуры (соч. Ф. и А. Шлегелей, Шеллинга в Германии, г-жи де Сталь и Констана во Франции, Колриджа, Хэзлитта, Чарлза Лэма, Карлейля в Англии). Романтики едва ли не впервые обратились к систематич. изучению духовного наследия средневековья и Ренессанса, а также культуры Востока (особенно Индии), они дали новую жизнь Данте, Шекспиру, Сервантесу, Кальдерону, в философии проводили идеи Дж. Бруно, Николая Кузанского, Спинозы, к-рого они связывали с романтич. пантеизмом и считали предшественником Шеллинга. Романтики по-новому взглянули на антич. культуру. Отвернувшись от Рима, притягательного для классицистов, и выбрав только Элладу, они искали в греч. культуре не устойчивое, неизменно нормативное (как Винкельман, Гете, Шиллер), но им дороги были силы жизненного брожения, хаос творящей жизни. Теорию романтич. эллинизма развивали молодой Ф. Шлегель, обративший внимание на орфическую Грецию, Шеллинг в своей эстетике, поэтами этого направления были Гельдерлин, Андре Шенье, Шелли, в нек-рых своих произв. – Китс, Байрон, Пушкин. В борениях за широкую историч. основу для своей поэзии романтики пришли к фольклору, к корням народности в иск-ве и культуре. Предшественниками их в этом отношении были Гердер, движение "Бури и натиска". В Германии Арним и Брентано издали сб. нар. песен, братья Гримм – сб. нар. сказок. В Англии В. Скотт издал собрание баллад шотл. побережья. Историч. романы В. Скотта положили начало реалистич. истолкованию истории, подготовили концепцию классовой борьбы в трудах Тьерри, Гизо, Минье и др. историков периода Реставрации. Романтики дали толчок изучению нар. иск-ва и нар. культуры. В то же время отношение к фольклору в их собств. творчестве далеко не всегда свободно от двусмысленности. У "гейдельбергских" и "швабских" романтиков, у поэтов "озерной школы" в обрамлении фольклора, его форм и традиций гаснет поэт как совр. эмансипированная личность. Увлечению наивностью и непосредственностью нар. культуры у поэтов-романтиков соответствовали апология непосредственного, минующего рассудочный анализ познания в философии Шеллинга и его последователей. Приверженцы примитивной нар. культуры высказывались против культуры сколько-нибудь изощренной, внутренне самостоятельной, противопоставляя "естест- венное", натуральное умышленному, искусственному. Консервативные устремления романтиков поддерживала Реставрация. Сложилась политич. доктрина в духе консервативного, охранит. Р. (Бональд, де Местр, А. Мюллер, поздний Ф. Шлегель). Особое место заняла т.н. историческая школа в правовой науке Германии во главе с Савиньи, к-рая отвергала всякий новый почин в законодательстве, считая его произволом, претензией зазнавшегося рассудка: давность – вот обоснование закона для юристов этой школы. Остается дискуссионным вопрос, насколько правомерно относить этих филос. защитников церкви и престола, дворянской монархии и крепостничества к Р., к-рый по существу своему был чужд всякого застоя и стоял за восприятие жизни в ее непрестанном развитии. Нередко Р. толкуют неверно, имея в виду не духовную биографию движения в целом, но биографию отд. его носителей. Р. сходил с историч. сцены в разное время, но к сер. 19 в. он становился уже воспоминанием, достоянием историков, писавших о нем с немалым недоумением, ибо наступало господство позитивизма, к-рый вяз в ближайших фактах, с раздражением относился к голосу утопий и не мог освоить духовное наследие Р., сложившегося в революц. героич. условиях бурж. развития. Умение или неумение совладать с этим наследием оказалось важным показателем дееспособности др. художеств. и филос. направлений 19 в. В иск-ве 19 в. высок был тот реализм – Бальзака, Стендаля, Диккенса, рус. классиков – к-рый справился с наследием романтиков, включив в себя Р. как преодоленный момент собств. жизнепонимания. Это же определило и место, занятое философией Гегеля, к-рая восприняла достижения романтич. мысли, во многом преодолев неадекватность их методов познания. Н. Берковский. Ленинград. Р. и ф и л о с о ф и я. Деятельность иенского кружка нем. романтиков (в особенности Ф. Шлегеля, Шеллинга и Новалиса) имела наибольшее значение для филос. самоопределения Р. – как в Германии, так и в др. странах [в Англии – через посредство Колриджа и Карлейля; во Франции – благодаря книге г-жиде Сталь "О Германии" (t. 1–3, Р., 1810), в к-рой популяризировались идеи иенского Р.; в России под влиянием философии и эстетики Шеллинга протекала деятельность кружка московских "любомудров"]. Философия Фихте с его учением о творч. деятельности абс. субъекта, "Я", порождающего свой объект, как об универсальном принципе философии, с помощью к-рого Фихте преодолевает дуализм кантовской философии, является исходным пунктом миросозерцания иенских романтиков. Но, в отличие от Фихте, они ориентируются не на этику Канта, а на его эстетику, на содержащееся в ней представление об эстетич. способности суждения как о соединит. звене между мышлением и волей, в чем Кант усматривал возможность объединения естеств. необходимости и нравств. свободы. Эта идея была развита далее Шиллером в "Письмах об эстетическом воспитании", где иск-во призвано восстановить внутр. целостность человека, и легла в основу философии раннего Шеллинга, рассматривающего художеств. творчество как "извечный и подлинный органон" философии, непосредственно разрешающий все теоретич. антиномии: сознательного и бессознательного, созерцания и действия, чувственного и интеллигибельного, природы и свободы. Взгляд на действительность как на эстетич. феномен и истолкование иск-ва как метафизич. первоосновы мира определяют своеобразие филос. позиции иенского Р. и его место в общем развитии нем. идеалистич. философии конца 18 – нач. 19 вв. Мир рассматривается романтиками не как совокупность неизменных вещей и готовых форм, а как процесс бесконечного становления, к-рое является творческой духовной деятельностью и притом деятельностью символич. воплощения и раскрытия внутреннего во внешнем, т.е. художеств. деятельностью. Иск-во отображает эту сокровенную сущность мира и одновременно является ее самым совершенным воплощением, выступая как высшая реальность по отношению к эмпирич. действительности. "Поэзия на деле есть абсолютно-реальное. Это средоточие моей философии" (Новалис, Фрагменты, см. "Лит. теория нем. романтизма", с. 121). Иск-во не отображение жизни, а ее преображение (в этом оно сближается с религией): законы художеств. творчества мыслятся как конструктивные принципы преобразования действительности. Художник, реализующий в акте творчества все способности человеч. души, в противоположность одностороннему виртуозу к.-л. ограниченной профессии является человеком по преимуществу, и наоборот: каждый человек адекватно раскрывается только как художник, то, "...чем люди являются среди прочих творений земли, тем являются художники по отношению к людям" (Шлегель Ф., там же, с. 170). Природа – это бессознат. художеств. произведение духа. Рассмотрение природных образований по аналогии с произведениями иск-ва, бывшее у Канта в "Критике способности суждения" только методич. приемом, предстает в иенском Р. как раскрытие изначальной сущности природы. Отсюда вытекает идея всеобщего символизма ("тайнописи") природы ("Мир – универсальный троп духа, его символический образ" – Novalis, Briefe und Werke, Bd 3, В., 1943, S. 236; Вакенродер говорит о "двух чудесных языках" – природе и иск-ве – см. "Лит. теория нем. романтизма", с. 157–160). Т.о., эстетика оказывается ключом к пониманию романтич. натурфилософии, антропологии (к деятельности художника восходит, в частности, идея Новалиса об "обращенном употреблении органов чувств", о зрении и слухе как вынесенном вовне внутр. деятельном созерцании – см. там же, с. 128) и гносеологии ("поэт постигает природу лучше, нежели разум ученого", – там же, с. 121). Если классицизм ориентировал красоту на истину как нек-рую общезначимую меру всего бытия, то в Р. истина – это красота (Новалис: "чем поэтичнее, тем истинней", позже Мюссе перефразирует Буало: "Нет ничего истинного, кроме красоты" – цит. по кн.: Hausеr ?., Sozialgeschichte der Kunst und Literatur, Bd 2, M?nch., 1953, S. 187–88). Иенские романтики стирают грани между философией и иск-вом: интуитивный символ, а не рассудочное понятие является адекватной формой философии, к-рая мыслится прежде всего как спонтанное выражение целостного переживания действительности, – в этом романтики противопоставляют себя всей традиции рационалистич. философии 17–18 вв. и выступают как предшественники Ницше и позднейшей философии жизни (самый термин принадлежит Ф. Шлегелю – "Philosophie des Lebens", 1827); характерно осуждение Шлейермахером фихтевского разделения жизни и философии: "Кто так строго разделяет философию и жизнь, как Фихте, что может быть в том великого? Большой односторонний виртуоз, но слишком мало человек" (Briefe Schleiermachers, В., 1923, S. 190). Новалис разграничивает мысль и идею; последняя не мыслится, а переживается и дает не знание, а убеждение. Ведущая роль в познании принадлежит не интеллекту, а "интуиции", "внутреннему откровению" (Новалис). Интуитивное созерцание, непосредственно постигающее целое, бесконечно выше дедуктивного доказательства ("Универсум нельзя ни объяснять, ни понимать, а только созерцать и открывать" – Sch1еgel Fr., Seine prosaischen Jugendschriften, Bd 2, W., 1882, S. 306). Несистематический, фрагментарный характер философии?. Шлегеля и Новалиса отвечает их представлению о мире как о незавершенном творч. процессе становления и об относительности любого филос. и поэтич. высказывания (Новалис: философия – "бессистемность в системе", см. Briefe und Werke, Bd 3, S. 151). Фрагмент оказывается адекватной формой постижения этого незавершенного целого и обнажает относительность всякого аналитич. расчленения (идея "циклической философии" Ф. Шлегеля, предвосхищающая гегелевское понятие "опосредствования": философия – не прямолинейное изложение, а круг, "эллипс", в ней все – первое и последнее, она должна начинать, подобно эпич. произв., прямо с "середины" – см. "Seine prosaischen Jugendschriften", Bd 2, S. 210, 216). Представление об историч. динамике, выдвинутое Р., противостоит просветительскому пониманию истории как простой последовательности во времени, как прямолинейного восхождения вечного и неизменного в своей основе разума. Для романтиков характерно сознание прерывности и необратимости историч. процесса, качеств. отличия его отд. ступеней, однократности историч. становления; в философии культуры – признание равноправия прошлых культур и их индивидуальной неповторимости (Ваккенродер). Внутр. проблематичность совр. культуры фиксируется романтиками в четком противопоставлении античной и "христианской" культур: последней свойственны рефлексия, разлад между идеалом и действительностью, "устремленность в бесконечное", в противоположность "естественной гармонии" и спокойному "обладанию" античности (см. A. W. Schlegel, Ueber dramatische Kunst und Literatur, Tl 1, Heidelberg, 1817, S. 25, 24). Отличит. чертой романтич. историзма является персонификация и мифологизация историч. сил: историч. эпохи рассматриваются как манифестация и воплощение самостоят. принципов, идей, как замкнутые саморазвертывающиеся индивидуальные организмы, проходящие известный цикл развития, в течение к-рого они реализуют определ. духовную структуру. Философия культуры Р. складывается в процессе критики утилитаризма и авторитарных норм бурж. культуры (Шлейермахер говорит о "безнравственности" всякой морали, Новалис – о том, что для истинной религии нет ничего греховного). Р. подчеркивает автономность культуры, ее независимость от внешних целей. Свободное раскрытие личности (к-рое адекватно осуществляется только как художеств. творчество) – высший идеал романтич. этики: осуществление внутр. "призвания" важнее выполнения внешних обязанностей. Художеств. свобода понимается как право каждого художника следовать своему внутр. чувству, не считаясь с к.-л. внешними правилами и традиц. границами иск-ва: каждое индивидуальное произв. само создает себе законы и критерии оценки. Иенские романтики выдвигают утопич. идеал новой культуры, осн. чертами к-рой являются: 1) универсальность: она вбирает в себя все прошлые культуры, представляющие собой как бы предварит. опыт ее создания; 2) динамич. характер: творчество как бесконечный процесс выше любого его результата; всякая однозначная и окончат. форма менее ценна, чем открытая и неосуществленная возможность; 3) целостность: в ней сливаются воедино иск-во, наука, философия и религия; прообраз этой культуры романтики видят в древней мифологии и стремятся к созданию новой общезначимой мифологии как продукта сознат. поэтич. творчества (в отличие от древности, где мифология была источником поэзии, здесь поэзия становится источником мифологии); 4) самоизображение: постоянная рефлексия культуры по поводу самой себя и своих продуктов (Ф. Шлегель говорит о "трансцендентальной философии" как "философии философии" и "трансцендентальной поэзии" как "поэзии поэзии" – см. там же, S. 242, 249); с этим связана романтич. ирония как имманентное сознание неадекватности между объектом и его любым художеств. и филос. отображением, между замыслом и воплощением, как чувство "языковой невыразимости", условности любого высказывания вообще. Сознание несводимости языков различных иск-в друг к другу сопровождается у романтиков стремлением к их сочетанию, совместному воздействию различных иск-в, что приводит их к идее универс. художеств. произведения (Gesamtkunstwerk), реализованного впоследствии в творчестве Вагнера. Художеств. образ в противоположность предшествующей эстетике классицизма и Просвещения мыслится не как воплощение существующего независимо от него идеального содержания, а впервые создает само это содержание: он оказывается не результатом идей, а их источником (с этим связана у романтиков вера в спонтанную творч. силу языка). Натурфилософия Р., отталкиваясь от механистич. естествознания 17–18 вв., возрождает натурфилософию античности и Возрождения и продолжает традиции нем. мистики (Беме) и теософии 18 в. (Баадер в своей полемике с Декартом и Ньютоном ориентируется на Сен-Мартена). Осн. идеи натурфилософии Р.: 1) по аналогии с произведениями иск-ва природа рассматривается как органич. целое, не сводимое к сумме своих частей и не выводимое из них; 2) генетич. подход к природе; Окен: натурфилософия – это "история порождения мира", космогония; Новалис: "Чтобы постичь природу, нужно заставить ее вновь возникать... во всей ее последовательности" ("Нем. романтич. повесть", вступ. ст. и коммент. Н. Я. Берковского, т. 1, М.–Л., 1935, с. 135); 3) мистич. учение об универсальном соответствии природы и духа, внутреннего и внешнего. Новалис переосмысляет философию Фихте в объективном плане, понимая его антитезу "Я" и "не-Я" как параллелизм двух взаимно символизирующих друг друга начал (в духе мистич. представления о человеке- микрокосмосе и мире-макроантропосе, как у Я. Беме). Человек рассматривается как средоточие и конечная цель естеств. процесса и одновременно как начальный пункт сверхъестеств. откровения (Стеффенс). Движущими силами человеч. души являются не мышление и интеллект (в к-рых философия Просвещения видела осн. отличие человека от животных), а фантазия и чувство. Новалис: чувство так относится к мышлению, как бытие – к изображению. Бессознат. влечения и инстинкты, неконтролируемые психич. состояния стоят в центре внимания романтич. антропологии; болезнь, к-рая рассматривается ею как "равноценная возможность" бытия, занимает в ней такое же место, как парадокс в философии: как критика обыденного сознания и отрицание повседневного, "нормального" существования. При этом происходит рационализация бессознательного и критика проникает в самые интимные реакции, амбивалентность к-рых порождает представление о "множестве личностей", сосуществующих в одном и том же человеке (плюралистич. понимание личности у Новалиса; фигура двойника во мн. романтич. произведениях). Ю. Попов. Москва. Определение термина "Р." и его и с т о р и я. Schultz Т., "Romantik" und "romantisch" als literarhistotische Terminologien und Begriffsbildungen, "Deutsche Vierreljahrsschrift f?r Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte", 1924, H. 3; Ullmann R. Und Gotthard H., Geschichte des Begriffes "romantisch" in Deutschland, В., 1927; Lovejoy ?. ?., The meaning of romanticism for the historian of ideas, "J. of the History of Ideas", 1941, v. 2, N 3; его же, Essays in the history of ideas, Baltimore, 1948, ch. 12; Peckham M., Toward a theory of romanticism, "Publications of the Modern Language association of America", 1951, v. 66, No 2; G?rard ?., On the logic of romanticism, "Essays in Criticism", 1957, v. 7, No 3; Remak H. H., West European romanticism: definition and scope, в сб.: Comparative literature: method and perspective, ed. by N. P. Stallknecht and H. Frenz, Carbondale, ; We11ek R., Romanticism re-examined, в сб.: Romanticism reconsidered, selected papers..., ed. by N. Frye, N. Y.–L., 1964. Лит.: Гайм P., Романтич. школа, пер. с нем., М., 1891; Козмин Н., Очерки по истории рус. Р., П., 1903; де-Ла-Барт?., Шатобриан и поэтика мировой скорби во Франции, К., 1905; Степун Ф., Трагедия творчества (Ф. Шлегель), "Логос", 1910, кн. 1; Сакулин П. Н., Из истории рус. идеализма. Князь В. Ф. Одоевский, т. 1, М., 1913; Жерлицын М., Кольридж и англ. Р., О., 1914; Рус. Р. Сб. ст., под ред. А. И. Белецкого, Л., 1927; Асмус В. Ф., Муз. эстетика филос. Р., "Сов. музыка",1934, No 1; Берковский Н. Я., Эстетич. позиции нем. Р., в кн.: Лит. теория нем. Р., Л., 1934, с. 5–118; Обломиевский Д., Франц. Р., М., 1947; Реизов Б. Г., Между классицизмом и Р., Л., 1962; Соколов А. Н., К спорам о Р., "Вопр. лит-ры", 1963, No 7; Ванслов В. В., Эстетика Р., М., 1966 (есть библ.); Jоасhimi M., Die Weltanschauung der deutschen Romantik, Jena–Lpz.,1905; Poetzsch ?., Studien zur fr?hromantischen Politik und Geschichtsauffassung, Lpz., 1907 (Diss.); Zurlinden L., Gedanken Platons in der deutschen Romantik, Lpz., 1910; Deutschbein M., Das Wesen des Romantischen, G?then, 1921; Unger R., Herder, Novalis und Kleist. Studien ?ber die Entwicklung des Todesproblems in Denken und Dichten vom Sturm und Drang zur Romantik, Fr./M., 1922; Walzel О., Deutsche Romantik, 5 Aufl., Bd 1–2, Lpz.–В., 1923–26; Baxa J., Einf?hrung in die romantische Staatswissenschaft, 2 Aufl., Jena, 1931; Кluсkhоhn P., Pers?nlichkeit und Gemeinschaft. Studien zur Staatsauffassung der deutschen Romantik, Halle (Salle), 1925; Schmitt С., Politische Romantik, 2 Aufl., M?nch.–Lpz., 1925; Вrinton С., The political ideas of the English romanticists, L.–, 1926; Brinkmann H., Die Idee des Lebens in der deutschen Romantik, Augsburg, 1926; Baumgardt D., Franz von Baader und die philosophische Romantik, Halle (Saale), 1927; Strich F., Deutsche Klassik und Romantik oder Vollendung und Unendlichkeit, 3 Aufl., M?nch., 1928; Knittermeyer H., Schelling und die romantische Schule, M?nch., 1929; Gundolf F., Romantiker, , В.–Wilmersdorf, 1930–31; В?guin ?., L´?me romantique et le r?ve. Essai sur le romantisme allemand et la po?sie fran?aise, t. 1–2, Marseille, 1937; Kainz F., Die Sprach?sthetik der j?ngeren Romantik, "Deutsche Vierteljahrsschrift f?r Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte", 1938, Jg. 16, H. 2; Benz R., Die deutsche Romantik, 2 Aufl., Lpz., 1940; Gode-von Aesch ?., Natural science in German romanticism, ?. ?., 1941; Hedderiсh H. F., Die Gedanken der Romantik, ?ber Kirche und Staat, G?tersloh, 1941; Reiff P., Die ?sthetik er deutschen Fr?hromantik, Urbana, 1946; Grimme ?., Vom Wesen der Romantik, В.–, ; Ruprecht E., Der Aufbruch der romantischen Bewegung, M?nch., 1948; Van Tieghem P., Le romantisme dans la litt?rature europ?enne, P., 1948; Clark M. U., The cult of enthusiasm in French romanticism, Wash., 1950; Huch R., Die Romantik. Bl?tezeit. Ausbreitung und Verfall, T?bingen, 1951; Giraud J., L´?cole romantique fran?aise. Les doctrines et les hommes, 6 ?d., P., 1953; Benjamin W., Der Begriff der Kunstkritik in der deutschen Romantik, Schriften, Bd 2, , 1955; P?ggeler O., Hegels Kritik der Romantik, Bonn, 1956; Bowra С. М., The romantic imagination, , L. ; ?i?evski D., On romanticism in Slavic literature, ´s-Gravenhage, 1957; Кorff ?. ?., Geist der Goethezeit, , Tl3-4, Lpz., 1959-62; Markwardt В., Geschichte der deutschen Poetik, Bd 3- Klassik und Romantik, В., 1958; Jensen Chr. ?. ?., L´?volution du romantisme. L´ann?e 1826, Gen.-P., 1959; Mason ?. С., Deutsche und englische Romantik, G?tt., ; Schultz F., Klassik und Romantik der Deutschen, 3 Aufl, Tl 1-2, Stuttg., 1959; Abrams M. H., The mirror and the lamp: romantic theory and the critical tradition, L., 1960; Strohschneider-Kоhrs I., Die romantische Ironie in Theorie und Gestaltung, T?bingen, 1960; Ayrau1t R., La g?n?se du romantisme allemand, , P., 1961; Jones W. T., The romantic syndrome, The Hague, 1961; Kluckhоhn P., Das Ideengut der deutschen Romantik, 4 Aufl., T?bingen, 1961; Shroder M. Z., Icarus, the image of the artist in French romanticism, Camb., 1961; Boas G. (ed.), Romanticism in America, N. Y., 1961; S?rensen ?. ?., Symbol und Symbolismus in den ?sthetischen Theorien des 18. Jahrhunderts und der deutschen Romantik, Kph., ; Boas G., French philosophies of the romantic period, N. Y., 1964. Ал. В. Михайлов. Москва.

Романтизм в европейской литературе

Европейский романтизм 19 века замечателен тем, что по-своему большинству произведения его имеют фантастическую основу. Это многочисленные сказочные легенды, новеллы и повести.

Основными странами, в которых романтизм как литературное направление проявился наиболее выразительно, являются Франция, Англия и Германия.

Данное художественное явление имеет несколько этапов:

1. 1801-1815 годы. Начало формирования романтической эстетики.

2. 1815-1830 годы. Становление и расцвет течения, определение основных постулатов данного направления.

3. 1830-1848 годы. Романтизм облекается в более социальные формы.

Каждая из вышеперечисленных стран внесла свой, особенный вклад в развитие означенного культурного явления. Во Франции романтические литературные произведения имели более политическую окраску, писатели были враждебно настроены по отношению к новой буржуазии. Это общество, по мнению французских деятелей, губило целостность личности, ее красоту и свободу духа.

В английских преданиях романтизм существовал уже достаточно давно, однако до конца XVIII века не выделялся в качестве отдельного литературного направления. Английские произведения, в отличие от французских, наполнены готикой, религией, национальным фольклором, культурой крестьянского и рабочего обществ (в том числе и духовного толка). Кроме того, английские проза и лирика наполнены путешествиями в дальние страны и исследованиями чужих земель.

В Германии романтизм как литературное направление сформировался под влиянием идеалистической философии. Основами стали индивидуальность и свобода человека, угнетаемые феодализмом, а также восприятие вселенной как единой живой системы. Почти каждое немецкое произведение пронизано размышлениями о бытии человека и жизни его духа.

Наиболее знаменитыми произведениями европейской литературы в стиле романтизма являются:

1. трактат «Гений христианства», повести «Атала» и «Рене» Шатобриана;

2. романы «Дельфина», «Коринна, или Италия» Жермены де Сталь;

3. роман «Адольф» Бенжамена Констана;

4. роман «Исповедь сына века» Мюссе;

5. роман «Сен-Мар» Виньи;

6. манифест «Предисловие» к произведению «Кромвель»

7. роман «Собор Парижской богоматери» Гюго;

8. драма «Генрих III и его двор», серия романов о мушкетерах, «Граф Монте-Кристо» и «Королева Марго» Дюма;

9. романы «Индиана», «Странствующий подмастерье», «Орас», «Консуэло» Жорж Санд;

10. манифест «Расин и Шекспир» Стендаля;

11. поэмы «Старый моряк» и «Кристабэль» Колриджа;

12. «Восточные поэмы» и «Манфред» Байрона;

13. собрание сочинений Бальзака;

14. роман «Айвенго» Вальтера Скотта;

15. сборники новелл, сказки и романы Гофмана.

Романтизм в русской литературе

Русский романтизм XIX века был прямым следствием бунтарских настроений и предвкушения переломных вех в истории страны. Социально-исторические предпосылки зарождения романтизма в России -- обострение кризиса крепостнической системы, общенациональный подъём 1812, формирование дворянской революционности.

Романтические идеи, настроения, художественные формы явственно обозначились в русской литературе на исходе 1800-х гг. Первоначально, однако, они скрещивались с разнородными доромантическими традициями сентиментализма (Жуковский), анакреонтической «лёгкой поэзии» (К.Н. Батюшков, П.А. Вяземский, юный Пушкин, Н.М. Языков), просветительского рационализма (поэты-декабристы -- К.Ф. Рылеев, В.К. Кюхельбекер, А.И. Одоевский и др.). Вершиной русского романтизма первого периода (до 1825) явилось творчество Пушкина (ряд романтических стихотворений и цикл «южных поэм»).

После 1823 в связи с поражением декабристов романтического начала усиливаются, обретают самостоятельное выражение (позднее творчество писателей-декабристов, философская лирика Е.А. Баратынского и поэтов - «любомудров» -- Д.В. Веневитинова, С.П. Шевырёва, А.С. Хомякова).

Получает развитие романтическая проза (А.А. Бестужев-Марлинский, ранние произведения Н.В. Гоголя, А.И. Герцена). Вершиной второго периода стало творчество М.Ю. Лермонтова. Иное вершинное явление русского Р. и одновременно завершение романтической традиции в русской литературе -- философская лирика Ф. И. Тютчева.

В литературе того времени выделяется два направления:

Психологическое - которое было основано на описании и анализе чувств и переживаний.

Гражданское - основано на пропаганде борьбы с современным обществом.

Общей же и главной идеей всех романистов служило то, что поэт или писатель должен был вести себя согласно тем идеалам, которые он описывал в своих произведениях.

Самые яркие примеры романтизма в литературе России XIX века - это:

1. повести «Ундина», «Шильонский узник», баллады «Лесной царь», «Рыбак», «Ленора» Жуковского;

2. сочинения «Евгений Онегин», «Пиковая дама» Пушкина;

3. «Ночь перед Рождеством» Гоголя;

4. «Герой нашего времени» Лермонтова.

романтический европейский русский американский

На формирование и развитие романтизма в художественной культуре России первой трети XIX века оказали влияние следующие факторы: война 1812 года, движение декабристов, идеи Великой французской буржуазной революции. Особенностью русского романтизма является развитие и углубление задач русского Просвещения в искусстве романтизма в России, и в этом главное отличие русского романтизма от западноевропейского, утверждавшегося в борьбе с просветительской идеологией. Очень точную характеристику русского романтизма дал В.Г.Белинский: "Романтизм - это желание, стремление, порыв, чувство, вздох, стон, жалоба на несвершенные надежды, которым не было имени, грусть по утраченном счастье, которое Бог знает в чем состояло".

Романтизм в русской литературе отличаются многообразием течений: элегический (В.А.Жуковский ), революционный (К.Ф.Рылеев , В.К.Кюхельбеккер ), философского (Баратынский, Батюшков ), их взаимопроникновением и условностью определений.

Синтетическим характером отличается творчество А.С.Пушкина , которое уже в данный период времени отличается вызреванием в нем реалистических начал. Мир пушкинских героев отличается от романтических героев Жуковского, Рылеева и Байрона народным своеобразием и ярким образным языком.

Новый этап развития романтизма в России начинается после восстания декабристов. Особую роль в русской романтической поэзии играет М.Ю.Лермонтов - прямой наследник Пушкина и декабристов, поэт своего поколения, "разбуженного пушечными выстрелами на Сенатской площади" (А.И.Герцен). Его лирику отличает бунтарский, мятежный характер. Его произведениям присущ острокритический взгляд героя на современность, тоска по идеалу и "пламенная защита человеческих прав на свободу" (В.Г.Белинский).

Русская романтическая проза XIX века представлена В.Ф.Одоевский , исторические и фантастические новеллы которого полны интереса к истории, прошлому России, наполнены мотивами чудесного, таинственного, народным фольклором. Фантастические повести А.Погорельского ("Черная курица", "Лафертовская маковница") - сочетание реализма и фантазии, юмора и возвышенных чувств, в основе которых положены, литературные разработки русских народных сказок и фольклора.

Западноевропейский и русский романтизм взаимопроникали друг в друга и взаимообогащались в этом процессе. Особо значимым в это время становится развитие литературного перевода и значение деятельности Жуковского как переводчика и популяризатора шедевров европейской литературы.

Романтизм в русском изобразительном искусстве.

Основной особенностью романтизма в русской живописи является сочетание романтизма с реалистическими исканиями. Возникает особый интерес к духовному миру человека. Психологизмом и национальным своеобразием отличаются работы русского художника О.А.Кипренского : , . Внешнее спокойствие и внутренняя напряженность образов раскрывают глубокое душевное волнение, силу чувств. Теплая, звучная цветовая гамма отличают портреты, созданные в первые два десятилетия века. - высокая одухотворенность образа поэта, запечатленная в нем воля, энергия, тонкая передача глубоко скрытых чувств горечи, душевной боли. Женские образы (,) отличает нежность и поэтичность.

Реалистические черты проступают в романтических произведениях В.А.Тропинина (,). - иная, оригинальная трактовка поэта, служителя муз.

Традиции классицизма и черты романтизма соприкасаются в произведениях К.П.Брюллова . Ясно ощущается романтический пафос картины, противопоставление в ней ощущения катастрофы, трагической безысходности и самоотверженности, духовной красоты людей в момент смертельной опасности. В этом полотне красной нитью проходит связь идеи картины с русской действительностью начала XIX века. Как средства художественной выразительности можно отметить смелость цветового решения, контрасты цвета и света, световые рефлексы. Красотой и выразительностью отличаются произведения Брюллова итальянского периода, женские образы (,), мужские портреты (,).

Особо следует упомянуть о роли автопортрета в творчестве русских художников-романтиков. Он предстает как история духовной жизни общества первой половины XIX века, показывая личность современника, который отражал мир глубоких человеческих чувств и страстей (автопортреты,). Разочарованность, одиночество героя, разлад с обществом, предвещают появление "героя нашего времени" в автопортретах Кипренского (1822-1832гг). Обреченность, безысходность, глубокая усталость "лишних людей" ощущается в автопортрете Брюллова (1848). И вместе с тем трагическое звучание, поэтическая тонкость образа. Живописный язык художников-романтиков полон напряженных контрастов светотени, звучных красок как средств характеристики героев.

Романтизм в русской музыке.

Особое влияние на формирование профессионального музыкального искусства начала XIX века оказал национальный подъем русского самосознания.

Творчество великого русского композитора М.И.Глинки - начало новой эпохи развития музыкального искусства. Глинка явился истинным певцом русского народа.

В произведениях Глинки ощущается нерасторжимая связь музыки с народной почвой, художественное переосмысление народных образов. В творчестве Глинки прослеживается связь с мировой музыкальной культурой, которую мы можем услышать в переработках мелодий Италии, Испании, Франции, востока ("Арагонская хота", "Тарантелла").

Романтизмом наполнены баллады и романсы композитора на стихи русских поэтов. Их художественное совершенство, полное и гармоничное слияние музыки и текста, зримость, живописность музыкальных образов, эмоциональная приподнятость, страстность и тонкий лиризм делают романсы Глинки непревзойденными образцами музыкального творчества ("Ночной смотр", "Сомнение", "Я помню чудное мгновенье", "Вальс-фантазия").

Глинка также является реалистом, основоположником русской музыкальной симфонической школы ("Камаринская"), в которой проявились лучшие черты русской реалистической музыки, соединенные с яркими чертами романтического мироощущения: могучей страстностью, мятежностью духа, свободным полетом фантазии, силой и яркостью музыкального колорита.

Высокие идеалы русского искусства предстают перед нами в операх Глинки. В героико-патриотической опере "Иван Сусанин" (оригинальное название этой оперы "Жизнь за царя") композитор стремится показать типические черты, передать образ мыслей и чувств народа. Новаторством было появление на оперной сцене в качестве главного трагического героя костромского крестьянина. Глинка показывает его типичность и индивидуальность, опираясь при этом на народную песню в его музыкальной характеристике. Интересны музыкальные образы других героев оперы (Антонина, ее жених, поляки). Введение польских народных мелодий (полонез, мазурка) придает своеобразный колорит отдельным сценам оперы. Среди фрагментов оперы, которые мы рекомендуем для прослушивания трагическая ария И.Сусанина и торжественное, ликующее, гимновое звучание заключительного хора "Славься". Опера "Руслан и Людмила" - торжественный гимн свету, добру, красоте, былинно-эпическая трактовка юношеской поэмы Пушкина. В музыкальной драматургии мы услышим принцип картинных сопоставлений, контраста, присущего природе русских сказок и народного эпоса. Музыкальные характеристики героев сказочно-яркие. Музыка Востока в опере органично сочетается с русской, славянской музыкальной линией.

Приступая к анализу романтического произведения, нужно помнить, что главным приемом романтиков является антитеза (противопоставление), на этом приеме построены произведения литературы, музыки и живописи романтизма. В литературе это противоположные по своей характеристике образы главных героев; в музыке это контрастные интонации, темы, их борьба и взаимодействие; в живописи - также контрастные краски, "говорящий фон", борьба света и тьмы.