Святитель Филипп, митрополит Московский и всея Руси, чудотворец (†1569). Святитель филипп, митрополит московский

26.09.2019Рубрика: Дети

Федор Степанович Колычев принадлежал к знатному роду бояр Колычевых. В 26 лет он стал служить при дворе великого князя Василия III. Но придворная жизнь тяготила его. Летом 1537 года он тайно покинул Москву, ушел в Соловецкий монастырь и постригся в монахи. Спустя десять лет он становится настоятелем монастыря.
В 1566 году Филипп стал митрополитом Московским. Он бесстрашно обличал царя Ивана Грозного в жестокости к подданным, и за это через два года был лишен митрополичьего сана, закован в цепи и сослан в тверской Отрочь монастырь. А еще через год святитель был задушен в келье Малютою Скуратовым, старшим опричником царя.

Когда Филипп принял в Соловках настоятельский посох, монастырь незадолго до этого погорел. Филипп энергично принялся за дело. Обитель была не только восстановлена, но и стала процветать.

Чтобы у монастыря были собственные средства, Филипп организовал на острове разработку железной руды и поваренной соли. Он соединил 52 малых озера в одно большое Святое озеро; проложил дороги; прорыл каналы, поставив на них водяные мельницы; окружил обитель гранитными стенами... А еще построил кирпичный завод, пристань, больницу, гостиницу для паломников, воздвиг каменные храмы удивительной красоты. Завел скотный двор с коровами и курами. Развел оленей, наладил выделывание шкур, и в швейных мастерских монахи шили себе одежду и обувь.

Обладая талантом изобретателя, Филипп устроил множество хитроумных технических приспособлений: например, изобрел самодвижущуюся телегу, которая передвигалась без лошади. На монастырский счет содержались престарелые, странники, нищие. Библиотека монастыря быстро увеличивалась. Филипп сам переплетал старые книги. И при всем этом игумен оставался строгим монахом-подвижником. Так в одном лице настоятеля сходилось все – энергия, воля, забота о братии, талант изобретателя, монашеский аскетизм.

В 1565 году царь Иван Грозный отрывает игумена Филиппа от его любимого детища: предлагает стать митрополитом Московским. Мудрый Филипп понимал: не миновать ему беды на таком месте. Однако царь и духовенство настаивали, и Филипп сдался, оговорив себе древнее право «печаловаться» – заступаться перед царем за осужденных. Но царь недолго держал свое обещание...
Казни следовали одна за другой. Святитель Филипп писал царю послания – грамоты, увещевая его. Царь же пренебрежительно называл послания митрополита «филькиными грамотами», с тех пор вошедшими в поговорку.

Святитель Филипп Митрополит Московский в житии, 16 век, Музей-заповедник Коломенское.

В дни Великого поста 1568 года митрополит публично обличал деяния Ивана Грозного. Потом, пригрозив царю Страшным судом, святитель в знак протеста против всех бесчинств опричнины переселился в московский Никольский монастырь. В ноябре того же года состоялся позорный суд над митрополитом, который обвинил его в «скаредных делах». На суде святитель сказал:
– Государь! Ты думаешь, что я тебя боюсь или боюсь смерти? Нет! Лучше умереть невинным мучеником, чем молча переживать ужасы беззакония!.. Святителя приговорили к пожизненному заключению в монастырской темнице и заковали его в цепи. Но произошло чудо – цепи спали с него сами собой.
Однажды к нему в темницу впустили голодного медведя. Утром сам царь пришел посмотреть, что стало с Филиппом. Но не увидел ничего «интересного»: святитель стоял на молитве, а медведь... дремал в углу.

Икона Святитель Филипп Митрополит Московский в житии
Расположение клейм:

1	2	3	4
6			5
8			7
9			10
11	12	13	14

1. Рождение Феодора (мирское имя Филиппа)
2. Крещение Феодора.
3. Научение грамоте.
4. Феодор покидает родительский дом.
5. Приход в Соловецкую обитель.
6. Пострижение во иноческий чин.
7. Поставление в диаконы.
8. Поставление в пресвитеры.
9. Поставление в митрополиты.
10. Святитель Филипп обличает царя Иоанна Грозного.
11. Заточение в темницу.
12. Святитель Филипп перед игуменом Тверского Отроча монатыря Протасием.
13. Убиение святителя Филиппа.
14. Погребение святителя Филиппа.
Икона "Святитель Филипп Митрополит Московский в житии" ранее находилась в церкви Николы "Большой Крест" в Москве.

5 января 2019 года Церковью отмечается 450 лет со дня кончины святителя Филиппа, митрополита Московского и всея Руси . Святитель Филипп является одной из самых значимых и трагичных фигур в русской истории. Ради спасения людей он не побоялся идти против царя Иоанна Грозного. Ради утверждения правды он выступил против всеобщей лжи, против служилых царских пастырей, бояр и прочего недоброго царского окружения. Митрополит Филипп был лишен сана, отправлен в заточение и зверски убит. Но в своей борьбе за правду он вышел победителем.

Происхождение будущего святителя

Святитель Московский и всея Руси Филипп (Колычев) происходил из знатного и древнего боярского рода Ко-лычевых, известного уже в XIII веке. Отец Филиппа, боярин Стефан Иоаннович, был сановником при дворе великого князя Василия Иоанновича (1505-1533 гг.) и пользовался его расположением и любовью. Однако, несмотря на свой сан, он отличался редкими душев-ными качествами: праведностью, мужеством и милосердием. И супруга его Варвара, впоследст-вии принявшая иноческий сан с именем Вар-сонофии, была женщиной благочести-вой. 11 февраля 1507 года у них родился первенец, которого они назвали Феодо-ром , это и был будущий митрополит Московский и всея Руси Филипп. Родители Феодора приложили силы к тому, чтобы дать своему сыну самое хорошее воспитание.

Благочестивая Варвара вложи-ла в чис-тую душу ребенка семена добра и благо-честия. Когда же Феодор подрос, его сразу же отдали учиться грамоте. Книжное учение в школах того времени было пре-имущественно церковным. Феодор при-лежно взялся за учение и вскоре его полюбил. Фео-дора не привлекали ни шумные детские игры, ни веселия товарищей. Равнодушный к мирским развлечениям, богобоязненный отрок имел свои привязанности. С первых же шагов своего учения он полюбил чтение богослужебных книг Священного Писания, творений Святых Отцов и особенно жизнеописаний «прежде живших и досточудных мужей», откуда он почерпал уро-ки праведной жизни. Впро-чем, живя в доме родителей, Феодор не чуждался и мирских занятий: вникал в жи-тейские хозяйственные дела и скоро приобрел весьма боль-шую опытность в домостроительстве. Это видно уже из того, что впоследствии на Соловках он явил себя образцовым хозяином.

Феодору, как сыну знатного боярина, предстояла высокая служебная деятель-ность. Ему нужно было служить в рядах воинских и должностях придворных. Но такие занятия не были по душе Феодору, его сердце и ум стремились к богомыслию, а все его старания были направлены к тому, чтобы исполнить заповеди Господни.

Целомудренный, скромный и обходительный со всеми, Феодор не мог поэтому сойтись со своими сверстни-ками. Он бегал, как огня, ветреных и знатных юношей с их удалью и ве-се-лым провождением времени, предпочитая им людей пожилых и опытных, в беседах с которыми старался почерпать для себя душевную пользу. Такая степенность не по летам, чрезвычайное благоразумие в поступках и другие добрые качества Феодора возбуждали всеобщее удивление и радовали его благо-честивых родителей.

Приближенный к царю

Когда Феодору исполнилось двадцать шесть лет, слух о благонравии юноши, принадлежа-щего к одной из знатных фамилий, достиг царского двора. Имя Феодора Колычева стало известным самому великому князю Василию (25 марта 1479 — 3 декабря 1533 гг.). Но вскоре князь умер. И только после воцарения его сына — Иоанна IV (25 августа 1530 — 18 марта 1584 гг.) Феодор был призван на службу к царскому двору вместе с другими боярскими детьми.

За свои прекрасные качества он был скоро приближен к государю, который вскоре полюбил Феодора. И эта привязанность постоянно усиливалась. Какая блестящая карьера ожидала впоследствии этого молодого придворного! Но не могли прельстить Феодора его успехи в придворной жизни. С раннего детства научившись смирению, послу-шанию и целомуд-рию, Феодор был уже недалек от решимости посвятить всего себя служению Богу. Именно поэтому он не вступал в супружескую жизнь в том возрасте, в котором, по обычаю времени, вступали другие. И вот вскоре настал час, когда сам Бог призвал его к жизни лучшей. Правление Елены Глинской (ок. 1508 — 4 апреля 1538 гг.), матери Иоанна IV, полно было смутами и раздорами среди бояр. Само-властие ее любимца, князя-временщика Телепнева-Оболенского (ум. 1539 г.), вызвало против себя возмущение государева дяди — князя Андрея Ивановича Стариц-кого (5 августа 1490 — 11 декабря 1537 гг.).

В его поддержку выступили вместе с другими и некоторые из бояр Колычевых. Мало того что дело князя Андрея не увенчалось успехом, так еще он был заключен в темницу, где и умер. Его приверженцы также подверглись жестоким казням. Эти несчастные события не могли не подействовать на впечатлительную душу Феодора. Он стал жалеть, что ранее не уединился от мирской жизни. Тут же он решил удалиться от мирской суеты. Еще в раннем детстве он слышал о Соловецком острове. Именно туда решил уйти Феодор. А было ему уже тридцать лет.

Начало монашеского пути. Соловецкая обитель

С тех пор Феодор непрестанно обращается к Богу с молитвой, прося себе помощи и духовного водительства. Сменив наряд царедворца на одежды простолюдина, Феодор тайно оставляет Москву, взяв с собой только хлеб. Между тем его родители, не зная, куда скрылся их любимый сын, искали его по всей Москве и окрестным городам и селам. И после напрасных поисков преда-лись безутешной печали, считая его умершим. Но Феодор был тогда уже далеко. Он плыл по морю к святой обители Со-ло-вецкой.

Оказавшись на месте, он получил благословение от игумена Алексия и принял возложенные на него послушания. Вскоре Феодор был пострижен и наречен в монашестве Филиппом.

Суровая подвижническая жизнь Филиппа не могла укрыться от общего внимания; все начали говорить о нем, как о примерном иноке, и весьма скоро своим смирением и благочестием он приобрел всеобщую любовь и уважение. А его наставник старец Иона, радуясь за своего ученика, пророчески предсказал о нем: «Сей будет настоятелем в обители нашей». С благословения игумена Филипп удалился из монастыря в глубину острова, в пустынный и непроходимый лес, и стал там жить, незримый людьми.

Прошло девять лет иноческой жизни Филиппа. Алексий в силу своей старости и недугов захотел передать должность настоятеля Филиппу, его решение поддержала братия. Вскоре Филипп был рукоположен во пресвитера. Через полтора года упокоился настоятель обители игумен Алексий. Похоронив старца, братия обители по общему совету, как прежде, стала умо-лять Филиппа принять над ними старейшинство. И тот, сознавая себя законным настоятелем обители, с благословения архиепископа Феодосия снова принял игуменство. Вновь поставленный игумен старался всеми силами поднять духовное значение обители. Он разыскал образ Божией Матери Одигитрии, принесенный на остров преподобным Саватием, обрел каменный крест, который когда-то стоял перед келией преподобного. Были найдены Псалтырь, принадлежавший преподобному Зосиме, и ризы его, в которые с тех пор облачались игумены при службе в дни памяти чудотворца.

Обитель духовно начала возрождаться. Для упорядочения жизни в монастыре был принят новый устав. Игумен Филипп построил на Соловках два храма: трапезный храм Успения Божией Матери, освященный в 1557 году, и храм Преображения Господня. Игумен сам помогал класть стены Преображенского храма. Под северной папертью его он ископал себе могилу, рядом с могилой своего наставника, старца Ионы. Духовная жизнь в эти годы процветает в обители: учениками Филиппа были и при нем подвизались среди братии преподобные Иоанн и Лонгин, Яренгские чудотворцы, Вассиан и Иона Пертоминские . Для тайных молитвенных подвигов Филипп часто удалялся в пустынное место, за две версты от монастыря, получившее впоследствии название Филипповой пустыни.

В период его игуменства им был составлен «Устав о монастырском платье» («по скольку кто из братии должен иметь в келий одежды и обуви»). О литературном и ораторском таланте Филиппа свидетельствуют приводимые в его житии обличительные речи против Ивана Грозного. По мнению исследователей, они основаны на подлинных речах Филиппа, в которых он для придания им ярких образов использовал цитаты из популярного на Руси «Поучения Агапита» (византийский памятник, известный в русском переводе с XIV века).

Митрополит Московский и всея Руси

В Москве о Соловецком пустыннике вспомнил любивший его в отроческие годы царь Иоанн Васильевич. Он надеялся, что найдет в Филиппе верного сподвижника, духовника и советника. Выбор первосвятителя Русской Церкви казался ему наилучшим. Филипп долго отказывался возложить на себя великое бремя предстоятеля Русской Православной Церкви, но все же царю удалось уговорить соловецкого игумена возложить на себя сан митрополита. 25 июля 1566 года в Успенском соборе в присутствии царя и царской фамилии, всего двора и народа торжественно совершено было рукоположение Филиппа в митро-полита Московского и всея Руси.

Однако духовной близости митрополит Филипп с Иоанном IV не чувствовал. Филипп пытался убедить царя прекратить репрессии, упразднить опричнину. Царь же наоборот старался доказать ему ее государственную необходимость. Наконец, Иоанн Грозный и митрополит пришли к уговору, чтобы митрополиту Филиппу не вмешиваться в дела опричнины и государственного управления, не уходить с митрополии в случаях, если царь не сможет исполнить его пожеланий, быть опорой и советником царя, как были опорой московских государей прежние митрополиты.

Но волна жесточайших казней, случившаяся в 1567-1568 гг., привела к решению Филиппа противостать Иоанну Грозному. В июле 1567 года были перехвачены письма польского короля Сигизмунда и литовского гетмана Хоткевича к глав-нейшим нашим боярам с приглашением отъехать в Литву. Начались страшнейшие казни. Не только бояре, обвиненные в измене, погибали в страшных муках, но пострадали даже многие граждане. Пользуясь неограниченным доверием царя, вооруженные опричники под видом искоренения крамолы неистовствовали в Москве. Убивали всех ненавистных им лиц и отбирали их имущество.

Митрополит Филипп, видя непрекращающиеся бесчинства опричников, решил, наконец, обратиться к царю с увещанием остановить кровопролитие. Но прежде чем сделать это, он постарался привлечь к этому высокому делу пастырей Церкви, молчаливо покорявшихся всем приказаниям грозного царя. Призывая их к самоотвержению, он говорил им:

На то ли собрались вы, отцы и братия, чтобы молчать, страшась вымолвить истину? Но ваше молчание душу цареву в грех вводит и своей душе делает горшую погибель, а православной вере наносит скорбь и смущение. Боитесь ли лишиться славы тленныя, но никакой сан мира сего не избавит вас от муки вечной, если преступим заповедь Христову и забудем наш долг пещись о благочестии благоверного царя, о мире и благоденствии всего православного христианства. На то ли взираете, что молчит царский синклит? Но бояре связаны попечениями житейски-ми, нас же Господь освободил от них. Мы поставлены право править великую истину, хотя бы и душу положили за порученное стадо. Вы сами знаете, что за исти-ну будете истязуемы в день судный.

На горячий призыв митрополита откликнулся только Казанский архиепископ Герман, он встал на сторону Филиппа, поддерживая и сочувствуя ему. Другие же пастыри не только испугались, но даже пытались помешать и навредить предстоятелю Церкви. Не случайно, видимо, и спустя 80 лет большинство бояр и архипастырей также затворили уста во время безумной церковной реформы царя Алексея Михайловича и патриарха Никона. И в наши года мы видим, как многие призванные к государственной и духовной власти взирают равнодушно на беззакония и народные страдания.

Обличение царской неправды

Осенью 1567 года царь выступил в поход на Ливонию, именно тогда ему стало известно о боярском заговоре. Изменники намеревались захватить царя и выдать польскому королю, уже двинувшему войска к русской границе. Иоанн Грозный сурово расправился с заговорщиками, и вновь было пролито много крови. В Крестопоклонную Неделю, 2 марта 1568 года, когда царь с опричниками пришел в Успенский собор, как обычно, в монашеских облачениях, митрополит Филипп отказался благословить его и стал открыто порицать беззакония, которые творили опричники: «учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати об опричнине ». Обличение Владыки прервало благолепие церковной службы. Царь Иоанн Грозный в гневе сказал: «Нам ли противишься? Увидим твердость твою! — Я был слишком мягок с вами ».

Церковный суд над митрополитом Филиппом

Царь стал проявлять еще большую жестокость в преследовании всех противившихся ему. Казни следовали одна за другой. Участь митрополита-исповедника была решена. Но Иоанн Грозный хотел соблюсти канонический порядок. Боярская дума послушно вынесла решение о суде над Главой Русской Церкви. Над митрополитом Филиппом был устроен соборный суд в присутствии поредевшей Боярской думы. Это было 4 ноября.

В назначенный час прибыли сам государь и невинно обвиняемый перво-святитель; облаченный в святительские одежды, предстал он на суд. Началось чтение доносов, но обвинителей налицо не было, ибо царь побоялся дать свя-тому очную ставку с клеветниками. По прочтении доносов остановились, чтобы выслушать обвиняемо-го. Филипп, считая излишним оправдываться, ибо знал, что его участь уже заранее решена, обратился к царю с такими сло-вам:

Государь и великий князь! Ты думаешь, я боюсь тебя или смерти? Нет! Лучше умереть невинным мучеником, чем в сане митрополита безмолвно терпеть все эти ужасы беззакония. Твори, что тебе угодно. Вот жезл пастырский, вот клобук и мантия, которыми ты хотел меня возвеличить. А вы, служители алтаря, — продолжал святитель, обращаясь к епископам, — пасите верно стадо Христово: готовьтесь дать ответ Богу и страшитесь Царя Небесного более, чем земного.

Сказав эти слова, святой Филипп снял с себя знаки своего достоинства и хотел удалиться, но царь остановил его, сказав, что ему должно еще ожидать соборного определения, а не быть своим судьей. Принудил его взять обратно одежду святителя и еще служить обедню 8 ноября. Это был праздник Архангела Михаила. Митрополит Филипп в полном святи-тель-ском облачении служил Литургию в Успенском соборе, как вдруг с шумом растворились двери церковные и в собор вошел царский любимец Алексей Басманов с толпой воинов и опричников. Басманов приказал прочитать вслух перед всем народом царский указ и приговор собора о низложении митрополита, причем оглашены были и все клеветы на него. По окончании чтения пришедшие с яростью кинулись на святителя и стали срывать с него священные одежды. Митрополит Филипп не сму-тился духом и старался успокоить свой клир. Накинув на плечи Филиппа оборванную и грязную рясу простого инока, опричники вытащили его из храма, били метлами по голове, посадили на дров-ни и, осыпая бранью и побоями, повезли в Богоявленский монастырь. Пред вратами обители святой Филипп в последний раз обратился к окружающей его пастве с утешительными словами:

Все это принял я ради вашего блага, чтобы умиротворилось смятение ваше. Если бы не любовь к вам, ни одного дня не хотел бы здесь оставаться, но удер-жало меня слово Божие: Пастырь добрый душу свою полагает за овца (Ин. 10, 11).

Тогда же прозвучали пророческие слова митрополита о судьбе Русской Церкви:

О чада, скорбно сие разлучение, но я радуюсь, что сие приобрел ради Церкви; настало время ее вдовства, ибо пастыри, как наемники, презираемы будут. Не удержат они здесь своей кафедры и не будут погребены в своей соборной церкви Матери Божией.

Это пророчество окончательно исполнилось через несколько десятилетий. во время реформ патриарха Никона, когда большинство архипастырей повели себя как «наемники», отпали от правой веры и в Церкви наступил период вдовства. Приняв последнее благословение от святителя, народ в смущении разошелся по своим домам, а Филипп был заключен в обитель. «Мученика долго томили в подвалах московских монастырей, ноги старца забивали в колодки, держали его в оковах, накидывали на шею тяжелую цепь ». Наконец, отвезли в заточение в Тверской Отрочь монастырь.

Убийство опального митрополита

Прошло около года, как святой Филипп был в заточении. В декабре 1569 года царь Иоанн Грозный двинулся с войском на Новгород, чтобы покарать его за мнимую измену. Когда же при-близился к Твери, вспомнил о заключенном здесь митрополите Филиппе и послал к нему злейшего из своих опричников, Малюту Скуратова, якобы за благословением.

Филипп, предчувствуя свою кончину, говорил окружающим: «Настало время совершения моего подвига; отшествие мое близко ». И, приобщившись Святых Таин, спокойно ждал своего конца. Малюта вошел в келию и, смиренно кланяясь, сказал святому: «Владыко, подай благословение царю идти в Великий Новгород ».

Зная, зачем пришел посланец царский, святой Филипп ему ответил: «Делай то, зачем ты пришел ко мне, и не искушай меня, лестью испрашивая дар Божий ». Тут же опальный митрополит обратился к Богу с молитвой.

Малюта взял подушку и задушил ею святого Филиппа. Потом поспешно вышел из кельи и, сообщив о смерти его настоятелю и братии, стал уко-рять их в небрежении к узнику, который будто бы умер от чрезмерного угара в келье. Малюта приказал вырыть глубокую яму за алтарем соборной церкви и там погребсти многострадальное тело святителя Христова. Не было при этом ни звона колоколов, ни благоухания фимиама, ни, быть может, самого пения церковного, ибо злой опричник спешил скрыть следы своего преступления. И как только могила была сравнена с землей, он немедленно уехал из обители.

Но скоро гнев Божий постиг гонителей замученного митрополита. Малюта Скуратов в скором времени был убит. Гнев царя постиг всех пастырей, клеветавших на Филиппа, мучивших его, отвернувшихся от него в дни тяжких испытаний.

Прославление и почитание митрополита Филиппа

Иноки Соловецкой обители спустя двадцать лет стали просить у царя Феодора Иоанновича (11 мая 1557 — 7 января 1598 гг.) тело митрополита Филиппа. Царь Феодор исполнил просьбу соловецких иноков. Тверской епископ Захария (ум. 1602 г.) не мог ослушаться царского повеления и приказал настоятелю Отроча монастыря пока-зать то место, где был погребен святитель.

Когда раскопали могилу и вскрыли гроб, воздух наполнился благоуханием, которое разливалось от мощей, как бы от мира многоценного; тело святителя было найдено совершенно нетленным, и даже ризы его сохранились в целости. Со всех сторон стали стекаться граждане, чтобы поклониться страстотерпцу Хри-стову. Вручив затем раку с мощами соловецкому игумену Иакову, владыка со всем духовенством, с крестами и хоругвями, при великом стечении народа проводил святыню к берегу реки Волги, откуда старцы соловецкие с радостью повезли ее в свою далекую обитель.

Нетленное тело святителя Филиппа было погребено под папертью Преображенского собора, при церкви препо-добных Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев. С молитвой к святому Филиппу прибегали не только иноки, но и миряне, окре-стные жители, и получали исцеление от своих недугов.

Впервые церковная служба святителю была напечатала в Минее в 1636 году при патриархе Иосафе I (1634-1640 г. г.). Однако, по мнению исследователей, составлена она была раньше. Местом составления службы считают Соловецкий монастырь, а возможным автором — игумена Иакова (1581-1597 гг.), ученика митрополита Филиппа.

В 1646 году, 29 апреля, были присланы из Москвы к соловецкому игумену Илии грамоты от царя Алексия Михайловича и Иосифа, Патриарха Московского, в которых было повелено мощи святи-теля Филиппа положить в новую раку, облачить их в новое одеяние и из-под паперти перенести в Пре-об-раженский собор.

9 июля 1652 года мощи святителя Филиппа были торжественно принесены в Москву (по повелению еще тогда православного царя Алексея Михайловича). Их встречали Крестным ходом с участием царя и церковных иерархов, на месте встречи впоследствии был воздвигнут храм святого Филиппа в Мещанской слободе. Мощи были положены в серебряную раку в Успенском соборе Московского Кремля около иконостаса, где и покоятся ныне.

Комментарии (12)

Отменить ответ

Когда уже перестанут тиражировать ложь из календаря в календарь?! Любому человеку изучающему историю Церкви и Государства Российского не по Карамзину известно, что смерть митр. Филиппа на совести архиепископа Новгородского Пимена.Это он подослал пристава Кобылина убить Филиппа. Ни Госуларь Иоанн Васильевич ни Григорий Лукьянович Скуратов — Бельский к этому не причастны.
Уже РПЦМП фильм документальный сняла " Имя ему. Иоанн" называется там всё на документальной основе.
статья распространяет жидовскую ложь об опричнине, местночтимом святом благоверном царе Иоанне и св.мученике митр.Филиппе, убиенном жидовствующими.
- Скверно под именем Руской Веры пытаться поддержать ложь жидовствующих о Великом государе, при этом основываясь на житиях, написанных после Раскола. Мученик не мог осуждать опричнину, выводившую на Руси ересь жидовствующих. Тем более условием поставления митрополита было невмешательство его в дела опричнины и царского двора, с которым он согласился, иначе бы не был поставлен во главе Церкви (документ сохранился и опубликован). Однако путем клеветы Иоанну на Филиппа и наоборот, врагам веры православной удалось внести некоторый холодок в их отношения и царь доверил его судьбу церковному суду. В частности, враги православия нашептывали царю, что патриарх осуждал опричнину…
  А когда царь двинулся на Новгород, он отправил М.Скуратова освободить из церковного заточения митрополита и взять его с собой, т.к. он многое ведал о Новгородских сепаратистах. Однако на пути опричников появился вооруженный заслон(!) и завязался бой, в котором М.Скуратов получил ранение в живот. Когда они все же прорвались к монастырю, злодеи успели умертвить мученика. И, как водится у жидов, убийцы пустили слух о том, что его убил шедший спасти. Яркий того же пример смерть сына царя Димитрия, "зарезавшего себя" со слов служанки-выкреста.
  Предваряя суждение Иерея о младенцах — жертвах "новгородского погрома", сообщу, что все сепаратисты отступники Веры по суду казненные поименованы и сосчитаны. А вот "тишайший" в Уложении 1649г. ввел смертную казнь и для детей (у меня оригинал Уложения в коже). Но современные исследователи, находясь в плену лжи, никак не связывают найденные при раскопках останки со вскоре последовавшем в Новгороде море, когда целые семьи предавались земле тут же, у своих домовладений.
  Админу следовало бы прислушаться к И.Калашникову, а не пытаться реабилитировать статью, содержащую клеветы жидовствующих на местночтимого святого Русской дораскольной Церкви, встав плечом к плечу с патр. Кириллом, приказавшем зачистить фреску Иоанна в Успенском монастыре.
  Простите Христа ради…
- Интересно, кто из старообрядческих историков пишет, что "опричнина боролась с ересью жидовствующих"? Какой источник информации? Но вот, например, что пишет св.свщмч. Аввакум: "Коли же кто изволил Богу служить, о себе ему не подобает тужить. Не токмо за имение святых книг, но и за мирскую правду подобает ему душа своя положить, якоже Златоуст за вдову и за Феогностов сад, а на Москве за опришлину Филипп" (Беседа четвертая, об иконном писании).
  По поводу нимбов — это не свидетельство о святости, а византийская традиция (Василия 3 тоже изображали с нимбом). В Византии так изображали практически всех императоров, в т.ч. и иконоборцев.
  Иоанна Грозного называют "первым русским царем", но это не совсем точно. Первым венчанным по византийскому обряду законным государем (4 февраля 1498 г.) был внук Ивана 3, Димтирий Иванович, который, однако, по проискам Софьи Палеолог (мать Василия 3), вскоре впал в опалу и умер в заключении.
  Мать Ивана Грозного была из Литвы, праматерь по отцу — Византийская принцесса. Повторный брак Василия 3, от которого родился Иван, был не признан большинством поместных церквей. Но м. Даниил сказал, что "берет этот грех на себя" (развод Василия с Саломией), осудил за обличения прп. Максима Грека, и тогда этот брак состоялся. Но здесь еще следует заметить, что русская народная легенда об атамане Кудеяре (законном сыне Саломии, рожденном ею по заключении в монастырь), имеет реальную историческую основу.
  Некоторые монархисты давно уже почитают Ивана Грозного, как святого великомученика, ему составлена специальная служба. Но не представляю даже, как можно сочетать реальные исторические факты и христианское понятие о святости для прославления Ивана Грозного. Например, история с "лютым волхвом" Ивана Грозного Елисеем Бомелием (есть версия, что именно он отравлял тех жен царя, которые переставали пользоваться его любовью — всего было 8 жен). "Чем больше Иван, уже прозванный Грозным, благоволил Бомелию, тем больше его ненавидели бояре и простой люд. Псковский летописец писал: «Прислаша Немцы к Иоанну Немчина, лютого Волхва, нарицаемого Елисея, и бысть ему любим в приближении и наложи на Царя страхование… и отвел Царя от веры; на Русских людей возложил царю свирепство, а к Немцам на любовь…»."http://storyfiles.blogspot.com/2017/10/blog-post_13.html Ведь невозможно отрицать существование Бомелия, как реальной исторической фигуры (впоследствии, правда, он был казнен царем). Но как такую "дружбу" можно сочетать со святостью?

Святитель Филипп, Митрополит Московский , в миру Феодор, происходил из знатного боярского рода Колычевых, занимавших видное место в Боярской думе при дворе московских государей. Он родился в 1507 году. Его отец, Степан Иванович, "муж просвещенный и исполненный ратного духа", попечительно готовил сына к государственному служению. Благочестивая Варвара, мать Феодора, кончившая свои дни в иночестве с именем Варсонофия, сеяла в душе его семена искренней веры и глубокого благочестия. Юный Феодор Колычев прилежал к Священному Писанию и святоотеческим книгам, на которых зиждилось старинное русское просвещение, совершавшееся в Церкви и в духе Церкви. Великий князь Московский, Василий III Иоаннович, отец Иоанна Грозного, приблизил ко двору молодого Феодора, которого, однако, не манила придворная жизнь. Сознавая ее суетность и греховность, Феодор все глубже погружался в чтение книг и посещение храмов Божиих. Жизнь в Москве угнетала молодого подвижника, душа его жаждала иноческих подвигов и молитвенного уединения. Искренняя привязанность к нему юного княжича Иоанна, предвещавшая большое будущее на поприще государственного служения, не могла удержать в граде земном взыскующего Града Небесного.

В воскресный день, 5 июня 1537 года, в храме, за Божественной литургией, Феодору особенно запали в душу слова Спасителя: "Никто не может работать двум господам" (), решившие его дальнейшую судьбу. Усердно помолившись Московским чудотворцам, он, не прощаясь с родными, тайно, в одежде простолюдина покинул Москву и некоторое время укрывался от мира в деревне Хижи, близ Онежского озера, добывая пропитание пастушескими трудами. Жажда подвигов привела его в знаменитый Соловецкий монастырь на Белом море. Там он исполнял самые трудные послушания: рубил дрова, копал землю, работал на мельнице. После полутора лет искуса игумен Алексий, по желанию Феодора, постриг его, дав в иночестве имя Филипп и вручив в послушание старцу Ионе Шамину, собеседнику († 1533; память 30 августа). Под руководством опытных старцев инок Филипп возрастает духовно, усиливает пост и молитву. Игумен Алексий посылает его на послушание в монастырскую кузницу, где святой Филипп с работой тяжелым молотом сочетает делание непрестанной молитвы. К началу службы в храме он всегда являлся первым и последним выходил из него. Трудился он и в хлебне, где смиренный подвижник был утешен небесным знамением. В обители показывали после образ Богоматери "Хлебенный", чрез который Заступница Небесная явила Свое благоволение смиренному Филиппу-хлебнику. По благословению игумена, святой Филипп некоторое время проводит в пустынном уединении, внимая себе и Богу.

В 1546 году в Новгороде Великом архиепископ Феодосий посвятил Филиппа во игумена Соловецкой обители. Новопоставленный игумен старался всеми силами поднять духовное значение обители и ее основателей - и (память 27 сентября, 17 апреля). Он разыскал образ Божией Матери Одигитрии, принесенный на остров первоначальником Соловецким, преподобным Савватием, обрел каменный крест, стоявший когда-то перед келлией преподобного. Были найдены Псалтирь, принадлежавшая преподобному Зосиме († 1478) первому игумену Соловецкому, и ризы его, в которые с тех пор облачались игумены при службе в дни памяти чудотворца. Обитель духовно возрождалась. Для упорядочения жизни в монастыре был принят новый устав. Святой Филипп построил на Соловках два величественных храма - трапезный храм Успения Божией Матери, освященный в 1557 году, и Преображения Господня. Игумен сам работал как простой строитель, помогая класть стены Преображенского собора. Под северной папертью его он ископал себе могилу, рядом с могилой своего наставника, старца Ионы. Духовная жизнь в эти годы процветает в обители: учениками святого игумена Филиппа были и при нем подвизались среди братии (память 3 июля, 16 октября), (память 5 и 12 июня).

Для тайных молитвенных подвигов святой Филипп часто удалялся на безмолвие в глухое пустынное место, за две версты от монастыря, получившее впоследствии название Филипповой пустыни. Но Господь готовил святого угодника для иного служения и иного подвига. В Москве о соловецком отшельнике вспомнил любивший его когда-то в отроческие годы Иоанн Грозный. Царь надеялся, что найдет в святителе Филиппе верного сподвижника, духовника и советника, который по высоте монашеской жизни ничего общего не будет иметь с мятежным боярством. Святость митрополита, по мнению Грозного, должна была одним кротким духовным веянием укротить нечестие и злобу, гнездившуюся в Боярской думе. Выбор первосвятителя Русской Церкви казался ему наилучшим.

Святитель долго отказывался возложить на себя великое бремя предстоятеля Русской Церкви. Духовной близости с Иоанном он не чувствовал. Он пытался убедить царя уничтожить опричнину, Грозный же старался доказать ему ее государственную необходимость. Наконец, Грозный царь и святой митрополит пришли к уговору, чтобы святому Филиппу не вмешиваться в дела опричнины и государственного управления, не уходить с метрополии в случаях, если царь не сможет исполнить его пожеланий, быть опорой и советником царя, как были опорой московских государей прежние митрополиты. 25 июля 1566 года свершилось посвящение святого Филиппа на кафедру Московских Святителей, к сонму которых предстояло ему вскоре присоединиться.

Иоанн Грозный, один из величайших и самых противоречивых исторических деятелей России, жил напряженной деятельной жизнью, был талантливым писателем и библиофилом, сам вмешивался в составление летописей (и сам внезапно оборвал нить московского летописания), вникал в тонкости монастырского устава, не раз думал об отречении от престола и монашестве. Каждый шаг государственного служения, все крутые меры, предпринятые им для коренной перестройки всей русской государственной и общественной жизни, Грозный стремился осмыслить как проявление Промысла Божия, как действие Божие в истории. Его излюбленными духовными образцами были (память 20 сентября) и (память 19 сентября), воины и деятели сложной противоречивой судьбы, мужественно шедшие к святой цели, сквозь любые препятствия, встававшие пред ними в исполнении долга перед Родиной и перед Святой Церковью. Чем сильнее сгущалась тьма вокруг Грозного, тем решительнее требовала его душа духовного очищения и искупления. Приехав на богомолье в Кириллов Белозерский монастырь, он возвестил игумену и соборным старцам о желании постричься в монахи. Гордый самодержец пал в ноги настоятелю, и тот благословил его намерение. С тех пор всю жизнь, писал Грозный, "мнится мне, окаянному, что наполовину я уже чернец". Сама опричнина была задумана Грозным по образу иноческого братства: послужив Богу оружием и ратными подвигами, опричники должны были облачаться в иноческие одежды и идти к церковной службе, долгой и уставной, длившейся от 4 до 10 часов утра. На "братию", не явившуюся к молебну в четыре часа утра, царь-игумен накладывал епитимию. Сам Иоанн с сыновьями старался усердно молиться и пел в церковном хоре. Из церкви шли в трапезную, и пока опричники ели, царь стоял возле них. Оставшиеся яства опричники собирали со стола и раздавали нищим при выходе из трапезной. Слезами покаяния Грозный, желая быть почитателем святых подвижников, учителей покаяния, хотел смыть и выжечь грехи свои и своих соратников, питая уверенность, что и страшные жестокие деяния вершатся им ко благу России и торжеству Православия. Наиболее ярко духовное делание и иноческое трезвение Грозного раскрывается в его "Синодике": незадолго до смерти по его велению были составлены полные списки убиенных им и его опричниками людей, которые были затем разосланы по всем русским монастырям. Весь грех перед народом Иоанн брал на себя и молил святых иноков молить Бога о прощении его исстрадавшейся души.

Самозванное иночество Грозного, мрачным игом тяготевшее над Россией, возмущало святителя Филиппа, считавшего, что нельзя смешивать земного и небесного, служения креста и служения меча. Тем более, что святой Филипп видел, как много нераскаянной злобы и ненависти скрывается под черными шлыками опричников. Были среди них и просто убийцы, очерствевшие в безнаказанном кровопролитии, и мздоимцы-грабители, закоренелые в грехе и преступлении. Попущением Божиим история часто делается руками нечестивцев, и как бы ни желал Грозный обелить пред Богом свое черное братство, кровь, пролитая его именем насильниками и изуверами, взывала к небу. Святитель Филипп решился противостать Грозному. Это было связано с новой волной казней в 1567-1568 годах. Осенью 1567 года, едва царь выступил в поход на Ливонию, как ему стало известно о боярском заговоре. Изменники намеревались захватить царя и выдать польскому королю, уже двинувшему войска к русской границе. Иоанн Грозный сурово расправился с заговорщиками и вновь пролил много крови. Грустно было святому Филиппу, но сознание святительского долга понуждало его смело выступить в защиту казненных. Окончательный разрыв наступил весной 1568 года. В Неделю Крестопоклонную, 2 марта 1568 года, когда царь с опричниками пришел в Успенский собор, как обычно, в монашеских облачениях, святитель Филипп отказался благословить его, но стал открыто порицать беззакония, творимые опричниками: "учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати об опричнине". Обличение Владыки прервало благолепие церковной службы. Грозный в гневе сказал: "Нам ли противишься? Увидим твердость твою! - Я был слишком мягок с вами", - добавил царь, по свидетельству очевидцев.

Царь стал проявлять еще большую жестокость в преследовании всех противившихся ему. Казни следовали одна за другой. Участь святителя-исповедника была решена. Но Грозный хотел соблюсти канонический порядок. Боярская дума послушно вынесла решение о суде над Главой Русской Церкви. Над Митрополитом Филиппом был устроен соборный суд в присутствии поредевшей Боярской думы. Нашлись лжесвидетели: к глубокой скорби святителя, это были иноки из возлюбленной им Соловецкой обители, его бывшие ученики и постриженики. Святого Филиппа обвиняли во множестве мнимых преступлений, до колдовства включительно. "Я - пришелец на земле, как и все отцы мои, - смиренно отвечал святитель, готов страдать за истину". Отвергнув все обвинения, святой страдалец пытался прекратить суд, объявив о добровольном сложении митрополичьего сана. Но отречение его не было принято. Мученика ждало новое поругание. Уже по вынесении приговора о пожизненном заточении в темнице, святого Филиппа заставили служить Литургию в Успенском соборе. Это было 8 ноября 1568 года. В середине службы в храм ворвались опричники, всенародно зачитали соборное осуждение, порочившее святителя, сорвали с него архиерейское облачение, одели в рубище, вытолкали из храма и на простых дровнях отвезли в Богоявленский монастырь. Мученика долго томили в подвалах московских монастырей, ноги старца забивали в колодки, держали его в оковах, накидывали на шею тяжелую цепь. Наконец, отвезли в заточение в Тверской Отрочь монастырь. Там год спустя, 23 декабря 1569 года, святитель принял мученическую кончину от руки Малюты Скуратова. Еще за три дня святой старец предвидел окончание своего земного подвига и причастился Святых Таин. Мощи его были преданы земле первоначально там же, в монастыре, за алтарем храма. Позже совершилось перенесение их в Соловецкую обитель (11 августа 1591) и оттуда - в Москву (3 июля 1652). Память святителя Филиппа праздновалась Русской Церковью с 1591 года в день его мученической кончины - 23 декабря. С 1660 года празднование было перенесено на 9 января.

С. БУНТМАН: Это наша программа, совместная с журналом «Знание - Сила». Я напоминаю тем, кто не в курсе, что рубрика Елены Сьяновой у нас в отпуске до конца августа, так что вы не беспокойтесь. Мы сразу приступаем к нашей основном теме. Сегодня наш герой митрополит Филипп. Давно надо было поговорить, да и вы об этом просили и в программе «Без посредников» вы говорили Алексею Венедиктову, что неплохо бы сделать программу «Не так» о митрополите Филиппе. В особенности после того, как вышел фильм «Царь» Павла Лунгина. Фильма мы сегодня касаться не будем. В гостях у нас Андрей Каравашкин, доктор филологических наук.

А. КАРАВАШКИН: Добрый день.

С. БУНТМАН: Поговорим о митрополите Филиппе. Фигура потрясающая, которая меня всегда как-то увлекала, слава богу, я ходил каждый день в школу мимо церкви Филиппа митрополита и было очень интересно узнать, кто он. И спасибо маме, что она рассказала мне эту историю Ивана Грозного. Мама мне всё время рассказывала что-то из истории. И митрополита Филиппа. Помним мы даже, не совсем, наверное, помните фильм, кто играет Филиппа митрополита у Эйзенштейна. Там просто видом своим… Алексей Абрикосов играет. Даже видом своим… было в этом что-то грандиозное.

Хотя с трактовками другими это типичное не так. Что же так, что так? Что главное в фигуре митрополита Филиппа? А потом мы попытаемся разобраться в его биографии и коллизиях.

А. КАРАВАШКИН: Что так? Мы знаем, что это святой, святитель, священномученик. Он пострадал при Иване Грозном, в эпоху опричнины, был с позором выведен из собора во время службы, провезён по Москве, обесчещен, затем его задушил в тверском монастыре Малюта Скуратов, и сказал монахам, что старец умер от зноя келейного. Всё это так, всё это есть в «Житии Филиппа», которое сохранилось во множестве редакций. Есть и убийства, есть царь, который выступил в роли тирана, мучителя. Есть мужественное стояние за истину.

Для современного человека, для историка, конечно, очень важно понять, что истина, она находится на пересечении разных истин. Это в первую очередь относится к человеку, который прошёл какое-то обучение текстом. Есть своя истина у Филиппа, есть своя истина у царя Ивана Грозного, есть своя истина у современников, составителей редакции «Жития», есть своя истина, кто думал о природе этого драматического конфликта в 17 веке, я имею в виду патриарха Никона, царя Алексея Михайловича.

С. БУНТМАН: Для них это был первостепенной важности конфликт и ситуация.

А. КАРАВАШКИН: да. Филипп оказался в центре скандала, разразившегося в 1666 году, скандал этот затрагивал принципиальный вопрос, разделение полномочий священства и царства. Вот в этом во всём полезно разобраться.

С. БУНТМАН: Давайте попытаемся с самого начала. Кто Филипп и что о нём известно доподлинно? И не только географически, но и биографически.

А. КАРАВАШКИН: Если подлинные факты попытаться как-то связать, то оказывается, что в жизни Филиппа проявился какой-то замысел. Он родился 11 февраля 1507 года, происходил из старомосковского рода боярского Колычевых, которые, как и Романовы, имели одного прародителя Андрея Кобылы в 14 веке. Отец Фёдора в миру, Колычева, так в миру звали митрополита Филиппа, Стенстур Степан Иванович, был возможно воспитателем болезненного и слабоумного брата Ивана Грозного Юрия Васильевича, в 30-летнем возрасте, не женатый, Филипп неожиданно оставляет Москву.

Многие исследователи связывают этот факт с опалой на Старицких, которым были близки Колычевы, в первую очередь, с мятежом Андрея Старицкого. Пострадал дядя Фёдора Колычева, будущего митрополита Филиппа, Иван Иванович Умной. Колычев уходит от мира. Этот уход от мира не обязательно, конечно, объяснять опалой. Но это уход от мира, это общее место, всякая средневековая литература…

С. БУНТМАН: Вообще-то, уход от мира для святого - это нормально и естественно.

А. КАРАВАШКИН: Да.

С. БУНТМАН: И реальный.

А. КАРАВАШКИН: Реальный. Просто он может быть разным. В данном случае мы говорим о преподобном, который оставляет мир, физически оставляет мир и уходит в пустынные места. И в такой ситуации многие, начиная с Антония Великого слышали какой-то голос. Это или евангельские слова, прочитанные в церкви, или действительно обращения высших сил к этому человеку. В этом голосе, в этих словах был какой-то девиз всей жизни человека. Этот призыв был знаковым. Филипп услышал слова о том, что нельзя служить двум господам. И это совпало, это было в 1537 году. Это совпало с этими опалами, с этими гонениями на Старицких. И Филипп оказывается на Онежском озере, у крестьянина Субботы, т.е. занимается он крестьянским трудом.

А потом, через некоторое время - на Соловках.

С. БУНТМАН: Он не просто крестьянским трудом занимался. Надо понять, это географическая фигура, то, что он пастух, как пастырь. Или в этом есть какая-то реальность. Потому что это подчёркивается, что он пастух.

А. КАРАВАШКИН: Здесь я сейчас даже не берусь обсуждать это. В географии всё буквальное совпадает с символическим. Часто понимаемый текст несёт и символическую нагрузку. Конечно, Филипп пастырь. Пастырем он становится на Соловках, как иегумен. Дважды он становился игуменом. Они менялись с Алексеем Юреневым. Но к концу 40-х годов начинается активная деятельность Филиппа, и 40-60-е годы - это время расцвета Соловецкого монастыря, эти знаменитые 50 озёр на Соловецком острове, эти технические сооружения, мельницы, соляные варницы, активность необычайная.

И некоторые исследователи объясняют этим то внимание, которое Грозный уделил Филиппу в 1566 году, когда пригласил его занять престол, что именно эта выдающаяся деятельность Филиппа сыграла свою роль.

С. БУНТМАН: Но царь помогает этой деятельности, там идут какие-то средства.

А. КАРАВАШКИН: Безусловно, Соловецкий монастырь не был забыт. Есть строительство, закладывается Успенский собор, и Преображенская церковь, в 1552 году, возможно Филипп бывал в Москве 1550 году, может быть, даже принимал участие в Стоглавом соборе. Бывали на Соловках и лица, не угодные власти, в середине века игумен Артемий, которого обвинили в ереси, он бежал из Соловков в Литву. Потом Силиверст опальный, иерей, Курбский считает его ближайшим советником Грозного, Карамзин даже отмечал, что Силиверст окончил свои дни на Соловках любимый и уважаемый Филиппом.

Хотя современные историки считают, что Силиверст окончил свои дни совсем не на Соловках, а даже в Кирилло-Белозерском монастыре. У Грозного, видимо, не было оснований считать, что Филипп поддерживает какие-то опасные отношения с опальными. Видимо здесь Филипп проявил себя, как человек достаточно верный, последовательный, а главное - не вмешивающийся в мирские дела. И это невмешательство в мирские дела, возможно, как считают современные исследователи, в частности, автор книги «Новейшие церковно-государственные отношения в 16 веке», Вячеслав Шапошников, эти надежды Грозного на то, что Филипп будет лоялен, они и послужили одной из причин его появления летом 1566 в Москве, а в июле он уже становится митрополитом.

Несколько слов о той ситуации, которая предшествовала появлению Филиппа. Ситуация была непростая. Здесь много загадок, много того, что мы отнесём к рубрике «не так». Во-первых, неизвестно, сколько было митрополитов после смерти 31 декабря 1563 года митрополита Макария, сколько было митрополитов до Филиппа.

С. БУНТМАН: Почему не известно?

А. КАРАВАШКИН: Считают, что был Афанасий, тот самый, печально знаменитый, поскольку с его пребыванием на престоле совпало с началом опричнины. И Герман Казанский, который был приглашён занять митрополичий престол и через несколько дней убит. Но это версия Курбского. Так никто и не может доказать, что Герман был на митрополичьем дворе, съехал и потом его убили. Герман - фигура, остающаяся под вопросом. А что касается Афанасия, то это духовник царя, в миру Андрей, когда он был священником Андреем, он был духовником царя, он его исповедовал.

Соответственно, был в курсе всех семейных дел царя, вникал во всё, внутреннюю жизнь царя контролировал. И мог запретить что-то, мог разрешить. Что-то наподобие старца в России уже нового времени. Этот Андрей был и иконописцем, близким митрополиту Макарию человеком, и одним из инициаторов идеологического проекта важнейшего эпохи Ивана Грозного - Степенной книги. Может быть, чуть пораньше, в конце 50-х, но скорее всего уже к 1563 году она была составлена. Это книга, в которой представлена история всех династии, от Рюрика, как династии самодержавной и благочестивой, нет среди них не благочестивых.

Даже князья-язычники Ярополк и Олег в 1044 году были крещены заочно. Это известно, не только по Степенной книге, но и по другим русским летописям. Но если русские летописи никак не комментируют этот факт, то Андрей комментирует его. Он говорит, что есть прецеденты, что произошло это по воле божьей, что язычников в ту эпоху возвращают в лоно церкви. И первый прецедент - это крещение костей философа Платона. Андрей, будущий митрополит Афанасий, был очень способным идеологом, он выходил выход из самых безнадёжных ситуаций.

То есть, то, что не комментировали другие русские летописцы, начиная с «Повести временных лет», он прокомментировал.

С. БУНТМАН: И выстроил целую систему.

А. КАРАВАШКИН: Он выстроил потрясающую систему. После Нестра и Силивестра, ранних русских летописцев это первый историограф такого ранга и уровня. Он фактически создаёт философию истории эпохи Ивана Грозного. И такой человек стал митрополитом. Более чем лоялен. А конфликты начинаются довольно быстро. И один из конфликтов по поводу опальных. Речь идёт о праве печалования. Есть такое, никак юридически не оформленное право у пастыря печалование победных ежи в опале. Победные - это униженные, если переводить рукопись 14 века: «В печали, в победу невольную впаду». В победу - это в унижение.

Они печалуются, просят о победных, ежи в опале. И царь может снисходить к этой просьбе, освобождать заключённых, он это может делать совершенно самостоятельно. Меня спрашивали в одной передаче, что кого Грозный помиловал?

С. БУНТМАН: Не добил или что?

А. КАРАВАШКИН: Миловал. Не все Старицкие дети бедного Владимира Андреевича были казнены. На Поганой Луже когда были казни, были помилованные, были помилованные при Афанасии, при Филиппе Колычеве, довольно большой список. Часть этих помилований можно объяснить волей царя, часть печалованием. Но помилованный берётся на поруки, т.е. кто-то за него отвечает, поручные записи обязательны. То есть, не просто так он его милует. У митрополита было такое право, он им пользовался. Но пользовался достаточно неосторожно.

И что тут можно сказать по поводу Афанасия? Он вёл себя таким образом, что в конце-концов вызвал гнев царя. Одна из причин, по которой возникла размолвка, это опричнина. Третьего декабря 1564 года Грозный со святостью, т.е. с иконами, с мощами, с какими-то реликвиями церковными, оставляет Москву. Москва остаётся без царя. Ситуация ужасная. Ещё в конце 16 века появилась формула, что где царь - там и патриарх. Соответственно, где царь - там и митрополит. Это симфония.

Вспомним, Дмитрий Донской и Киприан, митрополит, отношения были плохие. Но в «Сказании о Мамаевом побоище» они вместе действуют, как двоица. Вот эту симфонию царской и светской власти называли на Руси двоицей в ту эпоху. Повесть Нестора Искандера «О взятии Царьграда турками в 1453 году», рядом с Константином ХI оказывается патриарх Анастасий, православного патриарха, это доказано. Двадцать девятого мая 1453 года, когда Мехмет брал Царьград, не было, там был униат, бывший русский митрополит Исидор, подписавший унию, уже в качестве кардинала Сарматского, последняя литургия в Святой Софии была униатской.

Но русские книжники изображают симфонию не потому, что они вводят в заблуждение своих читателей, а они руководствуются должным, где царь - там и святитель. И вот царь уезжает, святитель остаётся в одиночестве. Москва овдовела, церковь овдовела. Митрополит оказывается не у дел. Одной из причин подобных действий являлось недовольство царя митрополитом и в связи со строительством опричного дворца вне Кремля. Митрополит Афанасий воспринял это как наступление на свои права, как некий знак того, что царю митрополит неугоден.

Поэтому, когда подписывали с Филиппом договор, а царь приглашает Филиппа на условиях определённых, должен быть подписан договор, они контракт заключили. Там чётко указывались обязанности митрополита. Он не занимается опричниной и не вступается в царский домовый обиход. Может быть, это отзвук того конфликта с Афанасием вокруг опричного дворца.

С. БУНТМАН: А там было во что, уже было в обиходе Грозного, во что вмешиваться.

А. КАРАВАШКИН: Это строительство дворца вне Кремля.

С. БУНТМАН: Это на Ваганьковском холме, да?

А. КАРАВАШКИН: В районе Арбата.

С. БУНТМАН: Ну да. Той части Арбата, ближе, где сейчас Библиотека.

А. КАРАВАШКИН: Вот мы подошли к самому острому моменту. Можно подробно описывать все эти столкновения Филиппа и царя, они достаточно хорошо известны по «Житию». Здесь важно, что это не чисто личный конфликт.

С. БУНТМАН: А пытаются объяснить личным конфликтом.

А. КАРАВАШКИН: Стереотип.

С. БУНТМАН: Семейным конфликтом каким-то, личные обиды Филиппа. Чем только ни объясняют. Экономическими причинами объясняют. Чем угодно! Имущественными. Где здесь правильно?

А. КАРАВАШКИН: Я думаю, что всё дело в принципах, которыми руководствовались царь и митрополит. В их сознании, это конфликт двух истин. Филипп стоит за свою истину, я об этом могу подробнее сейчас рассказать, а Грозный - за свою. Дело в том, что осложнение отношений с Афанасием, митрополитом, предшественником Филиппа, в миру Андреем, совпало летнее осложнение отношений царя с митрополитом совпало с началом полемики Грозного и Курбского, весной 1564 года. И конечно, на этом фоне первое послание Грозного Курбскому звучит интересно.

Если мы ещё свяжем как-то, хотя бы по ассоциации его нестроения в области отношения с церковью, то получится интересно. Не случайно целый историографический очерк, целый трактат Грозный посвятил священству. Это большая часть первого послания Курбскому, которое было написано 1564 году летом. Царя не было в Москве, писалось оно в дороге. И, видимо, царя сопровождала целая библиотека, поскольку цитат там очень много.

Были споры по поводу подлинности переписки, но скажу несколько слов, собрано достаточно документальных свидетельств, доказывающих, что она была известна и в России в это время, и за рубежом. Не буду сейчас пускаться в точности.

А. КАРАВАШКИН: Это моё мнение.

С. БУНТМАН: Ну что же, несколько…

А. КАРАВАШКИН: О принципах царя. Грозный ставит под сомнение евангельскую заповедь - если тебя ударили по одной щеке - подставь другую. Царю это неприлично. А святитель может следовать этой заповеди. Грозный разделяет сферы. Одно дело - постническое. Он имел в виду в данном случае отшельников. Другое - общее житие, жить монахов в монастыре. Другое дело - иерархия, власть святителя и совсем другое - власть царя. Если даже святители могут что-то запрещать и наказывать, то царю принадлежит особая функция. Конечное запрещение. Царь правит страхом.

Грозный ссылается в этом смысле на апостола Иуду, который говорит, что нужно страхом спасать. Здесь важно не только слово «страх», но и слово «спасать». Царь спасает души, т.е. он отвечает за то, за что отвечает иерарх церкви. И это не выдумка Грозного. Если кто-то скажет, что это царь Иван придумал, то это неверно. На протяжении двух веков на московской Руси складывается идеологема, согласно которой пастырем Христовых овец является не только иерарх церкви или представитель духовенства, но и великий князь и царь, он тоже пастырь. На Стоглавом Соборе 1551 года Иван Грозный называет своего отца, великого князя Василия, пастырем.

С. БУНТМАН: Здесь мы остановимся. Это очень важная вещь. Андрей Каравашкин. Мы продолжим программу «Не так» через пять минут.

С. БУНТМАН: Это наша программа, совместная с журналом «Знание - Сила», ведёт Сергей Бунтман, в гостях у нас Андрей Каравашкин. Мы говорим о митрополите Филиппе, мы подошли к пониманию царства, пониманию царя, как Пастера. И самопонимания.

А. КАРАВАШКИН: Безусловно.

С. БУНТМАН: Это важнейший момент, который нам покажет конфликт Ивана Грозного и митрополита Филиппа.

А. КАРАВАШКИН: У этого момента есть своя предыстория. Не хочу быть голословным, следует обратиться к русским источникам, старомосковским источникам 14-15 веков. В «Слове о лживых учителях» 14 века своеволию лже-пастырей противопоставлен истинный пастырь. Если пастухи взволчатся (превращаются в хищников), то подобает одной из овец пасти других. И они в день глада насытятся. Наёмники забывают попечение о стаде, сами пьют или спят. В «Слове похвальном о благоверном князе Борисе Александровиче» инока Фомы, это уже 15 век, Тверской памятник, изображена такая ситуация. Пастырь проявляет мудрость, т.е. князь уже проявляет мудрость и долготерпение, потому что в этот момент осложняются отношения у Твери с Литвой, ждут нападения.

Князь ничего не предпринимает, но и Тверь не покидает, когда ему советуют оставить Тверь. В это время «овцы» берут на себя миссию примирения. «Овцы с божьей помощью сами врагов одолевают». То есть, они начинают договариваться с противниками, и таким образом противники уходят. Пастырь бездействуют, а «овцы» побеждают. А хвала воздаётся пастырю, как страстотерпцу. Наконец, самый острый момент, 1480 год, хан Ахмат у порога Москвы, знаменитое стояние на Угре. Есть основание духовенству считать, что князь проявляет нерешительность постыдную, поэтому Вассиан обращается к Ивану III, деду героя нашей сегодняшней программы, Ивана Грозного, с решительным приказом выступить и постоять за Христово стадо.

Здесь он прямо ссылается, называет источник, на Евангелие от Иоанна, это гл. 10, стихи 14, 16, где говорится о том, что есть пастырь добрый, это хозяин своего стада, который при появлении волка не будет прятаться, а защитит овец. И есть наёмник, которому безразлично стадо. Только добрый пастырь может выступить против волка, в том числе и мысленного волка, поскольку под Ахматом Вассиан понимает врага христианства. Это мысленный волк, ему нужно противостоять. И много таких примеров. Например, «Житие» непривычное, но известное сейчас у нас, благодаря празднику семьи, повести о Петре и Февронии.

На самом деле это житие не о семье, житие посвящено государственной власти и пастырю. Пётр и Феврония правят в Муроме не как наёмники, а как пастыри, снова заявляет о себе этот опус. Кстати, к мощам Петра и Февронии Иван Грозный приезжает накануне похода на Казань, и молится около их мощей. Это явилось, возможно, одним из проявлений значимости этого местного культа. Но это отдельная тема.

Итак, Грозный знает многое. Знает он о том, что он пастырь. И его, как пастыря, изображают часто в связи с Казанским взятием. В момент взрыва стен Казани, это известный эпизод, у Эйзенштейна он есть в фильме «Иван Грозный», это реальный эпизод, есть это и в известной «Казанской истории», и в Летописи, и в других источниках, подробно изображающих кульминацию казанского взрыва, произносятся на богослужении священником слова: «Будет одно стадо и один пастырь». И Грозный сравнивается с Моисеем.

И тут мы подошли к интересному моменту. У Грозного есть серьёзный историографический очерк о первом послании Курбского, который посвящён священству. Грозный берёт примеры исторические из Ветхого завета, как вся московская Русь. К Новому Завету, конечно, обращаются всегда. Обращаются, как к источнику не исторических примеров, а спасительных истин. А к Ветхому Завету обращаются, как к сокровищнице исторических примеров.

С. БУНТМАН: Образцов.

А. КАРАВАШКИН: Да, каких-то парадигм, аналогий. Грозный берёт в пример Моисея и Арона. Моисей для книжников 16 века, в том числе и для Ивана Грозного, с Моисеем часто Грозного сравнивают в 16 веке, это царь. А Арон - священник. И пример этот Грозный приводит для того, чтобы показать, что священник не может вмешиваться в дела царства, что ещё в Ветхом Завете царство и священство разделены. Но у нас очень часто говорят о симфонии. Это тоже некое «так», которое можно перевести в состояние «не так». Что здесь не так? Мы правильно понимаем симфонию или нет?

У многих богословов, в том числе и современных, есть претензии к Юстиниану, императору 6 века, я смеюсь, потому что о каких претензиях можно говорить, такова история христианства, который в преамбуле к шестой новелле сформулировал принцип симфонии, согласия светской и церковной власти. Но при этом Юстиниан считал, что он может заниматься делами церкви, вплоть до догматики, до защиты истинности положения церкви, он вмешивался в святая святых, считал, что это дело императора.

С симфонией можно разбираться долго. Симфония светской и царской власти - это один из драматических и сложных моментов, запутанных в истории христианства вообще, после Юстиниана. Конечно, знали о симфонии и на Руси. И я здесь выскажу такую мысль. Конфликт светской и церковной власти может быть как в условиях симфонии, т.е. в согласии и взаимопроникновении, как показывает наша история, так и в условиях полного разделения. Симфония ещё не гарантирует бесконфликтного, мирного существования светской и церковной власти.

И здесь опять-таки, о многом можно задуматься. Вот популярность Агапита, одного из византийских писателей 6 века, церковных, конечно, духовных писателей на Руси. Широко известен Агапит, цитируется даже в важнейших актах государственных московского царства в «Чинах венчания на царство». Много там всяких истин: властитель - это тот, кто управляет собой, царь отвечает перед богом, государь создан из праха, нельзя сопоставить соблазн простого моряка и кормчего, нужно отгонять льстивых советников, в царе соединяется высота царского сана, человеческая сущность. Всё это общие места русской книжности 15-16 веков.

Но Агапит говорит об обязанностях царя и ничего не говорит о правах. Грозный выступает с точки зрения человека, который пытается разобраться в правах царя и невольно разрушает симфонию. Грозный разрубает этот Гордиев узел христианской истории, не произнося слово «согласие», он отрицает его. Он говорит, что есть у царя своя миссия, страхом спасать и конечное запрещение, что не все заповеди царю подходят, а тот священник, который вмешивается в царские дела, выступает в роли разрушителя царства. Он приводит массу исторических примеров, в том числе ветхозаветных, историю Византии привлекает, там целая книга фактически на эту тему у Грозного.

И естественно, когда иерарх церкви, второй пастырь вступает в эти дела, то он оказывается в роли изменника для Ивана Грозного. Такова истина Грозного.

С. БУНТМАН: А теперь со стороны Филиппа. Филипп договаривается с Грозным, принимает на себя некие обязательства, мы об этом говорили. Он обязуется не вмешиваться во многие дела царские. Но вмешивается.

А. КАРАВАШКИН: Но вмешивается. Было печалование. Ситуация эта очень неопределённая. Здесь возникла ситуация неопределённости очень опасная. Историки считают, что ещё до подписания этого контракта Филипп выступил против опричнины. Как он в Москве появился, выступил против опричнины. Потом уступил царю. Может быть потому, что как пастырь, понимал, это всё рассуждения о том, что может быть. Что у него остаётся право печалования, много пользы может принести христианам. Не сдержал своего слова потому что увидел, что царь берёт на себя всю ответственность. Он увидел, что реальной симфонии нет. Царь, между прочим, делал разные заявления.

Если мы посмотрим на его высказывание, посвящённое царской власти, то там есть и такое - одно дело свою душу спасать. Почему-то он считал, что в основном этим занимаются монахи, спасают только свои души. А другое дело - спасать души многих. А раз царь спасает души многих, он отвечает за всё, что происходит в его царстве, перед богом, на Страшном суде. Кстати, сцена Страшного суда, где царь отвечает Христу за каждого своего подданного, она есть в чине венчания на царствование, она описана.

То есть, всё это царь знал, об этом неоднократно говорили иерархи церкви. Если он отвечает за души многих, то ответственность его чрезвычайна. И он берёт всю эту ответственность на себя. Просто берёт. И Филипп увидел, что царь прельстился таким образом. Сами посудите, если человек берёт на себя всю полноту ответственности, если он готов ответить перед богом за всё, и за себя, и за других, то, естественно, он и полномочия берёт необычайные, т.е. это абсолютизация власти.

С. БУНТМАН: Нельзя вмешиваться сейчас, всё равно я за всё отвечу. Что бы я ни сделал, это дело Страшного суда, а не вашего здесь.

А. КАРАВАШКИН: Есть ещё один момент, прежде чем я буду говорить о позиции Филиппа, был ещё одно общее место в книжности 16 века, смиренное самодержавие. Он заявляет о себе, одного из духовных писателей эпохи Макария, Ермолая и Эразма, в сочинениях его, в поучениях, адресованных царю, даже и в этой известной повести о Петре и Февронии, смиренное самодержавие, для Ермолая смиренный самовержец - это тот, кто следует воле бога. Мы говорим иногда, что христианство - это свобода. Это так. Но мы должны уточнить, что это за свобода. Смиренное самодержавие - это смиренное следование воле бога, это свобода выбора, которая заключена между богом и дьяволом.

Христианская свобода отличается от свободы в нашем обычном современном или гражданском понимании. Свобода выбора очень заданная, очень узкая. Ты выбираешь между одним и другим, третьего не дано. Так вот смиренное самодержавие - это свободное следование воле бога. И Грозный, который считал, что он берёт на себя все полномочия, мог быть уверен вполне, что он следует божьей воле, вплоть до самоотречения, вплоть до жертвенности, о жертвенности Грозного много говорится. Царь не просто пастырь, но и мученик потенциальный.

Вплоть до ущерба своей душе. И это всё смиренное самодержавие. Такую модель не принимает Филипп. И у Филиппа есть свои формулировки. Что же ставит он в вину Грозному? «Нельзя разделять твоя есть едина держава» — это тулуповская редакция «Жития Филиппа». Филипп выступил против опришнения, как говорили в то время. Ведь опришнение - это есть процедура разделения, если посмотрим словарь древнерусского словаря, 11-17 вв, опришнение. Есть опричнина, как удел вдовий, есть нечто, что кроме оприч. Но есть опришнение - разделение. «Несть слышь она, ежи благочестивым царем свою державу возмущати». То есть Филипп обвиняет Грозного в том, что он возмутил царство. Не только разделил, но и возмутил, внёс смуту.

То есть, он говорит то, что потом авторы Смутного времени поставят в вину Ивану Грозному, в том числе знаменитый Иван Тимофеев в своём «Временнике», что истоки смуты в разделении царство, которое Грозный, как секирой разрубил пополам. Конечно, митрополит Филипп вмешался в опричнину потому, что понимал, что одно дело контакт, а другое - ответственность перед богом, его, как пастыря, как митрополита московского и всея Руси.

С. БУНТМАН: Опять мы возвращаемся к той же фразе - нельзя служить двум господам.

А. КАРАВАШКИН: Да. Это ответственность, она выше любых контрактов. Но тут путь один - на Голгофу.

С. БУНТМАН: Он идёт сознательно?

А. КАРАВАШКИН: Конечно.

С. БУНТМАН: Он знает, что не победит и не убедит?

А. КАРАВАШКИН: Конечно. Если у нас есть в запасе ещё небольшой кусочек времени, то мы могли бы коснуться ещё двух «не так».

С. БУНТМАН: Да.

А. КАРАВАШКИН: Одно - это отношение к святости Филиппа, он, безусловно, святой, я не собираюсь эту святость под сомнение ставить. Это начинается с конца 16 века. Во всяком случае, уже в середине 17 века там не только канонизация, а перенесение его мощей. «Житие» создаётся с конца 16 века, т.е. в эпоху Фёдора Иоанновича.

С. БУНТМАН: Так какие два «не так» у нас?

А. КАРАВАШКИН: Во-первых, мы представляем себе Грозного исключительно неправедным царём в этой ситуации, мучителем. И здесь плохо как-то это вяжется с концепцией «Жития». То есть, в «Житии» Грозный, безусловно, неправедный царь, но не такой ужасный тиран, хотя там апологии нет Грозному, как может показаться. В «Житии» Грозный выступает с одной стороны человеком, несправедливо наказавшим Филиппа, а с другой стороны - орудием божьего гнева, которое обрушилось на клеветников, на тех, кто лжесвидетельствовал. Это надо помнить. Это одно «не так».

То есть, концепция «Жития» по всем редакциям, это есть и в краткой, и в тулуповской, и в колычевской. Он мстит за Филиппа. В некоторых ситуациях царь оказывается в «Житии», это тоже интересный момент, в роли человека, которого вводят в заблуждение его окружение. Например, сцена. Митрополит стоит спиной к престолу, лицом к царю и к опричникам, которые стоят за царём.

С. БУНТМАН: Это знаменитое.

А. КАРАВАШКИН: Царь с Филиппом ведёт разговор. В это время опричник не снимает головной убор. Филипп говорит о том, что вы даже в церковь ходите с покрытыми головами, настолько вы заблудшие овцы, настолько вы нечестивы, что даже в церковь ходите в неподобном виде. Грозный говорит: «Где он, кто вошёл в церковь?» Поворачивается, а уже успел снять эту тафью. То есть, эта сцена неоднозначная, нельзя сказать, что автор этой сцены представляет Грозного только как такого намеренного тирана, который поставил перед собой цель Филиппа уничтожить.

Здесь роль окружения. Она очень велика и в истории о великом князе московском Курбского. Но это отдельная история.

С. БУНТМАН: Это отдельно. Это тоже достаточно общее место - Грозный, как царь, которого обманывают неверные советники и прислужники, которые в данный момент куражатся над Филиппом.

А. КАРАВАШКИН: Конечно, с него полностью ответственность не снимается ни Курбским, ни авторами «Житии», но такой акцент есть.

С. БУНТМАН: Второе.

А. КАРАВАШКИН: Второе «не так». Мы забываем часто, что Филипп, как Дмитрий царевич, он продолжил своё влияние на умы русских людей после своей смерти. Не только как святой, понятно, что жизнь святого не ограничена пространством и временем, он может идти на день своей памяти, его могут встретить в день его смерти и общаться с ним. Не в таком, конечно, понимании, он влияет на расстановку сил, он становится символом борьбы священства и царства в середине 17 века, когда Никон, будущий патриарх, отправился на Соловки с письмом от царя Алексея Михайловича, покаянным письмом, которое он должен положить на раку Филиппа. То есть, Филиппу отправлено письмо от царской власти.

Ситуация была очень неопределённая, чреватая неприятными последствиями, поскольку Романовы ассоциировали себя с московскими Калитичами. И Михаил Федорович, и Алексей Михайлович считали себя внуками Ивана Грозного. Покаялись, привезли мощи. На Соборе 1666 года, когда уже Алексей Михайлович с восточными патриархами судят Никона, возникает одно очень тяжёлое обвинение. Вдруг вспомнили про то, что Никон писал письмо на Соборе 1667 года Дионисию Константинопольскому. И в этом письме были такие слова: «Царь Иван муче неправедно Филиппа митрополита».

С. БУНТМАН: То есть, здесь однозначно говорится, что он царь-мучитель, неправедный царь.

А. КАРАВАШКИН: Да. Как относиться внуку Ивана Грозного к этому? «Для чего он, Никон, — закричал Алексей Михайлович, — такое бесчестие и укоризну, блаженные памяти великому государю, великому князю Ивану Васильевичу всея Руси, написал?» Это борьба священства и царства. Никон говорил, что царствует Луна, священствует Солнце. Борьба не прекращалась. И видение Никона в Успенском Соборе Московского Кремля, такой интересный памятник, он сейчас опубликован в книге, посвящённой эпистолярному наследию Никона. Напоминает это видение смуты, смутного времени. В Успенском Соборе патриарх Никон вдруг из своих гробниц встают все русские иерархи, погребённые по левую и по правую сторону в Успенском соборе, в том числе, если судить по одному из списков, и митрополит Филипп.

Никон идёт к алтарю, заходит в алтарь, за престолом стоит первый московский иерарх митрополит Пётр, на престоле Евангелие и царский венец. И слышит Никон слова осуждения царской власти в этот момент. И ему демонстрируют клубок огненный, огонь, который полыхает за его спиной, видимо, в западной части Успенского Собора. И этот адский огонь удаляется в сторону царских палат. Такое продолжение получил конфликт царской и духовной власти в видении патриарха Никона. Очень важно, что здесь тоже фигурирует Филипп.

С. БУНТМАН: Наверное, до сих пор и сейчас, и при той истории и православной церкви, взаимоотношение царства и государства, церкви и властителей, будь то цари, императоры или же руководители светские России или Советского Союза, этот конфликт актуален. Понимание этой роли и противостояния, понимание поступка Филиппа, размышления о поступке Филиппа. Не зря при интронизации патриарх Кирилл столько посвятил взаимоотношению церкви и государства, произнося слово «симфония», говоря не только о времени советском, но и о дореволюционном.

А. КАРАВАШКИН: Но важно помнить, что конфликт властей возможен и в условиях разделения церкви и государства, и в условиях симфонии. Потому что этот принцип хорошо провозгласить, но следовать ему очень сложно.

С. БУНТМАН: И там есть очень большое напряжение. И может быть, это напряжение создаёт какой-то путь к настоящим и разделению, и осознанию своих полномочий между властью светской и между священством. Возвращаемся поэтому и к той коллизии, и к самой фигуре митрополита Филиппа.

Спасибо большое. Андрей Каравашкин в программе «Не так», совместной с журналом «Знание - Сила».

Жития святых мужей
09.03.2010

Святой митрополит Московский и всея Руси Филипп (в миру Федор Степанович Колычев) родился в 1507 году. Принадлежа к одному из знатнейших боярских родов Московского государства, митрополит Филипп начал службу при дворе великого князя. В конце правления великой княгини Елены, в 1537 году, некоторые из его родственников, Колычевых, приняли участие в попытке великого князя Андрея Старицкого поднять восстание против правительницы и великого князя. Одни из них были казнены, другие попали в тюрьму.

В этот год Федор Степанович тайно покинул Москву и ушел в Соловецкий монастырь, где, не открывая своего звания, поступил в послушники. Выдержав продолжительное и суровое послушание, он был пострижен в монахи с именем Филипп. В течение одиннадцати лет, до поставления своего в игумены, Филипп вел суровую жизнь простого соловецкого инока, предаваясь физическим трудам и духовным подвигам.

В 1548 году соловецкий игумен Алексий сложил с себя свои обязанности и указал на Филиппа, как на достойного своего преемника. Житие и другие источники подробно описывают труды игумена Филиппа по внутреннему и внешнему благоустройству обители и его энергичную хозяйственную деятельность, благодаря которой Соловецкий монастырь стал богатым культурным центром северного Поморья.

Строгий аскет и подвижник явился образцовым хозяином, выказал большой практический ум, хозяйственную энергию и предприимчивость. На островах и в приморских вотчинах появились новые хозяйственные и промышленные сооружения, введены были механические усовершенствования в производстве и промыслах.

Так, Филипп устроил сеть каналов между многочисленными озерами на Соловецком острове, поставил на них мельницы, соорудил ряд новых хозяйственных построек, обеспечил монастырь необходимым хозяйственным инвентарем. На поморских землях был заведен железный промысел. Наконец, Филиппу приписываются разные технические изобретения и усовершенствования в промышленных орудиях и приспособлениях.

В разные годы он составил несколько уставных грамот, в которых подробно расписывались правила управления крестьянским населением монастырских вотчин, порядок распределения и взимания разных государевых податей и пошлин. Уже в первой половине XVI века Соловецкий монастырь вел обширную торговлю продуктами своей промышленности, преимущественно — солью.

Есть известие, что Филипп присутствовал на Стоглавом Соборе 1551 года.

В 1556 году возникла потребность в поставлении нового митрополита. Выбор пал на игумена Соловецкой обители Филиппа. Филипп, как уже было сказано, тоже происходил из знатного рода Колычевых , и, вызванный в Москву, обласканный царской милостью, отказался от высокого поста. Но царь был непреклонен .

Тогда Филипп согласился, при условии упразднения опричнины .

Царь был крайне раздражен этим условием, но, как ни странно, не прогнал уважаемого инока, а лишь приказал замолчать. Вместе с тем, царь соглашался выслушивать советы митрополита по государственным делам, как это бывало при прежних государях. Епископам же царь приказал воздействовать на Филиппа. Они убедили его не ставить царю никаких условий.

Это решение было изложено в особом приговоре, подписанном Филиппом и семью епископами.

Филипп в конце концов покорился царскому слову и увещаниям духовного Собора.

25 июля 1566 года новоизбранный митрополит был возведен на престол Собором епископов. Обещая не вмешиваться в политические и личные дела царя, Филипп сохранял за собой право протеста против всех безнравственных и противных христианскому духу явлений, которыми сопровождалось и разделение государства на земщину и опричнину, и борьба с мнимой боярской крамолой.

И уже в первом же своем слове митрополит говорил о долге государей быть для подданных отцами, а не жестокими судьями. Тем не менее, один год, 1566-й, прошел довольно благополучно.

Царь сердечно относился к митрополиту, жалобы на опричников прекратились.

Митрополит занимался делами Церкви, поставил несколько епископов, выстроил в Москве церковь во имя свв. Зосимы и Савватия. Отношения его к царю внешне были вполне благоприятны. Сам царь, по-видимому, успокоился. Неистовства опричнины прекратились. Но уже в июле 1567 года казни возобновились.

Новая смута вспыхнула в Москве после того, как были перехвачены грамоты от польского короля к некоторым боярам с приглашением отъехать в Литву.

Снова начались казни. Пострадали не только группа бояр, обвиненных в измене. Вся Москва была терроризирована неистовствами опричников.

Архипастырский долг заставил митрополита Филиппа обратиться к царю с увещанием остановить бессмысленное кровопролитие и с ходатайством о помиловании опальных. Исполняя свой долг, Филипп не нарушал данного им обещания не вмешиваться в опричнину: он протестовал не против известного порядка, а против безнравственных явлений, обусловленных этим порядком.

Но царь, угнетаемый манией преследования, уже не в состоянии был различить эти точки зрения.

По логике его расстроенного ума, те, кто осуждал безобразия опричников, хотели уничтожить опричнину, вырвать из рук царя верное орудие борьбы с крамолой. Кто печаловался за его врагов, тот «покрывал» их, был за них, следовательно, — против него.

К тому же, по свидетельству жития митрополита Филиппа, среди высшего духовенства были враги и самого митрополита, которые своими наветами раздували в душе царя искру подозрительности, зароненную первым требованием Филиппа об отмене опричнины. Это были: архиепископ Новгородский Пимен, сам желавший быть митрополитом, епископы Филофей Рязанский и Пафнутий Суздальский и духовник царский, протопоп Евстафий, которого митрополит за какой-то проступок подверг запрещению.

Свои ходатайства за опальных и обличение ужасов опричнины митрополит Филипп начал с тайных бесед с царем наедине. Но они остались без результата. Тогда Филипп решился на всенародное обличение. И при первой же возможности, 22 марта 1568 года он выступил в защиту гонимых. Он обратился к царю с речью, в которой напоминал ему о долге христианина, об ответственности перед судом Божиим за кровопролитие и беззакония.

По летописным сведениям, митрополит в тот же день «вышел из двора митрополича и жил в монастыре у Николы Старого».

В ближайшее воскресенье он вновь всенародно обличил Иоанна в Успенском соборе и не дал ему благословения.

Недоброжелатели митрополита уже заранее подготовили позорную для митрополита сцену. Тут же, в соборе, они выставили заранее подученного благообразного юношу, чтеца домовой митрополичьей церкви, с гнусной клеветой на митрополита.

— Царя укоряет, — ядовито заметил при этом Пимен Новгородский, — а сам творит такие неистовства.

— Ты домогаешься восхитить чужой престол (это было действительно так), — спокойно ответил митрополит, — но скоро лишишься и своего.

Юноша вслед за этим признался, что оговорил его по принуждению, и получил благословение святителя.

Царь опять потребовал от митрополита или молчания, или удаления с кафедры. Хотя Грозный каждый раз приходил в ярость от обличении Филиппа, твердость последнего, тем не менее, смущала царя и заставляла его задуматься. Опричники и враги митрополита не упускали случая вызвать новые столкновения, например, 28 июля в Новодевичьем монастыре, когда митрополит упрекнул одного опричника за то, что он стоял в тафье во время чтения Евангелия.

Царь решил отомстить митрополиту, но не прямым насилием, а путем «каноническим», путем соборного осуждения. В Москве он таких улик не отыскал, как ни допрашивал с пристрастием митрополичьих бояр. Он послал тогда следственную комиссию в Соловецкий монастырь. Во главе ее поставил Суздальского епископа Пафнутия, враждебно настроенного к митрополиту, и дал ему задание во что бы то ни стало в тамошней деятельности Филиппа найти какие-нибудь грехи. От игумена Паисия лестью и угрозами добились клеветнических показаний и привезли его в Москву.

В начале ноября был созван Собор. На стороне царя были также епископы Новгородский Пимен и Рязанский Филофей, царский духовник — сингелл Благовещенского собора Евстафий. Митрополита привели в судную палату и в присутствии царя объявили его «преступления» (в том числе, и в волшебстве), за которые он подлежит низложению и ссылке. Мужественный святитель не унизился до оправданий перед лжесвидетелями и стал сразу же слагать с себя знаки митрополичьего сана. Но его врагам этого было мало. Им нужно было публичное унижение владыки.

8 ноября его заставили служить литургию в Успенском соборе. Во время богослужения явился Алексей Басманов с толпой других опричников и перед всем народом прочел постановление «собора» о лишении святителя сана. Опричники в алтаре сорвали с него святительские одежды, одели в рубище, метлами вытолкали из храма и на простых дровнях отвезли его в Богоявленский монастырь.

Целую неделю страдалец сидел в оковах в смрадной монастырской тюрьме, затем его перевели в старый Никольский монастырь.

В народе ходили слухи, что царь намеревался окончательно отделаться от ненавистного обличителя, сжечь его живым, как колдуна, затравить его медведями. Рассказывали также о чудесах, творимых митрополитом. В это же время шла дикая расправа над близкими к митрополиту людьми: погибли десять человек Колычевых, родственников митрополита. Голова одного из них была прислана к нему в темницу. Казнены были многие клирики и митрополичьи дети боярские.

После всех этих издевательств он был отправлен в Тверской Отрочь монастырь. Род Колычевых Иоанн истребил полностью.

Дальнейшая судьба митрополита выглядит таким образом. 23 декабря 1569 года Иоанн, проезжая в военном походе против новгородцев Тверь, послал к Филиппу одного из своих самых приближенных опричников, Малюту Скуратова, взять у святителя благословение. Святитель благословения не дал, заметив, что благословляют только добрых людей и на добрые дела. Малюта в гневе задушил его «возглавием», т.е. подушкой. Монастырским властям Малюта заявил, что митрополит умер по их небрежности «от неуставного зною келейного».

В 1591 году мощи святителя-мученика были перенесены в Соловецкий монастырь и положены в церкви свв. Зосимы и Савватия.

Низложение и мученическая кончина митрополита Филиппа остались пятном на памяти царя Ивана Васильевича. Смыть это пятно, от имени светской власти принести покаяние власти церковной в нанесенном ей оскорблении, решился царь Алексей Михайлович. В 1652 году царь, по совещании с патриархом Иоасафом и всем освященным Собором, определил перенести в Москву мощи святителя Филиппа. В Соловецкий монастырь было отправлено посольство из духовных и светских лиц, во главе с Никоном, митрополитом Новгородским. За литургией в церкви, где почивали мощи святителя, Никон «от царя посланную грамоту к Филиппу митрополиту распечатав, во услышание всем прочел». В этой грамоте Алексей Михайлович молил святого мученика отпустить вину «прадеда» его. «Сего ради преклоняю сан свой царский за онаго, иже на тя согрешившаго, да оставиши ему согрешение его своим к нам пришествием», — говорилось в этой грамоте.

9 июля мощи митрополита были принесены в Москву. Церковное торжество, которым сопровождалось это событие, живо описано самим Алексеем Михайловичем в письме к князю Н. И. Одоевскому.

Память святителя празднуется с 1661 года (9 января), 3 июля (день перенесения мощей) и 5 октября вместе с всероссийскими святителями Петром, Алексием и Ионою.

Святителя Филиппа называют «мучеником за священный обычай печалования» перед сильными мира сего за обиженных и обездоленных.

Рассказать друзьям:

Зарегистрируйтесь или зайдите под своим логином чтобы оставить комментарий или оценить запись.
Регистрация займет у вас несколько секунд.
Если вы зашли под своим логином, но видите это сообщение, обновите страницу.